Одним из главных преимуществ Андрюхи было умение правильно молчать, хотя зачастую андроиды, имитирующие людей, были довольно говорливы. Техмех выбрал себе хуманизированную оболочку, с двумя руками, ногами, стандартным лицом и волосами на голове, но при этом весь его облик кричал о том, что он не человек. Открытые пазы светодиодов, механические глаза с фотодиафрагмой вместо белка, дополнительные динамики, усиливающие машинные звуки – меня больше всего восхищала гортань, сделанная на заказ и специально искажающая голос, добавляя в него синтетику. Андрей, андроид серии 1800, протокола «электрик», неимоверно гордился тем, кем он являлся, и стремился заявить об этом на весь мир – при этом он был не настолько терпим к человеческой части Цивилизации, чтобы спокойно принимать стремление людей быть людьми. Более-менее Андрюха терпел только нашу бригаду – Алвин был слишком юн и неопытен, так что покорял техмеха стремлением спросить совета, Антуан вырос на планете Шу, где на одного человека приходилось три андроида, Адитья при всех его недостатках действительно был великолепным и амбициозным специалистом, судившим окружающих только по делам, а Борис… Ну, это Борис. То, что ты испытываешь к нему ненависть, совсем не значит, что ты не можешь его выносить.
Первым к нам присоединился Адитья, переполненный возмущением настолько, что он мог засунуть его в фильтр вместо исходников и обеспечить планету энергией на ближайшие десять местных лет.
– Отвратительно! Они все идиоты! Идиоты! – наше микросхемное светило закрепился на стороне фильтра, в отличие от нас, сгруппировавшихся рядом с «норой». – Антон, фильтр показывает сорокалетний износ. Глубинный фильтр, приближенный к ядру! Ты можешь себе это представить? Я в ужасе. Либо ваша тартарская колония в Драконе саботирует Цивилизацию, либо местный патриций решил сэкономить, купив не оригинальный аппарат, а дешёвую подделку. В этом случае хочу его поздравить – он разорится на выплате компенсаций семьям погибших. Форматор, берущий год за десятилетие, – на этой планете нельзя существовать!
Я кивнул, понимая негодование Адитьи и разделяя его позицию:
– Я был наверху, износ двадцатилетний. Запустил ручную очистку, конечно, но…
Адитья взмахнул руками, выражая своё недовольство:
– Очистка, ха! Временные меры! Их что, каждый год вручную очищать? Может, нам тут прописаться?
Адитья Мукерджи был межгалактическим специалистом, работавшим с микросхемами всю жизнь. Он активно строил карьеру, следил за развитием технологий и собирался получить ещё одну учёную степень, чтобы потом перевестись на «Столицу» – космическую станцию, где заседало правительство всей Цивилизации. Такой восхитительный специалист, увы, обладал отвратительным характером, который и стал причиной его появления в ремонтной бригаде Арктур-8. Впрочем, рем Мукерджи воспринял это как возможность закончить свой очередной монструозный труд, чтобы его конечная зарплата стала больше на пару-тройку нулей. Адитья работал с нами временно и собирался остаться в команде на ближайшие пару лет. И, разумеется, наши банальные задачки и рутина его не очень впечатляли. Хотя мы, кажется, поладили – по крайней мере, наш высококлассный научный деятель ещё ни разу не назвал меня «рем Катюшин».
Алвин и Антуан пришли почти подряд, полностью перебивая возмущение Адитьи. Мы быстро обменялись информацией – фильтры сильно изношены, форматор в норме – и полезли назад, на воздух. Гул стих, и внутри аппарата стало почти комфортно, но никому не хотелось оставаться здесь дольше, чем прописано в инструкции. Мы переместились на сторону нанослоя и поползли обратно.
Разумеется, лезть в рабочий форматор без изучения вопроса и изучения уже испорченных фильтров было верхом глупости, но иногда инструкции беспощадны. Аппарат слишком ценен, а его поломка будет стоить жизни всей колонии – именно поэтому ремонтные бригады должны были сначала лезть в трубу, чтобы немедленно устранить проблему, если это возможно, и лишь потом разбираться в причинах и следствиях. Мы сделали всё, что могли, и риск немедленного взрыва снизился, так что теперь можно было играть в детективов и копаться в полетевших фильтрах.
– Нет-нет-нет, сегодня я ни в какую банку не полезу, – Антуан передёрнулся, не прекращая стряхивать с формы пыль и распавшиеся элементы. – Фильтры перезагружены, угрозы нет, а за сверхурочные нам не платят.
На самом деле «Макошь» оплачивала дополнительную работу, если предоставить ей достаточно доказательств необходимости этого действия. В данном случае в этом не было нужды, а в Арктур-8 не брали убойных трудоголиков, мечтающих сделать всю работу за один день. Антуан ворчал, исключительно потому что имел право ворчать, и остальные давно привыкли к этой особенности его характера. Мы даже не останавливались, чтобы обсудить дальнейшие действия – наш путь лежал к шаттлу, который будет служить нам домом, пока мы не покинем планету Крюк.
В какой-то момент Алвин вдруг изумлённо замер, а потом ткнул Антуана в бок.
– Мне кажется или это лёвощенок? – мы посмотрели в указанную сторону. Там действительно лежало животное – что-то вроде собаки средних размеров, с огромной гривой и четырьмя ушами. Кажется, очередной гибрид из местной колонии Системы Солнца, но наш специалист по металлам был удивительно взволнован.
– Я не разбираюсь, – Антуан пожал плечами, пригладив усы. – А что, это что-то значит?
Выходец с Меркурия изумлённо посмотрел на нас, словно мы должны были как-то отреагировать на название. Мы снова посмотрели на животное, которое как раз решило почесаться, и не увидели ничего поразительного. Конечно же, лёвощенок был выведен искусственно – как и все виды живых существ, населяющих колонии.
В тот момент, когда человечество смогло выйти за пределы Системы Солнца и активно взялось за исследование галактики Млечный Путь, стало ясно, что мы действительно одни во Вселенной. Единственные живые существа в бесконечном мире мёртвых планет – в день оглашения было совершено рекордное количество самоубийств. Однако смерть ничего не решала, а люди – прагматичные и живучие существа, так что Цивилизация почти сразу придумала, что делать дальше. И первым же решением, которое было принято, стала полная изоляция Земли. Уникальная планета, единственный естественный источник возникновения жизни – Цивилизация видела в ней своё будущее. Забегая вперёд, сразу скажу – так и оказалось. Система Солнца моментально была объявлена нейтральной, заповедной территорией, её охраняли самые передовые войска, а остальные планеты были терраформированы и преобразованы в зоологические станции. Первая Планета была очищена от малейшего намёка на существование человечества, и дикая природа тут же заняла освободившееся пространство, что обеспечило возможность создания полноценных экосистем на колонизированных планетах. Земля долгие годы поставляла флору и фауну для терраформирования, пока учёным не удалось воссоздать её природу, подарив людям возможность брать живую природу из искусственных заповедников. После этого Первая Планета была окончательно закрыта, а колонизаторы вроде рема Гладиуса пользовались услугами Земли-1, Земли-2, Земли-3 или Земли-4, в зависимости от того, которая из них была ближе.
Профессия зоолога Системы Солнца была, наверное, самой престижной и самой романтизированной. Попасть туда извне было практически невозможно, учёные поколениями работали на одних и тех же должностях, денно и нощно следя за эволюцией Первой Планеты. Так что ничего удивительного, что Алвин Меригольд, родившийся и выросший в такой близости от колыбели Цивилизации, разбирался в фауне лучше зоологов Земли-4 и испытывал острую потребность поделиться с окружающими своими знаниями.
– Это новый вид, появившийся на Земле, ребят, – Алвин скрестил руки на груди, следя за лёвощенком, – он стоит, как звёздный крейсер. А за то, чтобы доставить его в Дракон из Млечного Пути, придётся заплатить ещё больше.
Адитья негодующе фыркнул и двинулся дальше, собираясь передохнуть.
– Ты преувеличиваешь. Каждый общий год выводится больше миллиона новых видов, с учётом эволюции и приспособления к колонизированным планетам. Полагаю, существует пара тысяч животных, похожих на твоего лёвощенка, так что хватит тормозить, – Адитья, как и всегда, был категоричен. Антуан пожал плечами, показывая, что он не собирается озвучивать своё мнение по вопросу, в котором не разбирается, я кивнул, а Андрюха одобрительно пиликнул. Мы тоже сомневались, что в колонии Крюк могло оказаться такое редчайшее животное. Всё же Алвин меркурианец – ничего удивительного, что в каждом животном он видит порождение Земли.
Лёвощенок, или что оно там на самом деле, широко зевнул, после чего перевернулся на другой бок. Снующие вокруг колонисты не обращали на него никакого внимания, с куда большим любопытством рассматривая нас. Андроид на службе рема Гладиуса просто переступил через животное, когда пришёл узнать новости. Если бы гибрид действительно стоил бешеных денег, никто не стал бы обращаться с ним настолько пренебрежительно. Мы даже не стали спрашивать, что это за зверь такой, полностью сосредоточившись на рассказе – повреждений не обнаружено, над ремонтом работаем, причины пока не выяснили. Андрюха пиликнул, передавая данные, и местный техмех подтверждающе прогудел, обещая передать информацию патрицию и сделать за нас самую неприятную часть работы. Мы, воодушевлённые и освобождённые от необходимости общаться с ремом Гладиусом, поспешили домой.
Наш шаттл был зафиксирован на космодроме, с трудом помещаясь на предназначенной для него площадке. Крюк был слишком мало обжит, чтобы позволить себе отстроить полноценный космопорт, но ремонтная бригада Арктур-8 не в первый раз приземлялась в свежих колониях, так что наш шаттл был приспособлен для прохода через атмосферу, а Андрюха специально загрузил себе программу пилотирования атмосферных кораблей и теперь мог пришвартоваться даже к летающей горе. Мы давно взяли за правило ночевать в своём транспорте, а не в предоставляемых помещениях – по неведомой причине во втором случае ремонтная бригада Арктур-8 всегда сталкивалась с горой проблем. Можно сказать, это было чем-то вроде нашей приметы, так что возражения техмеха, работающего на рема Гладиуса, даже не принимались в расчёт.
– Спать охота, – Антуан слегка потянулся, разглядывая своё кресло. Шаттл довольно маленький, так что мы ночевали прямо на креслах, почти друг на друге.
– Переизбыток кислорода, полагаю, – Адитья что-то набирал, должно быть, желая добавить хоть строчку к своему монструозному исследованию, – у этой планеты куча проблем с атмосферой.
Я был склонен с ним согласиться. По моим биочасам, всё ещё был день, время Крюка говорило о начале вечера, а мне уже хотелось улечься и погрузиться в сон. Это и ещё несколько признаков явно говорили о кислородном перенасыщении, так что мы решили загерметизироваться и восстановить оптимальный баланс.
– Эй, – Алвин, уже получивший еду и немного вина, по-турецки сел на разложенное кресло и задумчиво посмотрел в сторону шлюза, – мне кажется или до перезапуска фильтров такой концентрации не было?
Андрюха, как единственный обладатель собственных внутренних фильтров, на секунду завис, а потом одобрительно пиликнул. Я открыл отчёт, скачанный несколько часов назад.
– Протоколы в порядке, – я даже отменил расшифровку и вчитался в сырой набор нулей и единиц, – ни искажений, ни сбоев. Фильтрация идёт в строгом соответствии с программой.
Конечно, нельзя исключать, что переизбыток О2 был особенностью этой планеты и террархитектор решил оставить его на таком уровне, но Антуан, уже нашедший информацию о Крюке, демонстративно ткнул в строку с составом атмосферы. Судя по ощущениям, норма кислорода, выдаваемая очищенным форматором, превышала установленную в несколько раз. Адитья вопросительно посмотрел на Андрюху, но этого даже не требовалось. Наш техмех уже вовсю пиликал и мигал, сравнивая состав воздуха по остальным параметрам. Андроид напрямую подключился к бортовому компьютеру – над приборной панелью тут же развернулся подробный отчёт. Техмех сравнивал три состава: воздух, которым мы дышали до проникновения в форматор, нынешний воздух и идеал, представленный в официальных документах. То, что первый и третий составы отличались, было ожидаемо – нас вызвали ремонтировать сбоящий аппарат, в конце концов, – а вот вторые показатели вызывали интерес. Переизбыток кислорода, несколько лишних примесей и почти полное отсутствие каменной пыли, которое заявлялось и активно подчёркивалось. В первой пробе пыль присутствовала, но не в том количестве, а состав немного отличался от официального.
– Ну, всё понятно, – Адитья цыкнул, и его лицо скривилось от презрения, – Антон, рапортуй на «Макошь». Здесь нам больше делать нечего.
Антуан протяжно вздохнул, а Алвин несколько раз моргнул, становясь перепуганным и потерянным.
– Что понятно? – наша девочка-феечка переводил взгляд с одного лица на другое, силясь понять, что увидели старшие товарищи. Антуан крутил усы, и я почти видел его «я тебе потом расскажу», отчётливо звучащее в сознании. Адитья даже головы не повернул, сверля меня взглядом. По неведомой причине наша бригада всегда отдавала мне право принимать решения, хотя мы давно договорились, что моё звание «бригадира» исключительно формальное. Остальные тоже сосредоточились на мне, и в шаттле повисло молчание. Я чувствовал даже внимание Андрюхи, который аморфно сидел и смотрел в стену, показывая, что людские разборки ему не интересны. Что же, раз от меня этого ждут, я выскажусь.
– Давайте для начала посмотрим на нерабочие фильтры, – всегда терпеть не мог бросать дела на полпути. Мы уже прибыли на Крюк, и я хотел покинуть его с чистой совестью, – скажем, через восемь общих часов?
Уточнение про общие часы было очень важным. Мы прилетели из разных уголков Цивилизации – у того же Алвина один биочас равен трём моим. Восемь общих часов были идеальными, чтобы все успели привести себя в порядок, так что мы чаще всего использовали именно этот промежуток времени. И лично я собирался спать, так что откинул спинку своего кресла и расположился поудобнее.
Техники переглянулись, словно думая, что делать, а потом кивнули, принимая моё предложение. Возможно, наши выводы преждевременны, и своими суждениями мы просто угробим кучу людей. Происходящее явно требует более детального изучения, и нам требуется восстановить силы, чтобы тщательно изучить фильтры и принять правильное решение. А лучшим способом прийти в форму был и остаётся сон, да и переизбыток кислорода проще всего нивелировать естественным путём. Итог – надо просто хорошенько выспаться, и бригада Арктур-8 с энтузиазмом взялась за дело.
Мы идеально уложились в оговоренное время. Каждый проснулся в тот самый момент, чтобы успеть привести себя в порядок и не мешаться окружающим, так что к назначенному сроку бригада была выспавшейся, причёсанной и готовой к работе.
Повреждённые фильтры были сложены вдалеке от колонии, так что техмеху на службе у рема Гладиуса пришлось выкатывать небольшой вездеход типа «паук» – тот, который с восемью конечностями. Вместимость до десяти человек, мягкий ход, возможность перемещаться как по горизонтальным поверхностям, так и покорять отвесные скалы, цепляться за уступы, прыгать и амортизировать падение – перед нами была старая добрая классика, созданная в галактике Тёмный Коридор. Модель уже добрую сотню лет занимала лидирующие позиции на рынке, периодически перевыпускалась с дополнениями и считалась доказательством хорошего вкуса. Скорее всего, вездеход, на котором нас должны были отвезти, принадлежал лично рему Гладиусу, и нам следовало проникнуться моментом. Не прониклись – техников, каждый день чинящих огромное количество самой разной техники, вообще сложно чем-то удивить.
Наш путь лежал за атмосферный купол поселения, к искусственно выровненной площадке. Ровное пространство было обязательным атрибутом форматора – именно на него предписывалось выгружать «ядовитые» элементы, чтобы техмех-беспилотник мог со спокойным сознанием их забрать, и сюда же помещались дополнительные элементы, которые потом отправлялись в «сердце» форматора. И, разумеется, все неисправные детали также выбрасывали на небольшую площадку – на планетах просто нет оборудования для утилизации сложных механизмов. Опять же все договоры о терраформировании исключительно белые и легальные, так что оборудование полностью идёт под отчёт. Если потеряется хоть один из фильтров, даже неисправный, пострадают все.
– Вот. Этот взорвался первым, – техмех подвёл вездеход почти вплотную к огромному блоку, уже частично присыпанному песком, и начал парковаться. – Вам требуется сопровождение, код доступа или иное, что я могу предоставить?
Я вежливо отказался, спрыгивая на землю и поправляя маску на лице – воздух Крюка вне поселения был совершенно непригоден для дыхания. Какое счастье, что униформа техника оборудована собственной системой фильтрации и содержит несколько запасных коробочек со сжатым воздухом, чтобы можно было не опасаться смерти от удушья.
Взорванный фильтр лежал на боку, как поверженный танкер былых времён. Его передняя часть, отвечающая за сбор молекул и выброс нужных веществ, выглядел идеально целым, как с конвейера – остальное было полностью разворочено взрывом. Задняя панель, созданная для трамбовки веществ в контейнеры, отсутствовала, а стены покорёжились и разошлись, металлическими шпилями уходя в небо. Острые края изломанной полости казались хрупкими и изящными, они слегка загибались и словно колыхались на несуществующем ветру. Чёрные от гари, с застывшей слюдой фазона, каплями окропившего складки, блестящие обнажёнными, искорёженными гранями, они походили на лепестки давно распустившегося цветка, рухнувшего на землю. Уцелевшая часть фильтра походила на идеальную лиственную чашу, удерживающую свой металлический цветок. Огромный, размером с дом, на который можно любоваться только издалека, потому что человеческое тело слишком маленькое, чтобы охватить всё взглядом. А рядом – ещё несколько таких же. Металлические цветы, выброшенные из огромного букета. Им не суждено опасть, не суждено потерять свои лепестки. Навечно застывшее секундное великолепие.
Восхитительно.
– Антон, ты завис? – звонкий голос ворвался в марево вдохновения, а чужая рука осторожно прикоснулась к моему плечу.
Я моргнул, понимая, что меня окликнули, и повернулся к смущённому Алвину.
– Ты что-то хотел? – наша девочка-феечка смутился ещё сильнее, не зная, что ответить на мой вопрос. Антуан дружелюбно постучал его по плечу и по-доброму усмехнулся:
– Антон восхищается.
Я сделал несколько глубоких вдохов, окончательно теряя связь с картиной, открывшейся мне, и размял плечи. Вторая пара рук приподнялась, приятно щёлкая металлическими пластинами, и слегка приоткрыла клешни, показывая, что Антон Катюшин готов к работе. К делу.
Обычно никто не рискует подходить к фильтрам слишком близко, даже если они неисправны и отключены. Форматор автономен, и каждая из его частей может продолжать функционировать, даже если остальные вышли из строя – в фильтре может случайно запуститься процесс молекулярного распада, и в этом случае от смельчака останется рассортированная пыль. Мы осторожно заходили сбоку, понимая, что никто не полезет внутрь, даже несмотря на то, что половина рабочего пространства уничтожена. Но и наших телодвижений было достаточно – потому что причина поломки была совершенно очевидна.
На внутренних стенах фильтра толстым слоем осела каменная пыль.
Наверное, её толщина ничуть не уступала телу взрослого человека, и бугристая поверхность очень напоминала срез, остающийся в горах после оползней. Тёмно-красный, почти бордовый цвет разбавлялся пятнами оранжевого и серого, и я отчётливо видел целые глыбы кристаллизованных свинцовых примесей. Кажется, в некоторых местах налёт превышал толщину стен самого фильтра, и можно было бы подумать, что это ветер и планета-пустыня уже начали поглощать рукотворные цветы, но направление разноцветных полос и их спрессованность отчётливо говорили о том, что пыль появилась ещё в форматоре. Всё выглядело так, словно гору плавили, остужали и плавили снова, как бы приваривая к стенам. И прорвавшийся фазон, частично заливший взорвавшуюся часть фильтра, лишь расплавил этот налёт, но даже он не смог полностью его смыть. А если жидкий металл, нагретый настолько, что при его открытии пришлось полностью менять подход к техникостроению, всё очень серьёзно.
Адитья снял длинный прут для снятия проб со своей спины и осторожно поскрёб пыль. Она послушно осыпалась столь малыми частицами, что мои человеческие глаза не смогли их разглядеть. Мы поняли, что что-то отсоединилось, только потому что рукоять прута мигнула светодиодами, показывая, что образцы получены и готовы к работе.
– Мда. Итак, вопрос, – микросхемное светило повернулся к нам, как будто собираясь вести лекцию, и потряс прутом, как указкой. – У нас есть форматоры, созданные специально для планеты Крюк, и есть семь фильтров с налётом из примесей, один из которых запасной и не должен был выходить из строя в ближайшие двести лет. И в каком месте это наша работа?
Я вздохнул, прекрасно понимая, к чему клонит Адитья.
– Давайте просканируем фильтры, – бросить колонию и вернуться на «Макошь» сейчас значило обречь людей на смерть, а мне этого совершенно не хотелось. – Нам нужен серийный номер и записи, чтобы понять, как протекал взрыв. Будет здорово, если получится выудить и более ранние протоколы. Андрей?
Техмех пиликнул, как бы говоря, что он сделает всё возможное, и тут же подключился к фильтру. Остальные кивнули, показывая, что согласны, и мы разбрелись по площади.
Всего было уничтожено семь фильтров. Первый, воздушный, располагался вплотную к атмосфере, и он взорвался дважды, считая запасной. Второй и третий также имели отношение к атмосфере, а четвёртый, пятый и шестой располагались ниже уровня земли. Это было видно невооружённым глазом – подземные фильтры были гораздо темнее, а самый глубокий и вовсе был чёрным с багряными прожилками, и налёт был в четыре раза толще, чем на остальных. Что иронично, именно это и спасло стену и протоколы, так что я смог подключиться и скачать всю историю работы. Пока данные перекидывались на мою ручную консоль, я по привычке открыл сырой код из нулей и единиц и быстро прошёлся по бегущим строчкам. Совершенно ничего – фильтр работал исправно и строго по заводскому алгоритму. После того как был зафиксирован десятилетний износ, аппарат начал запускать двойную очистку внутреннего пространства, и результат был удовлетворителен. В последнюю неделю работы техника зафиксировала критический износ, форматор послал соответствующий сигнал и снизил нагрузку, но фильтр всё равно взорвался. Хм.
Судя по всему, налёт был неравномерным, и большая его часть приходилась на заднюю часть фильтра. В какой-то момент пыль и примеси просто закупорили выход к контейнерам, и очищенные атомы не смогли выйти за пределы второго слоя форматора. Однако аппарату не поступало данных о состоянии внутренней части фильтра, и он продолжал действовать по алгоритму, что и спровоцировало взрыв. Но почему налёт не фигурировал в протоколах? Почему он вообще образовывался в технике, созданной, чтобы молекулярно, а при необходимости и атомарно расщеплять всё существующее в галактиках?
Это требовало дополнительных раздумий и исследований, и я зафиксировал несколько важных вопросов и моментов, требующих внимания.
Мы закончили примерно в одно время и снова собрались вокруг первого фильтра, чтобы обменяться впечатлениями.
– Я не понимаю, почему в протоколах нет ничего про пыль и лишние элементы, – Алвин шмыгнул носом, и звук смешно исказился сквозь маску.
– Потому что это не наша работа, – Адитья фыркнул и скрестил руки на груди. – Все эти данные надо отправить внутренней безопасности, пусть они разбираются.
Я кивнул, понимая, что вероятность внутренней неисправности форматоров и массового сбоя крайне мала. Андрей загудел, пытаясь подключиться к общей сети, но потом моргнул и посмотрел на меня. Ясно, связи нет, нужна более мощная техника.
– Так мы что, сворачиваемся? – Антуан почесал маску, явно желая прикоснуться к усам. – Или думаем дальше?
Все снова замолчали, ожидая моего решения, хотя я был наравне с ними и ничего не решал. Странно, обычно они более самостоятельны. Или наша бригада просто редко попадает в нестандартные ситуации?
– Я бы хотел задержаться ещё ненадолго, чтобы исключить все варианты, – так или иначе решение за мной, а я не был готов бросать колонию на смерть. Если такое происходит с одним форматором, значит, страдают и остальные, и проверка может просто не успеть, а рему Гладиусу наверняка потребуются весомые доказательства, чтобы объявить всеобщую эвакуацию. – Думаю, имеет смысл посмотреть на внутренности исправного фильтра. Как насчёт того, чтобы добраться до другого форматора и вытащить один?
Андрюха одобрительно пиликнул, явно испытывая схожее желание докопаться до истины. Антуан пожал плечами, показывая, что ему всё равно, Адитья махнул рукой, всем своим видом выражая что-то вроде «не вижу смысла, но почему бы и нет, если тебе неймётся», а Алвин сжался и снова шмыгнул носом, боясь выражать согласие. В принципе, никто не видел проблемы в том, чтобы поработать ещё немного, так что мы вернулись к вездеходу и дали отмашку трогать.
Как и ожидалось от модели «паук», до следующего форматора мы добрались относительно быстро. В этот раз трещины в нанослое были не такими явными, но их всё ещё было видно без специального оборудования. Очевидно, все аппараты Крюка находились в зоне риска, но этот может проработать ещё пару общих лет.
Андрюха тут же подключился к нанослою, давая указание выкатить первый фильтр, а потом отошёл подальше, чтобы не мешать роботу.
Каждый форматор был оборудован неразумным роботом, специально упрощённым до максимума, чтобы избежать эволюции до искусственного интеллекта. Как показала практика, техмехи были крайне социальными гражданами, нуждающимися в постоянном обмене информацией, и вероятность зарождения сознания у машины, обречённой на долгую жизнь, монотонную работу и одиночество, была сразу признана жестокой и бесчеловечной. Фактически единственная задача робота при форматоре состояла в выгрузке и загрузке новых контейнеров с элементами, а также в замене фильтров в случае необходимости, что также нарушало ряд прав и свобод для андроидов, так что сейчас мы могли наблюдать уникальное явление – работу неразумной машины. Алвин даже привстал на мысочки, как человек, которому никогда не приходилось сталкиваться с таким чудом. Андрюха потух и перешёл в спящий режим – судя по всему, наш техмех не очень любил сталкиваться со своими младшими братьями. Мне было как-то всё равно – работа техника ремонтной бригады подразумевала контакт с любыми аппаратами, поддерживающими жизнеобеспечение планет, так что я уже пересекался с роботами, а некоторых даже чинил.
Неразумная машина выкатилась откуда-то сбоку, напоминая маленький диск, на котором возлежал огромный металлический блок. Робот никак не показал, что обнаружил наше присутствие – он, следуя программе, двинулся в сторону площадки. Быстро сгрузил фильтр, положив его на бок, резко выпрямился, превратившись из круглого диска в высокий цилиндр с четырьмя хватательными конечностями, и стремительно покатился назад, в форматор, так и не отреагировав ни на кого из нас.
– Он действительно не обладает сознанием, – изумлённый Алвин смотрел так, будто на его глазах только что разрушился целый мир. – Это робот, не способный реагировать на окружающую среду. Он ведь вообще ничего не видит, так? Слепая, глухая, неживая машина.
Андрюха пиликнул, показывая, что он снова с нами, и мы отправились к извлечённому фильтру.
Рабочий блок лежал монолитной глыбой, изредка посверкивая разрядом по бокам. Наш техмех подключился к панели, сдвигая её вверх, и через некоторое время фильтр загудел и раскрылся, раздвинув и передние, и задние панели. Передние стены задрожали, приходя в жидкое состояние, и затекли в специальные пазы – задняя часть фильтра заскрежетала и замерла на полпути, не способная встать в требуемое положение из-за тёмно-красного налёта на самой стене и вокруг щели. Шейные диоды Андрюхи стремительно замерцали, показывая, что он скачивает данные и записывает происходящее, чтобы при необходимости предъявить видео в качестве вещдока.
– Я думаю, мы не увидим ничего нового, даже если обойдём все форматоры планеты, – Антуан осторожно заглянул внутрь, изучая пыль. – Может, с водяными ситуация иная, но я бы не рассчитывал.
Я был полностью солидарен с нашим астрофермером. Налёт на работающем фильтре был пока ещё не очень большим, всего-то с человеческую руку, но одно его наличие уже говорило о том, что и этот аппарат долго не продержится. Андрей загудел, привлекая моё внимание, и кивнул в сторону панели с двоичным кодом.
– Десятилетний износ, – андроид потряс рукой, возвращая голографическую кожу, и отключился от прибора. – Протоколы скачал.
Я кивнул, показывая, что услышал, и уточнил:
– Можешь запустить полную очистку? Или это бессмысленно?
– Бессмысленно, конечно, – Адитья, бесцеремонно вклинившийся в наш разговор, покачал головой и цокнул языком. – Аппарат не сможет поддерживать режим очистки на постоянной основе, а один фильтр на общее состояние не повлияет. Мы теряем время, Антон, от нас требуется составить отчёт и передать Крюк в соответствующее ведомство.
– Да что происходит-то? – растерянный Алвин по очереди смотрел на нас, жалобно заглядывая в глаза. – Фильтры поддельные или что?
Я вздохнул, понимая, что вероятность заводского брака стремится к нулю и проблема, угрожающая жизни колонии, лежит вне нашей ответственности. Ремонтная бригада Арктур-8 ничего не могла сделать, чтобы предотвратить разрушение аппаратов, и даже ручная очистка каждого фильтра не спасёт жизни людей. Скорее всего, нам и в самом деле придётся просто бросить колонистов и надеяться, что проверка прибудет вовремя.
– Давайте вернёмся домой, – мы убили десять общих часов на осмотры фильтров и путешествие до форматора, а переизбыток кислорода в атмосфере чувствовался даже сквозь маску. – Обсудим то, что обнаружили, проверим данные с фильтром и решим, как действовать дальше. Алвин, я всё объясню, когда будем в более подходящем месте.
Мы вернулись к вездеходу, снова делегировав право рассказать рему Гладиусу о наших успехах местному техмеху, и попросили вернуть нас на шаттл.
Как и всегда, мы отказались от приглашения на приём пищи – запасов с «Макоши» было достаточно, к тому же у рема Гладиуса сейчас была бионочь, а есть без хозяина было бы в высшей степени неправильно. Бригада Арктур-8 в принципе редко ела на рабочем месте. Каждая планета, несмотря на терраформирование, обладала уникальной средой, а техники слишком быстро перемещались между системами и галактиками, чтобы приспособиться к конкретной органике, да и совместное питание ощутимо нарушает субординацию.
За процесс подготовки к трапезе каждый отвечал сам, но обычно эту часть обязанностей брал на себя Антуан. Астрофермер, всю жизнь проработавший на Шу, присматривая за агротехникой на планете-поле, считал себя экспертом в растительной пище и во всём, что в принципе можно есть. Именно поэтому он приходил в ярость, когда видел сухпаёк моего авторства или куски, таскаемые Алвином. Чтобы избежать сильных эмоциональных переживаний, Антуан предложил брать на себя обязанности повара, когда мы находились вне нашего корабля – там кухней безраздельно правил Борис, и горе тому, кто попытается оспорить его право на синтез и разогрев продуктов. Предложение взять на себя ответственность за кухню было встречено с позитивом, мы вынесли вопрос на голосование, уточнили, что еда не становится неприкосновенной для всех, кроме Антуана, и с тех пор наша бригада забыла о необходимости мучиться с приготовлением.
Именно поэтому в тот момент, когда мы вернулись в шаттл, наш астрофермер коротко уточнил, кто что будет есть, и тут же начал возиться с брикетами и температурами. Мы расселись на наши места, и Алвин тут же повернулся и нетерпеливо уставился на меня. Я в свою очередь посмотрел на Андрея, хотя техмеху не требовалось ничего напоминать – он уже подключился к бортовому компьютеру, пробивая информацию по серийным номерам фильтров. Адитья закатил глаза, всем своим видом показывая, что он считает происходящее пустой тратой времени, а моё желание получить вещественные доказательства связано с возрастом и неуместной педантичностью.
– Данные отправлены, жду ответа, – Андрей запиликал, а его шейные светодиоды волнами меняли цвет с синего на красный. – Ответ получен. Фильтры зарегистрированы в колонии Тартара галактики Дракон. Куплены официально для преобразования планеты-пустыни третьего типа в пригодную для жизни модель Земля-5. Примечание – форматоры не были закуплены комплексно, рем Гладиус не предоставил единого пакета и плана от террархитектора. Все элементы закупались по отдельности, вне программы Цивилизации. Добровольный отказ от внесения Крюка в регистр для грантов прилагается.
Слова, сказанные нашим андроидом, окончательно похоронили все причины поломки, кроме самой очевидной, о которой с самого начала твердил Адитья. Микросхемное светило самодовольно усмехнулся, прекрасно зная, что он был прав, и даже расщедрился на благодарности Антуану, протянувшему ему ёмкость с едой.
Каждая планета или космическая станция предпочитала кормить своих обитателей настоящей пищей, потому что разведение животных, растений и насекомых оказалось достаточно дешёвым, а также помогало обеспечивать баланс экосистемы и сохранять жизнь в том виде, как она создавалась изначально. Однако рабочие вроде нас, путешествующие от планеты к планете, не имели возможности питаться настоящей пищей – и именно поэтому наш корабль и наш шаттл были оборудованы органическими фильтрами, похожими на те, что мы чинили в форматорах. Загружаешь брикет с белками, жирами, углеводами, клетчаткой, витаминами и всем, что составляет рацион человека, включаешь режим пересборки и получаешь полноценную порцию пищи – суп, салат, жёсткий слиток, требующий пережёвывания, или тающую смесь, в зависимости от желания и вкусовых предпочтений. К каждому органическому фильтру прилагается инструкция, сколько чего следует загрузить для получения необходимых веществ, но Антуан обычно отмерял на глазок, и по неведомой причине у него получалось сытнее и вкуснее.
– Значит, это всё-таки не наш профиль? – Антуан вздохнул, протягивая мне пиалку с тёмно-фиолетовым шариком. Мороженое со вкусом окуджики, резкое, отдающее ацетоном, кислое, но со сладким послевкусием – самое то к слитку животных белков.
– Боюсь, что нет, – я покосился на Алвина, который был в шаге от подростковой истерики и даже не пил своё обожаемое вино, и перевёл взгляд на экран. – Форматоры в полном порядке. Проблема в том, что это не те форматоры.
Данные, выведенные Андрюхой, говорили сами за себя, но вряд ли наша девочка-феечка хоть раз в жизни сталкивался с коррупцией такого типа. И судя по тому, что остальные молчали, честь просветить Алвина выпала мне.
– Такое периодически происходит с колониями, которые не вносят в регистр на грант. Я думаю, для тебя не станет новостью то, что терраформирование разных планет обходится в разные суммы. Количество аппаратов, которые предстоит установить, элементы разной степени редкости, время, необходимое для изменения и формирования атмосферы, первоначальная пригодность к колонизации – все эти факторы представляют собой столбцы в смете, за которые придётся платить. Если оформлять всё вместе, да ещё и по гранту, Цивилизация вернёт часть денег, но сумма всё равно выйдет на несколько нулей больше, чем если брать каждую деталь по отдельности. Думаю, это официальная причина, по которой наш уважаемый патриций отказался вносить Крюк в регистр.
Адитья многозначительно хмыкнул, всё-таки присоединяясь к разговору.
– «Официальная», ага. На самом деле всё куда прозаичнее, – рем Мукерджи выглядел так, словно он читает очередную лекцию. – По такой схеме уважаемые меценаты могут сэкономить деньги.
Я кивнул. У Адитьи был прекрасный талант умещать длинные мысли в короткие предложения, и я всё время забывал о желании поучиться у него этому умению.
– Скорее всего, рем Гладиус закупил форматоры для планеты другого типа. Все пустыни более-менее похожи между собой, и в большей части подобных случаев никто не замечает подмены – форматор адаптируется к среде, и результат пригоден для жизни. Первые три поколения колонизаторов, скорее всего, будут страдать и болеть, но любая колонизация заканчивается эпидемией, так что разницы действительно никто не заметит. Но иногда случается такое, что патриций слишком жаден, или не нанимает компетентного террархитектора, или просто не замечает лишнюю строчку в описании к товару.
Адитья кивнул с таким довольным видом, будто ему только что пришло приглашение работать на «Столице».
– В этом случае мы получаем новейшую колонию Крюк.
