Мы были несказанно рады, что анализы чисты, и онкологии нет. Тем не менее, причина обморока так и не стала ясна.
– Милая, ты как? —мама смотрела на меня с непонятным выражением лица.
– Хм… Кажется, я не умираю? Жизнь прекрасна! – я улыбнулась во все 32 зуба, – Мам, ты переживала больше, чем я. Я сразу не верила в то, что это онкология. Кажется, я знаю, в чем дело…
Лёгкий румянец залил мои щеки.
– И в чем же?
– Мам, кажется я просто переволновалась. У нас с Марком было свидание. Он мне давно нравится, а теперь он сам меня пригласил. И тогда в машине…он меня поцеловал. А я в этот момент отключилась. Скорее всего от переизбытка чувств.
Мама усмехнулась и немного расслабилась:
– А сразу почему не сказала? Вообще, это очень на тебя похоже, ты с детства очень впечатлительная… Даже фейерверки тебя пугают, что уж говорить о первом поцелуе!
Она ободряюще взяла меня за руку:
– Надеюсь, теперь все будет хорошо, а эта ситуация вскоре забудется, как страшный сон. Марк хороший парень, вы хорошо смотритесь вместе!И то, как он поступил в этой ситуации, характеризует его как ответственного молодого человека. Я рада, что ты нашла достойного спутника! —она тепло приобняла меня.
– Спасибо, ма, ты лучшая! – я в ответ прижалась к матери щекой.
Полуобнявшись, мы направились к машине.
***
На подъездной дорожке стояла машина Марка.
– О, твой парень уже здесь, – улыбнулась мама.
– Ты только при нем этого не скажи! Мы пока ещё не парень и девушка. Сегодня только второе свидание, и то —дома! Мам, не испорти всё!
– Ох, подростки! – мама закатила глаза, —хорошо, буду молчать!
– Спасибо!
***
Мой отец, мистер Джозеф Уайт сегодня принял дежурство по кухне. Приехавшего немного раньше Марка он встретил дружелюбно и приветливо. Чтобы не скучал и чтобы немного наладить контакт, он попросил Марка помочь ему с приготовлением традиционного чили и яблочного пирога. За этим занятием мы их и застали.
– Какие молодцы, сейчас, наверное, нас накормят! – мама проскользнула на кухню и чмокнула папу в щеку, – здравствуй, дорогой! Марк, и тебе привет!
Я невольно заулыбалась от увиденной идиллистической картины: двое мужчин в фартуках стояли у плиты, что-то вместе готовили, болтали и смеялись.
Марк обернулся и просиял:
– Привет, Эшли! Ну как ты? Какие новости?
– Привет, Марк, привет, пап! Новости хорошие. Онкологии у меня нет. Но врачи все равно не знают, что это было. Предложили просто наблюдать.
– Значит, есть повод отпраздновать! – мистер Уайт достал из духовки яблочный пирог, – я был уверен, что всё в порядке, а потому подготовился. Марк отлично мне помогал!
Марк чуть порозовел ушами и промолчал. В животе что-то ухнуло вниз и перевернулось. Боже, ну как ему удается быть таким неотразимым, даже когда он краснеет? И он так гармонично вписался в нашу семью, буквально сразу…
– Прошу всех к столу! Кто что будет пить?
Родители и мы с Марком сели за круглым столом на террасе. Беседа текла своим чередом, мы много смеялись, и каждый чувствовал облегчение от того, что я не умираю. Больше всех конечно же я. Я храбрилась перед мамой и перед Марком, потому что точно знала, что маму выбивают из колеи такие новости… Ну а про Марка я пока знала недостаточно, чтобы делать выводы, а потому на всякий случай и перед ним храбрилась. И сейчас я испытывала огромное облегчение от того, что не нужно было больше делать хорошую мину при плохой игре.
Когда тарелки опустели, мы с Марком, держась за руки, поднялись в мою комнату.
– Вот, это моя комната, – я жестом пригласила Марка внутрь.
Он вошёл и огляделся. Комната была небольшой, но не тесной. Вдоль правой стены размещался большой встроенный шкаф от пола до потолка. Напротив входа, прямо у окна, стоял стол, а справа от него вдоль стены было две книжных полки: одна с учебниками, другая – с художественной литературой. Стивен Кинг, Говард Лавкрафт, Толкиен… Слева от входа была кровать. Простая, односпальная, аккуратно застеленная зелёным покрывалом. Асимметричная зелёная штора с шоколадного цвета драпировкой украшала окно и добавляла комнате уюта.
На полке, висящей над кроватью, стояло несколько фоторамок: вот маленькая рыжая девчушка в голубом платье щербато улыбается беззубой улыбкой и смешно морщит носик, сидя на пони, а рядом стоит женщина – вероятно, бабушка. На другом фото мне было уже лет 8, я сидела возле рождественской ели и открывала подарки вместе с родителями. Третье фото было прошлогодним, на нем была запечатлена команда поддержки, в которой я выступала. Марк узнал костюмы, в которых мы выступали на региональных соревнованиях по черлидингу. Через уголок рамки висела лента от медали за второе место в этих соревнованиях.
– Здесь мило и очень уютно, – улыбнулся Марк и легко поцеловал меня в щёку.
– Спасибо. Ты первый парень, что удостоился чести войти в эту комнату. Так что не зазнавайся!
Я прошла через комнату к окну и отдернула штору. Спрятанный от внешнего мира до этого, на окошке проснулся и сонно заморгал рыжий кот. Я собственническим жестом сгребла животинку в охапку и обняла. Кот не возражал, только громко замурчал. Марк протянул руку и погладил кота между ушей.
– Классный у тебя кот! Вы с ним чем-то похожи. Как минимум окрасом!
Я засмеялась:
– Знакомься, это мистер Уизли. Назвала в честь одной рыжеволосой династии волшебников из Гарри Поттера.
Марк снова скользнул взглядом по книжной полке. Да, и эти 7 книг там стояли тоже.
– Династии? Не в честь одного конкретного героя? Ну, может быть, воспитателя драконов Чарли, например, он крутой.
– Не смогла выбрать одного. Они все герои для меня – отважные, друг за друга горой. Но самая главная героиня – это Молли, конечно же, она мой кумир! Без нее бы они все пропали! Однако было бы странно называть кота Молли. Поэтому он – мистер Уизли.
Кот выпутался из моих объятий, коротко мяукнул и скрылся за дверью, грациозно вышагивая.
– Какой воспитанный, – улыбнулся Марк и закрыл за котом дверь.
В комнате царил лёгкий полумрак, создаваемый не до конца задернутыми шторами.
Марк подошёл ко мне со спины, обнял за талию и спрятал лицо в моих пышных непослушных волосах:
– Как же я рад, что с тобой всё в порядке, Эш.
Мгновение, которое не хотелось прерывать. Момент, когда я поверила и приняла, что искренне нравлюсь Марку.
Я повернулась в его объятиях и прижалась к тёплой груди. Марк пах яблочным пирогом и парфюмом. Слова были излишни, а вот поцелуй – в самый раз.
Марк словно боялся повторения первого свидания, целовал меня осторожно, едва касаясь и почти не смыкая глаз, наблюдая —в сознании ли? Я была в сознании и безгранично счастлива. Где-то здесь и сейчас я преодолела грань между симпатией и влюблённостью. Когда я открыла глаза после поцелуя, это была уже совсем другая я, совсем другой взгляд – более смелый, более проникновенный. И черти, что таились в моем тихом омуте, будто услышав сигнал к действию, стали стремительно покидать укрытие…
Марк, казалось, тоже слегка расслабился и стал смелее. Когда девчонка, которую ты целуешь, не хлопается в обморок – это, прямо скажем, воодушевляет.
– Чем бы ты хотела заняться?
Эшли заговорщически улыбнулась:
– Тем же самым, что и минуту назад, но воооон там, – я показала пальчиком на кровать за спиной Марка, и не теряя времени стала подталкивать его, вынуждая пятиться назад. Доведя до кровати, я легонько подтолкнула его. Марк сел и обескураженно посмотрел на неё:
– Воу, кто ты такая и куда дела скромную и милую Эшли, которая сорвала мне крышу?
– Поверишь, если скажу, что её и не было? – с этими словами я села к нему на колени, лицом к Марку.
– Не поверю. Я сам видел, как ты робела и краснела! —руки Марка легко скользнули под мою рубашку и легонько погладили меняпо спине.
– Признаюсь – краснела. Когда подозревала, что ты просто играешь со мной. Я не доверяла тебе до конца. А сейчас зачем мне прятать себя от того, кто меня принимает такой, какая есть? Если бы было иначе, ты бы не сидел сейчас здесь, а сбежал бы ещё вчера. Серьёзно, так поступил бы почти любой, но не ты. Кому нужна странная обморочная девчонка, которая отрубается во время поцелуя?!
– Видимо, мне, – усмехнулся Марк и ловко перевернул меня на кровать, укладывая на лопатки и запечатлевая в этот момент глубокий поцелуй на моих губах. Я чуть взвизгнула от неожиданности, а затем ответила на поцелуй с ещё большим напором. И расслабилась.
Марк открыл глаза и обомлел: я снова была без сознания.
***
Был слышен топот сапог, затем будто передернули затвор автомата:
– Анна, моя Анна! Не трогайте мою Анну!
***
С громким криком я пришла в себя и откинула руку с нашатырем от лица. Отец сделал шаг назад.
Возле кровати стояли родители с недовольными лицами и Марк – с виноватым.
– Я что, снова отключилась?
– И я даже думать не хочу, что предшествовало этому, – мама укоризненно покачала головой.
– То же самое, что и в прошлый раз, миссис Уайт, —подал голос Марк, —мы целовались. Но сначала все было хорошо.
– А когда вы оказались в постели, все стало плохо?! – глаза отцапылали гневом, – второй раз она в отключке из-за тебя!
Все его расположение и хорошее отношение к Марку испарились буквально за мгновение.
Марк примирительно поднял руки и замолчал. Ссориться с моими родителями ему совершенно не хотелось.
– Мам, пап, Марк здесь ни при чём. Это всё я. Все уже нормально. Долго я была без сознания?
– Минут 10, – мама поджала губы, —последние 5 минут ты кричала, звала какую-то Анну. О ком речь?
– Если бы я знала, – тихо выдохнула я, подтягивая ноги к грудии пряча лицо в колени. – Иногда мне это снится. То, что я видела и слышала оба раза, когда теряла сознание. Мужчина кричит, слышны чужие голоса… На немецком языке вроде, я не особо поняла. Грохот… Вроде выстрелы. Страх, такой липкий, тяжёлый, чёрный… И хочется кричать, – я подняла лицо, в испуганных глазах стояли слезы, – Мне страшно! Мам, давай сходим к психотерапевту! Может, он выпишет таблеток, и мне станет легче? Ведь даже шизоидам они помогают глюков не ловить! Мне тоже поможет!
В комнате стояла гробовая давящая тишина.
Потом мама ответила:
– Я позвоню в клинику, договорюсь о приёме, – и вышла из комнаты. Отец молча последовал за ней.
Марк приобнял меня за плечи, ободряюще их потирая. Ни на одном языке мира не нашлось бы таких слов, от которых стало бы легче или спокойнее.
Глава 3
В кабинете психотерапевта было светло и свежо. Единственное окно кабинета было раскрыто настежь. Со двора клиники доносится гомон десятков голосов, было слышно, как работает садовник, подстригая триммером кустарник.
У окна стоял широкий деревянный стол кофейного цвета. На столе располагался ноутбук и кипа бумаг, прижатая стеклянным пресс-папье в виде аквариума с застывшими в нем диковинными рыбками. Рядом с бумагами стояла пластиковая табличка, на которой было выведено: "Доктор Агата Вискерс, психотерапевт". Возле стола стоял дорогой кожаный офисный стул в бежево-коричневых тонах.
Чуть в стороне от рабочего места друг напротив друга стояли два мягких бежевых диванчика, между ними был постелен белый ковёр с высоким ворсом, на нем стоял невысокий стеклянный столик. На столике уютно расположились три чашки чая, метроном, система маятников для демонстрации затухания импульса, корзинка с конфетами и планшет с ручкой – неотъемлемый атрибут специалиста по психическим расстройствам.
Я несмело вошла в кабинет. Врач – немолодая, но красивая и ухоженная женщина, не в белом халате, а в строгом офисном платье летящего кроя и туфлях-лодочках – приветливо улыбнулась и жестом пригласила своих посетителей присесть на диван. Изящным движением руки поправив несуществующий недостаток идеального пучка на затылке, она села на диван напротив. "Будто немного постаревшая сказочная принцесса", – подумала я.
– Добрый день, миссис и мисс Уайт! Расскажите, что вас привело ко мне?
– Мам, позволишь мне?
– Конечно, ты сможешь не упустить важные детали.
– Спасибо, мам. Миссис Вискерс, я стала терять сознание.
Врач удивлённо приподняла брови:
– Вы уверены, что с этим вопросом должны обратиться именно ко мне?
– Пока не знаю. В первый раз я потеряла сознание, когда у меня случился первый поцелуй с моим парнем. Я очень разнервничалась – я так думаю – и поэтому потеряла сознание. Мам, покажи выписки. Меня обследовали – и на токсины, и на рак, и на неврологию, и причин не нашли. Потом случился второй… Потом третий поцелуй… Да, и вот на третьем я отключилась снова. Это было два дня назад.
– Это все? —с просила миссис Вискерс.
– Нет, – ответила мама, – ещё во время второго её обморока она кричала. Сама без сознания, но лежит вопит, будто ей что-то снится.
Врач перевела вопросительный взгляд на меня, словно требуя продолжения объяснений.
– Когда я была без сознания, я слышала мужской голос. Он кричал, просил спасти Анну. Я слышала грохот, видела вспышки света, но в основном темноту, и ощущала страх. Сильнейший страх, ужас, будто я могу умереть. И мне это раньше снилось, ещё до того, как я в первый раз потеряла сознание.
Доктор Вискерс глубоко задумалась, откинувшись на диване и соединив пальцы рук кончиками на уровне груди. Потом покачала головой, будто в знак согласия.
– Я вас услышала. Случай интересный. Рано делать выводы и ставить диагнозы, у меня есть ещё вопросы.
Она обратила свой взор на маму и спросила:
