Третьей к доске пошлаКопылова. Задор у преподавателя никак не иссякал. Он решил, что раз девушкахотела, то девушке надо дать право высказаться. Следом на Машей и ее четверкой(Копылова очень быстро учила прямо на парах), пошел Василек.
Выбор пал на него за то,что цитирую: «Нечего было ржать над товарищем в трудную минуту». Судя по всему,процесс гражданский нам запомнится не менее уголовного. По крайней мере, заделшикарный.
Последним был вызван иполностью измучен наш Егорка Коптев. Тот плавал в вопросе, как в море корабли,и нещадно тупил. Преподаватель издевался над ним всласть. Закончили на том, чтоон спросил:
– Коптев, вы в танчикииграете?
Тот хлопнул ресницаминесколько раз. Кивнул. Да, он играл. Сейчас эта история только набиралапопулярность. И как он понял только?
– Тогда, товарищ курсант,если хотите допуск к зачету, то с вас Т-150.
Вся группа в недоумениихлопала глазами. Даже обиженный Сема перестал дуться. А я смотрю, третий курсстановится все интереснее и интереснее…
Глава 10. Вероника Фальцева
– Макар тебя точнозаберет? Машина у него какая-то не очень. Старая.
Смотрела на маму и вочередной раз диву давалась. Сначала радости моей не было предела, что она нестала злиться и психовать. Напротив, была искренне рада новости о том, чтоскоро станет бабушкой.
Тут же нашла мне врачей,наехала на руководство вуза, стала обращаться как с хрустальной вазой. Я какникогда чувствовала себя защищенной и любимой.
Страхи по поводу еереакции развеялись, даже токсикоз стал намного легче! А потом… Потом мнепришлось столкнуться с реальностью, в которой я не только мамина дочка, но ибудущая мать и даже… возможно, жена.
Потому что я думала, чтоослышалась тогда. Шутка ли, мне стало плохо и внизу все словно окаменело. Тогдая так испугалась, едва ли не впервые так по-настоящему.
А тут из-за тонкой двери,куда не пустили Макара, его: «Я бы хотел жениться на вашей дочери…». Врач тогдаухмыльнулся, а потом даже произнес:
– Ну вот, наше государствосвоими не особо качественными материалами весь сюрприз вам испортило.
Я тогда кивала и хлопалаглазами, ощущая себя странно. Я курсантка третьего курса. Беременная. Да, вмоей жизни все непросто, но денег хватает, уверена, проблем не будет.
Про замуж же даже думатьстрашно. Вот и мама ничем не дала знать, что слышала подобное от Макара. Апотом и вовсе все чаще стала повторять:
– Нужен он тебе, Ник?Понимаю, бывает такое. Но ты подумай.
Я не дура. Что матьпотихоньку выживает Сохина из моей жизни, стало заметно практически сразу. Онане любила, когда я звала его в гости. Наш с мамой дом для него был скореестранным суррогатом.
Она его критиковала.Спрашивала вроде бы безо всяких наездов, что он собирается делать дальше. Чемкормить семью? И как бы обычный вопрос, но что она ожидала услышать? Что ончто? Бросит учебу, уволится из МВД и пойдет работать?
И машина у него не та, ижилья отдельного нет, а то, что мы сами живем на служебной квартире, ее несмущало. Странно, но со временем я хоть и делала вид, что все нормально, но выпадыматери стали напрягать.
Тем более на фонеповедения самого Сохина. Потому что Макар просто идеально вел себя. Он ни разуне сказал ни слова против моей матери, хотя я точно видела, как он бесится.
Он постоянно был со мной,и я после той пары на физо, где мне плохо стало, посмотрела на него иначе. Ямогу на него положиться. Могу. В одно мгновение все страхи про НАС и отсутствиебезопасности рядом с мужчиной развеялись.
Потому что он действовалслаженно, как мужчина. А я могу не сама, оказывается. Оказывается, проблемырешать может кто-то, кроме меня и мамы, и как он стал с ней разговаривать. Радименя… Чтобы не расстроить МЕНЯ!
Иногда на лекциях ясадилась назад, где можно было открыть окошко. Мать наругалась, и теперь нашемукурсу ставили лекции только в аудиториях с окнами. Помню, когда это сталоочевидно, Диана объявила нашего ребенка сыном полка и клятвенно обещала потомотблагодарить.
Да, это мама выбила, да,Сохин бы не смог так. Но разве это говорит о том, что он какой-то не такой? Нет,конечно. Я изменилась. И менялась каждый день.
Пару дней назад Машасказала мне:
– Ты стала мягче. Ивзгляды свои на Сохина больше не прячешь.
Я тогда еще спросила,какие такие взгляды. Но Маша просто ответила:
– Влюбленные…
Ох! Это все было такстранно и ново. Животик начинал расти, и я с нетерпением ждала шевелениймалыша. Слава богу, с ним все было нормально. Но вот это вот пренебрежениематери…
Отправилась в институт.Сохин как штык ждал меня у подъезда. Я знала, что ему многого не хватало внаших отношениях. Должно быть, меня. Общения.
Чаще мы ехали до школымилиции молча, но тут я решила завести разговор:
– У меня идея появилась поповоду стенгазеты ко Дню милиции.
Он улыбнулся. Да, для насэто самое рисование оказалось тем, что и объединило. Все же началось именно снего. С ватманов и моей неуемной фантазии.
Он бежал от себя в краскии кисти, а бежала от рутины и проблем серых будней. А в итоге вот как мывстретились и нашли друг друга.
– Груша в обморок негрохнется от твоей идеи? Давай сразу говори, сколько ватманов?
Я улыбалась. Тоже. Гладиларуками живот, который потихоньку рос, и уже скоро придется отказаться отстрогой формы одежды. Ответила:
– Груша-то ладно. А вотСимон будет бдеть. Думаю, четырех хватит.
– После пьяногомедведя-то!
Я фыркнула. Да, было делона Восьмое марта. Я придумала очень спокойную стенгазету в виде известногосерого мишки, нарисовав ему счастливые глаза.
Почему-то тогда ещеначальник нашего курса Симон, увидев наше творение, строго приказал переделать.Мол, где вы видели серых медведей, да и вообще, глаза у него пьяные!
Где он видел медведей спьяными глазами, я не знала, но долго спорила и психовала. Стоять на своем менянаучили, это верно. И за три года это был единственный раз, когда я его несмогла переубедить.
– Я ему ту стенгазетупрезентую в миниатюре. В новый кабинет.
– Если он когда-нибудьбудет!
Мы переглянулись. Макарумудрился, несмотря на механическую коробку передач, положить свою руку на мою.Тепло. Тепло и как-то правильно. Ну почему мама его не принимает?
– Ник, помоги с процессом?Сегодняшняя тема вообще не зашла, хотя вроде все понятно.
Странно как. Двое людей,что скоро станут родителями, обсуждают учебу. Она по-прежнему давалась мнелегко. Я не корпела над учебниками и не сидела сутки с конспектами.
Составляла их кратко иемко, и у меня редко кто брал переписывать. Все же у меня имелась своясвоеобразная модель повествования. Это вон у Маши с Настей вечно очередьстояла. Они и ручками цветными пользовались и текстовыделителями.
– Давай говори, что тебенепонятно?
Оставшуюся часть пути мыпроболтали. А у меня язык жгло спросить про свадьбу. Точнее, правда ли он хотелна мне жениться. Что-то неуловимо поменялось.
Неужели я правда своимозги в гормонах утопила, как Алена выразилась про свою знакомую беременную?Надо думать об учебе, о ребенке, много о ком и о чем еще…
Кстати, ребята в целомочень удивили своим отношением и реакцией. Потому что я никак не ожидала такогоспокойствия. Никто не попрекал, не удивлялся. Ни единого слова против или внасмешку.
В других группахпроскальзывало, но не в нашей. Мне Настя Маркевченко рассказала, что как-то вкурилке Волобуева, тезка моя которая, очень некрасиво прошлась по нашей сСохиным ситуации.
Но Макар даже словавставить не успел. Практически все из нашей группы, кто там стоял, велели ейзаткнуться и за собой смотреть. Даже Вика потом негодовала, и народ слышал, какона ругалась с сестрой, высказывая, что у той у самой рыльце в пушку.
Приятно. Это невероятноприятно. Потому что я не ожидала. Я же Снежная королева. Я же та, кто мог радиоценки на первом-втором курсе вылезть куда не надо. Любви ко мне не испытывали,и друзей-то по большому счету не было.
А тут моя беременность каксплотила нас. Девочки стали фрукты таскать, веселить. А когда меня тошнило,просить открыть окно в классе, прежде чем я сама спохватывалась.
Парни вели себя тожеиначе. Да и Макар… Снова в мыслях был один Макар и Машино «влюбленно». Ну…может, ей и виднее. А пока мы готовились к обоим процессам. Ведь словно понасмешке судьбы нам их учебный отдел уже в третий раз ставил в один день.Гражданка и уголовка…
Глава 11. Вика Волобуева
– Дура, она и в Африке дура. Эта овца снова вылезла вперед. И ведь общается же с Катькой из третьей группы. Ответы на тесты у нее были, а нам никому не сказала!
Вероника, как всегда, верещала на всю маршрутку. Она в последнее время зверствовала. Мы с ней совсем перестали общаться. Даже мама заметила, и это ее волновало.
Точнее, ее волновала моя сестра. Как-то про меня она сказала, что я у нее опасений не вызываю. Это правдой было. Мои загулы по клубам как-то сошли на нет.
Ну, или мы с девочками собирались с группы. Только вот у Насти Маркевченко парень появился, Алена тоже больше потанцевать ходила. У нее тоже то один кавалер, то другой. Как-то потихоньку компания своя формироваться стала.
А у Ники… Там я просто молчала, потому что ссориться с сестрой надоело. Она взрослая девочка и прекрасно знает, с кем ей общаться, а с кем нет.
– Вик, ты меня слушаешь?
– Слушаю. Ты снова рассказывала, как вы третируете свою одногруппницу.
– Да ты в курсе, что она нас постоянно подставляет! Гнида!
Я поморщилась. Да уже весь курс знал об этой странной войне. Да, действительно, у них в группе была одна странная девушка. Она еще с первого курса вела себя примерно как наша Фальцева.
Только, в отличие от Вероники, умом, а также незаурядными способностями, она не обладала. А вот изворотливостью, а еще странным понятием о правильности вполне.
У нас в институте по большей части преподы были адекватными. Иногда у них прокатывало понимание ситуации. Например, как тогда, когда парни почти сутки снег чистили зимой и не смогли подготовиться.
Мы с девочками договорились и приняли удар на себя. А вот во второй группе так не вышло. Как раз вот та заарканилась. Потом как пошли случаи… Когда появились летучки.
Ведь как оно бывало… Одинаковые вопросы для трех-четырех вариантов в разных группах. У кого из групп первая пара, тому не повезло, а дальше уже за перемену информация быстренько перемещается, и к последней паре по предмету даже просто ключи уже готовы в виде ответов.
Но вот эта мадам как-то так умудрялась ответы раньше других брать и не давать никому. Из принципа. И чем больше она так делала, тем более острый назревал конфликт. Но я судила строго. По крайней мере, старалась.
– Я ее подставлю…
– Не смей!
Повернулась к сестре. И ведь, коза, видела же, что подруга той, Катька, здесь сидит в дальнем углу. Для кого это представление? Точно не для меня. Сестра же подозрительно сощурилась.
– Ты совсем стала никакая. Не гуляешь со мной, не общаешься. Сестра, тоже мне! Даже ваша…
– А вот ребят моих не тронь.
В моем голосе прозвучали ледяные нотки. Я не собиралась давать ей повода снова пускаться в оскорбления. Не собиралась слушать, как она поносит Фальцеву, как недавно, Макара или Машу.
Вероника стиснула зубы и зло уставилась на меня. Как все быстро меняется. Мне иногда кажется, что к диплому юриста из школы милиции должен прилагаться непременно еще десяток. По психологии уж точно.
Семен как-то сказал, что он стал лучше среднего маляра да сантехника в своей деревне. Мол, парень на все руки и ему требуется документальное подтверждение, что все это умеет. Вот тебе и школа милиции.
А тут еще и слухи ходят, что собирают бригаду из курсантов. Мол, ремонт затевается, и, чтобы не платить деньги ремонтникам, они курсантов хотят поставить классы красить.
Всяких двоечников и тех, что, вероятней всего, сессию завалят. Это мы на гражданском процессе подслушали. Препод по телефону обсуждал и говорил, что вместо зачета тогда таким ребятам поставит галочку. А потом еще и намекнул нашему Коптеву, которому танк заказал, чтобы тот тоже не обольщался. Странный тип.
В молчании и тишине, насколько это возможно в переполненной маршрутке, мы доехали до дома. Ника злилась и психовала. В последнее время она как с цепи сорвалась.
Поругалась, что ли, со своим… Не хотелось плохо думать про сестру, но я-то знала, с кем она спуталась. Дело было в том, что ее последний парень нерусский. Прям совсем. Но при деньгах и наверняка у него были еще достоинства. Про которые легенды ходили в институте.
Да, он тоже курсант. У них там своя диаспора, и как бы все знали, что такие парни не женятся. Не одна девчонка уже обломалась о такое отношение, и тем не менее они все равно летели как бабочки на огонь.
И все знали. Давно. И Ника давно уже с ним была. Как только я самолично убедилась в их отношениях, стало понятно, что она не отступится. У нас с сестрой скандал был. Если родители узнают… Да отец бьет ее. Тем не менее…
Дома нас ждали хмурые родители. Чего у них-то случилось? Обычно спокойная мать нервничала, и все у нее валилось из рук. Словно случилось что.
Отец тоже сидел и смотрел в одну точку. Я даже не удержалась и поинтересовалась, как они? Ответом мне были два затравленных взгляда. И никаких тебе «как дела, дочка?».
Ника пошла к нам в комнату и тут же завалилась обсуждать сегодняшнее происшествие в группе с какой-то подругой. Резкие слова, обида, все это звучало через раз в ее разговоре. Да что хоть она так зациклились? Главное, чтобы она больше никого не додумалась подставить, как Копылову.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
