Трилата Нижеги "Начало новой истории"

– Это для перемещения – бусинки показывают, сколько прыжков можно совершить. Вам он навряд ли понадобится, но вдруг.

Эктори кивнула, тут же застегнула украшение на руке, встала с кровати, и, воспользовавшись браслетом, исчезла.

Унда вытащил из нагрудного кармана маленькую записную книжечку, повертел ею перед Етом, сказал:

– А теперь мы разойдёмся, и всё. Дальше нет прописанной судьбы.

Ет выхватил книжку, открыл на последней странице, попытался прочесть, выругался:

– Я готов понять замыслы командира, но не его почерк! Как ты в этом разбираешься?

Унда спокойно забрал книжку, пробежал глазами, ответил:

– Мне стыдно это не понять, ведь я…

– Знаю, – перебил его Ет. – Давай без этих твоих описаний собственной значимости. Что там?

– Я тебе уже читал… Там вкратце написано, что мы опоздаем, и девчонка сама одного убьёт, другого ранит. Потом мы с ней поговорим, я подарю ей безделушку и после решу с тобой разойтись, – уставшим тоном сообщил Унда.

– А я так старался не опоздать, и ведь знаешь, полдня на крыше просидел, а оказалось не на той, а она по описанию подходила.

– Я же говорил, что торопиться не надо, не так просто изменить судьбу.

– О, ты уже не говоришь, что невозможно, – обрадованно воскликнул Ет.

– Это только господин может, и госпожа, – кивнул на то место, откуда переместилась Эктори.

Унда встал, хотел было собрать вещи, но потом махнул на них, опустился обратно на кровать.

Ет тихо спросил:

– Почему тебе надо уходить? А уже привык к тебе… Смертный.

– Хочу найти того Безликого, о котором госпожа упоминала, может, он чего знает.

– Собираешься говорить с этим трусливым собачонкой? Он наверняка засел в Мирах мёртвых, и носу оттуда не сунет. Придётся тебе самому… А так проще тамошнего правителя уговорить.

– Это как попросить, я ему хорошего посланца отправлю.

– Не придёт, – отметил Ет убеждённо.

Унда вытащил нож, проверил заточку:

– А я много отправлю, очень, – на лице его вновь промелькнула кривоватая улыбка.

– Могу только пожелать, чтоб Судьба была к тебе благосклонна.

Унда встал, ушёл через дверь, в другой край реальности, прихватив только записную книжку.

…

Эктори материализовалась в библиотеке, с непривычки она немного промахнулась, и чуть не вписалась в шкаф с книгами.

Ария улеглась на диванчике, не раздеваясь, только обувь зашвырнула куда-то в угол. Попыталась уснуть, но ноющая боль в ногах и вид умершего на её глазах колдуна гнали прочь все сновидения. Когда, наконец, удалось провалиться в беспамятство, слова: «Я принесу тебе смерть» вырвали её обратно. Она подскочила, дрожа, словно от холода.

Не желая возвращаться ко сну, Эктори на ощупь вытащила из тумбы свечу, зажгла, чиркнув друг об друга камушками, заряженными Первым элементом, пошла прогуляться среди стеллажей.

Ей хотелось узнать побольше о Безликих, но просматривать полки снизу вверх оказалось очень неудобно, а всё время залезать и слезать по лесенке, которую нужно ещё и с собой таскать, было лень. Если бы у неё только были крылья… Или хотя бы просто возможность оторваться от земли при помощи заклинания, а не шумных неповоротливых машин.

Эктори собрала все книги про полёты, которые только смогла найти. Села на пол, поставила рядом свечу, углубилась в чтение.

Написано оказалось много всего, но, несмотря на обилие различных предположений и гипотез, все авторы сходились в одном: не было ещё такого, чтобы живой мог оторваться от земли и воспарить в воздухе, не используя какие-либо дополнительные приспособления или крылья. Тут даже магия, способная изменить саму суть миров, не может помочь. Таков удел живых – быть ограниченными, привязанными к своему существованию.

Эктори, печально вздохнув, поднялась, пошла расставлять книги на места, потом обошла все ряды – ничего о Безликих. Единственный вариант – спросить Тётушку, но она куда-то пропала.

Неожиданно Эктори на глаза попалась маленькая неаккуратная книжечка, явно сделанная вручную и наспех. На мягкой кожаной обложке, мелкими аккуратными буквами, чем-то похожими на почерк самой Эктори, на Первом языке было выведено: «Про тех, кого не должно было быть».

Она открыла, на первой же странице красовалась надпись другим, более каллиграфичным и разборчивым, словно печатным, почерком: «Здесь описаны существа, противоречащие задумкам мироздателей. Те, кто нарушает естественные законы Миров, и кого следует уничтожить», она, тут же закрыв книжку, сунула её в карман, довольно улыбнулась – оставшиеся несколько уров ночи обещали быть интересными.

Эктори села на подоконник, поставила рядом свечу, открыла окно, пролистала записи, углубилась в чтение внимательнее.

«Одно тело – одно дело» – был написан заголовок мелким почерком.

А дальше следовали страницы, исписанные вторым – идеальным, гласившие о том, что в одном физическом теле должно помещаться только одно энергетическое. Создания со множеством голов, на каждую из которых приходится по одному этэ – не имеют права на существование. Создания с объединённым разумом, с единым этэ – не имеют права на существование. Создания, способные захватывать чужие фэтэ, уничтожая, вытесняя или блокируя изначального хозяина, не имеют права на существование.

Эктори перелистнула несколько страниц, прочла заголовок: «Постоянство лица».

И после него опять было расписано, что существа, не имеющие закреплённых за ними и сохраняющихся на протяжении жизни физических воплощений – не имеют права на существование.

Следующий заголовок: «Паразиты».

Эктори вспомнились упыри, потому что создания, существующие за счёт организма носителя или поглощения чужой жизненной энергии или чужих энергетических тел – не имеют права на существование.

Эктори пролистала ещё несколько страниц, её внимание привлекла беседа на полях, которую начал писавший мелкими буквами:

– Ты хочешь, чтобы всё подчинялось строгим законам, но тогда следует начать с собственного народа.

– Опять ты за это? Я создам тех, у кого соблюдение законов будет в крови, они будут свободны в своих поступках, но всегда будут говорить только правду. Что ещё нужно для правителей миров?

– Лиши кого-то возможности лгать и никогда не услышишь правды.

– Заблуждаешься!

– А ты создай и увидишь.

Глава 17

Ещё несколько раз Госпожа директор отправила Эктори сообщение с приказом явиться. И ария, через пару дней после бала решила, что всё-таки следует исполнить требования, она упросила Хафэра сопроводить её.

Стоило им вдвоём переступить порог, как Госпожа директор, приготовившаяся к долгому разговору, в котором наконец сможет поставить разошедшуюся девчонку на место, гневно выпалила:

– Я звала только Эктори!

Ответил ей Хафэр:

– Леди Эктори является гражданской Империи, а значит находится под моей защитой.

Госпожа директор хотела было что-то сказать, но Хафэр ей этого сделать не дал:

– Пожалуйста, имейте щедрость дать мне договорить. Согласно решению правящего совета миров, всякий, нарушивший какие либо противоправные действия по отношению кого либо, отвечает по законам государства, гражданство которого имеет.

– К чему эти речи? – раздражённо спросила Госпожа директор, начиная осознавать, что в этой партии роли меняются местами.

– Дайте мне договорить, – потребовал Хафэр, тоном и мимикой показывая, что терпение его начинает понемногу исчерпываться. – Империя провела расследование инцидента, имевшего место быть между госпожой Эктори и вашей дочерью. Мы пришли к заключению, что все действия со стороны нашей гражданки были обоснованы правомерны и даже имели щадящий характер. Эктори полностью оправдана, как правящим советом Империи, так и лично мной – Императором.

Госпожа директор, отведя взгляд, недовольно скрипнула зубами, уже поняв, к чему клонит мальчишка, она хотела было возразить, поставить его на место, но как назло, все словно заглушил кашель, который она тут же подавила, не показав своей слабости продолжавшему говорить Императору.

– Однако, что касается действий леди Эмони… Мы требуем рассмотрения её деяний судом вашего государства, ведь целью они имели нанесение физического, морального и материального вреда Эктори. Если на вашей стороне окажется достаточно квалифицированный защитник, вы отделаетесь наказанием в виде компенсации причинённого ущерба. Но это лишь в том случае, если Империя не станет воспринимать ущерб её гражданки, как оскорбление государства в целом. Эктори – есть представитель Империи, и для нас нет разницы, к какому роду она принадлежит, её интересы – наши интересы. Действия вашей дочери при таком рассмотрении уже выглядят как попытка развязать войну. Вы готовы вступить в военный конфликт с Империей?

Госпожа директор хотела было что-то ответить, но Хафэр продолжил говорить:

– Империя готова закрыть глаза на действия вашей дочери. Мы не выдвинем вам обвинения, но наша благосклонность имеет цену.

Госпожа директор слегка улыбнулась, проговорив:

– Детки, я же о вас забочусь. Я понимаю как вам, оставшимся одним в этих жестоких мирах. А ещё понимаю, что в воспитании собственной дочери допустила несколько ошибок… Вы для меня почти как родные, так к чему весь этот шантаж? Если вам что-то нужно, просто скажите. Я чувствую ответственность за вас, потому и пытаюсь хоть как-то воспитать, объяснить, что следует делать, а что приведёт к неприятным последствиям.

Последние слова Госпожа директор произнесла с такой искренней заботой, что Эктори, относившаяся раньше к ней с подозрением, поверила в искренность если не всех, то хотя бы большинства слов. Но Хафэр лишь брезгливо поморщился:

– У Вас бы получилось меня одурачить, если бы мне целиком и полностью затёрли воспоминания, но я прекрасно всё знаю. Так что спешу предупредить: даже если вас простят, это не отменит обещания. Обещания арий вообще ничего не может отменить, даже сами те, кто их дают. Эти слова, сказанные лишь единожды будут исполнены, даже если сам сказавший уже отправится в Иные миры. Просто оставьте нас в покое, забудьте о нашем существовании, проживите отведённое Вам время без постоянных терзаний о том, чего уже не изменить.

Больше Хафэр говорить ничего не стал, утащив за собой Эктори, всё это время молча сидевшую и ловившую каждое слово, он вышел прочь.

Эктори уже собралась по сложившемуся у них обычаю вновь вместе пойти в библиотеку, но Хафэр отказался:

– Я должен наконец исполнить одно обещание. Свидимся немного позже, ещё до окончания сезонных выходных.

…

Эмони пришлось вернуться в Академию раньше: её соседку опасно было оставлять одну, а брать с собой, в поместье – ещё опаснее.

Дочь директора предложила со своего кресла меховую шубу, которую её соседка, несмотря на жару, всегда надевал поверх ещё нескольких слоёв тёплой одежды из плотных тканей.

Сев за стол, Эмони открыла планшет, узнать, что творится в высших кругах, и тут же ей пришло сообщение: «Явись ко мне, радость моя» – фраза, заготовленная её матерью для всех провинившихся учеников учеников.

Эмони, тут же поднявшись, вышла и, воспользовавшись терминалом у двери в комнату, переместилась в кабинет директора. Огляделась, убеждаясь, что никого нет, сказала:

– Маменька, если желаете поговорить с доченькой, это и дома можно сделать.

– Взрослая деваха, а всё шутишь, – сказала госпожа директор и, указав на свой планшет, добавила. – Что скажешь доченька?

Эмони взяла планшет, пробежала глазами по тексту, остановилась на картинке, где Тиллери встала так, что хоть сейчас можно было писать портрет независимого главы великого дома, а глаза её, даже с плоского изображения, пристально разглядывали этэ. Внизу была заметка о прошедшем вечере, который посетила не только будущая глава теперь самой влиятельной семьи в многомирье, как всегда шокировавшая всех своим смелым нарядом, но и юный Император в компании необыкновенной беловолосой спутницы. Потом шли описания, кто во что был одет, и насколько это соответствует современной моде, что Император и его спутница, как положено представителям старой аристократии, какими являются все Имперцы, предпочли плотные тяжёлые ткани, струящимся и лёгким, пришедшим с новой модой. Дальнейшие рассуждения автора о том, что Империя пытается навязать пережитки прошлого, а леди Тиллери, словно простолюдинка, рядится в мужские платья, вытащенные из шкафов позапрошлых поколений, Эмони пропустила.

– Что я думаю? – переспросила она, откладывая планшет. – Пала Империя, мир якобы изменился, он якобы уже совсем не такой, как раньше, а на самом-то деле никто не поменялся: Господа из «приличного» общества всё также перемывают косточки друг другу, Очкастая всё так же строит из себя сильную бабцу, Мелкий Император всё так же таскает за собой эту… а она, как всегда, привлекает внимание, – ядовито заметила Эмони.

– Да, но почему не ты? Почему тебя там не было? Почему тебя не было с ним?

– Он меня не позвал, – недовольно отозвалась Эмони.

– Почему? Неужели так сложно соблазнить одного мелкого пацана и вертеть им, как вздумается? За ним будущее, новая история. Почему же она не в твоих руках?

Раздражённо закатив глаза, Эмони попыталась объяснить:

– Он ещё ребёнок, ему неинтересны женщины, ему нужны битвы, в которых он может показать, какой он замечательный.

– Он ещё не искушён! Он не знает, какими бывают женщины, – сказала госпожа директор, скинув аккуратную туфельку. – Твой папаша был стариком, видавшим многое, но я сделала так, что он выбрал меня, а потом переписал все владения не на первую жену, которая даровала ему сына, а на меня. Мальчика, правда, жалко, он смазливенький был… Так чего же тебе стоит втянуть язык в задницу и прихватить остатки Империи? Тем более что ему интересны подвиги, а значит при должной работе, он сам тебе всё отдаст.

– Я его не люблю! – воскликнула Эмони, немного подавшись вперёд. – Я его ненавижу! Ненавижу всех их!

Директор приподнялась с кресла, но тут же опустилась, глубоко вдохнув, откинулась на спинку кресла, проговорила немного охрипшим голосом:

– Какая же ты у меня дура! Я столько ходила, стелилась перед императрицей, чтобы получить это место. Я называла эту наивную бабцу подругой, нахваливала её. А ты всё портишь из-за своей идиотской ненависти. Ох, дура! Любит она, не любит… Да какая разница?!

– Маменька, ты не понимаешь.

– Хватит!

– Но я люблю другого, я верю, что он ещё жив. Я буду…

– Я сказала, хватит! – воскликнула директор закашлявшись.

Эмони подскочила с места, растерянно огляделась по сторонам, не зная, что делать, но мать жестом велела ей сесть обратно.

Директор продолжила:

– Чего ты добилась с этим мальчишкой?

– Я не успела…

– Ты слишком навязчивая, с ними нужно потихоньку, но не жевать сопли. С кем из женщин и он, и его братец Корэр проводили больше всего времени?

– С этой мелкой, мерзкой, глупой, надменной… – начала Эмони с ненавистью.

– С сестрой, – перебила её мать. – А почему?