– Какой же он ряженый? Он же экзамены у меня принимал.
– Сегодня он принимает экзамены, а завтра он перегонит машины через эстонскую границу. И где ты его потом искать будешь? Мы ведь ее даже на учет не поставили, чтобы в случае чего объявить в розыск.
Бирюков младший понимал, что он находится между молотом и наковальней – с одной стороны, вдруг за машиной действительно придут «плохие» полицейские и заберут его мечту на колесах, как вещественное доказательство в каком-то там преступлении, и сейчас они в самом деле отводят от себя беду. С другой, в словах отца тоже был смысл – неужто автопарк полицейских так оскудел, что они привлекают к своим операциям, расследованиям и прочим мероприятиям машины без учета? Возможно, что некто слил им базу машин по VIN-номеру, и те проворачивают какие-то махинации.
И как объяснить отцу, что это может стоить ему прав? Здесь Казначеев подстраховался – он пока не дал Бирюкову расписаться в экзаменационном листке. Без подписи кандидата, что он ознакомлен с результатами экзамена, водительское удостоверение не выдадут.
– Игорек, сделаем проще – пусть на громкой наберет своего начальника, как подъедем.
Когда Степан подъехал к гаражу с «Маздой», отец озвучил ему свои сомнения относительно замысла одолжить «японку».
– Вы решили спросить об этом только сейчас? – возмутился на это Казначеев.
– Степан, да? Напомните, Вы в каком отделении ГАИ работаете?
С невозмутимым выражением, старший лейтенант озвучил место работы.
– Не подскажете, как Вы определили, что у нас есть такая машина, которая попадает под ориентировку?
«Потому, что твой бестолковый сынок раскатывал на ней в тот вечер», – подумал про себя полицейский. Но для отца была приготовлена безопасная версия.
– По нашим источникам, вы приобрели «Мазду» в апреле у продавца, который проходит фигурантом по уголовному делу. Автомобиль может числится в угоне. Для этого необходимо доставить его на техническую экспертизу.
Отец обдумал его слова, после чего чуть слышно выругался:
– Надо было жену слушать и не брать с рук…
– Пап, хочешь сказать, ты у какого-то барыги взял краденую машину? – удивился Игорь.
– Да нет, все ведь вроде как законно… Хорошо, допустим, эта машина в угоне, в розыске, да без разницы. У Вас есть на руках постановление суда?
– Нет, но Вы можете дождаться следователей с ним, и навсегда попрощаться с подарком сыну.
– Возвращаемся тогда к началу – на каком основании Вы пытаетесь изъять у меня мою собственность?
Степан подошел к нему в упор и сквозь зубы прорычал:
– На таком, что…
– Все, харош! – Игорь более не мог терпеть этот балаган. – Пап, я на ней ездил, пока ты на рыбалке со своим Маратом был. Я должен был готовиться! Я засветился, инспектор об этом узнал, и мы договорились, что я дам ему покататься на пару недель, пока…
– Ты…ЧТО!? – отца вот-вот хватит удар от такого откровения сына. – Ездил!?
– Да, потому что я не мог подготовиться иначе! Нет никакой истории с угоном.
– И что Вы ему пообещали взамен, Степан?
Степан не был хорош в импровизации, но сейчас ситуация того требовала.
– Что он сдаст экзамен, и машина без проблем встанет на учет.
Николай не верил своим ушам – то машина в розыске, то сын втихую раскатывал без номеров и прав. От переполнившей ярости он даже ударил Игоря в живот, отчего сын согнулся в три погибели, но выстоял.
– В конце концов, запишите меня на, мать его, видео! Что я, старший лейтенант Казначеев одалживаю на две недели «Мазду RX-7» для служебных нужд!
– А если и исчезнет… – Игорь постепенно отходил от боли. – Я c тобой рассчитаюсь.
В конечном итоге отец сдался, возложил ответственность на сына за сохранность иномарки и вручил ключи полицейскому. Требовать видеофиксацию и звонок начальству он тоже не стал – мысль о гнусном поступке сына все еще не отпускала его, и они молча отравились домой.
«Тяжелый случай», – думал про себя Степан, передвигаясь по дворам на стальной преступнице. Оставался только риск того, что папаша-параноик обратится в их отделение и обо всем пожалуется Меркулову. И чем больше пройдет времени с момента разлучения семьи Бирюковых с машиной, тем более великим будет соблазн этому Николаю навестить первый дом на Вернисажной улице. Куда, к слову, Степану еще предстоит вернуться с «зачетками» кандидатов – в понедельник Меркулов, потирая свои жирные потные ладошки, будет спрашивать с него за успехи молодых водителей. А экзаменационные листки остались в «Патриоте»…
Егор так и не отзвонился на предмет поисков Киры. Степан набрал ему сам.
– Егор, твоя блудливая японка у меня. На какой адрес ехать?
Гараж отца Егора располагался где-то в районе Черемушек, на улице Архитектора Власова. Вячеслав Клыков, к счастью, не стал продавать свое маленькое пристанище перед переездом за границу – на чужбине всякое может произойти, а Родина, случись чего, всегда примет в свои объятия. Улица архитектора Власова была не ближним светом – ехать не менее часа, а без номеров ездить на такой роскошной малышке еще и опасно. Но, как говорится, кто не рискует…
Нет, шампанское за рулем пить Степан точно не станет.
Поздним вечером на этом участке Третьего транспортного кольца обычно мало дежурных экипажей – Степану повезло проехать мимо одного, благо те проверяли какого-то таксиста. У инспекторов ДПС это была одна из «любимых» категорий клиентов. Словом, он добрался без казусов.
Интересно, не будет ли в гараже его ждать господин Меркулов?
Егор сориентировал Степана по телефону к своему боксу, и встретил напротив открытых ворот. Характерным махом руки он дал понять, чтобы Казначеев сразу заезжал в гараж. Когда старший лейтенант загнал машину внутрь, Егор закрыл ворота и включил свет.
Внутри бокса все было куда цивильней, чем когда-то в их с Алексеем пристанище – стены разукрашены в профессиональные уличные граффити, вместо стеллажей были устроены алюминиевые пеналы, а пол укрыт резиновыми матами. И ходить приятно, и разлитой краски можно было не бояться.
Кроме «Мазды», в гараже стоял еще какой-то «Митсубиши Лансер» оливкового цвета.
– Егор, не говори мне, что ты в такое время решил опять взяться за старое.
– Сплюнь, наездился.
– Тогда чья…? – от удивления Степан даже не успел досказать «эта машина?». И тут он снова вспомнил про Меркулова. Нет, он же ездит на «Элантре». Или это его тайная игрушка в ночи? Или…
В левой части гаража, со стороны входа, послышались приближающиеся шаги. Потолочный светильник не полностью окутывал бокс фотонами, и потому Казначеев не сразу разглядел силуэт мужчины, показавшегося из тени.
– Моя. Нравится?
– Я бы немного опустил подвеску сзади, и взял бы колеса большего диаметра ярко-белого цвета.
Силуэт на это лишь усмехнулся.
– Ты был прав, Егор, он шарит. Вы же Степан, я правильно понял?
Казначеев на это утвердительно кивнул.
– Я из «Крыльев ночи». Камилем звать.
***
Казначееву не верилось, что Егор смог организовать встречу с первым человеком одного из крупнейших стритрейсерских клубов в Москве, некогда главного конкурента «Ночных всадников» по охвату районов и количеству членов. Еще Тихон как-то рассказывал Степану о раскладе присутствия клубов на той или иной территории – он держал Восточный округ в периметре Вернисажной улицы, Щелковского шоссе, участка 105 и 0 км МКАД и Шоссе Энтузиастов. Камиль же вел дела в западной части города, в пределах Рублевского шоссе, участка 55-60 км МКАД и Можайского шоссе. Север и юг города выступали некой буферной зоной для выяснения отношений между клубами, и не были заняты другими клубами.
После инцидента с Алексеем Путейко и скорой помощью Тихон предупредил Камиля о возможном усилении присутствия ДПС по всей Москве, и лидер «Крыльев ночи» на какое-то время приостановил заезды в Москве и ушел в подполье.
– Интересно, что он поинтересовался у меня насчет «вакантных» должностей, когда я пережидал всю эту бурю. Тогда мне бы как раз нужен был помощник, чтобы вести дела с заправщиками. Я сказал, что подумаю, договорились через пару дней созвониться…
– Ты поддерживаешь сейчас контакт с Тихоном? – перебил его Степан.
Камиль чуть усмехнулся от такого вопроса.
– А вот дослушай. Тиша потом набрал мне как-то вечером, и мы договорились встретиться для обсуждения условий. В принципе, я был не против его взять, знаем друг друга давно. И разговор потом как-то странно оборвался…
Егор и Степан вопросительно переглянулись друг с другом.
–… как будто его ударили. Чей-то голос вдалеке еще говорил, что-то вроде: «Все, Кирюша, больше не будешь чудить». Учитывая, что с тех пор он больше не связи…
– Ты думаешь он…все? – Егор провел указательным пальцем себе поперек шеи.
– Возможно, – Камиль вытащил из карманов своих темно-синих джинс какой-то предмет, внешне напоминающим обычную флешку, и тут же вручил ее Степану. – Среди моих ребят есть и хорошие компьютерщики – смогли вытащить запись разговора. Егор, ты спрашивал у меня второй номер Киры? Предлагаю уговор – если узнаете второй голос на записи – дам ее второй номер.
– Кира не говорила мне, что у нее есть второй телефон, – удивился Степан, прокручивая в пальцах переданный USB-носитель голубоватого цвета с металлическим корпусом.
– Не знаю насчет второго телефона, но с этого номера она как-то звонила. Я и сохранил его. Так что, джентльмены, дайте знать, когда прослушаете запись.
Степан почти забыл, что с собой у него была рабочая сумка с экзаменационными карточками будущих кандидатов (в том числе с подписью недотепы Игоря). Вместительность же сумки позволяла переносить с собой еще и рабочий ноутбук, который Степан брал с собой для удобства учета списка и соответствующих «отметок».
На нем и можно проверить запись.
Казначеев достал из сумки не самый свежий ноутбук «Тошиба», переживший, как минимум, два президентских срока – кнопки клавиатуры покрыты слоем высохшего жира, динамики и вентиляционные отверстия – обросли въевшейся пылью, а сам корпус был местами с потертостями. «Тошибе» потребовалось чуть меньше минуты, чтобы пробудиться ото сна и позволить воткнуть в себя USB-носитель. Формат записи оказался не .mp3, и пришлось опробовать пару-тройку аудио программ, чтобы открыть файл «110612.aac».
– А-ак? – вопросительно сказал Егор, всматриваясь в имя файла.
– Парнишка говорит, у этого формата звук лучше при сжатии сохраняется.
– Посмотрите на имя файла – будто это дата, – заметил Степан. Кажется, в этот день он как раз был на смене.
Запись разговора длилась около полутора минут – в ней Тихон и Камиль обсуждали время и место встречи, причем главарь «Ночных всадников» максимально давал понять, что заинтересован в сотрудничестве со своим коллегой. На 62-й секунде раздался какой-то глухой удар с металлическим эхом, после которого последовал набор неразборчивых звуков – шарканье, приглушенные стоны, учащенное дыхание. Через какое-то время борьба прекратилась, после чего прозвучали слова, вызвавшие такой интерес у Камиля.
И от которых у Степана прошлись мурашки по коже.
XIII
В знак признательности Степан и Егор вкратце посвятили Камиля в курс происходящего, но без подробностей – что убийца Тихона некто Альберт Меркулов, и что он был их начальником в эпоху гонок. Казначеев не планировал подключать Камиля в свой замысел, а потому умолчал о той части, в которой Альберт скоропостижно перевелся на должность главного грабителя в первом отделении экзаменационной работы. Версия для Камиля звучала так – командир второго батальона, начальник Альберта, решил перестраховаться, и предложил Меркулову расстаться по-хорошему. Договорились о переводе на более низкую должность в подразделение пропаганды безопасности дорожного движения.
С тех пор Степан с Альбертом якобы не общался.
Камиль свое слово тоже сдержал, и надиктовал второй номер Киры. Перед тем, как вернуться в отделение, Степан попросил его воздержаться от каких-либо попыток выйти на Меркулова и, тем более, организовывать заезды в Восточном округе – там по-прежнему плотное присутствие патрульных экипажей. Перед этим ему еще нужно забрать свой «Патриот» с 4-ого переулка Измайловского зверинца и отвезти экзаменационные документы на базу. У Казначеева практически не осталось сил, чтобы ехать еще и на работу – все равно Альберт будет смотреть их только в понедельник. Но отец может востребовать свой автомобиль, и тогда придется везти эту кипу в руках, чего ему не хотелось делать еще больше. Потому, переборов чувство усталости, он решил отвезти их сейчас – в конторе всегда был дежурный, который мог открыть ему дверь.
Что же насчет Киры, Егор пообещал связаться с ней, чтобы обсудить возвращение в стольный град. Интересно, как она там? Вспоминала ли Степана?
На следующий день Казначеев проснулся в районе обеда. Алексей Иванович был жаворонком – для него проснуться после 8 утра было все равно, что подростку проснуться после 13 часов дня. Со стороны кухни шел запах чего-то мясного, сопровождаемого звуками телевизионных новостей и кипящего масла со сковородки. Но это был уже не тот запах – отец обычно не заморачивался с приготовлением собственного фарша для лепки котлет, и покупал полуфабрикаты. Тем не менее, запах почти мгновенно пробудил аппетит у Степана – он так и не успел отужинать из-за всей этой секретной операции с «Маздой». Степан не любил бездельничать в кровати после пробуждения, а потому сразу направился на водные процедуры в ванную, а затем на кухню.
Отец поприветствовал сына, не отвлекаясь от переворачивания купатов.
– Сегодня так-то ты готовишь обед.
– Я приехал вчера около трех часов…
– Поправка – сегодня. Сутки начинаются после полуночи.
Это был бы не его отец, если бы он не сумничал и не сделал свои экстравагантные поправки. Но просыпающийся мозг Степана не стал придавать этому значения.
– Я уже понял, что быстрее будет самому сделать, – Алексей Иванович присыпал котлеты какими-то специями, затем переключился помешивать макароны. – Как экзамен вчера принял?
Меньше всего сыну хотелось обсуждать рабочие моменты со своим отцом. Тем более под новости о готовящейся военной операции России в Аль–Махаре, стране на Ближнем Востоке, где террористы пытаются свергнуть законно избранного правителя. А потому откупился шаблонным «нормально все».
– Приводи пока себя в порядок, скоро позову.
Обед прошел практически в полном молчании, отец и сын ограничивались репликами о подаче какой-либо специи, соуса или напитка. После того, как Степан убрал со стола, отец сообщил, что достал показания.
– Вы про того врача?
– Так точно. Хотел вручить еще вчера, но тебя не было весь вечер, – Алексей Иванович вышел из-за стола и направился в свою комнату, Степан – вслед за ним. Казначеев-старший достал из своего портфеля один единственный лист А4 с какой-то рукописью. Это был почерк его отца – ровный и читабельный, как и полагалось сотрудникам правоохранительных органов. Степан сел на стул между бюро и гардеробом (отец разрешал садиться на кровать только матери) и начал рассматривать документ.
– Если коротко – Ефимцев уверял меня, что был уверен в группе крови твоего напарника. В то время выдачу пакетов с донорской кровью производили без специальной врачебной комиссии, их начальник службы трансфузиологии вел только учетный список емкостей с кровью, за который он отчитывался только перед главврачом больницы. Хранилище с пакетами оборудовано видеонаблюдением, и, если дежурный врач не внесет запись при востребовании мешка – это гарантированное увольнение, а то и статья. У каждого мешка свой уникальный номер, который дежурный врач вносил в некий журнал регистрации переливания, где указывал фамилию пациента и время востребования.
– В хранилище кто-то наблюдает за этим? – спросил Степан.
– Степ, я же тебе говорю – есть камеры. У нас нет такого финансирования, чтобы круглосуточно держать вахтера за мешками. Суть не в этом – холодильник с мешками разделен на несколько отсеков. То есть, на каждую группу крови приходится свой отсек, так? И мешок, который тогда Ефимцев брал из холодильника, был единственным.
– А сколько должно было быть по описи?
– Не знаю. Возможно, что у них есть нечто вроде станции переливания крови, либо они обмениваются биоматериалом внутри госпиталя по мере необходимости.
– А как маркируются данные донорской крови на емкостях?
От интриги Алексей Иванович чуть наклонился вперед к Степану.
– Грамотный вопрос, сынок. Вся маркировка материала производится наклейками. Улавливаешь суть?
От такого нюанса Степан на какое-то время впал в раздумья, затем выдал умозаключение.
– Тот мешок был предназначен как раз для Алексея.
