Анна Невер "Обжигающий след. Потерянные"

Тиса хотела пройти дальше, но нищий вдруг схватил ее за руку и заголосил:

– Беги! Глина душит! Камни кусают!

Старушка схватила крикуна за руку и оттащила его от Тисы:

– Оставь барышню, Митрофаныч. Слышь, родимый? Простите, сударыня. Он блаженный. Не ведает, что бает.

Тиса кивнула, с жалостью глядя на нищего. Боже, помоги несчастному.

Стоило покинуть храм, как вскоре мысли снова вернулись к насущным приземленным вопросам. Ничего, с Божьей помощью, как говорится. Уже спустя четверть часа Тиса добралась до базара с причитающимися ему сутолокой и гомоном. У столбовых ворот на ярмарку кричал глашатай – малорослый мужичок, сам – не пойми в чем душа держится, а горластый.

– Самовары Егорьевские, чистейшей латуни! Торопись в самоварную лавку! Утки знатные с вечера щипанные – бери у Ильи Опричкина! Кому сапоги подбить надоть? Иди к Илюшке мастеру, подобьет, как лошадь подкует! Кому работа нужна? Потягай мешок, получи серебра кругляшек!

Тиса купила корзину у плетельщика и, набравшись терпения, прошла по базарным рядам, заправляясь снедью на ближайшие дни. Эх, где ее Камилла? У прилавка с травами девушка остановилась, рассматривая бутыли с настоями.

– Чего желает, сударыня? – тут же подхватилась бойкого вида травница, выкладывая на прилавок пучок горицвета.

– Ничего, спасибо, – покачала головой Тиса. – Хотя… Скажите, вам не нужна работница? Сортировщица? Я знаю травы и умею складывать сборы, готовить мази и настои.

– Нет, чужих не держим, сами справляемся, – отмахнулась травница и тут же потеряла к Тисе интерес: отвлеклась на новую покупательницу.

– Мне бы что-нибудь от шума в голове, – потерев висок, попросила пожилая женщина. – Такой перезвон второй день в ушах, что себя еле слышу.

– Вот возьмите целебный настой багульника с горной левзеей, – травница протянула бутыль. – Будете пить по ложке натощак в течение месяца, и голова ваша пройдет.

– И почем он?

– Всего за рубль.

Тиса чуть не поперхнулась. И за что такие деньги просят?

– В нем нет левзеи, – не сдержалась она. – Если бы была, то настойка имела бы красновато-коричневый оттенок, а он у вас бледно-медовый. Бесполезно пить багульник без левзеи при таком недуге.

– Да кто вам сказал, что он красный-то должен быть?! – подбоченилась травница.

– Не голоси, Варвара, – услышала Тиса женский голос за своей спиной. – Девушка знает, что говорит.

Войнова обернулась. За нее заступилась женщина лет пятидесяти. Довольно стройная и, судя по дорогой расшитой накидке – богатая. Голову ее украшал толстый шарф, завязанный на шуйский манер. В руках женщина держала большую сумку с костяными ручками.

– Сударыня Агата Федоровна! – спохватилась травница, засияв улыбкой. – Как я рада вас видеть! Вы ко мне снова за травками? Сейчас, – мгновенно забыв о пожилой покупательнице и Тисе, она принялась копаться в закромах под прилавком. – Я вам покажу самое лучшее, что у меня есть.

С легкой руки травницы на прилавке действительно стали появляться качественного вида травы.

Тиса собиралась уже отойти, но та, которую назвали Агатой Федоровной, заговорила с ней.

– Простите, милая девушка, я случайно услышала ваш разговор, – женщина улыбнулась, и лучи морщинок потянулись от уголков ее глаз к вискам. – Сразу видно, вы разбираетесь в траволечении. А мне сейчас так нужна толковая помощница. Святопятичные недели на носу, боюсь не успеем. Оплатой не обижу. Надеюсь, мое предложение для вас не оскорбительно? Но я не могла не спросить.

– Вы меня ничуть не оскорбили, наоборот, – Тиса обрадовалась нежданной удаче. Вот уж действительно, как в пословице – «бедный: «ох», а за бедным – Бог».

– Моя племянница с великим удовольствием вам подсобит! – встряла в разговор травница. – Такой почтенной вэйне нельзя не помочь. Райка моя все травки знает. Лучшей помощницы вам не сыскать!

– Видела я твою Райку. Уж не она ли левзею в настой не доложила? – проворчала Агата Федоровна, отводя под локоток девушку от лавки. – Так что скажете?

Улыбка Тисы успела поблекнуть:

– Вы – вэйна?

– Да, – кивнула колдунья и шутливо прошептала. – Но уверяю вас, в моем доме вы не найдете ни мрачных жертвенных камней, ни сушеных летучих мышей.

– Простите, – протянула Тиса, – я не уверена.

– Очень жаль, – огорченно вздохнула вэйна. – Но, если надумаете, приходите ко мне в лавку. Боровая улица, дом девятый.

Еще и улица центральная. Не место – мечта в ее нынешнем денежном положении. Вот только работа у вэйны – не лучшая идея, когда пытаешься забыть колдуна. Пообещав вэйне подумать над ее предложением, девушка мысленно зареклась ходить туда.

Нет, она уже не считала всех вэйнов исчадиями изнанки, но только зачем сводить тесные знакомства с колдунами, когда есть возможность их избежать. А работа и другая найдется. И, кажется, она знала к кому можно обратиться.

У столбовых ворот глашатай все также продолжал свою нехитрое дело – выкрикивать объявления. На сей раз зазывал в медовую лавку к Грунечке.

– Чего вам, барышня? Заинтересовались медком? – поклонился крикун Тисе. – Я вам покажу, как добраться.

– Нет-нет. Я по другому поводу. Мне нужна работа. Может быть, вы знаете?

Глашатай окинул девушку взглядом знатока.

– Вам абы какая не пойдет, – цокнул он языком. – Разве что, вот, пять рублей в неделю, надобна «гувернера» к Коробочкиным. Девчушка у них малая, присмотр нужон, да грамоте учить дитяти хотят.

– А сколько лет?

– Шестой пошел.

Тиса вынула из кошеля монетку и протянула глашатаю. Тот ловко запрятал ее за пазуху:

– Моховая, десять, – выдал мужичок адрес. – Только, барышня, вы к ним завтра к семи успейте. Всех смотреть будут.

– А многим адрес-то дал?

– Пятерым. Но вы лучше других будете, сударыня. Ей богу, не вру. Чутье у меня знаете какое?

«Успею обязательно», – пообещала сама себе Тиса.

Теперь можно и домой. Хоть последнее слово и мало подходит к ее очередному временному жилищу.

На обратном пути не удержалась и снова залюбовалась видом с моста. Сонная ледяная река, протягивающие к ней свои ветви перелески и мелкий редкий снег, покрывающий долину. На горизонте – призрачный силуэт горы Ори. И обманное ощущение – будто мост, на котором она стоит – последний рубеж человеческого присутствия, впереди же – первозданные земли матушки-природы, без единой души на сотни верст.

По возвращению Тису ожидала запертая калитка. Войнова дернула за ручку-скобу еще раз. Бесполезно. Закрыта на засов. В дверной щелке мелькнула знакомая вязаная шапка.

– Устин! – позвала Тиса. – Пожалуйста, открой мне калитку!

Сдавленный смешок в ответ, и снежный хруст быстро удаляющихся шагов. Вот, мелкий разбойник! Сбежал.

За раздумьем, что предпринять, чуть не упустила появление во дворе новой персоны. Незнакомый ей мужчина, могучего телосложения с угрюмым выражением на помятом красном лице. Одет не по погоде легко – штаны да майка с кожаной безрукавкой. Он потоптался перед калиткой и направился к крыльцу – вразвалочку и, почесывая ягодицу пятерней. И это при том, что она ему почти кричала вдогонку, требуя впустить страждущую, уже порядком продрогшую себя. Да что же это такое?

В возмущении Тиса не сразу заметила маленькую старушку, семенящую к ней по протоптанной в снегу тропинке от соседского дома, того, что слева. Лицо морщинистое, с острыми чертами, платочком пуховым обрамленное.

– Вы никак новая жилица Альки? – приблизившись, бегло и охотно заговорила бабуля, шамкая и окая так, что девушка не сразу стала разбирать слова. – Тарасу-то кричать впустую. Он у ней глухой, что косач. Иль не знали? Отставной моряк. Служил исправно, покамест не застудился ушами. Алька, коли не врет, говорила, собирались звание дать. Заместо этого наперед срока в семью списали. Вот Алька теперь с ним и мается второй год как. А он, остолоп, и горазд на шее жены-то сидеть. Пьет да спит, пьет да спит трутень.

Продолжая говорить, соседка привычным движением сломала прутик у растущей рядом осинки, порядком общипанной, оно теперь и понятно, почему.

– Устька, как Мирон помер, так совсем от рук отбился. Выстегать бы энтой хворостиной, как Сидорову козу! Балует его Алька. Ох, испортит дитяти. Девчонка их, Натка, как матери дома нет, так с дому бежит. Ох, чую, ничего с этих детей путного не вырастет, помяните мое слово.

Старушка просунула в дверную щель прутик и с видом заправского взломщика с первой попытки поддела крючок. Калитка распахнулась. Тиса искренне поблагодарила за помощь женщину. Но зайти ей не дали. Бабуля всерьез вознамерилась поделиться всем, что знала.

После Кадушкиных наступила очередь других соседей.

– Голиковы, как Вениамин лавку-то скорняжную открыл, вовсе возгордились, гуси чванливые, ни с кем знаться не желают. А все от того, что Матрена там генеральшей ходит, – о соседях справа. – Соломины подались на Фроловскую каменоломню, думают золотые горы заработают, так дом брошенным и стоит, раз в неделю наведывается родственник дальний, седьмая вода на киселе, стены протопить, – о соседях через дорогу. – Строевы яйцами торгуют на базаре, рады без памяти, что дочь замуж выдали. Засиделась их Лашка в девках…

Тиса слушала, уважительно качала головой, отступая потихоньку во двор. Но у старушки-невелички оказалась крепкая хватка матерой кумушки. И, когда с Прасковьи Никифоровны, так звали охочую до пересудов соседку, посыпались вопросы, Тиса мысленно взвыла. «Откуда приехала? Почему одна? Замужем али нет? И чего в Оранск подалась? Сколько за постой Алька «дерет»? Увиливать от ответов становилось все сложнее, а ноги в ботинках совсем околели. На очередном вопросе терпение Войновой помахало белой рученькой:

– Алька сказала, вас бывшие хозяева выгнали из дому, – сощурила мутные глазки Никифоровна. – А чегой-то они?

Ну, Алевтина Борисовна, ну спасибо! Теперь вся улица судачить будет. Что ж, пусть.

– Хозяйскому дракону голову оторвала, – широко улыбнулась в ответ Тиса и успела-таки закрыть калитку перед разинувшей рот соседушкой. Чуть нос ее длинный не прищемила.

Радуясь флигелю и возможности при желании закрыться в нем на ключ, Тиса следующие часы посвятила самому насущному в мире делу – приготовлению еды, а затем поеданию оной с большим аппетитом. Последний был изрядно нагулян на свежем воздухе. Мысли крутились в голове положительные. Завтра суббота и очередной говор с Ганной, что не могло не радовать. Хоть она и так ежедневно находит минутку, чтобы наблюдать за отцом и подругами посредством дара, но ведь намного приятней, когда подруга обращается напрямую к тебе, зная, что ты ее слышишь. И хорошо, что говор вечером. Утром она намеревалась устроиться на работу гувернанткой. Справится ли? Тиса была почему-то уверена, что да. Единственное волнение, которое оставалось с ней постоянно, касалось Рича. Демьян не зря просматривал папки о Бут-Шеро. Этот вэйн ничего не делает просто так. Значит ли это, что от баронов может исходить угроза Ричу? Желание увидеть ребенка пересилило усталость, и Тиса, расположившись на кровати, окунулась в поиск. Как же приятно, когда дар беспрекословно слушается.

Первым делом она увидела доску в клетку. Шахматную из розово-черного мрамора. Агап перетащил красивую костяную фигурку дракона на черную клетку:

– Змий может ходить в любую сторону, – произнес старик.

– Потому что летает? – хихикнул Рич.

– Догадливый, – старик улыбнулся в бороду.

Они изучали шахматы в роскошной гостиной, в доме вэйна. Не знала, что Агап умеет играть в игру, мало распространенную среди простого люда. Правила читала в книге, но играть не умела. Зато с удовольствием сейчас слушала игроков и отдыхала душой. Как же далеко они сейчас от нее, и как она благодарна дару, что имеет возможность почувствовать себя рядом с близкими. Поистине, она была не права, когда желала отделаться от видений.

– Демьян! – воскликнул мальчишка, когда на пороге комнаты замерцала арка портала. И Тиса никак не ожидала, что в следующую секунду сорвется с места, чтобы побежать навстречу колдуну. Еще секунда и она обняла вэйна… хм, в районе талии. Уткнулась на миг в грудь Демьяна носом. Единый! Ты, верно, испытываешь меня?! Она уже готова была покинуть видение, но Рич резко отстранился. И то, что он сказал, заставило ее немного повременить.

– Я решил, – сказал мальчик серьезно. – Отвезешь завтра?

– Конечно, я же обещал, – улыбнулся Демьян. Серые глаза смотрели так тепло. До боли знакомо. И не известно, что бы с ней было, не отведи он взгляд на старика. Нет, так больше рисковать нельзя.

– Если выдвинемся с утра, то к трем уже будем на месте, – сказал вэйн.

Старик кивнул. Она догадывалась, что сейчас творится на душе лекаря. То же, что и у нее.

– Да, так будет правильно, – поддержал Агап, сдержав вздох.

– Откуда будет портал? – радостно спросил Рич. – А мы войдем все вместе?

Мальчишка взял за руку вэйна.

«Довольно». На этом Тиса оборвала видение.

Шаги мерили комнату вдоль и поперек. К груди прижат трактат – надежный якорь, который из раза в раз удерживал ее от необдуманных поступков. Чтобы заглушить вопль сердца, Тиса вслух повторяла строки философа о пагубности лжи. Да что это с ней! Он лгал, он приворожил, он – из другого мира! Будущий князь – не пара тебе! Постепенно буря в душе, вызванная видением, улеглась, сердце подчинилось разуму. До весны. Всего лишь подождать до весны, и она избавится от этих мук.

Придя в себя, Тиса отложила трактат на столик и села на стул. Завтра в три, нужно обязательно изыскать время для видения, чтобы увидеть прибытие Рича в родной табор. Договориться о свободном получасе с Коробочкиными, если ей повезет, конечно, и она устроится на работу.

С улицы послышался звонкий смех детворы, и Тиса подошла к окну. У дороги ребята играли в снежки: румяные, веселые, шумные. И Войнова невольно улыбнулась. Признав в одном из играющих Устина, покачала головой. Вот ведь постреленок, специально ей не открыл калитку сегодня. Но зла на ребенка не держала совершенно.

Кто же предполагал, что уже следующим утром она готова будет надрать мальчишке уши со всем усердием.

***

И ведь встала она спозаранку. Сон без видений придал силы телу и духу. Мурлыча под нос гимн Лароссии, девушка со всей тщательностью собралась, чтобы отправиться на смотрины гувернанток на Моховую. Надела пальто, фетровую шляпку с меховой оторочкой, повязала пуховую косынку на шею, улыбнулась зеркалу. Готова! Подошла к двери и… выйти не получилось. И что-то ей это ситуация напоминала.

– Устин, открой, пожалуйста!

Догадалась верно – за дверью послышался топоток.

– Хватит баловаться. Устин! Мне нужно уходить срочно. Слышишь?

Тишина в ответ.

– Вот негодник этакий. Открой сейчас же! – Тиса терзала ручку двери, тройку раз приложилась плечом, только головой не пробовала. Дверь что-то подпирало снаружи. А время нещадно утекало.

– Ну, попадешься ты мне, – рыкнула девушка и понеслась по дому. Ха! Пусть дверь закрыта, но есть же окна! В кухне – маленькое, не подойдет. Зато в комнате с видом на палисад достаточного размера, чтобы через него наружу выбрался взрослый человек. Тиса прощупала раму. Закрыта. Пока.

Стало жарко, и девушка скинула с себя всю теплую теплую одежду на кровать. Затем залезла на подоконник. Так и есть, рама закрыта снаружи на деревянную вертушку в самом низу. Ничего. Распахнув форточку, Тиса просунула в нее сначала руку, затем плечо и голову. Не дотянулась. Убежала на кухню и вернулась с половником. Им-то точно достанет. Задвижка-вертушка поддалась далеко не сразу. Но уж когда это случилось, рама отворилась неожиданно легко, и Тиса, не успев от форточки отцепиться, поехала вместе с ней наружу.

– Ай! – все же ей сегодня не везет. Она повисла на окне, касаясь ногами куста шиповника, что так «удачно» рос под окном.

Приземляться в колючки совсем не хотелось.

Потуги – достать ногой подоконник или сдвинуться как-то в сторону – с первого раза не увенчались успехом. А второго не представилось – форточка слетела с петель. И девушка со смачным «ух» рухнула-таки в куст. В нем и застала Тису Никифоровна, которая сгорая от любопытства (что же за странные звуки доносятся с соседского палисада?), не поленилась поставить у забора табурету и залезть на нее для удобного обозрения. Картина ей представилась знатная. Новая жилица с разодранным подолом сидела в кусте шиповника, держа в одной руке половник, другой обнимая форточку.

– А чегой-то вы тут делаете?

– Решила прогуляться, – буркнула в расстроенных чувствах Тиса. Выбираясь из куста, она потеряла в сражении с последним половину подола и ощутимую часть чулков.