Приезд экскурсионной группы планировался на десять часов утра. Директор с кожаной папкой в руках вышел из кабинета за полчаса, удостовериться, что всё готово. Увидев спящего на диване Максима, Рэн с размаху плашмя ударил папкой по стойке ресепшена. От громкого хлопка тот подскочил, уронив пару брошюр на пол, и начал делать вид, что усердно читает.
– Товарищ экскурсовод, где ваш напарник?
– Эм, в туалет пошёл, – попытался прикрыть друга Максим.
– Вставай, давай. И подними с пола это всё, – раздражённо пробормотал Рэн.
Максим собрал упавшие брошюры и, прижав разрозненную стопку к груди, пошёл за начальником. Федя нашёлся у входа в столовую, с любопытством читающий меню.
– В туалет пошёл, говоришь? – Рэн бросил недобрый взгляд на Максима.
Федя, услышав голос начальника, резко повернулся и отрывисто произнёс:
– Я, да! В туалете был. А тут… Задержался. Интересно стало.
– Кто ведёт плохие экскурсии, на обед не ходит. За мной.
Они втроём обошли весь маршрут и проверили работоспособность каждого проектора. Затем директор задавал вопросы, ответы на которые были в выданных материалах. Выяснилось, что без текста перед глазами Максим с Федей ни на что не способны. Они начинали нервничать, мудрить с формулировками и забывать, казалось бы, очевидные вещи. Рэн махнул на них рукой и ушёл, перед этим велев стоять во дворе и ждать выпускников.
Автобус опоздал лишь на пару минут. С шумом и галдежом, толпа семнадцатилетних юношей высыпала во двор. Их было двадцать человек, и ни один не был похож на другого. Волосы у них были всех цветов радуги. Одевались они так же ярко и разношёрстно. Рост варьировался от «метр с кепкой» до двух. Были худые, толстые, сутулые, подтянутые, в очках и без них, но всех их объединяло одно: гаджеты в руках.
Педагог, которому не терпелось сплавить выпускников хоть на какую-то работу, потребовал всё лишнее убрать в карманы. На лицах молодых людей отразились усталость и пренебрежение, но все сделали то, что велено. Наступила тишина, которую нарушало лишь одинокое чавканье жвачкой.
– Итак, о всех преимуществах профессии клинера нам расскажут… – педагог сделал жест рукой, призывая представиться.
– Максим и Федя, – сказал за двоих Максим, всё крепче прижимая к груди брошюры.
– Прекрасно. Ребята, следуйте за ними. Они вам всё покажут, – сказал педагог и забежал обратно в автобус, где, по всей видимости, собирался заняться тем же, чем Максим на диване.
Федя издал стон отчаяния. Оставаться с подростками в пропорции десять к одному было страшновато. Однако Максим набрался смелости и повёл всех за собой к первому слайду у входа в здание. Он нажал на сенсорную кнопку, и проектор вывел на стене первую картинку. Максим, запинаясь, рассказал о том, кто и в каком году основал компанию, кому именно она оказывает услуги, какую прибыль получает каждый год и прочую статистику. Несколько юношей начали зевать, а один наглец даже закурил электронную сигарету. Федя такого хамства не оценил и, потеряв всякий страх, отобрал прибор у подростка.
– В конце верну, – буркнул он на недовольное протяжное «э-э-э».
Максим быстро пролистал оставшиеся слайды и повёл молодёжь к следующей точке. На этот раз никакой проектор был не нужен. Речь пошла о клинтанке и его характеристиках, что было легко рассказать на примере собственного. Покопавшись в брошюрах, Максим нашёл необходимую и озвучил объём двигателя, мусорного отсека, максимальное давление в гидравлике и прочие скучные цифры.
– А если туда дохлая собака попадёт, её тоже раздавит? – проявил нездоровый интерес один из юношей.
– В лепёшку! – с гордостью ответил Максим.
– Круто! – протянул подросток, у которого на майке был логотип брутал-фанк группы.
– Первый раз слышу это слово на нашей экскурсии, – честно признался Максим.
По толпе прошёл смешок. Озвучив ещё пару цифр, даже ему ни о чём не говорящих, Максим повёл выпускников в здание. Электронную доску почёта с «заслуженными клинерами» он проскочил как можно скорее. Она была слишком ярким демотиватором. Под каждым бледным уставшим морщинистым лицом были указаны годы жизни. Как правило, до пятидесяти не доживали не только почётные клинеры.
На следующей точке слайды рассказывали о преимуществах работы клинером: социальные гарантии, оплачиваемый отпуск, бесплатная форма, в общем, обо всём, что было априори у всех профессий. Последний слайд показывал, как формируется зарплата, и Максим не без досады отметил, что если не влипать в неприятности и не влезать в кредиты, то зарплаты вполне хватало бы на жизнь. Не роскошную, конечно, но базовые потребности удовлетворить было реально. Даже делиться с коллегой сигаретами, как в случае Феди. Заключительная часть экскурсии проходила в уголке безопасности, и там настроение у Максима упало окончательно.
– По правилам, я должен показать вам это, – он запустил проектор, и на стене появился слайд о технике безопасности при работе с клинтанком. – Я должен сказать вам, что если выполнять эти правила, то наша работа безопасная. Но это не совсем так. Как вы считаете, какая сейчас самая опасная профессия? – Максим достал свой гаджет из кармана и подключился к проектору по беспроводной связи.
– Полиция, – сказал юноша в майке с логотипом брутал-фанк группы.
– Пожарные, – предположил чавкающий подросток.
– Спасатели, – добавил вариантов самый тощий и высокий из них.
– Да, все эти профессии опасные, – продолжил Максим. – Но на первом месте мы, клинеры.
Он вывел на стену статистику, скачанную из нелегальной части интернета. Круговая диаграмма показывала, сколько сотрудников погибло в разных отраслях за прошлый год. Самым большим куском пирога были представители клинингового бизнеса.
– Так за прошлый год погибло 11 пожарных, 16 полицейских и 52 клинера.
В толпе кто-то присвистнул. Следующее изображение состояло из пятидесяти двух фотографий с датами смерти.
– Клинеры занимают так много денег, что их потом за долги… того? – юноша с розовыми волосами провёл большим пальцем по горлу от уха до уха.
Федя хохотнул и косо посмотрел на Максима.
– Не совсем, – продолжил тот. – Бывают несчастные случаи: неосторожное обращение с прессом, падение с подножки клинтанка во время движения, дорожные происшествия. Однако чаще всего клинеры гибнут в результате взрыва.
– Помои умеют взрываться? – спросил юноша с жвачкой.
– Нет. Только отдельные предметы, сделанные специально для того, чтобы взрываться. Их называют бомбами, – вежливо ответил Максим. – Согласно теории, их выбрасывают в мусорные контейнеры сектанты из «Чёрного огня». Несмотря на наличие камер, невозможно понять, кто именно бросил свёрток с бомбой. Мимо мусорных контейнеров проходят тысячи человек в день.
– И чего они этим добиваются? – спросил высокий тощий юноша.
– Их требования озвучивают главари. Вы часто видите их в новостях. Но главное, чего они добиваются, так это нашего страха, – Максим придал голосу храбрости. – Поэтому мы не должны их бояться. И вы, когда придёте работать к нам, не будете бояться, потому что будете знать, что делаете нужное для общества дело.
– А я ни разу не видел в новостях, что клинеры погибают от бомб, – прервал не слишком искреннюю речь подросток с розовыми волосами.
Максим вздохнул. Правительство действительно умалчивало погибших клинерах, хотя сами теракты активно освящались в СМИ.
– Если о таком скажут в новостях, никто не захочет работать клинером, – выдал Максим самую очевидную догадку.
– Или правительству вас просто не жалко, – сказал хамоватый юноша, пытавшийся закурить. – Я так понимаю, экскурсия закончена. Отдайте электронку.
Федя покраснел от злости и молча отдал устройство. Подросток забрал его и, закурив прям в здании, пошёл к выходу.
– Отстой, – подвёл бесхитростный итог мероприятию юноша в майке с логотипом брутал-фанк группы.
Выпускники последовали за своим товарищем к выходу, переговариваясь о чём-то в полголоса.
– Каждый раз одно и то же. Ненавижу это дерьмо, – Максим швырнул брошюры на столик под уголком безопасности. – Но я должен рассказывать им правду. Они должны понимать, на что идут.
– В целом, всё прошло не так уж плохо, – утешил Федя. – Они один раз даже посмеялись. «Круто» – сказали.
– Ага, только самым крутым в нашей работе оказалось расплющивание собачьих трупов. Они даже не знают, как омерзительно они пахнут. А ты вообще молчал всю экскурсию, – упрекнул Максим.
– Да просто у тебя так хорошо получалось, – замялся Федя. – И вообще, я из-за тебя в субботу вынужден работать. Мог бы простить мне страх сцены.
Деликатно кашлянув, на себя обратил внимание невысокий кудрявый юноша. Рядом с ним стоял второй, повыше, с шрамом на лбу.
– В общем, мы хотим у вас работать, – сказал первый.
– Вы уверены? – недоверчиво посмотрел на них обоих Максим. Такого фурора он не ожидал.
– Да у меня выбора особого нет, – кудрявый юноша достал из карманов балахона руки. На правой не хватало кисти. – Я заметил, что у вас напарник с особенностями. Надеялся, что и для меня приспособят машину. Я буду хорошо работать. Сами понимаете, иначе…
– Утилизация, – тихо проговорил Федя. – Ладно, иди на второй этаж к директору. Электронный паспорт с собой?
– Конечно! – оживился кудрявый юноша.
– Тогда в ту сторону. Прямо, потом налево, и на лестницу. Увидишь симпатичную девушку, рядом с ней дверь. Не ошибёшься.
Убрав руки в карманы, видимо, по привычке, подросток быстро пошёл по коридору.
– А ты? Почему хочешь стать клинером? – спросил второго Максим.
– Не, ну нормальная такая работа. Гарантии социальные, отпуск там, форма, – гнусавым голосом рассуждал юноша со шрамом на лбу. – Машину водить люблю ещё. А у вас большая такая машина. Самый крутой на дороге буду.
– А пятьдесят два мёртвых клинера в год тебя не смущают? – уточнил Федя.
– Ну это же немного, правда? – юноша на секунду засомневался. – Допустим, если клинеров десять тысяч, то пятьдесят это в процентах… – он погрузился в мучительные вычисления.
Подождав секунд пять, Максим спросил:
– Тебя как зовут, молодой?
– Биг Ди, – ответил юноша и сделал какой-то странный молодёжный жест.
– Послушай, Биг Ди. Если ты не забыл электронный паспорт, иди за своим товарищем на второй этаж, – с улыбкой сказал Федя.
– За кудрявым инвалидом-то? Не вопрос, – сделав на прощанье тот же странный жест, юноша пошёл по коридору.
– Нет, ну это просто конченый придурок, – Максим закрыл ладонями лицо и приглушённо крикнул.
– Ну да. Толерантный такой, – посмеялся Федя. – Зато, теперь я знаю, с кем сравнить Шурика. Шурик такой же тупой, как Биг Ди.
Глава седьмая
Наступил понедельник. Поначалу он ничем не отличался от других. Максим стоял на подножке клинтанка, вялый, небритый, и мечтал об окончании рабочего дня. Дожди, наконец, прекратились. Выглянувшее солнце заставило надеть солнцезащитные очки. Так как по утрам Федя был немногословен, Максим слушал через беспроводные наушники агрессивный нейро-грайнд. Этот жанр сочетал в себе электронные бластбиты, миди-гитару с дисторшн-плагинами и вокал с элементами харша, созданный нейросетью. Как правило, знаменитости продавали права на свой голос музыкальной группе или лейблу, а они уже делали их вокалистами любого жанра в два клика. Эта музыка была не столько злой, сколько энергичной, и она бодрила Максима не хуже чашки кофе.
Клинтанк был уже полон и двигался по узкой однополосной дороге в сторону свалки, запах которой уже ощущался в воздухе. Федя разогнал машину до ста километров в час вместо разрешённых девяносто. На этой скорости встречный поток воздуха выдувал из кузова мелкие пластиковые пакетики, но Максим не стал одёргивать коллегу. Штраф скорее всего не придёт, да и самому хотелось поскорее разделаться с работой – дома ждали не только мозги Шурика, но и Вика.
Свидание с ней, вопреки опасениям, состоялось и вышло крайне удачным. Повредничав ради приличия около часа, она согласилась дать ещё один шанс при выполнении нехитрых условий. Главным из них было наведение порядка в квартире. Книги и диски Максим заранее спрятал везде, где только смог: под кроватью и креслом, за шкафом и кухонным уголок, в багажнике «форда» и антресоли. Каждая локация соответствовала определённой теме, и Шурик в сортировке, естественно, не помогал. Какую-то часть сокровищ всё же пришлось выкинуть, но они были настолько пыльными и ветхими, что их утрата почти не коробила. В квартире и правда стало намного просторнее. Расплачиваться за это пришлось длительной уборкой – клубы пыли и грязи отлично себя чувствовали за стопками книг и дисков. Посмотрев на результат своих трудов, Максим удивился, насколько присутствие женщины облагораживает дом. Воистину, не только труд сделал из обезьяны человека, но и женская чистоплотность.
Выполнить второе условие Шурик всё-таки помог. Он поставил напоминания и уведомления на все значимые даты, начиная с дня рождения Вики и заканчивая днём их первого свидания. Проектор, помимо вида из окна, теперь отсчитывал в маленьком окне время до злополучного дня рождения в днях и часах. Максим решил, что если и в следующем году о нём забудет, то бросит его уже не Вика, а он сам себя, причём в ближайшее окно. Остальные условия были настолько незначительными, что Максим о них даже не вспомнил.
От мыслей о Вике его отвлекла банановая шкурка, опасно торчащая из мусорного отсека. Пластиковые пакеты, вылетающие оттуда на большой скорости, можно было проигнорировать. Доказать, что они выпали из конкретно взятого клинтанка невозможно. Может, их ветер унёс из ближайшей урны, поди докажи обратное. Но банановые шкурки ветер унести не может, по крайней мере, не в этих широтах. Максим хотел было сказать Феде в рацию, чтобы тот сбросил скорость, но трек в наушниках неумолимо приближался к крышесносному припеву. Решив, что полминуты погоды не сделают, он решил немного подождать.
В этот момент поток воздуха подхватил шкурку и швырнул её прямо на встречную полосу. Завопил удаляющийся клаксон, и Максим понял, что она попала в чью-то машину. Он прикусил губу. Инцидент, безусловно, неприятный. Водитель может подать жалобу, если добудет записи с камер дорожного наблюдения. Если он не из первой касты, ничего у него не получится – в дорожном управлении с ним даже разговаривать не станут. Это несколько успокаивало. Максим поставил музыку на паузу и уже взял в руку тангенту, когда в паре десятков сантиметров от него в плиту со звоном что-то ударилось и разлетелось. Его наушники в режиме паузы пропускали сто процентов внешнего звука, и далёкий звук выстрела был отчётливо слышен. Он посмотрел назад и увидел, как чёрный полированный до блеска внедорожник с банановой кожурой на капоте догоняет их. Пистолет в руке, выставленной из водительского окна, был направлен на клинтанк.
– Федя, газ в пол! – закричал в рацию Максим не своим голосом. – По нам неадекват какой-то палит!
Взглянув единственным глазом на зеркала и камеры, Федя увидел догоняющий сзади внедорожник и огненную вспышку, вылетающую из ствола пистолета. Он невольно дёрнул рукой вправо, едва не задев отбойник. Полетели клубы потревоженной придорожной пыли. Пуля пролетела мимо.
– Макс, кидай ему в лобовое стекло всё, до чего дотянешься! – крикнул в рацию Федя.
Максим решил последовать совету. Он нажал на кнопку, приподнялась прессующая плита, и часть мусора оказалась на расстоянии вытянутой руки. Левой рукой держась за поручень, он начал хватать правой горсти мусора и бросать во внедорожник. Преследователя это, вероятно, разозлило. Когда первые клочки мокрого смердящего крошева попали на стекло его машины, он выстрелил дважды. Одна пуля попала в опрокидыватель клинтанка, отчего ярко-оранжевая краска отлетела мелкими хлопьями. Вторая пролетела мимо. Внедорожник стал всё больше вилять на дороге – водитель всё хуже справлялся с управлением. Максим с двойным энтузиазмом стал кидать мусор в машину.
– Держись, я сейчас кое-что попробую! – крикнул Федя в рацию.
Максим схватился двумя руками за поручень, и следующая пуля выбила краску над его головой. Клинтанк начал медленно прижиматься к отбойнику. Федя включил автоматический режим для проезда по узким участкам, и машина стала держать дистанцию в пределах 5-10 сантиметров до ограждения. Придорожная пыль, густо скопившаяся у обочины, полетела клубами из-под правых колёс клинтанка. Водитель внедорожника выматерился и закашлялся. Сквозь лобовое стекло, вымазанное помоями, ещё можно было что-то разглядеть, но густое коричнево-серое облако закрывало вообще весь обзор. Пыль попадала в глаза, и он был вынужден закрыть окно и прижаться к обочине, чтобы не потерять управление.
– Получилось! Заканчивай! – крикнул Максим в рацию.
Клинтанк пошёл левее и теперь ехал в границах своей полосы. Спустя пару минут он свернул на грунтовку, ведущую к свалке. Можно было выдохнуть. Здесь кроме спецтехники не проедет ни одна машина.
– Это что вообще было? – часто дыша, спросил Федя в рацию.
– Банановая шкурка! – крикнул Максим и закашлялся. Он тоже надышался пылью. – Она ему на машину попала.
– Нет, я всё понимаю, обидно, но сразу палить… – голос напарник был растерянным.
Клинтанк остановился на месте сброса. Издав тихий гул, сработал электронный стояночный тормоз. Федя выпрыгнул из кабины с пачкой сигарет в руках.
– Первокастник, мать его за ногу. Найду, урою, – злобно запричитал он, закуривая сигарету.
Максим стряхнул с головы хлопья оранжевой краски и пыль, ещё раз прокашлялся и взял сигарету, заботливо предложенную напарником.
– Меня позвать не забудь. Чтоб уж вместе пожизненное отбывать, – невесело пошутил Максим, щёлкая зажигалкой.
Полминуты они курили молча, приводя нервы в порядок. Живность, обитающая на свалке, начала медленно собираться вокруг клинтанка. Они ничего не ели с субботнего вечера, когда напарники закончили штрафную смену.
– И что теперь делать будем? Спустим всё на тормозах? – спросил, наконец, Федя.
– А я другого варианта не вижу, – выпустив дым из лёгких, задумчиво проговорил Максим. – С нашей стороны был прокол, за который дадут по шапке. С его стороны наказуемое нарушение закона. Нам обоим выгоднее сделать вид, что ничего не было. Этот чудак машину на мойку свозит, мы сделаем несколько мазков оранжевой краской и всё. Об этом можно будет забыть.
– Ты серьёзно? – Федя от злости выпучил единственный глаз. – Он убить тебя мог.
– Ну не убил же, – Максим затянулся и выдохнул. – Пойми, нам в дорожном департаменте записи с камер никто не даст. А какие у нас ещё есть доказательства? Пара кусков выбитой краски?
Федя понимал, что напарник прав, отчего разозлился ещё сильнее, но промолчал.
