Мама проводила ее до моей комнаты в дальний конец коридора. Рэкки увидела меня, сонную и замученную, лежащей в кровати и заколебалась.
– Не бойся, этой болезнью нельзя заразиться воздушно-капельным путем.
– Я не…
Она шагнула в комнату и уселась на край кровати, возле моих ног.
– Я зайду минут через десять, – произнесла мама, закрывая дверь.
Рэкки села на кровать, попружинила на ней, поболтала ногами. Подошла к окну, подышала свежим воздухом. Стесняется. Неловко ей, что все так получилось, так еще и по ее вине. Она вздохнула, обратно уселась на кровать. Времени-то не так уж много.
– Привет, Леоне.
– Кто это?
– Это я, Рэкки.
– Странное имя. А «Рэкки» это парень или девушка? – пробубнила я.
– Девушка!
– М-м-м, не шумите.
– Хорошо, хорошо. Давай поболтаем.
– Угу.
– Твоя нога сильно болит?
– Угу.
– Знаешь, лучше бы он меня укусил. Мои родители со своей гиперопекой сразу бы отвезли меня в больницу. И лежала бы я там целую вечность. Думаю, у тебя все еще не так серьезно. Эй, ты спишь?
– Неа, – я повернулась на бок, ближе к Рэкки.
– Хорошо, что сейчас лето и завтра не надо идти в школу. А то как бы ты в таком состоянии пошла туда? Там и без того фигово, а тебе будет еще хуже. Ха-ха.
Я молчала. Рэкки тоже притихла. Ветер подул и потряс занавески. Почему-то во время всего нашего диалога Рэкки так ни разу и не посмотрела мне в глаза. Видимо, ей все-таки неловко.
– Почему-то у меня такое странное чувство… Твоя мама говорит, что ты все равно ничего не вспомнишь. А если я сейчас извинюсь, то какой от этого будет толк, да? Ты меня понимаешь?
– Вроде.
– Так что я попозже. Завтра. Я зайду завтра еще. Наверное, тебе уже полегчает, и мы сможем поиграть.
Молчание.
– А ты слышала о вирусе двадцать-двадцать?
– Не-е…
– Ну, тогда ложись спать, а я тебе расскажу одну сказку. Давай, устраивайся поудобнее и слушай. Хорошо? Давным-давно, лет так тридцать пять назад, на земле, в Восточной Азии, из ниоткуда появился вирус. Такой маленький, но такой опасный. Представляешь?
– Угу.
– Так вот… Сначала его никто из людей не заметил, а он потихоньку распространялся. Селился во все бо?льшем и бо?льшем количестве людей. И через пару месяцев охватил почти весь мир. Люди боялись его, но ничего не могли с ним поделать. Метались туда-сюда, теряли близких. Да и в нашей стране тоже было много зараженных. А знаешь, какие признаки болезни были у людей? Почти как и ОРВ. Температура, кашель, плохое самочувствие, еще…
– А кто-то из твоих родственников болел тогда?
– Ну, мама рассказывала мне, что бабушка моя на целых три недели потеряла чувства вкуса и запаха. Прям ничего не чувствовала. Только соленое и сладкое слегка. Это, наверное, было очень ужасно. Не ощущать вкус еды, разве так можно? Просто кошмар. Остаться без вкуса конфет и шоколада на три недели. Я бы не смогла!
– Я тоже.
– Слушай дальше. Я еще не дорассказала. Ученым удалось разработать вакцину. Причем очень хорошую и действенную. И это превосходно, что им удалось сделать это в первый год пандемии. До вакцины, конечно же, успело погибнуть много людей. Мне всех их жалко. Если бы медицина была высочайше развита, как сейчас, то вакцину бы разработали намного быстрее. Эх. После того как люди стали прививаться, болезнь пошла на спад. Заболевших людей становилось все меньше и меньше. И года через три на Земле не осталось ни одного человека, болевшего или носившего вирус. Может, сам по себе он и не был очень опасен, как чума или оспа в свое время, он все равно затруднял людям жизнь. В первые две недели карантина вообще нельзя было выходить на улицу. А после можно было гулять только возле дома и ходить в ближайшие магазины. Почему-то люди словно с ума посходили. Скупали гречку и туалетную бумагу. Глупо-то как. А потом носили маски почти круглый год. В жару в маске – это же так душно! И руки, кстати, тоже нужно было обрабатывать каждый раз спиртом, или надевай перчатки. Вот такая морока. Как только в школу тогда ходили? Если кто-то чихнул бы, то всем в округе стало бы страшно. Хорошо, что все это давно закончилось. Да?
Нет ответа.
– Ты спишь, Леоне?
Опять молчание.
– Ну, хорошо. Тогда я пойду.
Она потрясла ногами, сидя на моей кровати, а после поспешно спрыгнула вниз.
– Пока, что ли, – сказала она.
Но я уже ничего не слышала. Так крепко спала. Рэкки после этого сразу ушла домой и никому из родных не сказала, где была и что случилось. А я сидела дома и болела еще две недели. К концу первой недели все мое тело покрылось красно-оранжевыми пятнами. Но чувствовала я себя уже намного лучше. Только присутствовала иногда сонливость. Мама не стала расспрашивать про наши с Рэкки похождения, давно все поняла как есть, сразу же, как меня увидела. Хорошо хоть не запретила с Рэкки дружить. В будущем мы попадем еще в кучу переделок. Но скоро я уже смогу выйти на улицу и погулять с этой озорницей!
День Победы, как он был от нас далек…
В школу мы пришли рано утром. Праздничное чувство окутало меня с самой рани. 9 мая – День Победы. Пусть и не такой яркий и праздничный, как Новый год или день рождения, но по-своему особенный. День, когда страна одержала верх над немцами…
С того дня в 1945 году прошло уже больше ста лет. Не осталось больше ветеранов, отстоявших тогда родину. Не осталось тех, кто помнит те выстрелы и взрывы гранат… Но люди не хотят забывать это. Каждый год мы неизменно празднуем это великое событие. Это не только День Победы, но также и день всеобщего единства народа. День, когда вся страна благодарна предкам за светлое и счастливое будущее.
Хочу сказать жителям всей планеты: не очерняйте прошлое. Неспроста же за годы Великой Отечественной войны погибло столько миллионов человек. Перед всеми солдатами нам, живым, надо низко поклониться, а не перевирать историю и чернить добрые имена солдат.
Прадедушка моего отца был блокадником Ленинграда. О нем сегодня я и расскажу всему классу. Так как нам уже по одиннадцать лет и мы взрослые, классу разрешили рассказать о своих родственниках, участвующих в войне. Каждому представится такая возможность.
Мама пошла в школу со мной. Она захватила с собой наручные часы, где была фотография моего дедушки. Нажимаешь пару кнопок, и появляется голограмма фотографии. На ней дедушка такой молодой. Весь в орденах, но такой грустный. Видимо, нелегко война далась ему. Видеть, как люди умирают толпами на поле боя…
Когда мы с мамой направлялись в школу, я все канючила у нее: «Дай часы, дай мне часы». Сама не знаю почему. Мне так хотелось их самой нести. А когда мама дала мне электронные часы, то я начала голосить: «Пойдем быстрее. Быстрее идем. Я хочу встретиться с Рэкки!» Тогда она зашагала быстрее, немного закатив глаза.
Было еще совсем рано. Около десяти утра. В выходной-то день многие могли проспать и до двенадцати. Но мы с мамой были на ногах и уже подходили к школе.
– Давай зайдем в школьный музей, – сказала я.
– Зачем?
– Туда все ходят. Да и в праздник там, наверное, такую экспозицию выставят.
– Ты имеешь ввиду: флаги, ордена и старые фото?
– Да, именно их. Еще я надеюсь встретить там Рэкки.
– Ох, что ты все о Рэкки?
– Потому что я по ней соскучилась.
– Вы же вчера виделись.
– Да, и как давно это было!
Мама хмыкнула и повела меня в музей. Она хорошо знала, где он находится. Мы поздоровались с вахтером, поднялись на второй этаж, повернули налево и прошли почти до самого конца коридора.
Ныне музей представлял собой «Выставку боевой славы». Руководит им учительница русского языка и литературы. Когда она только стала учителем, то начала обустраивать этот музей своими руками с помощью детей. Он занимал небольшую комнату. В нем, возле стен, по всем правилам музейного дела, развернута экспозиция: стенды с документами, снимками, военными наградами, реликвиями. В музее было мало людей.
Я сразу побежала к наградам. Все они такие разные. Думала, они будут блестящие. Хотя столько лет уже прошло… Ордена были похожи на маленькие звездочки. Некоторые будто усыпаны бриллиантами, как орден «Победы». Медалей было только три вида: «за оборону Ленинграда», «за оборону Одессы», и «за оборону Севастополя». Они мне все очень понравились.
– Мам, посмотри, это орден «Победы», – показывая на него, твердила я.
– Да, вижу.
Фотографии были совсем старые. Где-то немного порванные, где-то в странных желтых пятнах. Ну и пусть! Фотографии это память, а память нужно беречь. Сейчас-то фотоснимки почти вышли из обихода. Многие люди предпочитают настоящим фото электронные. Да даже моя мама. Но мне приятны те люди, что хранят исторические ценности. А музеи с этой задачей хорошо справляются.
Я наконец отвлеклась от рассматривания военных ценностей и огляделась по сторонам. Моя мама стояла у двери и рассматривала какие-то документы. Рэкки здесь не было. Зато были другие мои одноклассники: Сайрам и Кай. Я решила подойти и поздороваться с ними, ведь меня так воспитали, что нужно быть вежливым.
– Привет, Сайрам, Кай.
– Хей, Леоне.
– Как поживаете? Вы сегодня одни или с родителями?
– Я с отцом. А вот Сайрам один пришел.
– Ясно. А Рэкки не видели?
– Неа. Она уже, наверное, в классе сидит.
– Хорошо. Я проверю. Сейчас с мамой еще немного посмотрим экспонаты и пойдем. Вам нравятся эти медали?
– Еще бы. Они просто потрясающие. Редко доводится их увидеть. Ну ладно, мы пошли в класс.
Я помахала им рукой, потому что они отдалились от меня и направились к выходу. Сама же поспешила к маме. Она рассматривала большой плакат, посвященный Курской битве.
– Мам, пойдем скорее в класс.
– Оу, уже. А не хочешь почитать про Курскую дугу?
– Нет. Я и так уже всю историю Великой Отечественной помню.
– Прям всю?
– Да, хоть я еще и в четвертом классе, – гордо сказала я. – Нужно помнить историю своей страны, потому что незнание – вред.
– Верно говоришь.
– Это учительница все время повторяет. Вот я и запомнила. Мам, ну пошли уже.
– Хорошо, – согласилась она.
Она взяла меня за руку и повела в наш класс, такой просторный и светлый. Он располагался на третьем этаже и был немного больше обычного школьного класса. Мы вошли, и мама сказала:
– Я сяду сзади. Держи часы крепче и никому не давай их.
– Хорошо.
Она отошла в самый конец класса к другим родительницам. А все дети собрались в центре кабинета. Кто-то резвился и бегал между партами. Было забавно на это смотреть. Неожиданно я увидела Рэкки. Она была в забавном платьице и розовых туфлях. На руке болталась, завязанная вокруг запястья, оранжево-черная ленточка. Рэкки не бегала с другими. Она стояла рядом и громко смеялась. Ее раскатистый смех был таким заразительным.
– Эй, Рэкки, а вот и я, – проговорила я, подойдя ближе к ней.
– Привет. Как жизнь?
– Да все нормально. Ты про кого сегодня рассказываешь?
– А-а, это секрет, – ехидно сказала она.
– Ну вот, а я хотела узнать, о чем ты рассказываешь, чтобы потом тоже поделиться. Но теперь я также не скажу!
– Ну и ладно.
– В смысле «ну и ладно»? Я хочу знать.
– Потом узнаешь. Когда я выйду к доске и буду говорить.
Ух, Рэкки. Такая вредная! Но я вреднее. Раз она так хочет, то пока не будем ничего друг другу говорить. Узнаем все по ходу дела. А я-то думала, она мне подруга!
В классе появилась учительница и сказала всем успокоиться. Она начала подсчитывать детей и дошла до двадцати пяти, а это как раз то количество учеников, что было в нашем классе.
– Все усаживайтесь по местам, – сказала классная руководительница.
Дети перестали шуметь и начали разбегаться по классу. Я пошла к своему месту в первом ряду. Когда все улеглось, учительница сказала:
– Сейчас мы посмотрим презентацию. Отнеситесь к этому серьезно и постарайтесь запомнить как можно больше информации. Потом послушаем ваши рассказы. У кого-нибудь есть желание начать первым?
