«…У вас когда-нибудь вырастали за спиной крылья? Огромные, мощные, на которых можно летать?
Если да, то, значит, вы когда-то по-настоящему любили.
В такие моменты не думаешь ни о прошлом – его нет и не было… ни о будущем… – вы счастливы в настоящем. И молодость уносит вверх, и даже не смеешь помыслить о том, что полёт может закончиться в самый неподходящий момент, тогда, когда уже набрала высоту и мир сияет всеми красками. Нежданный порыв штормового ветра гасит парение. И сломаны крылья и разлетелся пух…
Я не знала, что с ним, где он, просто ждала.
Пять месяцев после того, как он уехал в командировку. Пять месяцев он приходил ко мне во сне.
Каждую ночь я слышала стук в дверь своей комнаты. И на пороге возникал он. Проходил, садился на кровать (стульев в комнате не водилось) и говорил: «Всё в порядке. Я пришёл». Мы сидели и разговаривали. Он гладил мои волосы.
А утром я просыпалась с надеждой, что сегодня обязательно его увижу. Дни шли за днями, складываясь в месяцы. И уже не хотелось, чтобы наступало утро – торопила приход вечера и… во сне опять мы встречались.
Его звали Сергей. Познакомились мы с ним на улице, в середине осени. Он приехал на такси, собираясь что-то купить в ларьке. Я же только что отходила от него. Глаза наши встретились. Так встретились две души…
Странная у нас вышла история.
Он пригласил меня на следующий день на свидание, а встретились мы только через месяц.
Придя в назначенное время к гостинице, в которой он жил, я прождала пятнадцать минут, он не появлялся. Сколько ещё его ждать? Наверное, смотрит в окно и потешается над моим хождением взад-вперед перед дверями гостиницы.
Тогда я перешла на второй курс университета. Он был старше меня на семь лет. Большой, широкоплечий, спокойный, сероглазый и с топорщившимися на самой макушке русыми волосами Сергей представлялся мне воплощением всех моих мечтаний.
Медленно пошла прочь. Мечты не сбылись. Проходя мимо телефонного аппарата, мне показалось, что парень, стоявший спиной ко мне, Сергей. Я не окликнула его, – боялась обознаться. Или не хотела, чтобы он увидел, что я пришла, столько времени прождала, а вот теперь иду ни с чем домой.
Он нашёл меня сам. Через месяц. Возник около меня и спрашивает:
– Ты почему не пришла в тот раз?
– Я приходила. Это ты не пришёл, – возмутилась я. – А во сколько ты приходил?
– В семь.
– А я ждала в шесть. Ты же сам говорил.
– А я запомнил, что в семь.
Через несколько дней он принёс мне новый музыкальный центр. Сказал: «Тебе». Поставил на мой выщербленный общежитский стол и начал проверять, как работает новая аппаратура. Покрутив все настройки, оказалось, что не работает «Запись». С техникой Российского производства такое случалось.
– Унесу брату, он посмотрит… – и добавил с хитрой улыбкой. – Не спутай меня с ним, если увидишь когда-нибудь на улице. Мы с ним близнецы.
И правда, когда они оба появились у меня на пороге с исправленным музыкальным центром, я была поражена их сходству. Почему-то вспомнилась телефонная будка и парень, стоящий в ней ко мне спиной.
Перед Новым годом Сергей спросил меня: «Что подарить твоим родителям? Мы едем к тебе».
– Правда?
Он многозначительно подмигнул.
Я была счастлива. У меня выросли крылья. И я летала. Но не долго. Сергею понадобилось уехать в срочную командировку на три дня.
– Ты меня будешь ждать? – спросил.
– Буду.
Командировка оказалась бессрочной…
Через пять месяцев узнаётся – его убили на бандитской разборке.
…Когда я однажды спросила у него, чем он занимается, он только сказал, что у него есть свой бизнес, а какой он не уточнял…»
Понятно, что для Кати это достаточно туманная история оказалась сильным стрессом.
Она опять с головой окунулась в учёбу и со временем воспоминание о нём затуманилось…
Ну, был… и не стало…
Нашёлся и пропал.
Ну, и Бог с ним…
Дело молодое, стресс сгладится, мечты останутся. Катя училась, время шло. Мечтать о встрече со своим суженым она не переставала.
Смирение явное – бунт тайный
Кто говорит, терпи,
И вымолишь прощенье.
Кто говорит, бунтуй –
И будет наслажденье
Душе, что так страдала.
Где истина? Для каждого она своя.
Пусть кто-нибудь бунтует,
А мне же суждено мириться.
Я чувствую себя графиней Монте Кристо,
Хоть и не сразу, но богатство,
Словно в награду за немалые мученья,
Графу было дарено в тюрьме.
Но его он заслужил.
А заслужу ли я
Свое освобожденье?..
Глава 2. Всё дело в самолетах
Тема «самолеты», сама по себе является немного оторванной от реальности. Она связана с небом, а, значит, она возвышенная и романтическая. Но в жизни Кати эта тема почему-то оказалась связанной с… едой. Вот так приземлённо и материально.
Когда за бортом гроза
Катя в то время окончила третий курс университета. Чтобы немного подзаработать, она устроилась в местный аэропорт стюардессой. Расскажу о самой работе Кати в «большой семье» – «Аэрофлоте».
«…Знающие люди не раз говорили, что «аэропорт – это одна большая семья». И я очень хорошо это почувствовала, когда начала летать. Каждый рейс разные стюардессы как бы между прочим задавали мне один и тот же вопрос: «Ты чья?» А я была ничья, со стороны. Девушка, которую пригласили подработать летом на авиалиниях, по какой-то причине отказалась, и мне предложили заменить её. Все препоны при устройстве в аэропорт я прошла с помощью моего благодетеля, человека, взявшегося устраивать меня на работу. Так «большая семья» стала и моей семьей…»
Благодетелем, сейчас давно вышедший на пенсию, являлся отцом друга двоюродной сестры Кати.
«В мой первый рейс была очень плохая погода, шла штормовая гроза, и самолёт болтало из стороны в сторону. Весь полёт я провела на служебном сиденье у входа в кабину пилотов, ничего не видя и не слыша, кроме целлофанового пакета перед собой и рева бури за иллюминатором. Я жестоко страдала, меня выворачивало наизнанку.
Думала, что меня уволят, как только мы вернёмся в аэропорт. Но, видимо, мне было необходимо пройти огонь, воду и медные трубы, и судьба дала ещё шанс.
В конце рейса, немного придя в себя, старшая стюардесса, оказавшаяся очень доброжелательной женщиной, подсказала способ, которым можно было привести себя в работоспособное состояние к следующему разу.
Все три дня, что отделяли меня от новой попытки полёта, я массировала точку за ухом, отвечающую за вестибулярный аппарат человека, до изнеможения, до боли пытаясь нормализовать его работу.
Неужели всё кончится, так и не начавшись?
И через три дня, едва сдерживаясь, борясь с тошнотой, прикидываясь, что у меня всё отлично, я выдержала рейс…»
Доносы
А потом, ещё несколько взлётов и посадок, и, наконец, ко мне пришло чувство, что могу летать, не пользуясь точкой для массажа.
Всё бы хорошо, да характер меня вынес на другие проблемы. Кому-то приходилось работать на кухне, другие шли обслуживать пассажиров в салон. Интереснее, конечно, было идти в салон, особенно на московских рейсах.
Столичный рейс считался элитным, там всегда можно было встретить немало «денежных мешков», которые за сервис на высоком уровне и за должное обхождение могли и чаевыми одарить, а интеллигентные и культурные люди могли бы и телефончиком побаловать. Незамужних стюардесс в «Аэрофлоте», увы, было большинство.
Было смешно наблюдать, как некоторые стюардессы, навертевшись перед зеркалом, напудрившись и нарумянившись, одернув короткую юбку, мчались к пассажирам.
А меня как безответного стажера постоянно ставили на кухню. Правда, когда мы везли рабочих-вахтовиков в Сибирь, тогда, не спрашивая моего согласия, меня выпихивали в салон. Усталые, грязные, потные пассажиры никого из экипажа не интересовали. Кстати, и меня тоже… В свои восемнадцать лет я думала, что неотразима и хотела получить свою долю внимания. И получила.
После окончания своей работы, когда до прибытия в аэропорт остаётся минут пятнадцать, стюардессы любят занимать свободные места среди сидящих в салоне. Это гораздо удобнее, потому что служебные места – маленькие складные стулья, прикрепляющиеся к стенкам у выходов самолета.
Как-то, когда я разносила чай, один из пассажиров – симпатичный молодой мужчина, сидящий в самом конце самолёта, пригласил меня, если будет время, поболтать. Не находя в этом ничего предосудительного, – другие стюардессы делали то же самое, – по их примеру на время посадки самолета подсела на пустующее место рядом с этим человеком. Пока мы с ним о чём-то говорили, мои коллеги, которые все на этот раз остались на кухне, несколько раз нервно выглядывали из-за шторки, отделяющей служебное помещение от салона. Не придав этому никакого значения, я спокойно болтала с общительным молодым человеком.
После этого был первый донос на меня! В нем значилось, что я «флиртовала с пассажирами, гнушаясь своими обязанностями»…
Но об этом я узнаю гораздо позднее, когда истечет время контракта. А пока полеты-рейсы продолжались.
Сибирские рейсы
Сибирские рейсы – длинные и с промежуточной посадкой, они требуют двух экипажей на борту лайнера. Во время своего отдыха на обратном пути сменный экипаж стюардесс и летчиков, прикупив кедровых орешков и водки, расслаблялся на первых четырёх рядах кресел.
Я же предпочитала дремать, отсев от всех на последний из этих рядов. Однажды в один из таких рейсов ко мне присоседился один из успевших «согреться» пилотов. Стал толковать о своей ко мне симпатии, в общем, прельщал чем мог. Мне было скучно. Сославшись на усталость, я отвергла заигрывания маститого летчика.
Так появился второй донос.
О нем также станет известно только при увольнении. И когда мой благодетель будет пытаться договориться о продлении моего контракта, то до его сведения доведут, что «во время работы я дремала».
