– Раньше я так считала.
– А теперь?
Ира молчала. Я понимал, она хочет многое сказать, но не знал, что именно.
– Сейчас все сложно. Сложно быть одинокой, словно брошенная кукла.
– Я тебя не понимаю. Мы же вместе, разве нет.
Она повернулась ко мне:
– Бывает человек рядом, но его как бы нет. Так и у нас в отношениях. Ты мне давно изменяешь.
– Ир…
– Подожди, – перебила она резко, – я не про физическую измену. Я про рабочую. Ты женат на работе.
– Я зарабатываю деньги для нас.
– Для нас? Нас двое, и то мы разбиты пополам. Ты предан работе и минимум мне. А я полностью предана тебе, – она осеклась, – была, точнее сказать.
– Мне кажется я начинаю понимать и все видеть в другом свете.
– Знаешь, в чем ты виноват, Иванов?
– В чем?
– Ты слишком поздно увидел все, что было и есть вокруг. Ты просто ослеплен. Пойми, мне не нужны твои деньги. И я работаю для удовольствия, а не потому, что мне нужно зарабатывать. Знаешь, я присмотрела квартиру, в которой буду жить после развода. Однушка, оплата не большая. Я справлюсь. Ведь у нас и так нет ничего общего.
Я взял ее за руку, и она оказалась холодной, словно Ира опустила ее в лед, прежде чем прийти и лечь рядом. Она резко высвободилась, встала с кровати, подошла к окну и посмотрела в него.
Я видел ее очертания и понимал, что теряю жену. Только сейчас я это понимал. Но я слишком сильный, чтобы поддаваться каким-то слезливым чувствам.
– Завтра поедем пораньше – сказал я.
– Почему? – спросила она, не оборачиваясь.
– Твой отец зовет меня на рыбалку. Он и удочку показывал.
Ира засмеялась:
– Он все-таки ее купил? Новую?
– Да. Ты знала?
– Конечно. Он же попросил меня привести тебя.
– Но ты же понимаешь, я не смогу с ним поехать.
Она повернулась и оперлась спиной о стекло.
– Иванов, почему ты думаешь, что весь мир крутится вокруг тебя? Думаешь, ты пуп земли, и тебя все обязаны любить и боготворить. Я приехала сюда с тобой, чтобы ты понял: семья – это не просто зарабатывать деньги, или понимать, что купить, когда и у кого. Семья – это когда ты, испытывая трудности, можешь взять и прийти домой, зная, что тебя согреют. А ты банален, как и вся проблема человеческих отношений.
Я чувствовал в ее словах слезы, но ничего не мог сделать.
– Почему ты поехал со мной в деревню?
– Тогда на остановке?
– Ага.
– Ты мне понравилась, – ответил я и улыбнулся.
– Что именно? Грудь? Попа? Талия? Вы же мужики на это западаете, да?
– Мне понравились твои ямочки на щечках, – проговорил я, и у меня словно разлилась горячая жидкость по сердцу. Давно такого не испытывал, – удивительно было ощущать это сейчас.
– Каков ловелас, – теперь уже на ее лице появилась улыбка. – Что изменилось за десять лет? Перестал замечать мои ямочки, смотришь на те, что роет ковшом твоя техника? Теперь тебе это нравится?
– Давай больше не будем про мою работу, о кей? Я устал слышать одно и тоже! Да, я не идеал, но я старался ради нас. Старался сохранить наш брак… понимаешь?
– Я только сейчас поняла одну вещь, – сказала она, глядя в пол.
– Какую?
– Брак – это не связывание людей судьбами, это ошибочное рассмотрение человека на предмет его идеальности.
С этими словами она вышла из комнаты, оставив меня одного размышлять над ее словами. Казалось, этот разговор мне был необходим, как вода и свежий ветер на жаре, как сон, что хочет увидеть человек, мучающийся бессонницей. Этот разговор подвел итог нашего недельного существования вместе.
Я посмотрел на часы – 00:01
Осталось шесть дней нашего существования. Ну и к лучшему.
ГЛАВА 7
Всю ночь я проспал как убитый, не замечая, спит ли со мной кто-нибудь. А проснулся оттого, что меня толкают в плечо.
– Игорь, поехали, – сказал голос.
– Куда?
– За рыбой.
– Куда? – повторил я.
– Так, вставай зятек, пойдем рыбу ловить. А точнее поедем.
Только тут я понял: в комнате на кресле сидит Гарик Купидонович, и как ребенок, увидевший что-то веселое, улыбается во все свои оставшиеся зубы. Он был одет для похода – кожаный непромокаемый плащ, длинные сапоги, натянутые по самую талию, и под сапогами кожаный фартук.
