Светлана Перегонцева "То, что останется после тебя…"

«Как сейчас, помню этот день:

«Ура! Ура! – скакала трехлетняя я и огромный бант на голове качался в такт моим «поскакулькам» – мы с бабушкой сегодня будем лепить пельмени!»

Надо сказать, что пельмени у бабушки были знатные: всегда один к одному ровненькие и очень сочные.

Вся родня любила собираться «на пельмени» в гости в гостеприимный дом моих бабушки и дедушки, когда накрывался скатертью круглый стол «в зале» и варились пельмени, и ставился на стол графин с домашним вишнёвым вином.

– Бабулечка,– уже сидя за столом и держа в руках скалку, помню, я вопросительно смотрела на бабушку, пожилую с добрыми глазами женщину, – а мы будем делать «счастливый» пельмень?

– Конечно будем,– улыбнулась в ответ бабушка…

…Когда пельмени были налеплены и сварены, все уселись за стол: бабушка, дедушка, я, соседка тётя Шура, которую часто звали к нам в гости.

Я, сидевшая со всеми за столом на специальном маленьком стульчике, пыталась понять, выбирая пельмешки себе в тарелочку, какой же из них «счастливый»?

Мне нужен был счастливый пельмень обязательно, ведь у меня уже было придумано заветное желание, которое нужно загадать, съев «счастливый» пельмень!

… пельмешки были очень вкусные! И вот:

– Ураааа, бабушка, дедушка! Мне попался наш «счастливый» пельмешек! Значит я буду счастливая?

– Конечно, Светлячок,– дедушка всегда называл меня так ласково и мило.

– И я могу загадать желание и оно сбудется ?– не унималась я, будучи настырным и целеустремлённым ребёнком уже в детстве, улыбаясь и сверкая своей ямочкой на щеке.

Помню даже, как я зажмурилась, чтобы отчетливо представить себе своё желание.

Взрослые улыбались, переглядываясь, пока я загадывала желание…»

– Так вот, знаешь, Андрюшечный, – закончила я рассказ про счастливый пельмень, поглаживая мальтийскую болонку своего любимого – сорок лет назад, когда мне было три года, я загадала желание, что тоже хочу собаку, болонку, как у моей старшей двоюродной сестры … и вот моё желание сбылось!

– Через сорок лет, Светуля…?– Андрей рассмеялся.

– Не смейся! Исполнилось же ?! Я вот верила …

Андрей улыбнулся, глядя на меня влюблённым и необычайно тёплым взглядом, как когда-то на меня смотрел дедушка, называя меня «Светлячок», а я картинно надула губы, как это делают дети, шуточно изображая детскую обиду,

Я вообще была с Андреем той самой счастливой, как в детстве, девочкой, которую любит окутывающей волшебной любовью самый лучший мужчина в мире!

И в тот пасмурный осенний день шестнадцатого ноября две тысячи тринадцатого года я точно знала, что загаданные когда-то желания исполнятся обязательно: просто всему своё время.

Мы заселились в двухместный номер – люкс на третьем этаже пятиэтажного корпуса, протащив с собой Бомонда, спрятанного под курткой Андрея (потому что вроде бы в корпусах с собаками было селиться запрещено – но куда нам было его девать, не в машине же оставить????)

Отдых был великолепен: мы прогулялись перед сном на улице, шурша ногами по опадающим осенним листьям и наслаждаясь свежим лесным воздухом.

Кстати, именно этим же вечером случилась первая в жизни Бомонда прогулка на улице – до этого он сидел дома на послепрививочном щенячьем карантине.

И был поздний ужин в номере с закатом, шампанским, смехом, шутками и пылкими поцелуями…

И была ночь… первая наша ночь вместе…

И было утро с растворимым, но таким вкусным из рук любимого мужчины, кофе в постель…и беззаботные щенячьи глаза Бомонда, который, как мне кажется сразу, в тот самый вечер, тоже принял меня всей своей собачьей душой и сердцем.

Счастливое утро счастливого дня… Сказка!

А когда мы днём возвращались в город, Андрей с серьёзным видом сказал мне, женщине за сорок, со взрослым сыном и своим каким-то потаённым прошлым: «Светуля, теперь я, как честный человек, просто обязан на тебе жениться…»

Я хохотала в ответ на эту фразу громче играющей в машине музыки.

Бомонд смотрел на меня, сидя на руках у Андрея, не понимающими ничего глазами, но тоже улыбался (мальтийские болонки – это такие жизнерадостные собаки-улыбки, что всегда рады разделить с вами ваше веселье или ваши забавы).

А Андрей на полном серьёзе продолжил :

– Светуля, я серьёзно…

Предложение было неожиданным и не входило в мои планы абсолютно…Я, реально, думала, что он шутит…

Я шутливо ответила «Фи, мужчина, что за предложение мимоходом на лету…?» (я ехала со скоростью сто тридцать километров в час и была не далека от истины про «на лету»)

– Притормози на минуточку, Светуля ,– попросил Андрей.

– Зачем, Андрюшечный? – не поняла я его задумки.

– Ну притормози на минуточку, очень надо…

Я остановила машину, прижавшись к обочине.

Андрей вышел из машины и, подошёл к моей двери. Открыв дверь с моей стороны, Андрей опустился на одно колено прям на грязной колее обочины и спросил «Ты выйдешь за меня замуж, любимая моя..?»

Надо ли говорить, что я ответила согласием и мы минут десять целовались возле машины, на трассе «Чебаркуль – Челябинск», не обращая внимания на проезжающие машины. Мы вообще много целовались… всегда…

Но разве, видя влюблёный взгляд и понимая, что человек болен и болен смертельно ( я знала уже на тот момент, что у Андрея была летом удалена злокачественная опухоль, которая дала метастазы в печень…) можно сказать что-то кроме «да»…?

Я прекрасно понимала, что, с одной стороны, стресс в виде ответа типа: «ой, ну нет…» или : «я не готова…» или вообще : «ты с ума сошел…у тебя же онкология…» – просто убьёт его морально и сломит его только-только начавший восстанавливаться боевой дух.

(…я помню до сих пор, каким он был неуверенным, с опущенными плечами и каким -то потухшим взглядом, в котором не было даже искорки жизни…и как мне очень хотелось его по дружески обнять и сказать, что всё обязательно будет хорошо… именно тогда я и спросила у Елены о нём и она рассказала мне о его проблеме со здоровьем)

Ну и, конечно же, остаток пути до города мы посвятили обсуждению того, когда пойдём подавать заявление в ЗАГС, где будем жить и … уже во вторник, девятнадцатого ноября две тысячи тринадцатого года, мы подали заявление на регистрацию брака и перевозили его и мои вещи на съемную квартиру – студию в центре Челябинска.

Бомонд и я были в щенячьем восторге от нового места жительства: это была уютная квартира – студия на тринадцатом этаже семнадцатиэтажного элитного дома, с консьержем на входе, большой кроватью с зеркалом у изголовья и минимальным набором необходимой бытовой техники.

Я занималась обустройством быта, докупая всякие необходимые мелочи типа кружек, сковородок и фужеров под шампанское (должны же мы были отметить наш переезд), Андрюшечный, вернувшись вечером с работы, наблюдал за нашими с Бомондом метаниями по квартире улыбался счастливой улыбкой.

А ещё, в тот вечер я исполнила, случайно абсолютно, его давнюю мечту: оказывается, любимый мечтал увидеть как его женщина моет пол, будучи одетой в его футболку на голое тело…

Я мыла пол, а Андрей сидел на диване, поджав ноги и улыбался, говоря, что это самое красивое и сексуальное зрелище в его жизни…

Он вообще стал чаще улыбаться – так говорили все, кто его знал…

А я…я была в смятении…

Я была всю жизнь, с самого окончания института и рождения сына, тем человеком, который принимал решения самостоятельно. Будь то решения о работе, ремонте, крупной или мелкой покупке или отправке сына на отдых …

Будучи взрослой, я никогда не жила в полной семье, моей семьёй были я и сын.

Можете себе представить, как это сложно: в сорок три года перевернуть свою жизнь на сто восемьдесят градусов и из женщины «со стальными яйцами», которая и коня на скаку останавливает, и в горящую избу заходит, превратиться в «девочку – девочку»?

«Григорий, что делаешь сегодня вечером…?» – звонила я сыну и приезжала к нему вечером в гости с вином и закуской, и мы сидели в привычной для меня нашей с сыном квартире, я напивалась, изливая душу, полную терзаний и страхов, что семейная жизнь не для меня…

…сын с пониманием выслушивал мои диалоги, а Андрюшечный слал мне смски «Светулечка, ты во сколько приедешь…?».

Андрей говорил, что понимает меня, что мне страшно менять жизнь и шутливо называл сбегающей невестой, как героиня Джулии Робертс в одноимённом фильме, и то ли в шутку, то ли всерьёз просил «Только, пожалуйста, не сбегай, как она, прямо из ЗАГСа или со свадьбы…»

А потом случилось то, после чего я перестала сбегать…

Ещё в ноябре, когда мы в очередной раз ездили в монастырь к Матушке Ларисе и брали благословение на совершение таинства Венчания у игуменьи монастыря Матушки Ксении (упокой, Господь, её уже почившую душу), Матушка Лариса, как и Лена, рассказала мне о том, что Андрей летом перенёс операцию по удалению опухоли и метастаз…как она переживала за него всё это время, и как теперь спокойна, что есть рядом я, которая взяла заботы об Андрее на себя.

Андрей и правда за те несколько недель, что мы уже жили вместе, немного поправился, стал выглядеть более окрепшим.

Матушка Ксения дала своё благословение на венчание в храме монастыря и назначила дату – двадцать второе января две тысячи четырнадцатого года. После официальной регистрации брака одиннадцатого января.

А я, изучив назначения врачей в части дальнейшей терапии и необходимых обследований, выяснила у Андрея, что препарата, который он принимает для химиотерапии, по квоте нет пока, поэтому он ничего из назначенного не пьёт (нет же по квоте) и обследования он тоже после операции пока больше не проходил (со свойственной мужчинам уверенностью, что если пока ничего не беспокоит, то и не надо никуда идти и что-то проверять, даже если это написано в листе назначений, тем более, что назначения хотя и есть – но лечения -то как такового нет… было только в первый месяц)

Итак, дата регистрации нашего брака была назначена на одиннадцатое января две тысячи четырнадцатого года. Мы планировали лишь «расписаться», не устраивая пышного банкета.

Впереди были долгие десятидневные январские каникулы, а перед ними, Андрей традиционно взял отпуск и я настояла на том, чтобы мы до нового года идём хотя бы сделать ему УЗИ брюшной полости (операция была на желудочно-кишечном тракте) и сдать анализы крови, дабы со спокойной душой полететь в свадебное путешествие…

Его условием прохождения анализов было знакомство нас с нашими родителями.

В итоге, мы сначала съездили к моим родителям в Магнитогорск (мама с папой еще жили там в две тысячи тринадцатом году), где Андрей торжественно попросил моей руки у моих родителей и пообещал им, что будет беречь меня всегда…Мама с папой были удивлены этим визитом, ибо ещё месяц назад их дочь не то что замуж не собиралась, а даже не встречалась ни с кем, но согласие дали (тем более, что мы уже жили вместе, предварительно вырастив своих детей).

Не знаю, почему, но Андрею это было важно: знакомство с родителями, предложение руки и сердца, регистрация брака, венчание…

Он был такой – классический мужчина.

И он заново научил меня уважать в себе Женщину. Наверное, именно поэтому я, овдовев, не представляю себе ни в своей жизни, ни в своей постели больше никого…После такого трепетного отношения ко мне, как к хрустальной вазе, которую боятся разбить даже неосторожным словом – разве можно впустить в свою жизнь кого-то ещё…

На следующий день после поездки в Магнитогорск к моим родителям, мы поехали знакомиться с родителями Андрея: мама и папа тоже приняли меня сразу, как родную… это были удивительные люди: добрые, порядочные, честные, открытые.

Глава третья. Свадебный переполох

А жизнь ведь пролетает моментально,

Но, не всегда хватает силы воли…

Мы часто говорим, что все нормально,

А ночью задыхаемся от боли…

/Ангелина Болотская/

Итак, потом случилось то, после чего я перестала быть сбегающей невестой…

Я выполнила его условия – он попросил моей руки у моих родителей и представил меня, его невесту, своим маме и отцу.

Наступила его очередь выполнить обещание – мы поехали сдать анализы и провести некоторые обследования…

…Мы вместе молча вышли от доктора после УЗИ и также молча дошли до моей машины.

Я не умею плакать на людях – я же «железная леди».

А ещё, я не хотела расстраивать Андрея – я пыталась сдержать накатывающие слёзы, но когда я села в машину, то обхватила руль и поняла, что они всё же покатились по щекам… в темноте машины ( была зима и было около семи часов вечера, на Урале это уже темно), я надеялась , что в темноте машины ему не будет видно моих слёз…

Он взял меня за руку и я услышала тихое «Светуля…»

– Всё в порядке, любимый, – ответила я максимально спокойно, стараясь не уйти в рёв в голос, – завтра запишемся к доктору.

– Точно всё в порядке, Светуля…?

Я молча завела двигатель, лишь кивнув в ответ «да» и поехала, включив музыку.

Я боялась, что он увидит или услышит по-голосу мои слёзы.

В ушах звучали, отдавая каждой произнесённой буквой, слова доктора: «четыре крупных метастаза в печени, один в стадии разложения…что же вы так затянули с приходом, вы же должны были ещё в августе на контроль прийти, Андрей Геннадьевич…»

Мы приехали в нашу съемную квартиру и сидели на кухне, обнявшись, я гладила его по волосам:

– Ты не переживай, Андрюшечный, завтра запишемся к доктору и, я так думаю, что наша поездка в свадебное путешествие отменяется – будем лечить тебя, любимый…

– Я не переживаю, Светулечка… я очень за тебя испугался…– вдруг неожиданно серьёзно и как-то тихо сказал Андрей.

– За меня…? Почему за меня …?– удивилась я.

– За тебя, Светуля… Я испугался, что ты от меня теперь уйдёшь…

…Это был вечер и ночь, перевернувшая мой мир окончательно.

Я так и не смогла до утра уснуть. Я изучала в интернете на медицинских сайтах всё о его болезни… Я смотрела варианты лечения… Я смотрела на спящего Андрея и поняла, что не готова его потерять, когда только-только нашла…

Меня никто никогда во взрослой жизни не называл так тепло и трепетно «Светулечка»…и я не хотела это терять…

Знаете, как это бывает: кто – то очень долго трепет тебе нервы, доводит до слез, проверяет достойна ли ты его…