– Доброе утро, лорд Клейтон!
– Доброе, госпожа Хоткинс. Вижу, вы в прекрасном настроении.
– Я еду в Нокс, и, безусловно, настроение у меня отменное.
– Рад это слышать, – ответил лорд, – весьма рад. Пройдемте в вагон?
Конечно, у лорда Клейтона были билеты в люкс. Мы расположились на мягких бархатных сидениях, и мой спутник заказал холодного чаю со льдом. Я сделала будничное выражение лица, несмотря на то, что хотелось прыгать от восторга.
Когда поезд двинулся, выдувая громкий свист, я с замиранием сердца думала о Ноксе. И неминуемо я взглянула в окно, прощаясь со Стоунвиллем: с мощенными булыжником улочками, с бакалейными лавками, со снующими между домов мальчишками-трубочистами, с запахами лугов и свежей выпечки. Здесь прошло мое детство, и я чувствовала горечь расставания. Но впереди меня ждало блестящее будущее, к которому я всегда стремилась.
Плавное течение моих мыслей прервали слова Клейтона:
– Госпожа Хоткинс, у меня для вас есть определенное дело.
Вот тут у меня дрогнули поджилки. Начало нехорошее, а тон еще хуже. Разумеется, у него должно быть какое-то дело, но чтобы определенное, специальное для меня…
– Что за дело? – я медленно крутила чашку в ладонях, стараясь быть непринужденной.
– Вы читали ваш договор?
Каверзный вопрос с досадной подковыркой. Стала судорожно вспоминать, что могла пропустить и где проколоться.
– В нем прописано, – продолжил Клейтон, – что вы не имеете права отказаться от разбирательства, каким бы оно ни было, и не можете отказаться защищать человека, кем бы он ни был.
Ну, это даже не подковырка. Это данность, с которой я сразу согласилась. Выбирать, знаете ли, не приходится.
– Понимаю и согласна. Вы имеете в виду аморальных личностей: убийц, воров, насильников.
Клейтон вскинул брови.
– Не совсем так, – тяжело вздохнул он, – не совсем так.
– Если вы беспокоитесь о моих нравственных принципах, то могу вас заверить, я, первым делом, защитник и юрист, а уж затем трепетная дама.
Лорд удивился еще больше, поставил чашку на стол и почесал затылок.
– Хотите сказать, что у вас совершенно отсутствуют принципы?
– Напротив. Но, когда дело касается работы, я толстокожая, как бегемот.
Клейтон улыбнулся краешком губ.
– И могли бы защищать любого?
– Разумеется, да, – и подумав: – А это не повредит моей карьере?
Собеседник поторопился занять рот чашкой чая, сделав несколько глотков и сохраняя молчание.
Сомнение плюхнулось на дно сознания и противно зашевелилось.
– Лорд Клейтон, вы же выбрали меня не случайно?
Он оторвался от созерцания стоунвилльской флоры, проносящейся в большом застекленном окне вагона.
– Я? О, нет, я не выбирал вас.
– Вы не могли бы уточнить, милорд? Мне передали записку с просьбой о встрече в Эрвин-плейс. Это приглашение предназначалось не мне?
– Вам, конечно, вам, – сказал он, коротко улыбнулся, пошевелил усами, – но выбрал вас не я, а другой человек. Тот, которого вы должны защищать.
– А кого я должна защищать?
– Одного человека.
Я с досадой шлепнула себя по колену. Неужели мне дадут в подзащитные ненормального садиста, приговор которому заблаговременно очевиден?
– Лорд Клейтон, – обратилась к собеседнику с премилой ледяной улыбкой, – я ведь подписала договор?
– Да, – подтвердил он.
– Тогда расскажите, наконец, в чем суть разбирательства, и кто подзащитный. Поверьте, мне никуда от вас не деться. В договоре прописана огромная неустойка, если я откажусь.
– Разумно, – согласился он, – но у меня есть опасения…
– По рельсам назад я не побегу, – заверила его, – и истерику закатывать не буду, даже если мне предложат защищать беглого каторжника. Я не боюсь трудностей.
– Похвально, госпожа Хоткинс, но дело в том, что ваш подзащитный аристократ.
Я захлопала ресницами, потом глотнула чай, поерзала на сидении.
– Ну, готова признать, что аристократ гораздо лучше беглого каторжника.
Что-то недоговаривает старый плут. У меня ведь за плечами не десятилетия практики, не сотня выигранных дел, чтобы я – обычная провинциальная защитница с грандиозными замашками – имела честь представлять интересы аристократа.
– На первый взгляд, да, – нехотя согласился Клейтон.
– Назовите его имя.
Мой спутник напрягся, набрал в легкие побольше воздуха и вымолвил:
– Лорд Роберт де Вер.
– … де Вер? – усмехнулась я.
– Н-да.
– Де Вер, значит? – с этими словами я завертела головой из стороны в сторону.
– Вы что-то ищите, госпожа Хоткинс? – осведомился растерявшийся защитник.
– Да, ищу, – произнесла я, поджимая губы. – Рубильник, аварийный стоп, кнопку «выкл», если позволите. Как остановить этот поезд?
А ведь мне и в голову не могло прийти, что я когда-нибудь стану защитником скандально известного графа де Вера, новости о котором докатились даже до Стоунвилля. Моей карьере конец! Она закончилась, так и не начавшись.
– Госпожа Хоткинс, это не такая уж плохая новость, – попытался смягчить Клейтон. – И, поверьте, вашей карьере ничего не угрожает.
Ага, я ведь женщина. О какой карьере может идти речь в отношении неизвестной девицы из провинции?
О, дело де Вера, несомненно, очень громкое. И никто в здравом уме не хотел бы стать защитником этого богатого аристократа, ибо…
– У этого графа, простите за прямолинейность, нет никаких шансов избежать отсечения головы, – отчеканила я.
Лорд созерцал меня из-под полуопущенных ресниц. Поезд неожиданно въехал в тоннель. Я прикрыла веки. Шестеренки работали быстро, хоть и не без усилий. Платить неустойку, в случае отказа, я буду до конца жизни. Кроме того, мне придется вернуться в Стоунвилль и терпеть насмешки коллег. В случае если соглашусь, то столкнусь с обвинением в лице короля Вергилии, после чего моя будущность, как защитника, будет предрешена.
– Полагаю, у меня нет выбора? – спросила, когда тьма отступила, и вагон снова залил солнечный свет.
– Я уже отправил лорду телеграмму, в которой сообщил, что договор подписан, и мы выезжаем.
Прочь эмоции, нужно взглянуть на ситуацию трезво.
– На какое число назначено слушание?
– Ровно через неделю, госпожа Хоткинс. У вас есть время, чтобы разработать линию защиты.
Хоть линию, хоть кривую… разрабатывать там нечего. Пожалуй, на слушании мне придется танцевать с бубном, чтобы хоть как-то развлечь присяжных.
– Вы, как юрист, должны понимать, что бороться бессмысленно, – я попыталась воззвать к разуму лорда Клейтона. – Выступать против законов королевства – самоубийство, пытаться доказать то, что недоказуемо – глупо. Вы сообщили об этом его сиятельству, вашему лорду?
– Разумеется, я понимаю. И он понимает. Закон Вергилии требует, чтобы в споре между вельможами, если один из них представитель древнего почитаемого рода основателей, выступал защитник чести дворянина, – завитые усы снова зашевелились: – Древний закон должен быть соблюден.
– Это не имеет смысла, – хмыкнула я. – Вина лорда де Вера в том, что будучи верным вассалом короля, он отказался от исполнения его законного требования, проистекающего из таких же древних законов. Почему де Вер уклоняется от них?
– Вы все поймете, когда познакомитесь с графом.
Хоть с ним, хоть с самим чертом, это ничего не изменит. Я твердо убеждена: сказал король, надо делать, а не нос воротить.
– А если лорд передумает и все-таки выполнит приказ его величества?
– Исключено, – отозвался Клейтон, – не передумает даже под страхом смерти.
– У него девять жизней?
– Что?
– Девять жизней, как у кошки, – усмехнулась я, – или ветер в голове?
– Он образован и исключительно умен.
– Может, какая-то хроническая болезнь, не позволяющая исполнить королевский приказ?
– Не понимаю. Что вы имеете в виду?
– С девицами как у него? – отбросив ложную скромность, поинтересовалась я. – Говорите, лорд Клейтон, защитник тоже, что и священник!
– С этим все в полном порядке.
– Может, та леди страшна, как жерло вулкана? – не знаю, почему сравнила, просто показалось, что жерло вулкана должно быть очень страшным.
– Леди Амелия прекрасна, как ангел.
Я скрыла снисходительную улыбку, и едва не возвела глаза к потолку с громогласным: «Что за болван этот де Вер?»
– Именно поэтому ему грозит, – я характерным жестом провела по шее, – отсечение головы. Занятно. Мне действительно захотелось познакомиться с этим лордом.
– Вы получите удовольствие.
– О, не сомневаюсь… – я глянула в окно, видя, что нам предстоит очередное погружение во мрак тоннеля.
ГЛАВА 3
Южную часть Нокса облюбовали аристократы и щеголяли друг перед другом великолепием замков и усадеб, а также размерами плодородных земель и пахоты. Мы с лордом Клетоном ехали в карете, за окном простиралось поле, на котором работали заложенные крестьяне. Пахло травой, солнцем и дымом.
Земли лорда де Вера были обширны и, разумеется, не менее плодородны, чем у соседей. Кому, интересно, достанется это богатство после вынесения королевского вердикта?
Я поправила ленты шляпки и подергала ворот платья – было невыносимо жарко.
Распахнув книгу, углубилась в чтение. Разговаривать не хотелось, но настойчивый взгляд усатого хитреца сверлил мне переносицу.
– Вы много читаете, – сказал он. – Мы, кстати, пересекли границу графства де Ла Вер. Эти земли испокон веков принадлежали роду де Веров.
– Говорят, богатство любого дворянина определяется количеством душ, которые ему были заложены или перешли по наследству. Сколько человек трудится на его землях?
Лорд Клейтон с интересом за мной наблюдал. На губах играла легкая ироничная улыбка.
– Порядка двух с половиной тысяч.
– Н-да…
– Лорд де Вер читал вашу статью про свободу слова, которую вы написали для Нокс-пост, когда еще учились. И был впечатлен.
– Неужели? – я удивленно вскинула глаза, закрыв книгу, но заложив палец на странице, где остановилась.
