– Наберём пламенных добровольцев и можете ехать на обед, – беря в руки зонт и приготовившись выйти из машины, сказала Муругана. – Вы потом махнёте в торговый центр, а я с блюстителями закона доставлю в гостиницу запланированное количество контейнеров из Улитки. План понятен?
– Так точно, – отозвался Ваня.
– Абсолютно, – добавил Аскольд.
Накрыв голову шляпой и приоткрыв дверцу, Муругана ловко раскрыла зонт за пределами салона, выпрыгнула наружу и зашагала к лестнице, ведущей к массивным деревянным дверям областного УВД. Её немногочисленная свита поспешила за ней.
Оказавшись в фойе с разнообразными плакатами, стендами славы, и досками объявлений, и уже проходя мимо широкого окна с красными трафаретными буквами, сложенными в почти школьное «Дежурный», Муругана приветливо, по-женски махнула ручкой тому самому дежурному. Он её узнал и улыбнулся в ответ настолько приветливой улыбкой, насколько позволял устав, и козырнул, чуть качнув фуражкой вбок.
Аскольд прошёл молча, а вот Ваня решил поздороваться.
– Здравия желаю, товарищ капитан.
Дежурный не ответил. Кинул на Ваню холодный взгляд и нажал на кнопку открывания магнитного замка решётчатой двери, ведущей в коридоры со служебными помещениями. Именно там обычный гражданин мог превратиться в свидетеля, подозреваемого или обвиняемого.
Какое-то время шли молча друг за другом длинными тёмными коридорами с лакированными дверями по обе стороны. Дважды обогнули углы, поворачивая то направо, то налево. Дойдя до лестницы, начали спускаться вниз, на цокольный этаж, где и находилась так называемая «предвориловка», куда свозили всех нарушивших правопорядок.
Задержанные попадали сюда, конечно же, не тем путём, которым прошла компания Муруганы. Из внутреннего двора управления имелся отдельный вход со спуском.
За огромной, выкрашенной в тёмно-болотный цвет решёткой, в большой камере с единственным малюсеньким окошком, больше похожим на форточку, на скамейках, прикрученных по периметру к стенам, как на жёрдочках воробьи, сидели пятеро мужчин. Совершенно по-разному одетые, разного возраста и роста и явно из разных социальных групп. Одним словом, общество подобралось разношёрстное.
Муругана стояла вплотную к решётке и наблюдала за лишёнными свободы городскими птахами. Аскольд и Ваня, оставаясь за спиной своей королевы, молча ждали дальнейшего развития событий.
– Доброго денёчка, – выходя из-за узкой белой двери, заправляясь на ходу, поздоровался с гостями сержант полиции. – Вот, это всё, что есть на сегодня.
– Не густо, – не меняя позы, сказал Аскольд.
– Одного ещё в книжном супермаркете упустили, – добавила Муругана.
Полицейский хоть и считал себя временным хозяином этого мрачного офиса, всё же испытывал дискомфорт в присутствии Муруганы. И, наверное, именно из-за этого не решался подойти ближе нескольких шагов.
– Так ведь там мужик бородатый вмешался, – переминаясь с ноги на ногу, начал оправдываться сержант. – Витя, охранник, всё по инструкции сделал: и книжку ворованную обнаружил, и задержал на выходе. Я опоздал буквально на полминуты. Захожу, а бугай этот бородатый за паренька уже книжку на кассе оплатил и из магазина вывел. Благородный, прямо, какой-то оказался.
– Мы этого мужика знаем, – кивнула Муругана, по-прежнему глядя через решётку в пространство камеры. – Может, случайно там оказался, а может, и нет. Пока не разобрались.
– Но разберёмся, – добавил Аскольд.
– Ну, а эти-то, кто, откуда? – спросила Муругана.
Полицейский встрепенулся. Обычно она не спрашивала, а тут неожиданно поинтересовалась.
Из сидевших вдоль стены, некоторые начали проявлять интерес к разговору, происходившему в их присутствии. Металлические прутья звуконепроницаемой перегородкой не назовёшь.
До того, как сержант начал рассказывать, один из задержанных встал с места и медленной, упругой походкой направился к смотревшей на него в упор Муругане.
– Все, понятное дело, из разных мест. Двое из торговых центров. Один из строительного гипермаркета. Один из продовольственного. А вот этот, который подошёл к решётке, из алкомаркета.
Парень стоял, чуть ли не касаясь лицом грязно-зелёных прутьев и не мигая смотрел Муругане в глаза. Она сразу оценила необычность этой человеческой особи. Скорее жилистый, чем худой, белобрысый, голубоглазый, чёрные спортивные брюки с тройными блестящими лампасами, чёрная рубаха навыпуск с расстёгнутыми почти до пупа пуговицами и чёрные кроссовки какого-то очень крутого фасона.
Тёмная, наглая личность, – примерно так подумала о нём Муругана, – можно было бы попользовать более длительный период, но слишком наглый. Много времени уйдёт на объездку. Жаль, мало времени. А если честно, то нисколько не жаль. Нет у неё такого человеческого чувства, как жалость.
– Кто ты, чудо чудное? – слегка улыбаясь, спросила Муругана.
– А тебе-то какая разница, женщина? – ухмыльнувшись в ответ, парень, не отрывая взгляда от Муруганы, сплюнул в сторону на цементный пол камеры.
– Ух, какой у нас крутой характер, – иронично сдвинула брови.
– Мой характер многим известен, – парень, не вынимая рук из карманов, сделал заметное движение тазом вперёд. – Все остались довольны.
– Матвей Матюшкин, – донеслось сбоку от полицейского. – Из детдомовских. Любит повыпендриваться.
– Знаете его? – Муругана повернула голову к сержанту.
– А то, – кивнул он.
– Ясно.
– Да что тебе ясно, тётя? – огрызнулся Матвей.
– Ясно, что ты – щенок безродный, – не переставая улыбаться, сказала Муругана.
Лицо парня сначала залилось пунцовой краской, затем побелело. Остались только два розовых пятна на скулах, которые ходили буграми от закипевшей злости.
– Что-что? Я не расслышала. – Муругана наигранно склонила немного голову в сторону собеседника за решёткой. – Хочешь что-то мне сказать?
– Пусть только тот клоун, – прошипел Матвей, бросая взгляд в сторону полицейского, – откроет эту клетку, я тебе, сучка, всё подробно объясню…
Муругана всплеснула руками и повернулась к сержанту.
– Товарищ сержант, я бы даже сказала, друг сержант, открой-ка мне эту камеру. Выпусти молодого человека. Мне с ним поговорить нужно.
По выражению лица полицейского было заметно, что он немного опешил.
– Серьёзно?
– Серьёзно, серьёзно, – уверенно заговорил за Муругану Аскольд. – Видишь, дама просит свидания с несчастным узником.
– Ну, ладно, дело ваше.
Сержант на всякий случай расстегнул на ремне ремешок, удерживающий рукоятку резиновой дубинки, и сжал её в ладони. Второй рукой достал ключ из кармана брюк, подошёл к клетке и открыл дверь.
– Готово, наслаждайтесь.
А сам уже отступил на несколько шагов назад, пристально следя за действиями белобрысого парня, готовый в любую секунду выхватить резиновое орудие и кинуться на помощь слишком самонадеянной гостье.
Матвей, не изменяя своим повадкам, всё той же крадущейся походкой сделал два шага к двери, медленным и широким жестом открыл её настежь, собираясь, видимо, хорошенько проветрить застоявшийся воздух камеры. Сделал ещё два шага и, наконец, оказался возле Муруганы на расстоянии вытянутой руки.
Глаза парня пылали холодным огнём ненависти.
– Ты хочешь сказать, что тебя подставили? Что ты ничего не собирался красть в алкомаркете? – ехидно поинтересовалась Муругана.
– А ты что, мусорской следак? – переспросил злобно Матвей.
– Мальчик, мне следователем не нужно быть. И так вижу, что такой мрази, как ты, самое место на зоне. Как там в знаменитом фильме говорили, – чуть сморщила нос Муругана, – возле параши?
И можно с уверенностью сказать, что она достигла желаемого результата. Терпение Матвея лопнуло, он не собирался больше терпеть публичное унижение от какой-то незнакомой тётки. Его рука молниеносным движением, видимо, отработанным ни за один год подобной практики, вылетела из брючного кармана и пронеслась возле лица Муруганы. В самую последнюю долю секунды все заметили блеснувший нож. Муругана, уклоняясь, как она думала, только от кулака, не успела достаточно далеко отодвинуться от кончика лезвия. На левой щеке появился неглубокий разрез.
Не ожидала Муругана такой наглой и безумной выходки. Всё произошло настолько быстро, что сержант не успел даже дёрнуться, продолжая стоять с выпученными глазами и вцепившись в дубинку. Ему хотелось выкрикнуть: «Стоять!» или «Руки!», но голос застрял где-то в груди, а мозг понимал, что безнадёжно отстал от промелькнувших событий.
Ещё мгновение и паренёк висел на поднятой вверх руке Муруганы. Её пальцы плотно сжимали горло Матвея. Руки и ноги парня беспомощно болтались, позабыв о хозяине. На щеке Муруганы появились потёки белой жидкости, больше похожие на сок одуванчика, чем на человеческую кровь.
Лицо Матвея начинало синеть, но он продолжал глядеть испуганными глазами, полными непонимания того, что с ним делает эта женщина. Как такое возможно?
Ваня и Аскольд продолжали стоять совершенно спокойно. Скорее всего, видели подобное не впервой.
Наконец сержант слегка отошёл от шока и обратился к Муругане:
– У вас это, – он не мог подобрать подходящих слов, – там, на щеке, рана, наверное.
– Ерунда, – ответила Муругана, одной рукой продолжая держать наглого щенка, а другой смахивая капли выступившей жидкости, – сейчас затянется.
И действительно, под звуки прорывающегося хрипа из горла Матвея, разрез сомкнулся, словно поверхность молока после вынутой из него печеньки. На щеке не осталось и следа.
– Невероятно. Расслабилась. – Муругана говорила тихо. – Нужно собраться. Мне самой дисциплина тоже не помешает.
Она медленно опустила руку. Матвей повалился на пол, жадно хватая ртом воздух. Глаза дико вращались, готовые выскочить из орбит.
– Твоё счастье, что я лишена проявления спонтанных эмоций. Вспыхни во мне сейчас ярость и чувство мести – ты бы уже был не жилец.
– Поблагодари Муругану, теперь ты у неё в долгу, – назидательным тоном посоветовал Аскольд.
– Спа… си… бо… – еле выдавил из себя Матвей.
– А теперь я обращусь ко всем, – Муругана заговорила громче. Она властно смотрела на всех невольников камеры. – Раз вы оказались здесь, значит тому есть причины. И спорить с этим бесполезно. Не скрою, я могла бы всех вас уничтожить, сил, как вы видите, у меня хватит. Но я готова дать вам шанс искупить совершённый проступок. Как прозвучало на одном из спортивных телеканалов: «Жизнь – командная игра». Так давайте на время превратимся в единую команду, чтобы проявить жест доброй воли. Окажите нам услугу, и ваш проступок перед законом будет забыт. Я ведь правильно говорю?
Муругана обернулась к полицейскому. Тот, ошарашенный увиденным, только закивал, беззвучно шевеля губами.
– Я никаких проступков не совершал, – донеслось из угла камеры.
– Чей это голос, полный страха и безысходности? – и Муругана опять посмотрела сквозь решётку.
– Мой, – мотнул головой один из парней, но продолжил сидеть на скамейке.
– Бедный, бедный Юрий, – узнала его Муругана, – почти творческая личность. Работник театра. И твой бригадир о тебе так тепло отзывался. Но, видимо, что-то не задалось, да?
– Тебе виднее, – огрызнулся Юрий, – но никакого закона я не нарушал.
Ваня хихикнул за спиной Муруганы, а Аскольд сказал:
– Тебе же ясно было сказано, что спорить бесполезно. Раз попались, то надо свою вину искупить.
– Я ни в чём не виноват, – произнёс другой парень, сидевший рядом с Юрой.
– И я, – добавил третий.
– Меня тоже по ошибке, – донеслось с противоположенной стороны.
– Защебетали воробушки, – сквозь зубы негромко сказал Ваня.
– Сейчас это не имеет никакого значения, – почти крикнула Муругана, пресекая тем самым волну возмущения. – Этот, – она толкнула носом кроссовки приподнявшегося Матвея, – и вы все должны выполнить одну лишь просьбу. Одно задание – и вы на свободе. Ничего сложного. Немного поработать грузчиками в одном логистическом предприятии.
– Что именно нужно? – очухавшись, с пола спросил Матвей.
– Вот ты молодец, – одобрительно сказала Муругана, – до тебя хорошо дошло.
– Ну, если перенести что-то, то мы не против, – высказался за всех самый старший, которому по виду было где-то к тридцати. – Лишь бы не очень тяжёлое.
– Совсем не тяжёлое. Несколько небольших контейнеров размером с большую почтовую коробку. Все видели почтовые коробки?
Нестройный хор голосов ответил «да».
– Прекрасно. – И повернулась к своей свите. – Всё, теперь спокойно можете отправляться на кормёжку. Этих пятерых сегодня вполне достаточно. Сержант довезёт нас до Улитки, а потом меня с контейнерами до гостиницы. Вот там и встретимся. И ещё предупрежу: если Баоху будет в ваших руках, можете заходить в апартаменты сразу. Это важнее всего. Всё ясно?
– Да, хорошо, – по очереди ответили Ваня и Аскольд.
– Идите, идите, – начала подгонять Муругана, – уже слышу, как у Вани в животе пустота урчит.
Ваня сконфуженно улыбнулся. И через пару секунд парочка уже шагала обратно к лестнице, ведущей на первый этаж здания областного УВД.
Полицейский по-прежнему молчал и смотрел то на Муругану, то на сидящего на полу Матвея. Муругана заговорила мягко и плавно двинулась в сторону сержанта.
– Ну-ну-ну, зачем так волноваться по пустякам?
– Так я ведь первый раз такое вижу. Чтобы женщина играючи, одной рукой подняла к потолку, взяв за горло, молодого парня, – заговорил сержант.
– Не хотел бы себе такой жены? – сморщила нос Муругана.
– Точно – нет, – подтвердил сержант.
Подойдя вплотную, Муругана положила руку на погон полицейского.
– А никто и не заставляет. Просто давай сделаем командное дело, о котором я говорила. Хорошо?
– Хорошо.
– Подгоняй транспорт к выходу, а мы вшестером выйдем. Прокатимся.
– Есть.
