Он ржет и хлопает меня по плечу.
– Ника, мой дом – ваш дом. Не стесняйся, – загоняет ей какую-то дичь и тут же переключается на деваху рядом с собой.
Малинина все это время крутит башкой по сторонам. А когда смотрит на меня, улыбается. Вискарь сработал как надо, она расслабилась. Больше не одергивает свою дурацкую юбку и не прячет взгляд.
– Потанцуем? – вытягиваю ладонь.
– Давай.
Расталкиваю людей вокруг себя, вытаскивая Малинину в центр. Музыка долбит на сверхчистотах. Неплохо было бы закинуться обезболиками, потому что голова вот-вот раскрошится.
Отпускаю Нику от себя сразу же. Трогать ее я не планирую. Это неинтересно, сегодня по крайней мере.
Я хочу размыть ее грани дозволенного этим вечером, не больше. Чуть-чуть подтереть.
Выхватываю из толпы Настю и машу рукой. Зову к нам.
– Ника, с Настей потанцуйте, у меня голова сейчас лопнет. Посижу.
– Хорошо.
Малинина кивает и тут же попадает к Насте в оборот. Эта малышка знает свое дело, подсовывает Нике еще какого-то пойла и закручивает в танце.
Падаю на диван к Валере.
– Реально сводная?
– Ага, Лада к нам ее притащила.
– Не знал, что у твоей мачехи есть дети.
– Я тоже был не в курсе, до вчерашнего дня.
– Трахнул ее уже?
– Фу, Валера, – ржу, – неинтересно. Она же явно целка. Скучна?.
– Ну не знаю, я бы откупорил.
– Полегче. – Забираю у него бутылку вискаря. – Трогать нельзя, только смотреть. – Склоняю голову, рассматривая, как Настюха тащит Нику к бару. – Пока…
– Это совсем другой разговор. – Валера затягивается и выпускает пар. – Будешь? – сует мне одноразку.
– Не.
Настя уже проворно затащила Малинину на барную стойку и продолжает накачивать ее чем-то из своей бутылки.
– Задница зачет у «сестренки».
– Ага, – киваю, – Ха! – резко подаюсь вперед и достаю телефон.
Не рассчитывал, что все будет так быстро.
Делаю несколько снимков, как Настюхин брат, оказавшийся с ними на баре, засасывает мою новую «подружку» , и получаю тычок в бок от Валеры.
– Я точно ее хочу, – друг хлопает ладонью по своему колену.
– Слюни подотри. Рано.
Когда возвращаю взгляд к бару, вижу лишь, как Ника несется в сторону выхода из дома.
Очень надеюсь, что Настька мне Глупость так быстро не поломала.
Прячу айфон в карман и двигаю в сторону улицы. Там Малинину и нахожу. Она совсем не радугой блюет на Валерин газон.
– Ты чего так набухалась? – подхожу ближе, изображая встревоженность.
– Прости, я, я не дума… – Она резко отворачивается, и ее снова выворачивает.
– Воды принесу.
Достаю из тачки бутылку и протягиваю ей.
– Спасибо. Извини. Я…
– Не думал, что ты так быстро освоишься, – изображаю удивление на грани с шоком, намекая на ее поцелуй с братом Насти.
Ника роняет бутылку и обхватывает свои плечи. Ее лицо становится пунцовым. Выглядит она, конечно, хреново. Но, с другой стороны, какой нужно быть дурой, чтобы поехать куда-то с чуваком, которого вообще не знаешь, и пить алкоголь из его рук?
– Это случайность, я не знаю, как так вышло, – она чуть не плачет. А еще заикается.
Настюха ее окончательно споила. Она еле языком шевелит. Половина слов непонятна вообще.
– Да ладно, я никому не скажу.
– Все видели, Ян.
Ее начинает конкретно трясти. Даже зубы стучат.
– Всем пофиг, Ника. Никто и не заметил, пошли в дом, тебе умыться нужно.
Протягиваю ей руку, и она хватается за мою ладонь, как за спасательный круг. Все еще доверяет, наивная. Хотя расчет именно на это. Мы с тобой подружимся, Глупость. Верить ты будешь только мне и никому больше.
В доме сразу подталкиваю ее в сторону санузла на первом этаже и закрываю дверь изнутри, чтобы никто не вломился.
Ника нависает над раковиной, открывая кран. Ополаскивает лицо, полощет рот, приглаживает мокрыми руками свои растрепанные волосы, а потом долго смотрит на себя в зеркало.
Я все это время стою позади, привалившись спиной к стене, и парю вейп, делая вид, что залипаю в телефон, а не на ее задницу, юбка на которой задралась.
– Если честно, – она всхлипывает, – я никогда не пила и не была на вечеринках. Просто хотела, – снова шмыгает носом, – хотела подружиться.
– Хотела со мной, а подружилась в итоге с Настюхой, – откровенно ржу, но с серьезным рылом. – Шутка, расслабься.
От моих слов ее вытянуло струной. Еще намного, и разноется.
– Могла сразу сказать. Такая Глупость, – делаю шаг к ней и прижимаю к себе.
Короткие ногти цепляются за мои плечи. Она хлюпает носом и мелко дрожит.
– Извини, что испортила вечер, я не хотела.
– Все нормально, – улыбаюсь своему отражению в зеркале, участливо поглаживая ее по спине. – Со всеми бывает. Не бойся, мамке не сдам. Поехали отсюда. Тебе, думаю, на первый раз хватит.
– Домой? – она резко отскакивает в сторону. В глазах застывает ужас. – Я не могу домой, я пьяная…
Где-то глубоко внутри мне ее даже жалко. Но это не имеет значения. На пути к цели все средства хороши.
– Мы не домой. Поехали.
– А где моя сумка?
– У меня, – показываю ей ее барахло и подталкиваю в направлении двери.
В тачке ее быстро вырубает. Я нарезаю пару кругов по Садовому и торможу у отеля.
– Просыпайся, – толкаю ее в плечо.
Ника резко открывает глаза и, походу
, вообще не понимает, что происходит.
– Где мы?
– Пошли, пару часов поспишь, потом домой поедем.
Она не сопротивляется, идет за мной по пятам. В номере сразу валится на кровать и снова засыпает.
Да уж, тухляк полнейший. Знал бы, что ее так накроет, явно бы снизил долю алкоголя, что она выхлебала.
Бросаю на нее плед и размещаюсь на другой стороне кровати, не утруждаясь снимать ботинки. Занимаю полулежачее положение, пристраивая под спину две подушки.
Листаю ленту, рассматриваю фотки, которые сделал в доме Валеры, на которых Глупость сосется с Настей. Блокирую телефон и закрываю глаза.
После нашей выходки Азарина, кажется, отправляют в военное. Минус один друг в городе. «Красота».
Куда катится этот мир?
Как засыпаю, понятия не имею. Меня будит телефонный звонок, и, судя по мелодии, не мой. Свой я, как купил, поставил в режим «не беспокоить».
Орет телефон Ники. Он лежит в ее сумке под моей подушкой.
Мамочка звонит. Чем эта курица раньше думала, когда отпускала со мной свою дочь, вот интересно?
Тем же, чем на члене моего отца скачет, видимо. Вырубаю звук и примерно час наблюдаю за тем, как звонки повторяются снова и снова.
Когда их количество переваливает за три десятка, расталкиваю девчонку и сую ей телефон.
– Ника, мама твоя звонит.
– Мама?
Она смотрит на экран. С опаской забирает смартфон из моих рук, но отвечать не спешит.
– Скажи, что мы уже едем домой, – подсказываю.
Глупость касается пальцами сенсоров, и из динамика тут же льются причитания Лады.
– Где ты, Ника?
– Мама, мы уже едем домой. Все хорошо.
– Пять утра. Я места себе не нахожу. Звонила не один раз, почему ты трубки не берешь?
Ответ на этот вопрос я знаю. Потому что, пока твоя дочь спала, ее телефон был у меня. Я его минут десять назад только включил.
– Я не знаю, может быть, тут плохая связь. – Она сглатывает и садится на кровать. Смотрит в окно. На улице и правда уже рассвело давно. – Мы скоро будем.
Ника тут же завершает звонок и оглядывается на меня.
– Ты же ей не расскажешь про то, что произошло?
– Нет. – Перемещаю ноги на пол и поднимаюсь с кровати. – Причешись, и поехали. Жду тебя внизу.
Малинина спускается минут через пятнадцать с краснющими глазами, ревела, похоже. На улице открываю ей дверь в тачке и сажусь за руль.
– Не трясись ты так, – успокаиваю на подъезде к дому, – ничего они тебе не сделают. Ты уже взрослая.
– Знаю, – кивает. – Но это все неправильно. Так нельзя.
Отрицание. Нет, этого я допустить не могу. Никакого негатива о нашем вечере, Глупость. Никакого…
– Нельзя веселиться? Да, ты слегка перебрала, но это со всеми бывает. Уверен, что у твоей матери тоже такое было.
– Угу, видимо, в ту ночь, после которой появилась я, – бормочет себе под нос, но я слышу.
Не комментирую, правда. Но мысли в ее голове мне нравятся. Сомнение. Подрыв авторитета – это всегда прекрасно. Потому что на смену старому всегда придет новый.
