Андрей Наместников "Читаем древних. «Илиада» Гомера"

С той поры, как оба впервые враждой разделились:

Светлый муж Ахиллес и владыка мужей Агамемнон.

Кто из богов их обоих столкнул на вражду и раздоры?»

И последний перевод, с которым я хочу тебя познакомить, одновременно является и самым древним, и самым новым. Он сделан двумя переводчиками и опубликован одной книгой[4 - Гомерова Илиада. Перевод с греческого Е.И.Кострова и А.И.Любжина. М., 2019.]. Первые восемь с половиной глав переведены еще в XVIII веке Ермилом Ивановичем Костровым. В отличие от остальных переводов, сделанных гекзаметром, этот написан александрийским стихом. В начале XXI века перевод Кострова был продолжен (с половины девятой главы и до конца поэмы) великолепным филологом-антиковедом и поэтом-переводчиком Алексеем Игоревичем Любжиным – и тоже александрийским стихом. Часть, переведенную Алексеем Игоревичем особенно рекомендую к ознакомлению. А вот проэмий в переводе Кострова:

«Воспой Ахилловъ гн?въ, божественная Муза!

Источникъ Грекамъ б?дъ, разрывъ межъ нихъ союза,

Сей гн?въ, что много душъ геройскихъ въ адъ предслалъ,

Въ корысть т?ла ихъ псамъ и хищнымъ птицамъ далъ;

Когда Атридъ и съ нимъ Ахиллъ богоподобной,

Расторгли межъ собой прiязнь враждой всезлобной.

Такъ бурна грома царь свершалъ судьбу свою,

Но кто изъ горнихъ сихъ возжегъ вражду сiю?»

Теперь ты имеешь возможность сравнить несколько переводов Илиады и выбрать тот, что показался наиболее понятным и простым для первоначального знакомства с поэмой.

В следующей беседе мы прочитаем строки 9—53 первой песни.

Попрошу тебя подумать над следующими вопросами:

– Кто же рассказывает нам эту историю?

– Каковы взаимоотношения Хриса и Аполлона?

Беседа 4

Оскорбление Хриса. Молитва Хриса. Мор, насланный Фебом на греков. Песнь 1, стихи 9—53.

Муза начинает свой ответ. Это происходит мгновенно после молитвы, которая тут же услышана. Поэт находится под действием вдохновения и мы можем из его уст услышать ответ богини, ответ на просьбу рассказать о гибельном гневе Ахиллеса и о том, какие же боги разожгли вражду между вождями. И ответ Музы – это вся поэма до самого конца.

Сразу становится понятным, что эта поэма – не просто сочинение автора (Гомера), а, собственно, песнь Музы, исполняемая через певца-поэта. То есть аэд поет только то, что вложила в него Муза. Таким образом, это не просто человеческое сочинение, а божественное откровение, откровение Музы. Аэд же выступает как пророк, воспроизводящий слова богини.

Но при этом поэт не становится просто устами богини, а через своё сознание, свое восприятие творчески воспроизводит то, что вкладывает в него Муза. Это рассказ одновременно и Музы и поэта. И в тексте Илиады мы можем даже встретить строки, раскрывающие, как же тяжело порой поэту (человеку) говорить о том, что повествует Муза (богиня): «Смертному мне, но не богу, об этом рассказывать трудно» (12, 176).

Что еще Илиада сообщает нам о Музе? Во второй песни упоминается, что Музы – дочери Зевса и обитают вместе с главными богами на Олимпе. Но главное качество Муз – их вездесущие и всезнание: «Ныне поведайте, Музы, живущие в сенях Олимпа: вы – божества, – вездесущи и знаете всё в поднебесной» (2, 484—485. Перевод Гнедича).

Повествование, которое Муза ведет через поэта – это не простое человеческое свидетельство, это знание полное и всеобъемлющее. Знание не просто того, о чем говорят люди, не просто знание событий в мире людей, но и понимание их внутренних мотивов, осведомленность о невидимых людям событиях или видимых только одному из персонажей, о событиях в мире богов и даже о мыслях богов! Рассказчик обладает всеведением! Он знает и понимает всё! Оцените размах замысла!

Тут появляется вопрос. Да, рассказчик (богиня) знает всё. Но хочет ли богиня, чтобы и ее слушатели узнали всё? Излагает ли Муза всю истину? Или она рассказывает лишь то, что полезно знать людям? Лишь то, что, согласно представлениям богов, людям следует знать?

Но этот вопрос ведет за собой следующий: А хотят ли боги, чтобы люди знали истину и подлинные причины событий? Или боги лишь создают миф, позволяющий манипулировать человеком и управлять им? Чего боги хотят от человека?

Это очень сложный вопрос. Кому-то может показаться, что это очень современный подход, что древние греки не могли сомневаться в историях, переданных им богами. Но это не так. Вспомним начало поэмы «Теогония» Гесиода – древнегреческого поэта, жившего примерно в одну эпоху с Гомером. Там Гесиод также утверждает, что всё, о чем он повествует, основывается на историях, которым его обучили Музы. Но вот высказывание одной из Муз: «Много умеем мы лжи рассказать за чистейшую правду. Если, однако, хотим, то и правду рассказывать можем!». Так что наш вопрос вполне мог волновать и первых слушателей поэмы. Мы к нему еще вернемся.

Сейчас же просто зафиксируем, что Илиада – это рассказ богини людям; рассказ Музы, который является божественным откровением и наиболее глубоким из всех возможных для человека пониманий мироздания. Это либо сама истина, либо максимально возможное для человека приближение к истине – тот взгляд на мир, который боги хотят вложить людям.

Итак, Муза начинает свое повествование.

Аполлон (в поэме он чаще именуется Фебом), сын Зевса и богини Лето (или Латоны) навел на греков смертельную болезнь. Аполлон мстит за то, что обесчещен его жрец – Хрис, обесчещен Агамемноном.

Повествование Музы и начинается с появления Хриса в стане греков. Он жил в местности под названием Хрис вблизи Трои (то ли поселение названо его именем, то ли наоборот). Греки, грабя окрестности Илиона, захватили в плен его дочь. Ее имя не называется, только отчество – Хрисеида. Безутешный отец собрал огромный выкуп и, обрядившись в наряд жреца Аполлона, с золотым скипетром и со священной повязкой на голове, молит греков и двух братьев Атридов (сыновей Атрида) – Агамемнона и Менелая – возвратить ему дочь.

Обратим внимание на атрибуты жреца – золотой скипетр (жезл) и священная повязка. Заметные всем символы. Всем сразу видно, что перед ними не простой человек, а жрец… Жрец, общающийся с богом. Человек, к которому бог благосклонен.

Все греки готовы принять выкуп, но Хрисеида при разделе добычи досталась самому Агемемнону и так понравилась ему, что тот отказался принимать выкуп, грубо спровадив ее отца. Справедливость нарушена. Хрис молится Аполлону о мести.

Молитву Хриса стоит рассмотреть подробнее. Она отличается от современного представления о молитве. Мы, когда молимся, подчеркиваем наше личное отношение к Богу – доверие, любовь, надежду. Но в молитве Хриса ничего этого не видно. Вот слова жреца:

«Если тебе угодил украшением храма, или усердно сжигал я когда-либо жирные бедра коз и волов, то исполни теперь такое моленье: слезы мои пусть искупят данайцы стрелами твоими!» (1, 39—42).

То есть мы видим чисто утилитарные отношения. Я – тебе, ты – мне. Я приносил тебе богатые жертвы, теперь ты, в ответ, покарай оскорбивших меня. Хрис ничего не говорит о несправедливости, совершенной греками. Нет, от лишь упоминает те жертвы, которые он приносил богу, и украшение храма. Он дал, то чего хочет бог, и теперь ждет ответного действия. Благоволение богов можно купить жертвоприношениями. Это отношения магизма, отношения, позволяющие добиваться от богов исполнения твоей воли. Отношения взаимовыгодной сделки с богами. При таких отношениях боги становятся обязанными человеку после обильных жертвоприношений. Это не отношения любви и доверия, а отношения взаимовыгодного торга.

Нам кажется, что наше религиозное чувство намного выше. Мы ищем личных отношений с Богом, доверия к Богу, уверенность в Его благости. Да, такое отношение к Богу является противоположностью магизму. Но так ли далеки мы от магизма? Если мы верим в то, что счастье и благо можно купить, то разве это не магизм? Если мы верим в то, что деньги и богатство могут защитить от всех проблем, то разве это не магизм? Если мы считаем, что можно купить таблетку, которая избавит нас от проблем со здоровьем и сделает нас довольными, эффективными, спортивными, привлекательными, успешными, разве это не магизм? Присмотритесь к рекламе товаров. Очень большая часть рекламы – это игра именно на магическом отношении к жизни. Мол, стоит тебе купить у нас этот товар, и твоя жизнь тут же изменится в лучшую сторону. Разве это не магизм? Так ли сильно мы отличаемся в этом отношении от жреца Хриса?

Аполлона такая молитва ничуть не возмущает. Он согласен, что жрец угодил ему жертвоприношениями и украшением храма и готов посодействовать тому в решении его проблем. Аполлон откликается на молитву Хриса и насылает на греков заразную болезнь – мор, чуму. Эта болезнь в поэме описана как гибель от невидимых стрел Аполлона. Сначала Феб (а мы помним, что это одно из имен Аполлона) поражает мулов и собак, а затем – воинов. Греки гибнут уже девять дней. По всему греческому военному лагерю горят погребальные костры.

К следующей беседе я попрошу тебя прочитать строки 54—307 первой песни Илиады. В них описывается ссора между Агамемноном и Ахиллесом, приведшая к гибели множества греков и троянцев.

Подумай над следующими вопросами:

– Кто созывает народное собрание?

– Что является причиной ссоры двух греческих вождей?

– Кто из двух вождей делает ссору необратимой?

– Самостоятельны ли в своих действиях Ахиллес и Агамемнон?

Беседа 5

Народное собрание. Ссора Агамемнона и Ахиллеса. Песнь 1. Стихи 54—307.

На десятый день после начала мора Ахиллес созывает народное собрание, собрание всех греческих воинов из разных племен, подчиняющихся разным царям.

Обратим внимание на то, сам ли Ахиллес принимает решения созвать народное собрание. Нет. Эту мысль внушила ему богиня Гера – жена Зевса. Гера – противница Трои и поддерживает греков, которые должны разрушить Илион. Поэтому ее очень беспокоит чума. Через Ахиллеса она пытается ее остановить.

Сам институт народного собрания демонстрирует, насколько ограничена власть верховного военачальника Агамемнона. Важнейшие решения принимаются не им, а всем собранием воинов.

Ахиллес уже в самом начале первой песни ставит вопрос о прекращении осады и возвращении домой! Непобедимый Ахиллес первым предлагает закончить войну! Он ставит этот вопрос перед собранием воинов. Он понимает, что, если мор не прекратится, все греки погибнут. Он понимает, что мор наслан Аполлоном, но не знает, на что разгневан Феб. Греки почитают Аполлона и пытаются его задобрить, принося ему обильные жертвы (коз, ягнят, быков), но мор не унимается.

Для Ахиллеса этот магизм в отношении к богам совершенно понятен. Он просто не знает другого отношения. Бог на что-то обижен. Чтобы умилостивить бога, нужно принести жертвы. Если это не срабатывает, нужно понять, почему бог не доволен. Для этого нужно обратиться к человеку, умеющему общаться с богами. Поэтому Ахиллес обращается к прорицателю Калхасу, уже доказавшему грекам свою способность верно предсказывать будущее.

Калхас – необычный человек. Он допущен богами к подлинному знанию (подобно поэту) подлинным знанием. Он знает «что было, что есть и что будет» (1, 70). Этот дар Калхас получил от того же Аполлона. Но Калхас сначала просит Ахиллеса о защите от того царя, который виновен в гневе бога. Ахиллес обещает ему защиту от любого царя, даже от Агамемнона. И тут уже чувствуется обида, которую затаил на Агамемнона Ахиллес. Он едко «укалывает» главнокомандующего своими словами: «…сколько ни хвалится он, что властью он всех превосходит…» (1, 91), не хочет признавать, что Агамемнон выше других царей по власти. Он считает эту претензию просто похвальбой Агамемнона и уже в самом начале народного собрания публично перед всеми греческими воинами уже поставил под сомнение беспрекословность власти главнокомандующего! Заметим, что Агамемнон еще не произнес ни слова.

После этого Калхас объявляет всем воинам, что Феб гневается именно на Агамемнона, оскорбившего Хриса. Единственный путь спасения для греков – вернуть жрецу его дочь, но уже без всякого выкупа, и в городе Хриса принести в жертву Аполлону 100 быков. Только в этом случае бог может помиловать греков.

Эти слова вызывают гнев Агамемнона, но он берет себя в руки и заявляет, что готов возвратить Хрисеиду, однако требует, чтобы ее заменили на другую равноценную добычу.

И тут Ахиллес начинает грубить и называет своего противника «из всех наиболее жадным» (1, 122). Ситуация накаляется. Агамемнон требует немедленной замены Хрисеиды другой пленницей по решению народного собрания, но тут же заявляет, что, если собрание откажет ему, то он решит вопрос силой – заберет пленницу у одного из трех царей – Ахиллеса, Аякса[5 - В Илиаде действуют два Аякса. Это – сын Теламона (Аякс Теламоид), второй – сын Оилея (Аякс Оилид). Оилид появится уже во второй песни (527). Они тезки. Теламонид во всем превосходит Оилида.] или Одиссея. Видимо, понимая, что зашел слишком далеко, Агамемнон тут же идет на попятную, заявляя, что этот вопрос можно обдумать и позже (на следующем народном собрании), пока же нужно отправить корабль к Хрису, главным же на корабле назначить кого-нибудь из царей – Идоменея, Аякса, Одиссея или того же Ахиллеса. Таким образом, в этот момент еще есть шанс закончить нарождающийся конфликт компромиссным решением, оставив его на следующее народное собрание. Агамемнон пытается остановить ссору и найти более-менее компромиссный вариант, чтобы не потерять лицо. Но Ахиллес уже начинает терять контроль над собой и он переходит к открытым оскорблениям – «в бесстыдстве погрязший, с корыстной душой сын Атрея!» (1, 149), «бесстыдный наглец» (1, 158) … И тут выясняется подлинная причина гнева Ахиллеса: он обижен несправедливым разделом добычи. Мол, самое трудное в боях доставалось Ахиллесу, а лучшая добыча – Агамемнону: «Самое трудное в трудных боях моими руками сделано; если же после добычу делили, – большая доля тебе» (1, 165—167). И тут же заявляет о готовности вернуться домой: «Но на кривых судах я во Фтию теперь же уеду; я, оскорбленный тобой, обделяемый вечно, намерен лучше уехать, чем здесь умножать лишь твое достоянье» (1, 169—171).

Агамемнон в ответ обвиняет своего обидчика в трусости и не возражает против его возвращения домой.

Обратим внимание на то, что царь Микен называет царей (басилевсов) «питомцами Зевса» (1, 177). Это важный показатель восприятия общественного устройства. Общество в восприятии рассказчика делится на две четко обозначенные группы – цари и все остальные. Цари резко и заметно отличаются от других именно тем, что они «питомцы Зевса». Все цари – потомки богов. Многие из царей происходят от самого Зевса. Именно поэтому цари и должны править. Они поставлены на это верховным богом. Да, в этом мы совсем не похожи. Мы уверены, что все люди рождаются равными и нет причин для одних подчиняться другим потому, что те, будто бы, происходят от богов… Но заметим, что в поэмах изображен тот самый переходный период, когда старый мир меняется новым. Старый миропорядок уходит и создается другой. Герои-полубоги уничтожают друг друга в кровопролитной Троянской войне и встает необходимость искать новые формы общественного устройства. Царская власть должна исчезнуть с гибелью героев. Вот почему так важны события Троянской войны. Мы должны понять, почему исчезли герои, почему царская власть сменяется другими формами власти. Героев-полубогов больше нет… Или почти нет… Тогда получается, что различие между нами и слушателями гомеровских поэм не столь уж и заметное…

Но вернемся к ссоре. Агамемнон заявляет, что он ненавидит Ахиллеса сильнее всех остальных царей за его мятежный характер: «тебе только споры милы и раздоры» (1, 177). Какой же главнокомандующий потерпит такого генерала, оспаривающего его власть?

В этот момент Агамемнон уже решает возместить потерю Хрисеиды добычей Ахиллеса – Брисеидой (дочерью Бриса), чтобы показать свое превосходство и власть даже над сильнейшим воином – Ахиллесом. Тот окончательно теряет над собой контроль и даже уже достает меч (!), чтобы убить соперника.

Тут происходит нечто совершенно неожиданное. Богиня Афина, невидимая никому, кроме Ахиллеса, буквально удерживает его за волосы. Афина послана Герой, чтобы остановить кровопролитие. Она запрещает использовать оружие, но разрешает поносить соперника на словах.

Ахиллес подчиняется и произносит формулу взаимоотношений с богами: «Лишь покорный богам высоко превозносится ими» (1, 218). Согласно этой формуле, покорность людей богам – главное условие взаимоотношений между смертными и бессмертными. Смиренных боги превозносят. Эта формула, кстати, очень напоминает библейскую из Книги Притчей – «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать» (Притч. 3:34). Епископ Гиппона Августин, называемый в русской традиции блаженным, считал эту библейскую фразу законом, которому подчиняется как история народов, так и жизнь отдельных людей. Грубый язычник Ахиллес, к тому же охваченный гневом, высказывает очень близкий принцип. Неожиданно… Или между той покорностью богам, которую имеет в виду Ахиллес, и подлинным смирением нет ничего общего и это только кажущееся сходство?

Далее лучший воин упражняется в злоречии. Как он только не оскорбляет главнокомандующего! «Пьяница, видом похожий на пса, на оленя отвагой!», «басилей-расхититель», «не дерзал ринуться в битву», «силой отнимал добычу у тех, кто ему прекословит» (1, 225—232) … Более того, он клянется, что Агамемнон пожалеет об этом.

Ссору пытается остановить самый старый и самый мудрый из греков – Нестор. Он удивительно долголетен – пережил и всех своих сверстников, и их детей, а ныне правит их внуками. Живший долее всех Нестор делает очень важное наблюдение – раньше люди были лучше. «Прежде когда-то меж лучших мужей я вращался… Я никогда не видел и больше уже не увижу славных таких» (1, 260—262) … Это важная часть понимания истории автором Илиады. Ранее было другое время, время великих. Теперь люди мельчают. И Нестор воочию наблюдает это на примере трех поколений.

Подобный подход резко отличается от нашего понимания исторического процесса. Мы верим в прогресс, верим в развитие человека и человечества, верим, что новые поколения превосходят старые, по крайней мере, в самом важном. А что же мы считаем важным? Количество накопленных знаний? Уровень интеллекта? Технологии? Возможность иметь свободное время и самостоятельно распоряжаться им? Уровень насилия в обществе? Уровень гражданских свобод и возможность влиять на судьбу своего города и своей страны? Возможность саморазвития и самораскрытия? Возможность проявить себя в чем-то новом, неведомом доныне? А действительно ли мы превосходим древние поколения в чем-то действительно важном? В чем же? Это очень важно понять. Мы еще вернемся к этим вопросам.

Нестор призывает главнокомандующего отказаться от притязаний на Брисеиду, а Ахиллеса – признать, что Агамемнон наделен большей властью. Но те не желают его слышать. Ссора разгорается. В итоге соперники расходятся, собрание распущено.

На первый взгляд собрание закончилось ничем. Но на самом деле, проблема, которую видит Гера, решена – Агамемнон согласился вернуть Хрисеиду и принести жертву Фебу. Вспомним, что собрание задумано богиней Герой. Именно она внушила эту мысль Ахиллесу. Именно Гера через Афину удерживает Ахиллеса от кровопролития. Гера добилась того, что Хрисеида будет возвращена отцу. Мор будет остановлен. Греческое войско спасено от уничтожения чумой, и осада Трои будет продолжена. Правда, без Ахиллеса и его воинов. А для чего это Гере? Она беспокоится о греках, которых уничтожает чума? Или она лишь жаждет мести и гибели Трои?

Кто же виноват в этой ссоре вождей?

Аполлон, наведший на войско чуму? Зевс? Агамемнон, нарушивший справедливость в отношении Христа и Хрисеиды? Или Ахиллес, ставящий под сомнение власть главнокомандующего и обвиняющий того в трусости, жадности и в том, что тот несправедливо делит добычу?

Подробное изложение конфликта подчеркивает, что инициатива ссоры принадлежит Ахиллесу, который и начинает словесные оскорбления. Да, во всем виноват именно «гнев Ахиллеса», но причина этого гнева появилась задолго до оскорбления Хриса Агамемноном. Причина – в гордыне Ахиллеса, в уверенности, что его обделили при разделе добычи, в его нежелании признать власть главнокомандующего. Однако, эта причина в поэме открыто не называется. Ни слова не говорится в осуждение Ахиллеса, как и других царей. Оскорблять царей позволено только царям. Но последствия этих оскорблений очень горьки для всех.

Интересно, что многие действия царей в поэме приписываются богам, но гнев Ахиллеса, как кажется, это его собственный гнев. Это то, что не навязывается ему никакими богами. По крайней мере, в Илиаде этот гнев приписан только ему. Но может ли он сам контролировать свой гнев? Или же гнев контролирует Ахиллеса? Тогда гнев отделен от Ахиллеса? Или же гнев является выражением глубинной сущности Ахиллеса? Или гнев позволяет ему стать самим собой, достичь вершины того, на что он способен? Об этом стоит подумать.

К следующей беседе я попрошу прочесть стихи 308—532 первой песни и подумать над следующими вопросами:

– Соответствует ли Ахиллес нашему идеалу великого воина?

– Имел ли Зевс план уничтожить значительную часть греков или он вынужден уступить Фетиде и выполнить ее просьбу?

Беседа 6

Жертвоприношение в греческом стане. От Ахиллеса уводят Брисеиду. Жалоба Ахиллеса матери. Фетида умоляет Зевса выполнить просьбы Ахиллеса. Фетида напоминает о бунте богов. Вынужденное согласие Зевса. Песнь 1. Стихи 308—532.

Агамемнон поручил Одиссею, царю острова Итака, отвезти Хрисеиду домой и там же принести в жертву Фебу 100 быков. Но сначала жертва приносится в стане греков.

Интересно указание на необходимую деталь жертвоприношения – очищение, буквальное очищение от грязи. «Воины в море входили, раздевшись, и грязь отмывали, после жертву Фебу они совершили, зарезав лучших быков и коз у холмистого берега моря: дым и запах от жира, кружась, достигали до неба» (1, 314—317). Человек, принося жертву божеству, должен очиститься от внешней грязи. Затем нужно отобрать лучших животных, зарезать их, отделить жир и кости от мяса. Собственно в жертву богам приносятся только жир и кости – их сжигают. Именно дым от сжигания жира и костей и является жертвой – он возносится на небо и божество его с удовольствием вдыхает. Мясо же зажаривается на огне, делится между участниками жертвоприношения и тут же съедается. Жертвоприношение – это пир и для богов, и для людей. Мы скоро увидим более подробное описание жертвоприношения в Хрисе.

Пока происходит жертвоприношение Агамемнон посылает двух своих воинов к Ахиллесу забрать Брисеиду. Оба вестника растеряны и не решаются ничего сказать лучшему воину. Тот сам всё понимает и не спорит с ними, позволяя забрать наложницу, и заявляет, что даже если главнокомандующий сам придет просить его вернуться в битву, то у того ничего не получится.

Далее поведение Ахиллеса вовсе не укладывается в наши представления о великом воине. Он льет слезы и, простирая руки к морю, взывает к своей матери Фетиде – морской богине (нереиде). Он жалуется ей на то, что Агамемнон обесчестил его, отняв его долю в добыче – Брисеиду.

Фетида слышит зов, приплывает к сыну и внимательно слушает его. Гомер с потрясающим мастерством передает разные рассказы об одном и том же событии. На первый взгляд оба описания события одинаковы, но если присмотреться, то мы найдем заметные отличия. Давай сравним рассказ Музы о ссоре вождей (который должен быть наиболее близок к правде, так как это рассказ всеведущей богини) и ту же историю в изложении Ахиллеса.

Сын Фетиды рассказывает ей о пленении Хрисеиды, о попытке Хриса выкупить дочь, об оскорблении Хриса Агамемноном, о мести Феба за оскорбление его жреца – чуме, насланной на греческое войско, о прорицателе Калхасе, открывшем грекам причину мора, о ссоре с Агамемноном, об освобождении Хрисеиды и расставании с Брисеидой, которую Агамемнон присвоил себе.