– Не поверите, какая Сонечка сообразительная! Обычные дети совсем другие, просто тугодумы по сравнению с ней, я же помню по детскому дому. Некоторым по сто раз все приходилось повторять. А она уже почти выучила свое имя, первые две буквы совершенно чисто говорит, только потом срывается на клекот или на вой. Ох!
– Что? – перепугался Володя, который из соображений безопасности оставался в коридорчике, но голову осторожно просунул в комнату.
– Да ничего, Еж, успокойся. Просто я вдруг вообразила, что и с нами когда-то вот так кто-то возился, учил говорить и не понимал, почему мы такие странные. Мы-то хоть понимаем, а что они думали? Может, боялись нас? Жаль, что мы не запомнили наших первых воспитателей, ну разве что Платон немного помнит.
– Нас наверняка раскидали по разным местам, чтобы у людей поменьше возникало вопросов, – сказала Злата.
Элла осталась готовить обед, Злата сменила Таню – та не хотела отрываться от сестры, но Володя настоял на передышке. Узнав, что идут навещать Вику, Таня обрадовалась, но и встревожилась – она все ждала звонка от подруги и понимала: раз та не звонит, значит, вконец разболелась. Втроем они скоро уже звонили в квартиру Фоминых. Анатолий Иванович открыл им и приложил палец к губам, прося тишины. Палец подрагивал и смешно шевелил острый тонкий кончик носа. Но всем было не до смеха – все видели, как измучен и встревожен хозяин квартиры.
– Проходите, ребята, но только тихо. Викуля только недавно задремала наконец.
– Как она? – тут же спросила Таня.
Стоматолог как-то нелепо растопырил руки. Было заметно, что он растерян и огорчен, но пытается держать лицо.
– Если после сна жар не спадет, придется вызывать скорую. Не хотелось бы, особенно с учетом того, что больница переполнена. Кстати, кто-то из вас готов мне объяснить, что вчера творилось в городе?
Ребята переглянулись смущенно – уж очень въедлив был взгляд Фомина, как будто он догадывался о чем-то. Доктор почти затолкал гостей на кухню, прошел за ними следом и тщательно прикрыл дверь, но остался стоять на пороге, словно на страже. Может, прислушивался, не позовет ли дочь. Рассказывать о вчерашнем дне взялся Владимир, он кратко изложил ту информацию, которая обсуждалась по телевизору: нападение на город нескольких взбесившихся диких животных. Стоматолог не особо верил рассказу, его похожая на тыкву голова скептически покачивалась в такт словам, как камыш на ветру.
– Из-за пары бешеных волков или лис перекрыли город? До меня доходили другие версии, куда более занимательные. Даже укусами животных не объяснить все эти случаи острого психоза, десятки погибших и пропавших без вести. Однако если звери и были, то один из них точно побывал в нашей квартире.
– Ой, простите, это наш Абрек тут все опрокинул! – Таня, испуганно округлив глаза, прижала ладони к вспыхнувшим щекам. – Нам пришлось на время его оставить у вас. Понимаете, нужно было кое-куда сходить, а мы боялись, что бешеный зверь нападет на него и покусает. Я могу прибраться…
Хозяин только рукой махнул, давая понять, насколько ему не до уборок.
Тут Володя решил не затягивать беседу и спросил напрямую:
– Скажите, Анатолий Иванович, а вчера не было каких-то подозрительных звонков, никто не пытался с вами связаться?
Щуплый хозяин склонил голову на плечо, посмотрел на Володю пристально, тревожно. Его и прежде несколько смущало, что в школьную компанию его дочери затесался уже давно не школьник. Но Вика объясняла, что парень просто приглядывает за сестрой, болезненной девочкой.
– Был звонок в районе полудня, я как раз оставил жену в отделении и возвращался к машине. Разве не ты мне звонил? – Он перевел взгляд на необычно тихого Маго, даже выдавил бледную улыбку: мальчишка ему нравился, такой смышленый, бойкий. – Я еще удивился, вроде мы с тобой телефонами не обменивались.
Угушев встрепенулся, подбирая правильный ответ:
– Не помню, вчера такой день был – снос башки. Может, меня Вика попросила, а я теперь забыл? А что мне нужно-то было от вас?
– Ты спрашивал, не скину ли я какую-нибудь семейную фотку, вроде вы готовите сюрприз моей Вике. Я сказал, что сейчас слишком шумно и не до того, попросил перезвонить и объяснить все поподробней, но нового звонка так и не дождался. Теперь припоминаешь?
Маго неопределенно подергал поочередно правым и левым плечами, Миличи украдкой обменялись понимающими взглядами. Догадка оказалась верной, Кир Прайд решил выжать из своей поездки все, что возможно.
– Можно я погляжу на Вику? – вдруг жалобно попросила Таня.
Анатолий Иванович мгновенно переключил внимание на нее.
– Но Вика спит. Я ей, знаете ли, колокольчик оставил, чтобы звала меня, как только проснется. Валдайский, побывали там всем семейством однажды. – Он совсем сник, украдкой шмыгнул носом.
– Я будить не стану. Только гляну на нее.
– Ну давай.
Таня приподнялась на цыпочки еще на пороге кухне, так и пошла по коридору. При своем излишнем весе она умела двигаться бесшумно. Немного погодя удалился и хозяин – ему показалось, что в гостиной звонит его мобильник.
– Все ясно, – мрачно подытожил Маго. – Мы правильно вычислили, чем занялся мой чертов братец, после того как Дашку в колодец запихнул. Телефон он наверняка разузнал в школе, прикинулся мной, а может, взятку охранникам дал. Ему нужно было побольше выяснить насчет Вики и ее семьи.
Вернулся Фомин, свой смартфон он нес в руке и на Магомета посмотрел очень подозрительно.
– А я сейчас набрал тот номер, с которого был звонок. И он почему-то отключен. Это ведь не твой телефон? И звонил тоже не ты?
– Не мой, – признался Маго. – И не я звонил. Это придурок один из нашей гимназии был. Он влюблен в вашу Вичку, вот и придумывает всякое. Но не волнуйтесь, мы за ним приглядим. Вот прямо сейчас и пойдем. – В конце коридора он заметил Таню, схватил Володю за рукав и потянул в сторону входной двери.
Элла готовила суп с фрикадельками, руки послушно исполняли привычную работу, голова раскалывалась от бескрайней череды тревожных мыслей. Сквозь неплотно прикрытую дверь было слышно, как Злата тетешкается с проснувшейся Соней. Для нее Элла запланировала сварить бульон, а курицу провернуть через мясорубку – неизвестно, к какой еде малышка приучена, как отреагирует организм. Может, Платон помнит, чем их кормили, когда держали в Институте, но он недоступен, и это тоже нервирует. Мобильник лежал посреди круглого стола, и девушка каждую секунду кидала на него взгляды, словно не доверяла слуху. Платон, если будет возможность, уж точно позвонит не ей, да и она больше всего ждала известий от другого человека. И в конце концов ее желание осуществилось…
– Эд! – выкрикнула она, хватая телефон. – Как ты?
– Думаю, какую рубашку купить, когда выпишут, – раздался долгожданный бодрый голос друга.
– Эй, ты чего меня пугаешь, какую рубашку? – заволновавшись, крепче притиснула телефон к уху Котенок.
– Ну как сказано в одном черно-белом фильме: «Кривой не покупает рубашку под цвет глаз». А я уже могу. Надеюсь только, что с цветом они не напутали. Пока повязка, не проверить.
– Ох, Эд, как я рада! – Элла поспешила опуститься на табурет, у нее всегда в минуты волнения становились ватными колени. – Я очень боялась, что у тебя будут проблемы из-за вчерашнего побега.
– Ну, может, еще и будут. Но, надеюсь, Институт глаз назад не потребует, а все другое я как-нибудь переживу. Ладно, рассказывай в деталях, что нового у вас произошло?
Она рассказала про безуспешные попытки отыскать бабушку Маго и про неожиданное открытие, связанное с его близнецом Киром Прайдом. Позитивный настрой Эдуарда явно пошел на убыль. Он заговорил так, будто у него свело скулы:
– А я снова видел твоего приятеля Торонова. Прикинь, первый, кто меня навестил после операции, хорошо хоть, поначалу повязка на обоих глазах была. Слушай, Эл, девочку нельзя долго держать у тебя. Мне кажется, этот тип начинает догадываться, что с одним малышом первенцы все же решили не расставаться. Вполне может наведаться к тебе.
– Замечательно, – хмыкнула девушка. – Пойду открою дверь, чтобы он зашел без предупреждения и сразу нарвался на Сонечку.
– Понимаю твой сарказм. Но он, понятное дело, не дурак, примет меры предосторожности. Даже, скорее, сам не сунется, тот еще трус. Отправит к вам специально обученную охрану, они уволокут малышку.
– Ладно, как только ребята вернутся, обсудим, куда ее спрятать.
– Можно у меня, ключи у тебя есть.
– Или у сестры… Ой!
– Что, Элка? – заорал перепуганный Редкий.
– Да тут мне еще Антон звонит. Я отвечу ему, ты повиси, или потом перезвоню.
– Поосторожнее с ним! Сам тебя наберу через пять минут.
Голос Антона был ожидаемо мрачен и напряжен. Кажется, последние дни он иначе и не разговаривал.
– Элла, какие новости? – спросил он. – Как наш одноглазый, выходил на связь?
– Только что. Он больше не одноглазый.
– Рад за него. А что насчет малышки?
Элла напряглась, даже в мозгах застучало. Кинебомба был последним, с кем ей хотелось бы говорить о Соне, но пришлось ответить:
– Она в порядке. Адаптируется к новой жизни очень быстро.
– Снова рад. Слушай, я полдня думал, общался с комитетчиками, вел переговоры. И теперь задам тебе, Элла, самый важный вопрос: скажи, ребята согласятся сотрудничать с нами? Спрашиваю, потому что ты и Редкий имеете влияние на них, так что полезно сперва понять вашу позицию.
– Что ты имеешь в виду? – окончательно разволновалась девушка.
– Только взаимовыгодное сотрудничество, как и сказал. Думаю, очевидно, что вы даже всей вашей веселой компанией не сможете долго прятать и растить девочку. У нее нет документов, она асоциальна, она опасна. И она – последний шанс наших ребят на нормальную жизнь.
Элла растерянно молчала, и Антон снизил тон, заговорил почти мягко, с чувством:
– Элка, мы этим не положим конец Институту – я понимаю, там твоя сестра, ты за нее боишься. Институт с наскоку не одолеть, да и зачем? Проектом «Первенцы» они больше не занимаются. Если где-то не проклюнутся новые детки в ближайшее время, то их всего десять в мире и осталось, первенцев. И, по иронии судьбы, все в наших краях. Теперь «Комитет» хочет дать этим ребятам шанс прожить нормальную жизнь, а не быть использованными в играх сильных мира сего. Что ты об этом думаешь?
– Я хочу, чтобы так и было, хочу их защитить, – ответила Элла. – Но я не подпущу к девочке ни тебя, ни кого-либо из твоих новых соратников. Я больше тебе не доверяю, Антон.
– Вот чертоплясие, да неважно это, – быстро проговорил Кинебомба, и девушка представила, как он досадливо морщит свой длинный нос. – Доверяй не доверяй, но теперь игры куда масштабней. Я сейчас веду переговоры с подразделениями «Комитета» во всем мире. Убеждаю, взываю, уговариваю. Если сможем договориться, то это все изменит: впервые «Комитет» выступит одним фронтом с первенцами. А к тебе пока только одна просьба.
– Какая? – занервничала Котенок.
– Нужно установить в твоей квартире аппаратуру, чтобы записывать поведение девочки. Это для начала.
– Но у меня нет такой аппаратуры.
– У меня есть. А я сижу в машине под твоим домом. Я так понимаю, что в квартиру не пустишь, сама спустись и забери.
– Я должна прежде обсудить это с ребятами и Эдом!
– Отлично. Только сперва отнеси все к себе домой, не бойся, подставы не будет. Если решите положительно, а в вашем коллективном разуме не сомневаюсь, Владимир, думаю, сумеет все подключить. Пусть свяжется со мной, если что. Ну давай, Элка, жду.
Женя Барышникова на цыпочках кралась по бесконечному коридору. От собственной смелости захватывало дух, срывалось дыхание, хотя никто не запрещал ей подходить к комнате, куда поселили единственного из взрослых первенцев, прибывших вчера поздно вечером. Малышей разместили в специально возведенном ангаре, его Женя теперь обходила стороной: там хозяйничали эти ужасные существа, жертвы генетических экспериментов. От товарищей по Лиге она знала, что буки в целом не опасны, но могут, защищаясь, нанести энергетический удар. А вот на что способны дети – об этом теперь маленький городок близ Питера не скоро забудет.
Женя никогда не сомневалась в правильности того, что делал Хозяин и к чему призывал их. Ведь в Лиге состояли еще ее родители. От них Женя точно знала, что их дело – единственно правое. Мир давно движется к пропасти, множатся страдания людей, новые поколения обречены на пустое, почти скотское существование – она это и сама видела в школе, куда ходила до восьмого класса. Бо?льшая часть класса – амебы без будущего, тупые, озлобленные. Были и воспитанные уже по западному образцу, законопослушные, которые без оглядки на толерантность даже собственную жизнь не посмеют защитить. Виктор Антонович рассказывал, что на Западе уже все такие, индивидуальность исчезла в принципе. Потом, к счастью, для членов Лиги была создана своя, особенная школа. Их не только учили – их готовили к тому, как перезапустить мировой механизм, дать людям новый шанс.
У дверей стояла охрана, и она попятилась, тут же растеряв уверенность. Один был из телохранителей Прайда, зато второй – молодой человек из Лиги. Постарше, но Женя с ним дружила. Он заметил девушку и помахал призывно сразу обеими руками. Она выдохнула и подошла.
– Он что, разве пленник? – спросила Женя и тут же устыдилась того, что в голосе прозвучал ненужный гнев. – Он ведь добровольно к нам пришел.
– Первенец не пленник, – успокоил ее друг, тогда как охранник только скривился и цокнул языком. – Просто он опасен и сам до конца этого не осознает. Мы, Жень, охраняем в первую очередь его покой. Можешь зайти, но только сдай мне мобильник, ладно? И не подходи к нему близко, не давай даже случайно коснуться себя.
– Ладно, – торопливо шепнула Женя.
Она безропотно отдала старенький, скрепленный резинкой телефончик – в Лиге действовал принцип любой ресурс использовать до самого конца. Развела руки, резонно полагая, что ее захотят обыскать, но ничего такого не случилось. А друг даже глянул с укором:
– Ну что ты, Жень, проходи. Зови нас, если что.
И она шмыгнула в приоткрытую дверь, застыла на пороге. Парень по имени Платон лежал на спине поверх застеленной кровати, глаза прикрыты. Рядом на передвижном столике еще стояла посуда после завтрака. Девушка уже хотела тихонько покинуть комнату – неправильно мешать человеку спать, – когда парень перекатил по подушке голову и посмотрел на нее. Взгляд ясный и цепкий, совсем не сонный. Улыбнулся и сказал:
– Привет! Прости, что лежу, это из-за ноги.
– Здравствуй! Лежи, конечно. – Женя сделала два маленьких шажка вперед, снова застыла. – Ты спал? Я помешала?
– Вовсе нет. – Улыбка стала еще шире.
– Думал, да?
– Подумать мне и ночи хватило. Сейчас решил разгрузить голову. И просто перечитывал книгу.
– Эт-то шутка? – Женя всегда начинала слегка заикаться, когда терялась. – Чтобы я отстала?
Парень завозился и сел на кровати, посмотрел на нее как-то по-особенному, тепло и чуточку виновато.
– Не обижайся, сболтнул, не подумав. Для повторного чтения мне не требуется книга.
– Ого! – только и смогла выговорить Женя. – Всей душой завидую твоей памяти. А названием можно поинтересоваться?
– Конечно. «Франкенштейн» Мери Шелли.
– О, я тоже собираюсь почитать, она у меня в длинном списке. Правда, всё руки не доходят. Франкенштейн – это монстр-убийца, верно?
– Ну, не совсем. Виктор Франкенштейн – имя ученого, который создал нового человека из частей мертвых тел и оживил его. Создание имени не имеет. И он не сразу стал монстром, поначалу был исполнен жаждой справедливости и добра. Но люди в ужасе бежали от него, и он сломался.
– Грустно, – пробормотала Женя.
Она вдруг растерялась, запоздало пожалела, что не придумала никаких тем для разговора. Почему-то ей казалось, что парень сам начнет задавать бесконечные вопросы, волноваться о своей судьбе. Но Платон спокойно молчал, будто полностью владел ситуацией. А может, у него было слишком тяжело на душе? Девушке хотелось как-то утешить его, объяснить, что он тут ради великой цели, она ему даже немного завидует. Ребятам из Лиги отведена роль подмастерьев, менять мир будут они, первенцы. Но слова почему-то застревали в горле. Она и обрадовалась, и испугалась, когда тяжелая рука легла на ее плечо.
– Виктор Антонович, простите, я просто хотела убедиться, что наш гость в порядке, – забормотала она, почему-то едва переводя дух.
– Ну-ну, все в порядке, Женюшка, – проговорил Прайд тем обволакивающе-ласковым голосом, который так обожала девушка, да и все в Лиге. – Ты молодец, что печешься о своих ближних. А ближний для человека – это любой, с кем он хоть мало-мальски пересекся жизнью своей, – назидательно добавил Хозяин. – Но сейчас беги по своим делам, ладно?
– Конечно!
Она бочком-бочком отступила к двери, юркнула за нее. Потом уже сообразила, что даже не попрощалась с Платоном, устыдилась и отругала себя.
Глава 5
Без вести пропавший
