Алекс была уверена, что если бы за рядами парт вдруг никого не оказалось, он бы продолжал вещать как ни в чем не бывало.
– Наша винодельня производит уникальные вина, не имеющие аналогов – стараниями синьора Д'Анджело узнаваемые теперь по всему миру из-за необычного стиля вкусо-ароматической палитры, а также рубиновых бликов на свету.
Кровь королей… В очередной раз декорации погреба напомнили камеры узников, ровный и тусклый свет ламп – блики факелов, выжженный на бочках символ, гербовая фигура – клеймо, а алый напиток в бокале – кровавую кляксу драгоценности, порожденной страданием.
Алекс передернула плечами. Наверное, мрачные мысли навевает ледяной дух помещения – и вовсе тут не десять градусов, а все пять!
Еще пару часов спустя холодные подвалы погребов винодельческого хозяйства Sangue di Re позабылись, а Алекс Марло и Леонард Рот с аппетитом уплетали пиццу на веранде уличного кафе, потягивая янтарную граппу из копит.
– Так все-таки о чем твоя книга?
Лео говорил с набитым ртом, и вопрос звучал как невнятное мычание – но Алекс его поняла.
– О винной империи Джузеппе Д'Анджело, – отозвалась она. – О том, почему местные вина – уникальнейшие из всех уникальных Бароло, и почему легенды о крови королей так захватили умы.
Лео не стал переспрашивать, он порой не очень улавливал витиеватые смыслы, но одобрительно кивнул.
– Черт, завтра же тест у Гатти! – воскликнул он, всплеснув руками так, что чуть не опрокинул дегустационную рюмку со столика на мостовую.
– И что?
– Я ж ничего не учил!
– А ты на лекциях не слушал? Ничего не помнишь?
– Конечно нет! – искренне посетовал юноша.
– Ну, значит, будешь импровизировать.
– А ты мне разве не поможешь?
Алекс крякнула и откинулась на спинку деревянного складного стула.
– Напомни мне, пожалуйста, какого хрена ты тут вообще делаешь, Леонард Рот?
Лео не ответил – лишь пожал плечами, кривя красивое фактурное молодое лицо.
4. Это не вино
Уиллу было абсолютно все равно, что студенты списывают, к тому же, в некоторых случаях найти ответ в тетрадных конспектах или воспользоваться смартфоном было практически невозможно. Чтобы определить вино в бокале на глаз, нюх и вкус, не помогут никакие трюки, кроме собственного опыта.
Есть счастливчики, которые просто угадывают – или сопоставляют факты о цвете, ароматах, деталях вкуса из того, что запомнили… Но списать – откуда? Задание было простое – но студенты почему-то пучили глаза, ерзали на месте и пытались спросить соседа, несмотря на то что у соседа были абсолютно другие вопросы.
Уилл бы мог составить тест так, чтобы точно вычислить, кто ставит наобум или подглядывает чужие варианты – но не хотел. Зачем?
Он обычно не обращал внимания на аудиторию, а перебирал бумаги на столе, приводил в порядок материалы для научной работы… Но вот уже который день он изменил своей привычке и правилу – и теперь смотрит в зал, хмурит брови, отворачивается, а затем снова смотрит.
Не сбивается – когда вещает лекцию, – но дыхание почему-то перехватывает – от звука чужого голоса, врывающегося в его привычный мир, в уютный кокон, сигнала, проникающего даже через бетонную стену.
Сначала эта выскочка его раздражала. Сначала она пугала его – своим громким хохотом с противоположной стороны дворика, своими резкими движениями и яркой мимикой, тем, что занимала больше пространства, чем может занять ее щуплая мальчишеская фигура.
Потом она удивляла его – странным юмором, уместными репликами, так, словно она понимала, о чем он говорит – и следовала за ним, успевала за его мыслью. Она тоже… странная, как и он сам.
Уилл в очередной раз взглянул на Алекс – он запомнил имя по выкрикам ее приятеля, каждый раз вопящего при встрече какую-нибудь глупость, в то время как профессор Гатти оставляет велосипед на парковке и идет в учебный корпус по утрам. Каштановые волосы, короткая стрижка, темные глаза, заостренный нос и бледное лицо… Отпечаток ее образа теперь отвлекал, бередил внимание, он видел ее повсюду, невольно вычленяя из толпы – и уже не мог отделаться от этой навязчивости.
Затмение какое-то! Студенты тем временем завершали тест, Алекс передавала под партой обратно заполненный верными ответами листок Лео. Уилл вздохнул и поднялся из-за стола.
– Сдаем свои работы! – объявил профессор Гатти. – Образцы для последнего задания можно – и нужно, – добавил он, – выпить.
Лео выпил свой бокал, затем залпом осушил бокал своей подруги.
Она не сможет ему подсказать, какое вино у него в задании – потому что Уилл заметил бы, как она тянется к чужому образцу. Заполнить ответ на последний вопрос тесте они уже не успеют – потому что вереница студентов выстроилась друг за другом к кафедре, чтобы по очереди положить на стол – а не отдать в руки – контрольный листок.
– У него – пино гриджо, а у него – австралийский шираз, – вещала девица, пока они с приятелем шагали вдоль парт и приближались к столу. – У нее – пино нуар, а у него – вообще Кьянти.
Уильям Гатти невольно открыл рот и таращился на них. Алекс смотрела по сторонам, перечисляя вина в чужих бокалах, а Лео опасливо косился на преподавательский стол.
– Я сделала две ошибки в твоем тесте, во втором и третьем вопросах. Он не придерется, – успокаивала Алекс парня, по-прежнему крутя головой. – О, а это шардоне из Чили.
– А у меня что было?
– Рислинг. Крутой настолько, что ты даже не представляешь.
– А у те… Ой, он смотрит! – ахнул Лео. – Он смотрит на нас! Он видел!
– Господи, Лео, ему насрать!
Уилл уже отвел глаза, опустив взгляд в пол, ощущая как предательски краснеют уши. Алекс посмотрела на профессора Гатти, царапнув взглядом, буквально оставив след на горящих щеках, покрытых недельной щетиной.
Клетчатая рубашка почему-то начала сдавливать горло и прилипла к спине под пиджаком.
– Я знаю, что ему насрать, но все равно переживаю! – пожаловался Лео.
Уилл молил все высшие силы – пообещав себе поверить в их существование – чтобы эта проклятая парочка тотчас вышла вон, и больше он их не увидел! Когда последний студент покинул аудиторию, тело профессора Гатти уже сотрясал беззвучный истерический смех.
Откуда?! Откуда она знала?! Что это за кошмарный сон?!
Уилл едва сдержал себя, чтобы не броситься к стопке с листами и не найти работу Алекс – чтобы посмотреть, что она написала о своем образце.
Он уже пожалел, что осмелился дать ей тот самый экземпляр, шутки ради, предположив, что она оценит. Дурак!
Бумага полетела на пол, разбросанная неуклюжими хаотичными движениями. Уильям Гатти бегло пробежался по ответам, каждый из которых был очевидно верным, но больше всего его добили слова в последней строке.
«Петнат это не вино».
5. Затмение
Джузеппе Д'Анджело спускался по лестнице прохода между партами, ворвавшись в середину повествования, отвлекая на себя внимание двух дюжин пар глаз, но ступал неспешно и даже вразвалку, со шлейфом терпкого парфюма за спиной. Рукой с серебряными перстнями он сделал предупреждающий жест – очевидно означавший, что его появление не должно прерывать лекцию, – и вскоре уселся на лавку в четвертом ряду.
Уилл проглотил так и не сказанные слова, потеряв нить рассуждения.
Что заставило хозяина винодельни собственной персоной явиться на лекцию профессора Гатти? Что заставило Джузеппе Д'Анджело усесться на лавку рядом с той самой Алекс Марло и сейчас бесцеремонно отвлекать ее от занятия, что-то шепча на ухо и показывая что-то в своем смартфоне?
Пока Уилл ловил ртом воздух и лепетал вырванные из контекста предложения, стараясь вернуться в колею, в голове мелькали мысли, совершенно не связанные с историей разработки классификаций виноградников Бароло.
Он еще не пришел в себя после вчерашнего теста – в котором она процитировала его же слова об ансестраль, способе ферментации петнатов в бутылке… А теперь Д'Анджело сел ей на уши на глазах у всей аудитории и вовсе не собирается замолкать.
Это затмение ощущалось вовсе не приятным волнением, а настоящей паникой. Алекс Марло периодически бросала на Уилла взгляд, отрываясь от чтения с экрана телефона винодела, и профессор Гатти, лишь взяв себя в руки усилием воли, довел лекцию до конца, спотыкаясь на каждом слайде и отвлекаясь на свистящий шепот хозяина винодельни.
А еще этот мускусный парфюм, от которого крутит нос… Д'Анджело плевать хотел на правило о том, что в учебные классы нельзя входить, даже воспользовавшись дезодорантом с отдушкой.
Когда студенты начали вставать со своих мест, чтобы покинуть аудиторию, Д'Анджело указал остроконечной бородой в сторону кафедры и произнес:
– Пойдем, я тебя познакомлю.
Марло кивала, пряча улыбку, и вернула ему смартфон, который тут же ожил входящим звонком.
Ни слова больше не говоря Д'Анджело вышел из зала, оставив Алекс стоять с открытым ртом.
Уильям Гатти тем временем яростно собирал бумаги со стола, закидывая их в сумку. Вид у него был еще более взъерошенный, чем обычно, и невооруженным взглядом было видно, насколько появление начальства сбило его с толку.
Осознав, что Д'Анджело и не думает появляться вновь, Алекс начала медленно приближаться к преподавательскому столу, всем своим видом давая понять, что намерена подойти и что-то спросить.
Гатти стиснул зубы – очевидно от досады, что его никак не оставят в покое, – и коротко взглянул на Алекс, только когда она оказалась на расстоянии нескольких шагов.
– Так кто же в итоге побеждает – новаторский подход с классификацией отдельных виноградников или традиционный – ассамбляжный, с разных коммун и виноградников под одним аппеласьоном?
Лицо профессора Гатти разгладилось, когда он дослушал вопрос до конца. Он по-прежнему походил на обеспокоенного щеночка – из-за взлохмаченной каштановой шевелюры, закрывавшей крупными полукольцами уши, выразительных глаз – то ли серых, то ли зеленых, то ли синих, спрятанных за стеклами очков… Алекс нравилось смотреть на него – и она этого не скрывала, стараясь, все же, делать это осторожно, чтобы его еще больше не раздражать.
– На данный момент до сих пор нет официальной классификации, и она вряд ли появится, – отозвался Уильям. – Это не выгодно, во-первых, потому что, собирая материал с разных виноградников, производитель обеспечивает себе стабильное качество и воспроизводимый результат. Во-вторых, чаще всего один виноградник не может обеспечить вином целое производство…
Уилл говорил, Алекс слушала. Он продолжал говорить, а она лишь кивала и вставляла комментарии – подхватывая его мысль. Он уже рассказал и то, на чем сбился, когда в аудиторию вошел Д'Анджело, и что-то дальше, и дышать становилось все легче и легче – и это было странно, но приятно.
Алекс смотрела, как он улыбается, как на щеках, покрытых щетиной, появляются ямочки, как дрожат длинные ресницы. А еще у него на пиджаке собачья шерсть.
Прежде чем Джузеппе Д'Анджело появился из-за спины Алекс Марло, Уилл замолчал, оборвав фразу на полуслове.
– Как тебе мой самый лучший специалист? – обратился Д'Анджело к Алекс. – Профессор Гульельмо Гатти заменит команду сомелье, дегустаторов, всю нашу лабораторию – потому что у него не голова, а квантовый компьютер!
Уилл устало вздохнул и молча согласился – звучало, как странная, но все же похвала. То, что Д'Анджело назвал его Гульельмо, он тоже принял смиренно.
– Я буквально вырвал его из лап до смерти скучной статистики и анализа. А теперь посмотри на него – цветет и пахнет!
Джузеппе Д'Анджело, действительно, однажды увидев способности Уильяма Гатти, не отставал от него до тех пор, пока тот не согласился присоединиться к его винодельческой команде и стать лектором в школе. То, как профессор Гатти цветет и пахнет, даже в комментариях не нуждалось.
– Ты обязательно должна сходить хотя бы на пару его лекций! Сегодняшняя не считается.
– Да, – наконец молвила Алекс, при этом не отводя глаз от лица Уилла, меняющего выражение каждую секунду – от тревожно-сосредоточенного до удивленно-уязвленного. – Я уже неделю как хожу на лекции – и мне очень нравится. Профессор Гатти невероятный эксперт и замечательный лектор.
Д'Анджело кашляюще рассмеялся.
– Неделю – вовсе необязательно, – заключил он, а затем повернулся к Уиллу. – Ну а как тебе мой писатель?
– Писатель?
Уилл пропустил мимо ушей свойственную Д'Анджело фамильярную небрежность – его до сих пор смущал несобранный пазл, разваливающийся в руках, пока он собирает по крупицам кусочки.
– Ты думал, она твой студент? – вновь захохотал винодел. – Гульельмо, она тебя обманула – она всех так обманывает – как кошка!
Алекс приподняла бровь и хотела было ответить, но Д'Анджело ее опередил.
– Алекс Марло – мой писатель, пишет книгу про мои виноградники крови королей и винодельческое хозяйство, – объяснил он, а затем добавил после паузы: – Идем, Алекс, мне надо тебе кое-что показать.
Даже не прощаясь, он развернулся на пятках и пошел в направлении выхода, а Марло продолжала стоять и в недоумении хлопать ресницами.
– Я не хотела обманывать, – шепнула она, встречаясь глазами с Уиллом, улыбаясь. – Мне просто правда очень понравилось. Простите.
Он растянул губы в ответной улыбке – но получилось криво и неискренне. Из глотки рвались слова, хаотичный набор звуков, непоследовательная череда реплик… Но он стиснул зубы и лишь кивнул, наблюдая, как она уходит прочь своей легкой походкой, в рваных синих джинсах и белых кроссовках, и в аудитории настало настоящее затмение.
6. Несговорчивый
Бриошь нашла себе развлечение – и каждый день выкапывала цветы из соседских горшков, оставляя фиалки, бегонию и герань на камнях мостовой у крыльца, принося в дом на некогда белоснежных лапах черную землю.
Алекс уже устала извиняться перед синьорой Мартой Мессиной, пожилой хозяйкой арендованной квартиры второго этажа и просторной мансарды старинного особняка в центре городка. Синьора Марта на удивление не злилась и терпеливо сажала растения обратно в горшки, умилялась выходкам кошки и была не прочь рассказать за чашкой кофе какой-нибудь интересный факт о коммуне и местном винодельческом хозяйстве – по ее словам, она знала каждого в округе, поскольку всю жизнь проработала учительницей по химии в местной школе.
Услышав шум на улице, Алекс чертыхнулась, и перед глазами мысленно уже предстала плачевная картина очередного разбитого горшка и ярких клякс изувеченных цветов… Она отставила на столик ноутбук, с замиранием сердца подошла к окну и выглянула, перевесившись сквозь распахнутые створки через подоконник, пытаясь высмотреть, что произошло – но не увидела ничего подозрительного. Под окнами вдоль узкой лестницы к квартире в целости и сохранности висели разноцветные кадки – однако были же другие, у крыльца…
Алекс вылезла в окно еще сильнее, прислушиваясь к шуму, лязгу велосипедной цепи и шуршанию о камни мостовой. Со стороны она выглядела как выглядывающий из окна подросток в майке и трусах, и собственный внешний вид нисколько бы ее не смутил, если бы не начавшийся диалог.
– Уильям! Что с тобой?
– Синьора Мессина, добрый день, – прозвучал знакомый голос, а Алекс чуть не вывалилась из проема, желая рассмотреть говорившего из-за череды лестничных ступеней. – У вас есть велосипедный насос?
Судя по звукам его падения, ему нужен был врач, а не велосипедный насос… Алекс замерла и даже не дышала, позабыв, что можно сменить дислокацию.
– Да, есть, сейчас принесу.
