У Зои на глазах блеснули слёзы – так проникновенно, пылко и убедительно прозвучала речь тёти Наташи.
Фёдор Геннадьевич стыдливо отвёл глаза:
– Ради внучки и жены я готов!
Зоя подошла к нему вплотную и повернулась спиной. Ворча и ругаясь вполголоса, он сжался в комок, отскочил от земли и прыгнул на Зою, застыв между лопаток.
– Что-нибудь чувствуешь? – спросила Лера.
– Нет, ничего, – Зоя пожимала плечами, будто пыталась ощутить свою «ношу».
Лера с интересом разглядывала её спину: она первый раз видела молодую Пиявку. Больше было похоже, что у Зои вырос прозрачный горб.
– Не могли бы вы так не пялиться? Я чувствую себя неуютно, – раздался голос Фёдора Геннадьевича из Зоиного горба.
– Простите, не подумала, – ответила Лера, стыдливо опустив глаза.
Было уже совсем темно, когда вся компания двинулась обратно. Леру одолевали сомнения: «Что делать, если мы опоздали с возвращением и ворота закрыты? В калитку с Пиявкой не пройти. Велика вероятность, что голубые реки-вены, переплетающие забор, не пропустят. В ворота, по следам мёртвых, было бы больше шансов… А если ворота закрыты, то что будет, когда их откроют?»
Погружённые каждый в свои размышления, они вышли на центральную дорогу. Навстречу им двигалась знакомая долговязая фигура с фонариком в руке. Миша сегодня работал и теперь совершал обход территории.
Как только Зоя его увидела, то принялась махать рукой. Сторож на пару секунд остановился, вглядываясь, а потом уверенно пошёл им навстречу.
– Что вы здесь делаете? Кладбище уже закрыто, – пытался произнести Миша как можно суровее, но покраснел и засмущался от своей же напускной строгости. Он выглядел скорее мило чем грозно.
– Лера часики потеряла вчера, вот мы и пошли искать, – улыбнулась ему Зоя, – да слишком долго провозились.
– Надеюсь, нашли? – участливо спросил парень.
– Нашли, – подтвердила она. – А ты снова работаешь? Я думала, ты по суткам здесь. Выходит, каждую ночь караулишь?
Не дожидаясь ответа, Зоя взяла его под руку и повела вперёд. Лера и тётя Наташа пошли сзади.
– Нам в ворота пройти надо, а он их закрыл уже, – тихо, чтобы не расслышал Миша, проговорила Лера.
– Попроси открыть! Вы же знаете его, – также тихо ответила тётя Наташа.
– В том то и дело, что мы мало знакомы. Да и потом, как объяснить, почему нам именно ворота нужны? – обречённо вздохнула девушка.
– Я могу попробовать помочь, – прозвучал голос Любаши где-то рядом.
– Любаша, где ты? Где ты была? Что с тобой? – воскликнула Лера, и в этот момент тётя Наташа сжала руку девушки с такой силой, что та ойкнула.
Зоя с Мишей обернулись. По лицу юноши девушка поняла, что с Мишей что-то происходит: юноша открывал и закрывал рот, тыча пальцем куда-то за спину Леры.
Она обернулась и только теперь увидела Любашу, которая светилась ярким сиреневым светом. Но вместо размытого женского силуэта возникло будто голографическое изображение! Всё было чётким: черты лица, вплоть до морщинок, фигура, платье, прихваченное широким поясом с пуговками. Белые тапочки и кружевной платочек делали образ несколько комичным, но трогательным. Любаша, казалось, сама не понимала, какое впечатление производит на окружающих.
– Привидение! – прошептала тётя Наташа и снова крепко сжала руку Леры.
– Призрак! – вскрикнул Миша. – Этому должно быть разумное объяснение.
Любаша растерянно стала оглядываться по сторонам:
– Где призрак? Какой призрак?
– Она разговаривает! – взвизгнула тётя Наташа.
– Это вы подстроили? Что за шутки?! – Миша схватился за голову. – Очень смешно! Где-то есть скрытая камера?
– Лера, о чём они? – непонимающе протянула Любаша.
– По-моему, после Зоиного угощения что-то снова произошло. Теперь тебя видят живые, – вздохнула Лера и подняла к небу глаза. Она живо представила, как баба Стеша будет ругаться и хвататься за сердце.
– Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? Или я один думаю, что светящаяся фигня на кладбище это мягко говоря не очень? – у Миши начиналась истерика.
– Неприлично женщину «фигнёй» называть! А ну-ка, извинитесь, молодой человек! – раздался голос за спиной Зои.
Фёдор Геннадьевич стоял в полный рост, и можно было даже прочитать, что написано на медальках, приколотых к его пиджаку.
– Ну, ладно Любаша, а Фёдор Геннадьевич-то почему? – изумилась Зоя, обернувшись на военного.
– Видимо, от тебя хлебнул, – рассудила Лера.
В этот момент Миша, прикрыв глаза, стал оседать на асфальт. Зоя попыталась его в последнюю секунду подхватить, но парень всё-таки упал и ушибся.
– Миш, Миша, вставай, – тормошила его Зоя.
– Удивительно впечатлительный юноша для сотрудника кладбища! – без тени иронии протянул Фёдор Самохин.
– Я медик и не верю в приведения, – слабо отозвался Миша, приходя в себя.
– Ну, что же, мне придётся вас огорчить, молодой человек. Они существуют. Знаете, когда я преставился, тоже долго мучился, пытаясь принять сей факт. Но пришлось. Так что лучше привыкайте к этой мысли при жизни – для меньшего шока потом, – Фёдор Геннадьевич заложил руки за спину и раскачивался с мыска на пятку.
– Да, согласна! Я сама, когда преставилась, долго не могла поверить. Ждала страшного суда, рая, ада или чего мне полагалось бы. Но правда оказалась страшнее. Я здесь в тюрьме собственной могилы, – включилась в беседу Любаша. – Знала бы, что так будет, давно бы всадила нож мужу в спину!
– Вот это вы зря, уважаемая, зря, – мягко возразил военный. – Вместе со мной отпевали убийцу. Он постоянно кричал, что ему больно. Этот товарищ невыносимо раздражал. Из-за него вся церемония отпевания прошла крайне неприятно.
Тётя Наташа, которая уже смогла взять себя в руки, заметила:
– Может, мы немного оторвёмся от беседы? У вас обоих впереди вечность, а у Насти время на исходе.
– Простите великодушно, не смел торопить юношу, от которого зависит успех нашей операции, – Фёдор Геннадьевич кивнул в сторону Миши.
– Я? От меня? Какая ещё операция? – глаза парня округлились.
Зоя взяла инициативу в свои руки:
– Понимаешь, мы должны доставить Фёдора Геннадьевича к внучке. Я тебе потом всё подробно расскажу, а сейчас просто проверь. Нам обязательно нужно пройти не через калитку, а через ворота. И прости, что я вот так при встрече, понимаешь, такое вряд ли расскажешь сразу, – сбивчиво пыталась объяснить она.
– Да уж. Я до сих пор не верю своим глазам! А про ворота…, – Миша задумчиво почесал затылок, – с одной стороны, замок отворить проще простого. С другой, когда устраивался на работу, мне строго-настрого наказали: что бы ни случилось, ни в коем случае не открывать ворота ночью.
– Наверное, потому что могли пройти те, кого ты не увидишь. А мы их видим, поэтому ничего страшного не случится. Ты приоткроешь щёлочку, я пройду с Фёдором Геннадиевичем, и всё, – Зоя с надеждой посмотрела в лицо юноши.
– Что ж, звучит логично, – протянул Миша. Ему очень хотелось показать себя в лучшем свете перед девушкой.
– Ура! Спасибо! – Зоя ослепительно улыбнулась и захлопала в ладоши.
Миша расправил плечи, предложил девушке локоть и, боязливо поглядывая на Любашу и военного, повёл всех к воротам.
Погода наладилась. Из-за туч показалась яркая луна. Ветер стих. Фонари освещали ворота и церковь чуть левее за ними. Серые стены храма в лунном свете казались серебристыми. Высокая звонница сверкала боками колоколов.
Осталось пройти ворота, а там – меньше часа ходьбы до дома Никиты.
Остановились. Пока Миша ковырялся в связке ключей, Фёдор Геннадьевич занял своё место на спине Зои.
Любаша, провожавшая их, робко спросила:
– Может, я быстренько с вами? Дочку повидаю и назад.
У Леры защемило в груди, но пришлось отказать. Стараясь говорить как можно мягче:
– Любаша, представляешь, как она испугается? Подумай, Лиза хоть и кажется очень взрослой, но каково ей будет жить с мыслями о существовании загробного мира? Она не сможет поделиться ни с кем своей ношей. Ровесники не поверят или, что ещё хуже, засмеют, а то и обижать начнут. Ты будь уверена – мы её не оставим.
Любаша со вздохом кивнула:
– Да, понимаю, не дело это – праздно шляться в мир живых, но я так скучаю по своей крошке…
– Поверь, там, куда ты отправишься после того, как уснёшь, будет возможность встретиться с Лизой, когда придёт время, – заверила её Лера.
Тем временем Миша уже справился с замком и начал открывать ворота. Зоя встала ровно за ним, чтобы побыстрее проскользнуть. Чуть приоткрыв створку ворот, юноша жестом предложил Зое проходить. Едва девушка сделала шаг и пересекла линию ворот, в глубине кладбища что-то гулко ухнуло и покатился рокот. На разные голоса закаркали вороны и взвились в воздух. «Бом-м-м», – ударил церковный колокол. «Бом-м, бом-м-бом-м», – нарастал тревожный звук.
– Быстро все через ворота наружу! – скомандовал Миша, глядя то на ворон, то на колокола. Стоило Лере протиснуться в ворота, как тётя Наташа, споткнувшись, упала прямо на неё:
– Меня будто в спину толкнули, – оправдывалась она.
А Лера заметила, как фиолетовая тень стремительно удалялась от кладбища.
– Мы кого-то выпустили! – обронила она, поднявшись на ноги.
Тем временем Миша пытался закрыть замок. Колокола смолкли. Повисла тишина, но совсем ненадолго: ворота громко содрогнулись, словно по ним ударили изнутри.
Лера подняла голову, чтобы всмотреться в глубь погоста. Внутри всё похолодело: у самых ворот стояло не меньше десяти призраков.
– Чтоб тебя! Их целая толпа! – схватившись руками за голову, вскрикнула Лера. Её сковал ужас. Непослушные ноги предательски подгибались, а во рту пересохло.
– Я никого не вижу! – Миша растерянно оглядывался вокруг.
Один из призраков бросился на ворота, схватился за прутья, и дверца громко лязгнула.
Миша отскочил назад. Тётя Наташа вцепилась Лере в руку и затравленно озиралась по сторонам:
– Где они? Они вышли?
«Бом-м», – прозвучал снова колокол, и мертвецы отступили на шаг, закрывая руками уши.
– Детки, детки, по койкам! – услышала Лера вдруг такой знакомый голос…
Баба Стеша появилась впереди толпы и громко стучала по створке ворот веником. Она была явная, чёткая, даже волосинки на её шали можно было различить. А рядом еле угадывался теперь уже бледный силуэт Любаши.
У Леры чуть отлегло от сердца: «Молодец, Любаша! Увидела, что грядёт беда, и побежала за помощью. Судя по всему отдала всю свою Силу бабе Стеше…»
– Слышите? Что-то звякает! – Миша побледнел и ссутулился, словно хотел спрятаться.
Старуха была зла и кричала Лере:
– Я тебе потом скажу, какая ты дура! Мало тебе того, что солдафона с погоста вытащила, так ещё и ворота надоумила открыть!
При этом смотрела Стеша куда-то за спину Лере. Девушка обернулась, пытаясь понять, куда она смотрит: батюшка в чёрной рясе и с большим крестом на груди выбежал из храма, задрал голову на звонницу и перекрестился. Увидел ребят и бросился к ним, простирая руки:
– Вы слышали? Вы тоже это слышали?
Все усердно закивали.
– Чудо! Господь явил мне сегодня чудо!
Он помялся, пожевал губами, потом махнул рукой и продолжил:
– Прости, Господи, и помилуй! Грешен, сомнения в душу заползли змеёй. Могу ли я, грешный, Господу нашему служить как подобает? Остался на всенощную службу. Яви, говорю, Господи, знак! Только приступил к молитве – колокола звенят. Да как звенят! Тревогу бьют! Вы свидетели, да? – батюшка был невероятно возбуждён: то дёргал себя за бороду, то хватался за округлый живот, выступающий из рясы, то гладил себя по голове, словно успокаивал. Щёки его лихорадочно горели.
Все снова согласно закивали. А батюшка начал ходить кругами, что-то бормоча и повторяя, потом поднимал глаза в небо и яростно крестился. И опять – с простёртыми руками – теперь к Мише:
– Миша! Миша, ты же здесь работаешь, подтверди, что знамение слышал!
– Конечно, конечно, если надо, – испуганно кивая, отвечал юноша.
Батюшка подошёл к самым воротам и взялся за прутья:
– Нужен я им, нужен! Столько горя людского здесь! – он начал беззвучно молиться. Пространство вокруг него наполнялось ярким голубым светом. За воротами уже никого не было…
Лера хотела что-то сказать, но тётя Наташа положила ей руку на плечо и тихо, чтобы слышала только она, прошептала:
– Помнишь, я говорила, что всё в этом мире случается не «потому что», а «для чего -то»? Помнишь? Колокола сегодня звенели, для того чтобы этот человек укрепился в вере своей. Именно сегодня Господь его и оставил в храме.
Лера согласно кивнула, устало вздохнула и позвала:
– Зоя, нам пора.
