– Век воли не видать…
И они вместе рассмеялись. Причём, командиру показалось, что у девушки с души свалился камень. И ещё ему показалось…но может только показалось?
– «Мираж – один», к нам гости, – зашуршала носимая рация, которую Чёрный носил в нагрудном кармане…
– Откуда, – командир поднёс станцию к губам.
– С северной стороны два внедорожника, минут через семь будут у нас…
– Эх, Варвара, не удалось нам чайку во благе попить, – командир, поднимаясь из-за стола, уже шагал в сторону своей палатки, – «Всем миражам, внимание! – говорил он уже в рацию, – наблюдать по своим секторам. Негодяй и Чалый, взять СВД-шки, расположиться на курганах и прикрывать меня сверху. Я к гостям. Работы свернуть. Как приняли?».
– Есть, командир, приняли, – многоголосьем ответила радиостанция.
Чёрный, забежав в свою штабную палатку, нацепил на ремень кобуру со «Стечкиным», вытащил ствол, передёрнул затвор, поставил на предохранитель и сунул обратно в кобуру. Затем, надев на голову чёрный берет, направился к выходу. Потом вернулся и, вытащив из рюкзака, модные солнечные очки, нацепил их на переносицу…
Чёрный стоял у просёлочной дороги и наблюдал, как к лагерю приближаются два чёрных внедорожника. Кто находится внутри, и сколько человек не разобрать. Стёкла машин были покрыты тёмной тонировкой.
Полковник предупреждающе поднял вверх руку, останавливая кортеж. Машины остановились, из второй сначала выглянул, а затем вышел человек и уверенной походкой направился к Чёрному. За несколько секунд полковник успел его рассмотреть, насколько это было возможно. Грузный, нескладный, волосы в разные стороны, красномордый, но держится очень уверенно.
Скорее всего, чиновник средней статьи, костюм добротный, но мятый и на локтях уже засаленный, галстук повязан небрежно и вообще сам какой-то неухоженный. Командир так его и назвал про себя. Неухоженный. Ну-ну, посмотрим, что ты за птица.
– Кто такой, – развязно начал гость.
– А вы с какой целью интересуетесь?
– Я спрашиваю, кто ты такой и что вы здесь делаете? Мне доложили…
– Я, командир воинского подразделения, – перебил его полковник, – и здесь, – он неопределённо обвёл рукой полукруг в воздухе, – проходят войсковые учения…
– Учения? Почему мне не доложили?
– Значит, не сочли нужным…
– Да ты знаешь, кто я такой, – задохнулся от такой наглости Неухоженный, – я глава района и все здесь ходят у меня по струнке…
– Это всё?
– Я привык быть хозяином на своей земле, и охотиться в этих местах. Это мои угодья…
– Пока придётся поохотиться в других местах, здесь проходят войсковые учения…
Глава района отступил на несколько шагов и резко повернулся.
– Эй, хлопцы, ну-ка вяжите этого наглеца… – из первой машины уже выходили два здоровенных детины, и лениво приближались к своему начальнику.
– «Миражи, седьмой и десятый, – Чёрный поднёс к губам рацию, – наблюдаете за мной?»
– Видим, командир, – отозвалась станция, – держим в прицеле этих козлов. Перечпокать их?
– Подождите пока. Они уже уезжают. Так ведь? – командир весело разглядывал чиновника и его телохранителей.
Глава района, и особенно его охрана, принялись тревожно оглядываться по сторонам. С двух близлежащих курганов отчётливо поблёскивала на солнце оптика.
– Так, в машину, ребята, – скомандовал Неухоженный, и, повернувшись к Чёрному, добавил, – а ты не веселись особенно, ты моих связей не знаешь. Ответишь мне за это…
– Отвечу. Я тебе письмо напишу. Счастливого пути.
И полковник, удостоверившись, что гости расселись по машинам, машины развернулись и тихо двинулись в обратную сторону, отправился в лагерь. Потом оглянулся. Чиновник что-то кричал ему в открытое окно автомобиля и грозил кулаком. Чёрный помахал ему в ответ и отвернулся.
Подходило время делать доклад секретарю по телефону. Чёрный всегда уединялся, чтобы разговор никто не подслушал. Лучше всего для этого подходил самый ближний к его палатке курган – он был самым высоким, а в вечернее время, когда на степь ещё не опускался сумрак, звуки были не так слышны и утопали в природном гомоне.
Командир, вытащив из потайного места мобильный телефон, сунул его в карман и тихо вышел из палатки.
Поднявшись на сопку, он осмотрелся, прислушался. Никто и ничто не встревожило его, лагерь жил своей жизнью и только щенята стайкой вились вокруг Варвары, повизгивая фальцетом.
Чёрный набрал единственный номер. После нескольких гудков, телефон заговорил.
– Добрый день, Геннадий Юрьевич.
– Приветствую вас, товарищ Секретарь…
– Как обстановка?
– Без происшествий. Приезжали гости, глава района…
– Знаем. Хожайнов?
– Он не представился, – командир улыбнулся – почти угадал фамилию.
– Не волнуйтесь, Геннадий Юрьевич, больше он и его люди вас не потревожат. Работайте. И ещё вот что, из вашего лагеря сегодня утром был звонок по мобильной связи. Вы в курсе?
– Нет, – у Чёрного по спине побежали нехорошие мурашки, – разберусь – доложу.
– Звонок не опасный, Геннадий Юрьевич, у одного из ваших бойцов дочь родилась, вот молодой отец и интересовался. Но всё-таки дисциплина есть дисциплина.
– Я понял вас. До связи, – и Чёрный нажал клавишу сброса.
Спускаясь с холма, он ещё раз усмехнулся. Хожайнов, но Неухоженный. Смешно. Этот глава района напомнил ему одного партийного чиновника, который проживал в квартире над его родителями. Ходил он всегда чинно, как есть император. И даже не всегда отвечал на робкие приветствия соседей. А по ночам мать жаловалась, что в квартире сверху как-будто кто-то в кованых сапогах краковяк отплясывает и так каждую ночь. Она даже как-то спросила об этом жену партийного босса, робкую тихую женщину – что вы – что вы, ответила та – у нас всегда всё тихо. Это, наверное, в другой квартире шумят.
Всё выяснилось, когда чиновника отнесли на близлежащее кладбище и с почестями закопали в землю. Его тихая и робкая жена пришла к матери Чёрного с извинениями за многолетнее беспокойство. Оказалось, что каждый вечер партиец напивался до поросячьего визга, раздевался догола и в таком виде каждую ночь плясал «барыню» перед зеркалом. Чёрный ещё тогда удивился – как он ещё до глубоких седин умудрился дожить?
– Майор Ян, срочно прибыть в штабную палатку, – и командир, выключив рацию, двинулся к штабу.
Когда майор зашёл в палатку и закинул за собой полог брезента, Чёрный уже был вне себя от ярости.
– Влад, кто у нас там молодой отец?
– Сержант Парахин, командир, то есть Порох.
– Давай-ка его сюда, а сам снаружи подожди.
– Есть.
Через несколько минут в штаб уже входил Порох.
– Разрешите войти, товарищ полковник.
– Вошёл уже. Телефон, – и Чёрный протянул руку.
Вздохнув, боец вытащил из заднего кармана старенькую «Нокию».
Полковник положил телефон на стол, достал из кобуры «Стечкин» и в два удара ручкой пистолета разбил его вдребезги.
– Вопросы?
– Нет вопросов, командир. Только там симка была.
– По возвращении на базу лично куплю тебе новую. С рождением дочери поздравляю, но служба есть служба… согласен?
– Согласен, командир. Извини, не удержался.
– Ладно, забыли. Свободен. И пригласи ко мне майора…
Янов уже торопливо сам входил в палатку.
– И много у нас в отряде ещё мобильников?
– Мобильников нет, командир, я и про этот-то сам не знал…
– А кто должен знать, майор? Пушкин?
– Виноват, командир.
– Тут у нас не казаки-разбойники, Влад, сам знаешь, задача у нас самая что ни на есть серьёзная. Ещё раз провести беседу, с пристрастием беседу, со всем личным составом, понял майор?
– Со своими я разберусь. А остальные? Пойди-найди татарочек, командир…
– Со всеми, майор, разобраться со всеми. Это понятно? У нас все здесь свои, чего плечо трёшь, болит?
– Да эта – повариха наша, такая брат штучка, командир. Руку ей на талию положил, она так мне руку вывернула, аж хрустнуло всё, и где таким приёмчикам учат только? Главное в долю секунды, раз и готово, я даже испугаться не успел…
– На талию?
– Ну, пониже чуть. Пойду к доктору схожу, может примочку какую сделает. Насчёт остального, не беспокойся командир, всё урегулирую, – и майор, вздыхая, вышел из палатки.
На душе у Чёрного сразу посветлело, и настроение улучшилось, хоть песни пой. Почему это? Тут полковнику долго гадать не пришлось, в палатку робко заходила Варвара.
– Товарищ командир, чайку?
– Не откажусь, – и полковник сделал рукой приглашающий жест.
А может эксперимент провести? Только, чтобы не получился экскремент вместо эксперимента, полковник заранее напрягся и был готов к ответу. Когда Варя ставила поднос с чайником и стаканами, он нежно приобнял её за талию. И ничего! Вообще ничего! Как-будто так и надо! Та только подняла на него зелёные глаза и улыбнулась. Не показалось, значит!
– Спасибо, Варя.
– Не за что, командир. Вы приходите чуть попозже на ужин.
– Добро.
Сегодня командиру не спалось. Всю ночь он ворочался с боку на бок. Под утро немного задремал, но всё равно проснулся рано. «Ладно, хватит глаза таращить. Подъём», – сам себе приказал Чёрный и встал. Постель Янова была пуста. Посты проверяет майор, службу тащит, как положено, не придерёшься. Чёрному даже стало немножко жаль майора, после наезда на него за мобильный звонок, он пару дней ходил как в воду опущенный.
Чёрный наскоро умылся и вышел из палатки. Небо на востоке розовело, и степь утихла перед рассветом, как обычно. Земля потихоньку просыпалась от ночного сна. Эти минуты Чёрный очень любил. Он сделал небольшую зарядку, и, нацепив кобуру, прошёлся вдоль лагеря.
Проходя мимо палатки поварихи, он слегка задержался. Потянул носом воздух. Варварой пахнет, этот запах нравился ему всё больше и больше. Он прислушался. Тихо.
Обойдя курган, командир приближался к одному из секретов.
– Доброе утро, командир, – на него припухлыми от бессонной ночи глазами смотрел боец Сабитов.
– И вам не хворать, как служба? А это кто у вас тут спит?
– Янов, то есть Ян, товарищ командир. Всю ночь от поста к посту, вот его под утро и разморило. Да пусть спит, командир, нам скоро сменяться, а он пару часов подремлет и опять на службу.
Командир улыбнулся.
– Пусть. Пусть спит майор.
– Товарищ полковник, – и Сабитов замялся, – тут вот какое дело…
– Говори, не тяни кота за хвост…
– Наблюдает за нами кто-то…
– Наблюдает?
– Да. Я уже вторую ночь замечаю. Прибором ночного видения не заметно, а вчера специально взял «Антиснайпер», вы же знаете – этот прибор всю оптику видит на три километра…
– Так-так, и что «Антиснайпер»?
– Так вот, прибор показывает оптику на расстоянии полутора километров, причём сигнал устойчивый и место наблюдения меняется время от времени.
– Понятно. А днём, не бликует?
– Нет, днём не бликует. Я думаю, что это бинокль, командир, причём бинокль тонированный, дорогой очень. У моего свояка такой есть. Он охотник.
– Дорогой?
– Кто?
