– На себя посмотри, взрослый мужчина, собираешь бумажки под сиденьями. Вон уборщица идет!
– За собой нужно прибираться, где бы ты ни находился. Это базовые нормы поведения, отличающие нас от животных. Чему тебя учили в детстве? Ладно родители, но в школе же должны были чему-то научить! Ааа… я и забыл, тебя же выгнали из школы! – произнес я, пытаясь придать своему сарказму как можно более циничный окрас.
– Ну уж точно не учили пресмыкаться, а вот из тебя это уже не выбьешь!
– Как же меня достали твои тупые понятия!
– Господи! Да у кого они тупые? Посмотри, там уборщица идет! Представляешь, ее наняли на работу специально для этого!
– Твоя проблема в том, что ты постоянно путаешь некий напускной аристократизм, который пытаешься пародировать, с высокомерным, идиотским быдлячеством!
– Это ты тупое быдло, раз не понимаешь элементарных правил устройства общества!
Ее попытки заставить меня оставить мусор на сиденье не увенчались успехом. Так мы и вышли из зала, споря о том, кто должен убирать мусор в кинотеатрах: зрители или уборщица. Хорошо то, что у нее была действительно похвальная привычка: когда спор затягивался и наскучивал ей, она умела моментально менять тему как ни в чем не бывало.
– Давай сфоткаемся! – предложила она и пристроилась рядом с фигурой одной из героинь у афиши. – Кто круче? Я или она?
– Определенно, вам обеим место в психушке!
– Знаешь, в чем разница между нами?
– В размере груди?
– Ее парень – герой…
– Точнее, он антигерой. То, что ты не чувствуешь разницу, многое о тебе говорит.
– Как бы ни было, у нее есть крутой чувак, а у меня только уборщик!
– Да пошла ты!
Мы сделали десяток фото у афиши, купили пару фигурок из фильма и вышли на улицу. Была уже глухая ночь. На небе горели маленькие «городские» звезды, едва выглядывающие из грязно-серых облаков. Я хотел предложить ей пройтись, но усталость уже давала о себе знать. Ехать еще два часа. Мы с Ками жили в сотне километров от города, в небольшом курортном районе, расположенном посреди гор. Райончик этот отличался удивительной красотой природы. Однако, несмотря на безумную популярность у туристов, альпинистов и любителей горных лыж, инфраструктура у нас оставляла желать лучшего. Для того чтобы посмотреть фильм, пройтись по магазинам и посидеть в приличном ресторане, приходилось спускаться в город.
– Хорошо, что мне не нужно идти на работу завтра! – с облегчением вспомнил я.
– Тебе повезло, малыш! А вот мне нужно!
– Ну да! Смотри не опоздай, а то босс накажет! – ехидно подметил я и опять заслужил ее излюбленный жест в виде среднего пальца. Третий раз за день, я делал успехи.
– Он и тебя сможет наказать, если захочет! – произнесла она с видом обиженного ребенка.
– Скорее я вас обоих накажу! – поспешил я возражать.
– Ага! Ну конечно! Ты свою «немощь» наказать не можешь, что уж говорить о настоящих мужчинах!
– Рот закрой, сама ты немощь!
– А я думала, скажешь: «Рот закрой, он не настоящий мужчина!»
– С чего мне такое говорить?
– Вот-вот!
– У меня просто принцип – о людях в преклонном возрасте либо хорошо, либо ничего! Я человек воспитанный, знаете ли!
Она громко и неестественно рассмеялась, как, впрочем, и всегда, когда затрагивались больные темы. Хоть наша словесная потасовка, естественно, была шуточной, есть темы, слишком чувствительные даже по отношению к шуткам.
– Какого бы преклонного он ни был возраста, он еще многих сосунков вроде тебя может приклонить!
– Приклонить? Я, конечно, понимаю, что ты привыкла стоять перед ним на коленях, но по себе не суди!
Теперь настала моя очередь громко и театрально смеяться.
– Ладно, ладно, мой мальчик, я шучу. Никто не сравнится с тобой. Успокойся, мой хороший!
– Я спокоен. Спокойнее даже вашей с ним сексуальной жизни.
– Эх, мальчик мой, что ты знаешь о нашей с ним сексуальной жизни? – протяжно произнесла она и кинула в мою сторону ключи, которые я еле поймал. – Ты поведешь!
– Сама веди!
– Я устала!
Мы ехали обратно, болтая о всяком. Одной рукой я поглаживал ее ноги, которые, по своему обыкновению, лежали на мне, когда она сидела на пассажирском сиденье. Она говорила о работе, точнее, о своем персонале. Бедные, несчастные люди, которым трудно позавидовать. Ками работала администратором в гостинице ее бывшего мужа. Муж, застукав ее на измене, развелся с ней, а работы так и не лишил. Он сохранил с ней дружеские отношения, периодически плавно переходящие в интимные. Ну а что? Люди его возраста и статуса могут позволить себе маленькие слабости. Похвально, что он не стал заморачиваться тем, что же скажут люди. Не было ему дела до людей. Слишком, наверное, был занят.
Что интересно, данный мужчина был плюс ко всему моим дальним родственником. Тут у нас дальнего родства не бывает, родственник так родственник. Я еще не упоминал о том, что уличена она была в измене именно со мной. Да и по сей день он прекрасно знает о наших с ней отношениях. И да, при всем этом она продолжает работать в его гостинице, жить в квартире, подаренной ранее им же, и ездить на машине, соответственно, того же происхождения. Либо он идиот, либо он сильный мужчина, занятый делами поважнее, чем месть двум молодым людям, которым он вполне в отцы годится. Я вам так скажу: идиотом он точно не был!
Она рассказывала про персонал, который, понятное дело, ее недолюбливал. Нрав у Ками, как вы понимаете, дикий, и ее «обслуге» доставалось от нее сильно. Говорила она преимущественно о провинностях несчастных. Честно вам скажу, никакой их вины, даже судя по ее словам, я не усматривал. А попробуйте ей это сказать!
Через некоторое время она утихла. Заснула! Я и сам не прочь бы отдохнуть, голова была уже в тумане. Благо за рулем ночью я умел отлично держаться.
Дорога была очень живописной, особенно при лунном свете. В какой-то момент равнина без каких-либо плавных прелюдий переходила в горы. Как будто въезжаешь в другой мир. Асфальт начинал петлять между огромных каменных стен, величие которых человека, оказавшегося тут впервые, могло бы напугать. Ну или восхитить. Во всяком случае, без мурашек точно бы не обошлось. Однако при всей живописности картина была мне настолько знакома, что ничуть не восхищала, а, скорее, от скуки вводила в сон.
Я старался ехать очень аккуратно, чтобы не разбудить Ками на крутых поворотах. На страже ее сна дорога казалась еще более утомительной. Я проезжал одно небольшое селение за другим, пока наконец не подъехал к крошечному городку, с которого и начиналась курортная зона. Городок спал, и я не встретил ни души, пока его проезжал. Да там и проезжать-то нечего, один проспект и был всем городом. Когда-то, еще в советское время, это был промышленный город. Я помню, еще ребенком, как люди по утрам толпились у канатной дороги, дожидаясь, пока вагончик поднимет их прямо из середины города высоко в горы. Вы только представьте эту картину!
Весь город работал в шахтах. Что-то там добывали, я уже толком и не вспомню, что именно. Сейчас-то всего этого нет давно. Городок начинал забывать свое предназначение. А мне все жалко, что закрылась канатная дорога. В детстве я называл эти красные кабинки, плывущие по небу, автобусами. Я так ведь и думал. Сказал бы я детям из большого города, что автобусы плывут по небу, подумали бы, что я чудак.
Я начал подъезжать к своему дому, который находился на окраине. Ками жила чуть дальше, в поселке. Ее поселок был последним населенным пунктом в этом ущелье.
Свернув с трассы и переехав небольшой мост, через несколько минут я остановил машину у ворот.
– Эй, просыпайся, родная!
Я провел рукой по ее волосам. Она открыла глаза и улыбнулась.
– Мы что, уже приехали?!
– Я-то уж точно да!
– Вот я продрыхла! Почему ты меня не разбудил? Дурак!
– Зачем? Мне было на руку, всю дорогу болтал по телефону.
– Вот урод, с кем болтал? С какой из своих шлюх?
– Нет у меня никаких шлюх!
– Полным-полно!
Мы долго не могли найти одну ее кроссовку под сиденьем. Когда наконец справились, она пересела за руль и приоткрыла окно, чтобы попрощаться. В таком сонном состоянии она казалась беспомощной и даже милой.
– Ты точно сможешь доехать? – забеспокоился я.
– Смогу, конечно!
– Как доедешь, отпишись сразу!
– Хорошо! – она начала закрывать окно, потом остановилась и сонным голосочком добавила. – Передавай привет своей «немощи»!
– Езжай давай и не сигналь, разбудишь соседей!
Она отъехала пару метров и, конечно же, посигналила. Я стоял и ждал, пока красный свет задних фар не скрылся за поворотом.
Внутри было такое приятное ощущение, поддавшись которому я произнес вслух: «У меня лучшая любовница в мире!» Конечно же, она была гораздо больше, чем любовница. Она была для меня всем! Иногда казалось, что она и есть – Я!
Ворота были заперты на ключ, и пришлось перелезать через забор. Нелегкая это задача, скажу я вам, в такой поздний час. «Интересно, Вика закрыла или родители?» – подумал я, не зная, на кого чертыхаться. Входная дверь тоже оказалась заперта. Хорошо, что под резиновым ковриком обычно лежал запасной ключ. Я старался не шуметь, так как на первом этаже спали родители. Взобравшись на второй этаж, я хотел зайти в спальню, но не тут-то было! Снова заперто! Я прошел в кладовку и в ящике для инструментов достал что-то напоминающее отвертку и спокойно отворил двери. Если хорошо постараться, засов можно было открыть даже пальцем. Потому она старалась абсолютно зря, пытаясь удержать меня таким способом. Ну вы же знаете, это просто такой символизм, изображающий женскую обиду. Всего-то нужно загладить вину букетом цветов или походом в ресторан. Я пробрался в комнату, тихонько разделся, стараясь не греметь своим ремнем, и залез под одеяло. Она сразу дернулась.
– Нет, дорогой! Ты сегодня спишь в зале!
– Размечталась!
Я приобнял ее сзади. Она повернулась и начала выталкивать меня ногами с кровати. У нее были невероятно сильные ножки!
– Ты спишь в зале, я же заперла двери и ясно дала это понять!
– Ну, Вик, малышка, ты же знаешь, я не смогу уснуть, если не ляжешь мне на плечо!
– Твои проблемы! – она отвернулась и свернулась калачиком.
– Я не дам тебе уснуть, пока не ляжешь мне на плечо!
– Отстань!
– Нет!
Я продолжал ее трясти, пока она не сдалась.
– Вот ты урод!
Она повернулась, легла мне на плечо и закинула на меня одну ногу. Да, я и правда засыпал в десять раз быстрее в таком положении. К этому «пазлу» мы уже привыкли за долгие годы совместной жизни.
– Спасибо, «одеялко»!
Я поцеловал ее в макушку. Сразу же начала обволакивать сладкая дремота. Я уже практически уснул…
– Дамир!
– А?
– Надеюсь, на твоем лице нет ничьих ДНК?
– Если честно, нет, не повезло сегодня!
– Ты всегда говоришь «если честно», когда врешь! Не целуй меня больше, пока не искупаешься!
– Ага…
Я провалился в сладкий и глубокий сон.
Глава 2
Еле проснувшись в 8 часов, я направился в ванную, проклиная бессонную ночь и ее причины, как соблазнительны и сладки они бы ни были. Перед важным днем всегда так – вовремя не ляжешь! И как тут не поверить в существование «закона подлости»? Нельзя сказать, что я опаздывал критически, просто крайне не люблю собираться в спешке. Зарядка и холодный душ нисколько не помогли расшевелиться. Голова напрочь отказывалась сотрудничать со мной и работала в режиме замедленного кадра. Этот день явно обещал оказаться для меня весьма непростым.
С чашкой горячего кофе в руках я поднялся на второй этаж. Вика гладила мои вещи, подпевая какую-то незамысловатую песню и эротично подтанцовывая. На минуту я замер, любуясь ее хорошенькой фигурой. За ней всегда было интересно наблюдать. Она у меня человек-батарейка. Постоянно наполнена живой энергией настолько, что выливается через край. Увидеть ее в плохом настроении практически невозможно, уж поверьте мне.
Я подкрался к ней сзади и аккуратно поцеловал в шею, стараясь держать горячий кофе как можно дальше.
– Какой нежный! Моя ты ляля! – откликнулась она.
– Не расстроилась?
– Да все нормально, не переживай!
Из-за обстоятельств, связанных с работой, у нее не получалось попасть на свадьбу. Она была декоратором, и по данным обязательствам именно в этот день ей нужно было заниматься установкой всего, что она (как сама это называет) «нафеячила».
– Я-то не переживаю, мне так удобнее. Присмотрю себе какую-нибудь жертву!
– Ага! Присмотри, не надорвись только!
Она протянула разглаженную одежду, забрала чашку кофе из моих рук и, медленно отпив глоток, наблюдала за тем, как я неуклюже одеваюсь.
– Мне кажется, Эльдар и Аида расстроились куда больше, чем ты.
– Ничего не поделать, я старалась освободиться. Да и знаешь, не очень-то я и люблю эти ваши свадьбы. Ничегошеньки не понимаю, что происходит вокруг!
