Бранко Божич "Стоящие свыше. Часть IV. Пределы абсолюта"

Дворецкий встретил его у задней двери с полотенцем в руках.

– А я говорил профессору, что это слишком опасно – бегать по усадьбе, когда тебя ловят чудотворы… – проворчал он. – А тем более – с больной ногой.

– Ничего, чудотворы и так знают, что Йелен здесь, – ответил Важан от дверей в столовую. – Пусть попробуют его взять! Йелен, не стой столбом. Отправляйся одеваться. Завтрак через пятнадцать минут.

Завтрак подали в столовой, но профессор явился на него в халате и чулках, поэтому Йока не сильно переживал из-за своего спортивного костюма – надеть ему было больше нечего. Он думал, что они с Важаном будут завтракать вдвоем, но к ним присоединились Цапа и Змай.

– Йелен, давай расставим точки над «i» в наших отношениях. Как хозяин дома я несу за тебя ответственность, поскольку ты несовершеннолетний. Принимаю на себя в некотором роде опекунство. Ты волен покинуть мой дом, когда захочешь, но я бы не советовал тебе этого делать сейчас. Самое лучшее, что тебя может ждать, – Брезенская колония.

– А худшее?

– А худшее – закрытый Брезенский лицей.

– Неужели колония лучше лицея?

– Ты видел профессора Мечена? Это образец его выпускника. Методы преподавания там направлены на превращение человека в мразь. В колонии ты хотя бы будешь среди своих, а в лицее – среди таких же, как он, мразей.

– Чудотворы предлагали мне индивидуальное обучение… – начал Йока, но Важан его перебил.

– Вот об индивидуальном обучении я и хочу поговорить. С сегодняшнего дня к тебе будут приезжать учителя. Это люди, которым я доверяю и как преподавателям, и как… мрачунам. Ты будешь учиться по своим учебникам, изучать те же предметы, что и в школе. Но с небольшими отличиями. Во-первых, уроки будут сдвоенными, как это принято в высших учебных заведениях. Во-вторых, по некоторым предметам мы добавим дополнительные занятия, как то: стереометрия и основы матанализа по математике, также раздел «электричество» по естествознанию и другие. Я, как и в школе, буду преподавать тебе историю. По всем предметам ты сдашь экзамены и получишь аттестат об окончании средней ступени, для этого я соберу компетентную комиссию. Но и это не все. Ты начнешь изучать оккультизм – ежедневно по два часа теоретических занятий и по два часа практики. Этим тоже займусь я сам. Так что скучать тебе не придется. Два выходных в неделю мы тоже будем посвящать оккультизму, но только практическим занятиям, за пределами особняка.

– Вы не хотите спросить меня, согласен ли я с этим предложением? – Йока задал этот вопрос только из упрямства.

– Нет, не хочу. Было бы верхом глупости отказаться от моего предложения, а ты не дурак. Кроме того, индивидуальное обучение, как правило, гораздо эффективней школьного, и за две недели до сдачи экзаменов ты можешь получить больше знаний, чем за прошедший год. Что касается развлечений – а мальчику твоего возраста нужны развлечения, – то у меня в усадьбе работает твой ровесник, племянник моего садовника. Твой Охранитель любезно согласился учить вас основам кулачного боя. – Важан глянул на Змая. – Ну и вообще – развлекать.

– Да. Не беспокойся, Йока Йелен, я развлеку тебя как надо! – тут же сказал тот.

– Кроме того, в твоем распоряжении моя библиотека, – прибавил Важан.

И дни потекли за днями… Рядом со столовой оборудовали классную комнату с грифельной доской, единственной партой и учительским столом. Окна ее выходили на север, в ней всегда было немного сумрачно, но Йоке это понравилось.

К субботе он успел познакомиться со всеми новыми учителями. Они были очень разными, но все – безусловно – интересными. Естествознание вел профессор Камен, молодой еще человек, и на первом же занятии по химии показал удивительный опыт с «вулканчиком». За полторы недели Йока встретился с ним раз пять или шесть – было много дополнительных уроков. Одни посвящались электричеству, а другие – герметичной зоологии. Герметичная зоология изучала животных, которые могут пересекать границу миров, когда им вздумается. На один из уроков явился Змай и продемонстрировал, как они это делают. В результате дополнительное занятие растянулось на два лишних часа: учитель расспрашивал Змая сначала о змеях и ящерицах, а потом – об Исподнем мире.

Математику преподавал седенький университетский профессор, который постоянно раздражался и говорил, что Йока не хочет думать, и Йока тоже раздражался в ответ и грубил. После первой их встречи, когда математик уехал, Важан зашел в классную комнату и смерил Йоку взглядом:

– Если бы ты был моим родным сыном, Йелен, я бы велел высечь тебя розгами.

– Я не ваш сын, – проворчал Йока, закусив губу.

– Твой отец вбил тебе в голову понятия о каких-то правах. Так вот, у подростка нет и не может быть прав. До тех пор пока он не научится вести себя, как взрослый.

– А что, по-вашему, значит: «вести себя, как взрослый»? – огрызнулся Йока, вспоминая, каким гадким оказался учитель математики.

– Ты знаешь, чем наказание отличается от казни?

– Чем?

– Наказывают непослушных детей, когда хотят, чтобы они вели себя сообразно определенному стереотипу. Казнят взрослых, которые знают, почему и ради чего выходят за рамки; которые знают, что их за это ждет казнь, но все равно нарушают закон. Потому что внутри каждого человека есть свой закон, и нельзя поступать вопреки этому внутреннему закону. Казнь – а я имею в виду не только смертную казнь – не ставит своей целью изменить поведение того, кого казнят, потому что это невозможно. Умный, сильный и зрелый человек не позволит себя наказывать. Его можно только казнить. Поэтому наказание унизительно, а казнь, как правило, почетна. Веди себя так, чтобы тебя не надо было наказывать – только казнить.

– А когда вы ударили меня указкой, это была казнь или наказание?

– Ты почему-то думал, что это будет казнь. А я считал, что это наказание, потому что ты вряд ли поступал в соответствии с нерушимым внутренним законом, скорей из озорства, упрямства и бравады. Впрочем, это открытый вопрос.

Уроки права Важан доверил вести Цапе Дымлену. И, надо сказать, насчет прав подростка профессор соврал: Цапа на первом же занятии выложил Йоке, на соблюдении каких своих прав может настаивать подросток-мрачун, а какие его права благополучно проигнорируют.

И философию, и литературу вела пожилая дама, госпожа Вратанка: полная, отечная, с мешками под выпуклыми совиными глазами и с распухшей шеей. До этого у Йоки не было женщин-учителей, он сначала даже не знал, как к ней правильно обратиться. Госпожа Вратанка неожиданно оказалась весьма резкой в суждениях, и споры с ней – а она строила уроки в форме дискуссий – были похожи на фехтование. Йоке она понравилась больше всех, хотя он не выиграл у нее ни одного «поединка».

Но, конечно, самым важным и интересным для Йоки стало изучение оккультизма. С восьми до десяти утра Важан вдалбливал в него теорию, а практика всегда начиналась неожиданно. Ничего общего с оккультизмом Мечена это не имело, и в первые дни у Йоки пухла голова. Он понял, что его школьные знания и отличные оценки ничего не стоят: знать математику, физику, биологию надо было значительно лучше. Важан не требовал от него серьезных расчетов, но некоторые абстракции с трудом помещались в голове.

– Представь себе пятимерную систему координат…

– Я не могу представить пятимерную систему координат! Это невозможно! – огрызался Йока.

– Хорошо. Представь пока трехмерную. Представь, что мы живем на плоскости, но знаем о существовании оси аппликат.

– Я не знаю, что такое ось аппликат… – сквозь зубы ворчал Йока.

– Мог бы и догадаться, много ума для этого не требуется. Так вот, то, что для нас является невидимой, но существующей осью аппликат, для Исподнего мира – ось абсцисс. В то время как наша ось абсцисс для них – ось аппликат. Представил?

– Нет.

– Тогда нарисуй.

И Йока рисовал – даже в трехмерном случае это казалось не очень-то простым и понятным.

– На самом деле в шестимерном пространстве-времени мы имеем с Исподним миром две общих оси, – продолжал Важан. – Одна из них – временна?я, другая – пространственная. Мрачуны способны видеть третью ось и перемещаться вдоль нее, так же как призраки из Исподнего мира могут двигаться по одной из осей, принадлежащих нашему миру. Аналогия с трехмерной системой координат не совсем точна в данном случае. Для мрачуна Исподний мир – это не трехмерная картинка, а плоская, мы не видим его целиком, мы, собственно, даже не видим его проекции. И наш мир для призраков – плоский.

– А чудотворы?

– Чудотворы могут передвигаться по другой необщей оси. Но до этого мы еще дойдем. Так вот, Йелен… Плоскость, которую образуют ось времени и общая пространственная ось, – это и есть граница миров. На твоем рисунке это ось ординат.

Йока мотал головой, но не мог себе этого представить.

После второго дня теоретических занятий Важан разбудил его среди ночи. Словно до этого профессор наблюдал, а тут наконец решил действовать.

– Йелен, сейчас самое время увидеть то, о чем я так долго тебе говорил. Садись. И садись удобно. – Он погасил ночник. – Сейчас глаза привыкнут к темноте.

Йока проснулся на удивление легко и долго всматривался в темноту, пока не устали глаза.

– Тебе надо учиться расфокусировать взгляд быстрее. Завтра я покажу тебе несколько упражнений. Для этого всегда требуется усилие, даже опытному мрачуну, но ты должен овладеть этим в совершенстве. Лучше других мрачунов.

– Зачем?

– Ты можешь перекачивать через свое тело огромные энергии. И далеко не всегда энергия будет входить в тебя постепенно. Ты должен научиться отдавать ее молниеносно, чтобы она не убила тебя.

– А она может меня убить?

– Любая стихия способна убить человека. Убить мрачуна трудней, но и мрачуны не всемогущи. Даже Вечный Бродяга. Смотри вперед, Йелен, и расфокусируй взгляд. То, что открывается тебе, – это четвертое измерение. Когда тебе навстречу выходит призрак, вы оба оказываетесь в мире, который не является ни Верхним, ни Исподним. Это еще один трехмерный мир, иногда его называют межмирьем. Нам тяжело в нем удерживаться. Мы, скорей, проникаем в него сознанием, а не оказываемся там физически. Для кого-то он пустой, а кто-то видит в нем некие образы. Но я не поручусь, что это объективная картина. Ты понимаешь разницу между объективным и субъективным?

– Да. Мы проходили это по философии.

– Очень хорошо. Позови своего призрака. Насколько я понимаю, раньше призрак звал тебя, теперь позови ты.

– А как?

– Пошли импульс, выброси немного энергии в межмирье.

Йока вспомнил, как ударил Мечена, и попытался сделать то же самое, но Важан фыркнул и покачал головой:

– Я сказал – немного, Йелен. Ты не контролируешь своей силы, а значит, тебе надо упражняться в этом ежедневно и по нескольку часов. Через неделю я испытаю максимум твоих возможностей, а пока покажи минимум. Попробуй еще раз.

И Йока пробовал, но Важан снова и снова оставался недовольным. Танцующая девочка на этот раз не танцевала, она выбежала навстречу Йоке, раскинув руки в стороны, словно собиралась его обнять. Но остановилась на полпути и стояла перед ним, запрокинув голову и не опуская рук. А Важан ворчал и требовал импульса все меньше и меньше. С каждой секундой внутри нарастало желание выбросить из себя все, сразу; отдать девочке то, чего она ждет. Сила клокотала в горле, мешала дышать…

– Йелен! – крикнул Важан. – Держи себя в руках! Ты должен уметь держать энергию в себе. Ты должен контролировать себя!

– Я больше не могу! Я не хочу… ее мучить!

– Она подождет. Ты – человек, а не опасное животное. Ты должен научиться этому сам! В Брезенской колонии за один такой выброс тебя бы избили до полусмерти. А после десятого раза у тебя бы выработался устойчивый условный рефлекс. Вырабатывай этот рефлекс сам. Контролируй это умом, слышишь?

– Я… я слышу… – пролепетал Йока. От напряжения у него задрожал подбородок: не было сил удерживать это в себе.

– Не смей сдаваться! Не смей потакать своим желаниям! Еще раз – как можно слабей.

На лбу мелкими каплями выступил пот. Йока попытался выбросить слабый импульс, но, похоже, получилось только сильней, чем раньше.

– Плохо! Еще раз!

– Я не могу больше!

– Ты хочешь, чтобы я начал вырабатывать у тебя условный рефлекс? Или предпочтешь отправиться в Брезенскую колонию? Не ной. Еще раз.

На глаза навернулись слезы.

К двадцатому разу Важан пробурчал себе под нос что-то вроде: «Ну, это еще более-менее сносно» и разрешил выбросить всю энергию призраку. Йока ждал этого слишком долго и даже не испытал облегчения.

Танцующая девочка исчезла, бесконечность закрылась, а он, сотрясаясь от рыданий, упал на подушку. Его колотило, словно в лихорадке, пижама на спине насквозь промокла от пота, и казалось, он не сможет шевельнуть ни рукой, ни ногой.

– Ничего, ничего. – Важан похлопал его по плечу. – Это только поначалу трудно. Потом ты научишься. Спи, нам обоим завтра рано вставать.

Йока хотел натянуть одеяло – было холодно, – но не сумел подвинуться и вытащить его из-под себя. Профессор сам укрыл его, подоткнул одеяло со всех сторон и снова похлопал по плечу:

– Ничего, от этого хорошо спится.

Однако наутро слабость не исчезла: Йока чувствовал себя словно после долгой болезни, когда спадает жар, а на смену ему приходит немощь. Но Важан отправил его на пробежку – Йока с трудом одолел только один круг по парку и не смог ни отжаться, ни подтянуться ни разу: просто валился с ног. От холодной воды в фонтане к нему лишь вернулся ночной озноб: ни силы, ни бодрости купание не прибавило. Дворецкий растирал дрожавшего Йоку полотенцем и качал головой.

На завтрак неожиданно подали ростбиф, свекольный салат и гранатовый сок, хотя обычно по утрам Йока пил молоко и ел кашу.

– Вам не кажется, профессор, что Йелен немного перезанимался? – спросил Цапа, раскладывая на коленях салфетку.

– Нет, – ответил Важан. – Я обучал многих мрачунов. Йелену приходится тяжелей – у него слишком много силы и слишком мало времени на то, чтобы научиться ею управлять. Он справится, Цапа.

– А по-моему, мальчика надо отправить в постель, – проворчал дворецкий, поставивший перед профессором горячее яйцо всмятку.

– Йелен, как ты думаешь? – Важан посмотрел на Йоку испытующе.

И если до этого Йока не сомневался, что сейчас ему самое место в постели, а не в классной комнате, взгляд Важана поколебал его уверенность.

– Я думаю, это скоро пройдет… – сказал он, опустив глаза. – Я справлюсь.

Через час, на уроке, Важан не только мучил его головоломными задачами о множестве измерений, но и заставил делать упражнения, помогающие быстро расфокусировать взгляд: впервые Йока увидел четвертое измерение при свете дня.

Однако к вечеру слабость прошла, и практическое занятие Важан ограничил новыми упражнениями для расфокусировки взгляда – зато при этом был столь зануден и требователен, что под конец Йока собирался ему нагрубить и убежать. Но не сделал этого – потому что в конце урока понял, что добился результата.

Несмотря на обещание профессора, в выходные они не покидали усадьбу. Важан лишь позволил Йоке искупаться под мощными струями самого большого своего фонтана, а ночью снова руководил его встречей с танцующей девочкой, заставляя контролировать выбрасываемые импульсы энергии.

То, что в эти два дня не было уроков, Йоку вовсе не обрадовало. Он боялся оставаться один, он запретил себе думать о доме и о родителях, но как только начинал размышлять о своей сущности, мысли сами собой приходили к его появлению на свет. А если он думал о будущем, то неизменно упирался в неразрешимые вопросы о своем предназначении. В будние дни ему некогда было думать: вечером он падал в постель и не мог прочитать ни одной страницы – сразу засыпал.

А похоже, Важан был не прочь заставить его думать об этом и прилагал все усилия к тому, чтобы Йока побыл наедине с собой. Но в субботу его выручили Змай и Коста (племянник садовника, с которым Йока успел подружиться): кроме обучения кулачному бою, Змай сводил их на рыбалку, показав, как пользоваться острогой. А в воскресенье, после ночного урока Важана, Йока весь день провел в постели, нарочно выбрав в библиотеке книгу поинтересней – о пиратах в морях Элании. И он жалел, что с тех времен огнестрельное оружие почти вышло из употребления, что в Обитаемом мире не с кем воевать, что не парусники, а скучные магнитоходы бороздят моря и нет штормов и шквалов, которым надо противостоять. И мечтал когда-нибудь услышать крик капитана: «На абордаж!» – чтобы кинуться в настоящий бой.

Вся следующая неделя до самого вечера пятницы была занята уроками – но Йока чувствовал усталость только от практических занятий с Важаном. Остальные же науки служили ему надежным прикрытием от размышлений о самом себе – и он грыз их с остервенением, как никогда прежде. Да и учителя к этому располагали. Даже математик перестал вызывать раздражение, стоило только попытаться доказать свою состоятельность в его предмете. Важан оказался прав – за полторы недели Йока узнал больше, чем за прошедший год.

Вечером в пятницу, как всегда, Йока с Костой и Змаем «занимались» на спортивной площадке. Ничего общего с уроками обучение кулачному бою не имело: они просто резвились – возились, дрались, бегали друг за другом. Разве что изредка Змай показывал что-нибудь интересное. Тогда-то Коста и спросил:

– А завтра ночью ты поедешь с нами в лес?

Несмотря на то что он был старше Йоки на год, он все равно смотрел на него снизу вверх, с неприкрытым восхищением.

– Я не знаю. Важан, по-моему, опять собирается со мной заниматься, он что-то говорил про ночь с субботы на воскресенье.

– Да он, наверное, про лес и говорил. Последнее воскресенье мая – змеиный праздник. Важан не может туда не пойти.

– Змеиный праздник? – переспросил Змай.

– Да, у нас в это время просыпаются змеи, земля становится теплой. Можно начинать купаться – вода не такая ледяная. Хотя я уже почти месяц купаюсь, и ничего.

– Тогда и я пойду, – сказал Змай. – Посмотрю, как мрачуны купаются. Там хорошенькие мрачуньи будут?

– Конечно приходи! Ни тебя, ни Йоку ведь еще никто не видел!

В саду, который начинался сразу за площадкой, цвели яблони – бело-розовые лепестки уже начали опадать, устилая выложенные камнем дорожки и зеленую траву. Коста ушел перед закатом – его позвал дядька, – а Змай и Йока еще продолжали возиться на мягкой, усыпанной лепестками траве. Конечно, Йока видел, что Змай ему поддается, но от этого было только веселей.

– А ты можешь превратиться в любую змею, какую захочешь? – спрашивал Йока, стараясь уклониться от удара, – Змай учил уклоняться от ударов, а не парировать их.

– В любую, – коротко отвечал Змай.

– А в удава можешь?