Алеманида. Противостояние
Сергей Причинин
Римская Империя, IV век нашей эры. Великий конунг Аттал, первый среди равных, хочет избавить земли Галлии от многолетнего римского гнёта. Для этого нужно сделать невозможное – объединить разрозненные племена варваров в единую грозную силу. Но Аттал не тот, кому суждено это сделать.Только одному человеку предначертано перевернуть ход событий – загадочному Филину из древнего пророчества иллергетов.Второй том I книги трилогии из цикла «Аквитанские предания».
Алеманида
Противостояние
Сергей Причинин
© Сергей Причинин, 2023
ISBN 978-5-0060-4660-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава I Огонь и камень
I
Июнь—август 314
В первом кодексе парфянского ордена Аваним Афарот персидский пустынник утверждал, что мир существует благодаря дихотомии добра и зла, кои создал демиург.
Просуществовали ли империи, воздвигнутые на костях и крови, долгие годы? Существовали, но недолго, и только за счёт временного покорения соседей. А была ли обратная сторона: когда люди развивали государство исключительно на добродетелях?
Мудрствующие бездельники считали, что субстанция одного цвета неспособна долго плескаться во флаконе – покроется плесенью у горлышка. Прочие словоблуды говорили, что для идеального вкуса необходимо иногда смешивать разные сорта вин.
Цивилизация процветает из-за вечной борьбы враждующих понятий. Молчаливые мыслители и лжепророки, проститутки по нужде и по воле сердца, развратники с философией вседозволенности и аскеты-странники, разбойники и сенаторы, плебеи и всадники – все они часть единой системы. Без одного кольца цепь развалится, и кто знает, каким окажется новое звено цикла?
Люди злостные живут кознями над людьми благопристойными, которые балансируют на грани чести и выживания. Справедливым и милостивым приходится труднее, но на них держится социум. Однако он не сможет устоять долго, ибо мерзавцы норовят потопить мир.
В природе человека изначально заложены пороки и добродетели. Они подобны опухоли, которая всю жизнь ищет, к какой телесной заразе прицепиться; ищет, как проявить себя. И только понимание человеком мироощущения, осознание своей сути, возвеличивание прихотей или талантов придает жидкости особый оттенок.
Без разбавления содержимого флакона крышка покроется плесенью, а от чрезмерного смешивания – забродит. Внешний мир вкупе с миром внутренним могут взрастить как преступника, так и истого деятеля.
Или породят обычного человека, который тихо уйдёт в вечность, не оставив ничего. Всё преходящее.
Киприан Римлянин
«О природе человека»
Из нетопырей только Бельфор освоил грамоту. Он с удовольствием изучал пергаменты, кои Миргалим привёз из Лютеции. В одном из таких папирусов, наполненных ошибками и бурыми пятнами, говорилось о Святилище, построенном ещё при Матайесе.
Всезнающий и вездесущий Эмрес предположил, что речь шла о Мерсале, где некогда проживали гетулы. Там возвышалась постройка, которую римляне окрестили Санктумом, так как она походила на церковь во имя одного из пророков Плотника.
За ответом Бельфор отправился к Миргалиму. Старый мудрец в привычной манере открыл ларец с тайнами.
– Агарес по-прежнему думает, что я покинул тёплое местечко в Лютеции из скуки. Считает, мне приятно смотреть в серое небо и зябнуть от промозглого ветра, – Миргалим ехидно улыбнулся. – Бестолковый отпрыск никак не научится.
– Помните пергаменты, что передали мне? – Бельфор показал бумаги старику, но вспомнил, что тот слеп.
– А как же. Из-за них-то я сюда и прибыл, – Миргалим ткнул Бельфора пальцем в грудь и постучал по листам.
– Вы их видите?
– Чувствую запах. Эти пятна – не кровь, мой юный друг. А вино, что я пролил трясущейся рукой. В Лютеции гонят неплохое вино из жмыха. А ты никак не запомнишь, что у меня глаза на затылке.
– Да, в конце говорится о Санктуме в Мерсале. Где связь? И где этот проклятый Мерсал? Эмрес сказал, что поселение рядом, но я впервые слышу такое название.
– Деревня находится в лесу к западу от арелатского тракта. – Миргалим замолк, а после добавил: – Текст неполный, многих страниц не хватает. Оригинал – манускрипт Танитаиссы – даст ответы на загадки иллергетов. Он и находится в Санктуме.
– И как же он там очутился?
– Матайес был умён, да грамотой не владел. Он не придумал ничего лучше, чем положить манускрипт на вечное хранение в храм. Местные друиды на него молятся.
– Учитель, нестыковка, – Бельфор потряс бумагой. – Получается, Матайес предвидел, что ему подарят манускрипт и велел писарям заранее написать о дарении? Как это понимать?
– У тебя переписанный экземпляр с парой новых строк, которые внёс соратник Дориамида Килосского. Вот и вся разница.
– Допустим. Почему же Вы заинтересовались манускриптом?
– По той же причине, по какой ты заинтересовался Мерсалом.
– Так мне идти туда?
– Смотря, что пересилит: любопытство или желание угодить конунгу?
Бельфор промолчал. Миргалим развернулся и отправился в хижину.
Любопытство взяло верх, и Бельфор отправился к лучшему лазутчику нетопырей. Он пересказал Эмресу диалог с Миргалимом и обратился за помощью. Бельфор не втягивал бы соратника, но только он знал короткую дорогу до Мерсала.
Бельфор удивился, когда Эмрес отказался помочь, сославшись на важное поручение от Харольда. Следопыт объяснил, как добраться до Мерсала, и Бельфор обратился к Марвину, с которым они дружили.
Для подготовки к походу требовалось время: хотя бы неделя. Бельфор сказал Калвагу о появлении римлян к западу от арелатского тракта, но тот отмахнулся. Тогда нетопырь узнал, что Агарес покинул крепость до следующего новолуния, и решил самовольно оставить крепость. Но за день до этого к Бельфору явился Калваг и сказал, что римские лазутчики в Мерсале убили друида. Нетопырь удивился необычному совпадению. Он ранее не слышал о Мерсале, а тут за пару дней деревню упомянули трижды. Бельфор посчитал это знамением свыше.
С дозволения Калвага нетопыри отправились в обозначенную на карте точку. Путь пролегал через разрушенные селения, которые испытали тяжесть руки алеманнов. Бельфор теперь увидел со стороны, как Аттал в поисках союзников искоренял племена, вставших на сторону Рима.
Кони прядали ушами и фыркали, едва чуяли дым от горящих остовов. От сожжённых дотла домов остались лишь чёрные головешки. У мертвецов были выклеваны глаза и обглоданы щёки. За два дня в седле нетопыри встретили лишь опустошенные селения, наполненные изувеченными трупами. Голодные лошади жалобно взывали к путникам.
По дороге друзья перемыли кости Эмресу с Белетом, обсудили планы Аттала, чудаковатость Калвага и отстраненность Агареса. Не затронули только Харольда, ибо британец тщательно скрывал пороки. С извращенной похотью друзья обсудили Анаит и способы, которыми хотели бы взять её. Когда Марвин углубился в грёзы о прелестях дочери наставника, Бельфор махнул рукой.
– Полно тебе! У меня уже штаны рвутся. Я пока не готов заплатить жизнью за один ночной шабаш.
– Хорошо. Но признай: попка у неё что надо.
– Как ты сумел там что-то разглядеть под ворохом одежды? Порой парфяне надевают столько вещей, что неясно, кто мужчина, а кто женщина.
– У них намного теплее. Будь уверен, в Парфии они ходят полуголые и не отличаются пристойностью. А в Арелате ветер пронизывает насквозь. Вот и одеваются, как кельтский друид перед солнцестоянием.
– Старик это же говорил, – кивнул Бельфор.
– Агарес ревнует тебя к Миргалиму, – подметил Марвин. – Оно и понятно: старший наставник благоволит тебе, Бельфор, а Агареса избегает.
– Я уже думаю плюнуть на Миргалима. Он жуткий зануда. Книжек я до тошноты начитался и при Агаресе. Но у старика ещё можно откопать что-то полезное. Вернусь с Мерсала, решу.
– Видать, откопал? Иначе мы бы не пошли в храм какого-то божка, чтобы найти последнюю главу твоей недостающей сказки.
– Да брось! Мы же якобы на разведке, – сказал Бельфор. – Лучше скажи, как римские следопыты незаметно проскочили? Может, это люди Кустодиана?
– Не берусь утверждать. Думаешь, ходили за Кемнеби?
– Они не глупцы, уже поняли, что бедолага хотел сбежать. Думаю, пытаются разузнать планы Аттала. Только непонятно, какого ляда они ищут, если уже вся Галлия знает о готовящемся нападении на гарнизон?
– Они просто вносят разлад.
– А Кемнеби является его частью?
– Всё возможно. Я ему не доверяю.
– Думаешь, я доверяю? Он печётся о своей шкуре. Если латиняне разнесут нас в клочья, то Кемнеби поклянётся, что до последнего верен заветам Рима. Сын шлюхи! Что он может знать о преданности? Египтянин присягнул Риму, а теперь служит наёмнику из Мидии по прозвищу «Перс». Такое в самом дурном сне не приснится.
– Теперь с Кемнеби пестуется Миргалим. Мне кажется, у старика голова поехала. Едва кто-то высказывает отличное от других мнение, как старик бежит принимать нового адепта. Что он в нём нашёл?
– Это я и пытаюсь узнать. Миргалим сказал, что нарекает Кемнеби хранителем Филина.
– Про которого говорится в твоём ободранном манускрипте?
Бельфор кивнул.
– А остальные бумажки спрятаны в Мерсале?
Бельфор снова кивнул.
– А ты тот ещё ревнивец, – Марвин присвистнул. – Не переживай. Обставим мы этого хранителя сов.
– Давай сосредоточимся на деле. Не забывай, что основной приказ – найти тропу.
Известие о незаметном перемещении римских лазутчиков разозлило Калвага. Он недоумевал, как они прошмыгнули под его носом. За Кулаком закрепилась репутация главного «пропольщика» галльских грядок. Из его цепких лап никто не уходил живым – ни эквиты, ни ланциарии.
Аттал получал радужные вести о разгроме очередного разведывательного отряда, а Калваг гордо поглядывал на Агареса, сияя в фаворе конунга. Никто не вникал в суть происходящего и не понимал, что Калваг не так успешен, как хотел показаться. Сила Кулака заключалась в слабости римлян.
У легата в Галлии не осталось сносной кавалерии. Константин привлек лучшие алы на войну с Максенцием, посему префектуре достались объедки, которые арелатские псы сжирали, не жуя.
И вот Калваг проморгал удар в челюсть. Он настолько уверился в своей силе и прозорливости, что ослабил вожжи. Неотесанный спартанец, неповоротливый громила и римский калигула Кустодиан оказался проворнее.
Бельфор жил по принципу: непобедимо то, что не изучено. Юноша считал неизученных врагов быстрее, выше и сильнее себя. Теперь азарт брал верх над любопытством. Преследование римлян становилось для Бельфора наваждением. Одна фраза Кемнеби заинтересовала его больше, нежели россказни Миргалима.
Кемнеби в двух словах рассказал татуированному нетопырю, что в стане римлян появились быки, способные дать отпор жрецу перед тавроболиумом. Египтянин бахвалился подвигами, принижая заслуги бывших соратников, однако местные жители нараспев расхваливали таинственных гоплитов, которых сам дьявол не возьмёт голыми руками. Даже о мастерстве Бельфора не говорили столь лестными словами. Его самолюбие уязвили.
Чем дальше они уходили от тракта, тем сильнее росла тревога. Ближе к лимесу галлы жили иначе. Несмотря на принадлежность к префектуре, жители спокойно принимали как послов Аттала, так и глашатаев от римского наместника.
Нетопырям рассказали, что Энанки разгромили, а отборных солдат Аттала уничтожили подчистую. Бельфор удивился, что не слышал об этом от Калвага или Харольда. Марвин же сказал, что Аттал поддерживает миф о непобедимости своего воинства. Иначе алеманида, начатая ещё при Матайесе, останется пустой грёзой.
Всадники доскакали до нужного места – деревеньки Акрет. Поселение стояло возле Аквитании, на отшибе Галлии. Именно в эту деревню их отправил Калваг.
– Какой же прохвост этот Миргалим, – сетовал Бельфор. – Надо, говорит, сойти с тракта и ты на месте. Он не уточнял, что придётся отбивать задницу почти три дня.
– Если римляне прошли здесь неделю назад, а десятью днями ранее выше по течению, то моё почтение. Ещё не забывай, что Изера в этом году сильно разлилась. Они носятся быстрее ветра.
– Воруют коней для полей, и проходят через деревни.
