Екатерина Ромеро "Покровитель для Ангела"

– Кабинет? Ты что, с луны свалилась? Вон ведро и тряпка, швабра у стены. Это твоя работа, девочка, и смотри мне, чтобы все блестело!

Усмехаясь и смотря на меня, как на дуру, отвечает Алена.

Быстро затыкаюсь. Вот кем меня нанял тот страшный бандит Бакиров. Уборщицей…

***

Быстро поглядываю на часы. Уже семь пятнадцать, и я только-только надеваю форму уборщицы. Она значительно больше, чем мой размер, поэтому мне приходится обвязаться каким-то найденным в раздевалке поясом, чтобы хоть как-то собрать этот ужас в кучу, но все равно выходит жутко.

Эта одежда висит на мне, как пакля, но сцепив зубы, я хватаю ведро и швабру. Не хочу в первый день напортачить. Полное ведро воды, правда, едва поднимаю. Оно тяжелое для меня, но я стараюсь. Мне нужна работа, и эта вполне сгодится.

Вымыв весь коридор, пробираюсь в большой зал. Только теперь понимаю, что он разделен. Кроме центрального зала здесь есть еще маленькие отдельные комнатки, и заглянув в одну из них, обнаруживаю там крошечную сцену, бархатный красный диван и столик. Это ВИП зоны, судя по более дорогой отделке, они специально закрыты от общих глаз.

Вымываю большой зал, сцену, вычищаю ковры. С непривычки ноет поясница, очень мерзнут руки от холодной воды.

– Оо, манюня, приветик!

За спиной раздается скрипучий голос, который я тут же узнаю. Оборачиваюсь и узнаю того самого парня, который тогда затащил меня в клуб. Он не особо высокий, щуплый, с холодными серыми глазами и коротким ежиком.

– Здравствуй…эм?

Подбираю слова, как же его зовут…

– Серый, ну или для тебя просто “Сереженька”.

– Привет.

Беру свое ведро и тащусь от него подальше, но этот парень резко мне дорогу преграждает.

– Ты куда?

– Я работаю. Отойди.

– Давай помогу.

Тянет ко мне руки, но я отхожу от него.

– Нет, спасибо. Дай мне пройти!

Поглядываю на часы. Девять. Руки уже окоченели, потому что вода холодная в ведре. Теплой не было, а подогреть Алена не разрешила. Покрутила только у виска и отправила дальше мыть полы.

– Ты че борзая такая а, детка? Надо проще быть, тут по-другому не выживешь.

– Не мешай мне. Пожалуйста.

Обходя его, бубню себе под нос. Серый какой-то скользкий, словно змееныш, неприятный, отталкивающий меня.

– Ну-ну. Убирай. Полотерка.

– Не надо!

Я ж рот открываю, когда в следующий миг Серый подходит, и опрокидывает ведро с водой ногой. Уходит, презрительно усмехнувшись и свысока смотря на меня.

Вся мыльно-грязная вода из ведра тут же выливается, заново пачкая только-только старательно вычищенные мной ковры.

На глаза слезы наворачиваются, но я быстро вытираю их рукой. Еще плакать тут не хватало, и это в первый рабочий день!

Тяжелая входная дверь хлопает, и я вижу, как в зал начинают первые гости заходить, а у меня тут море целое, лягушек только не хватает! Я стою на коленях, пытаясь тряпкой вымокать эту жуткую ледяную воду, которой тут целая лужа.

– Ого! Трубу прорвало или как?

Слышу грубые мужские голоса, а после замечаю и вошедших мужиков. Двое. Взрослые, высокие бугаи. Тот, что слева, чуть больше в плечах с заметной цепью на шее.

– Фил, тут похоже, кое-что похлеще прорвало.

Ржут, но шутки эти я не понимаю.

Громила с цепью на шее подходит ко мне, и вскоре я чувствую, как талии касается его тяжелая мужская рука. Резко вскакиваю с пола.

– Не трогайте!

– Привет, цветочек. Ты кто такая у нас?

– Лина.

Пячусь назад от этого головореза, потому что иначе его просто не назвать! Высокий, сильный, взрослый мужик. Он надвигается на меня, как хищник, и вскоре я оказываюсь вплотную прижата к стене.

– Линусь, че пугливая такая, а? Жуткий какой балахон на тебе, а под ним что?

От него пахнет одеколоном и почему-то женскими духами. На белой рубашке замечаю след от красной помады.

Боже, я такого в жизни не испытывала. От страха все боевые приемы забываются, и я начинаю задыхаться, пока этот мужик касается меня за талию, зажав прямо у стены.

– Нет, пустите…нет!

Глава 4

Я не вкуриваю сразу, откуда этот жалостливый скулеж, пока не выхожу из кабинета. Звук явно исходит откуда-то из зала, создавая ощущение, словно какого-то кота прижали, но зайдя в зал я понимаю, что нет.

Девчонка. Та самая чудная. Она скулит, пока прямо сейчас Хаммер ее зажимает у стены, и стоны эти вообще не похожи на то, что ей нравится.

– Что здесь происходит?

Рычу, Хаммер тут же останавливается и подойдя ближе, я вижу ошарашенную соплю и этого черта, довольно ухмыляющегося.

– А че? Мы просто знакомились.

– Ты попутал? Это уборщица моя, а не девка на заказ.

– Бля…Ну так бы сразу сказал! Черт ее знает, чего она на коленях тут ползает. Эй, заюнь, ты че, испугалась? Я ж познакомится хотел.

Перевожу взгляд на мелкую. Походу, знатно ее Хаммер шуганул. Глазища по пять копеек, трясется как заяц, дрожит. И не голубые у нее глаза оказывается, изумрудные, зеленющие просто.

– Леха, отъебись. Ты – смотрю на нее. – В мой кабинет. Живо.

Малая вытирает слезы, и опустив голову, семенит в коридор, тогда как я машинально тянусь к сигаретам. Взял на свою голову малолетку. Знал же, будет с ней один только геморрой. Знал!

– Какая она…хм, юная и сладенькая. Откуда ты ее откопал, Бакир?

– Не твое дело. Ты пришел отдыхать, отдыхай. Девочки скоро выйдут. Смотреть можно, лапать нельзя! Сто раз уже говорил!

– Да понял я, понял.

Иду в кабинет. Мне нужно избавится от этой проблемы, и чем скорее, тем лучше.

***

Быстро вдыхаю воздух, перевожу дыхание, стараясь унять бешено бьющееся сердце. Я должна быть взрослой и спокойной, уверенной.

Семеню за Бакировым, так как он шагает быстро, и я едва за ним успеваю.

Щелкают ключи, бандит открывает кабинет.

– Входи.

Проскальзываю внутрь, оказываясь в жутко накуренном помещении. Горло тут же скручивает спазмом, и я не выдерживаю, закашливаюсь. Машу рукой перед лицом, и вижу, как Бакиров открывает шкафчик и достает оттуда деньги. Крупные купюры. Кладет на стол, протягивает вперед огромной грубой ладонью, покрытой какими-то непонятными для меня татуировками.

– На. Твое.

Осторожно подхожу ближе. Этого мне на неделю хватит нормально поесть, вот только я не понимаю, почему зарплата так быстро.

– Я только первый день работаю. Я еще не заработала.

Перевожу взгляд на этого бандита, и с карими глазами его встречаюсь. Темными, как жареный кофе, страшными, серьезными. Чтобы смотреть на него близко, приходится высоко задирать голову.

– Нет, ты не поняла. Бери бабло и вали. Тебе здесь не место.

Чеканит строго, а я почему-то обхватываю себя руками. Слезы выступают на глаза, но я упорно их держу. Не хватало тут еще плакать перед ним. Еще чего.

– Как вас…по-отчеству?

– Александрович.

Бакиров садится в кресло, закуривает, сжимая ладони, и я невольно взгляд на них бросаю. Он может убить такими руками. Как медвежьи лапы они, огромные, грубые, татуированные.

Рубашка его тут же натягивается, и я замечаю черные волосы на его груди, выглядывающие из расстегнутой верхней пуговки у смуглой шеи.

– Михаил Александрович, не прогоняйте! То, что было в зале – случайность.

– Тебя там чуть не выебали. Это тоже случайность?

– Я бы смогла за себя постоять! Я вовсе не слабая и сама могу справится с проблемами! Могли бы и не защищать меня от того…Хаммера!

– Предки твои где?

Игнорируя мои попытки оправдаться, спрашивает Бакиров серьезно. Без права как-то увильнуть или солгать. Почему-то я не могу лгать при нем. Он так смотрит…как сканер насквозь просто!

– Мама умерла. Папы я не знала.

– Родственники?

– Бабушка была. Умерла.

Отвечаю честно, опустив голову. Смотреть прямо на него страшновато, если честно.

– Давно одна?

– Два месяца. Слушайте, я не жалуюсь, мне просто нужна работа!

Не вру, это правда, да и смысл какой лгать.

– Бери бабло и вали.

Кивает коротко на купюры, а я с места сдвинутся не могу. Это же значит, что я больше не смогу прийти, а без работы я не то, что на подготовительные курсы не насобираю, мне даже за проезд нечем будет платить.

– Я не уйду никуда.

Заставляю себя поднять голову. Смотрю прямо на него, пытаюсь выглядеть смелой, тогда как внутри дрожит каждая жилка перед этим огромным взрослым мужчиной.

– Ты борзая, ты знаешь это?

– Мне нужна эта работа, очень! Я не возьму деньги и то, что было в зале, больше не повторится.

Бакиров криво усмехается, будто я несу какую-то ерунду, словно жужжу у него над ухом, раздражаю. И у него вовсе не милая улыбка. Оскал как у зверя, хищный, дикий.