– Ну если даже они и будут, я оттаскаю тебя за эти кучерявые патлы так, что ты не то, что ко мне, вообще больше ни к кому не подойдёшь – Розалин хохотнула, так злобно и угрожающе, что Марк растерялся и выдавил из себя улыбку. Эта сторона Розалин его пугала, тем более зная, что она смогла наподдать даже Нику.
– Хорошо, не буду препятствовать. Забавно, как-то в школе меня побила очень толстая девочка, не так как бьют девочки, а по-настоящему. Наверно это была моя самая серьёзная драка за всю мою жизнь – он заметил настороженный взгляд Розалин – я не говорю, что ты толстая – Марк стал понимать, что данное уточнение только ухудшило его положение и уже был готов как минимум к пощёчине – я имею в виду, что побить меня тебе не составит труда, даже если я буду сопротивляться – он боязливо улыбнулся и Розалин разразилась зычным хохотом. Её позабавила эта история из его детства, а ещё больше даже растерянность именитого инженера, который жался и мялся сейчас при ней, так словно она и была той самой девочкой.
– А в каком ты был классе? – Марк задумался.
– Вроде в классе шестом. Я не дал ей списать, мы сидели за одной партой, и после урока она меня подловила в коридоре и побила на глазах всего класса – голос его стал грустным, Розалин вспомнила как часто доставалось Сандро в школе, как он приходил с синяками и заплаканным глазами, но никогда не говорил, кто это сделал. Ей стало жаль Марка, он и сейчас в её глазах был беззащитным мальчишкой и ей больно было представить, как ему тяжело приходилось в школе – я даже поплакал – с улыбкой добавил Марк, для него это была уже не грустная история, слишком часто он сталкивался в школе в буллингом, поэтому научился переводить всё на шутку, хоть сам и не подозревал насколько сильно это отразилось на его личности. Ведь девушек он боялся, как огня.
– Надо тебя драться научить, а то, что ты ходишь как задохлик – деловито продолжила Розалин, но Марк поспешил вставить своё слово.
– Я умею драться, даже один раз ударил Ника, но мне до сих пор стыдно за это – он опустил глаза в пол и сердце Розалин растаяло, она уже каким-то материнским взглядом осматривала Марка.
– Похоже Нику часто достаётся, но думаю за дело – она посмеялась, Марк стыдливо улыбался.
– Ну он тот ещё дебошир, мы тестировали машину, а он нарушил сценарий, мог сломать всё и сам пострадать, вот я и не выдержал. Хотя нет, драться я не умею, один удар наверно не показатель моих навыков – он вопросительно глянул на Розалин, та весело помотала головой.
– Побить Ника может любой, ты видел его, как он на этих ножках спичках ходит то вообще – она смеялась и Марк поддержал её – ладно, покажу тебе пару приёмчиков для защиты, надо чтобы ты умел за себя постоять – она начала собираться и Марк машинально тоже потянулся за вещами, хотя планировал ещё поработать, но ноги сами его несли из офиса. Он выключил всю технику, погасил свет и пошел к выходу, где ждала Розалин. Казалось странным, что вот она недавно угрожала ему и тут уже через пару дней сама любезность и забота. Марк невольно вспомнил слова Ника о ней и подумал, что тот был прав, не такая она и сумасшедшая, может лишь от части.
– Ты где ночуешь? Могу подбросить, я на машине – Марк вдруг сразу осекся, боясь, что Розалин неверно истолкует его слова, но та даже ухом не повела.
– В центре для беженцев, это в двадцатом квартале – они шли по коридору. Марк боялся даже повернуть голову в её сторону, а как продолжить формальную беседу не знал – спим там как бомжи, на полу, нос к носу. Но я не жалуюсь, бывало и хуже. Думаю, с первой зарплаты сниму комнату где-нибудь в городе, а там посмотрим, как события будут развиваться, может опять бежать придётся.
– В случае если нам придётся бежать, тебя переквартируют к воинской части – грустно добавил Марк. Он внимательно читал договор и знал, что единственный способ удержать девушку вдали от фронта был только брак, это он уже проходил с Анри. Розалин насторожилась.
– Как это? То есть вы поедете дальше без меня? Что за бред, я с вами поеду, я же сотрудник – возмущалась она.
– К сожалению нет, ты занимаешь это место временно, тем более это мой запрос на вакансию, им плевать на него. В договоре это указано – Розалин остановилась, она была уверена, что рано или поздно Рауки двинутся на город, дождутся второй линии и пойдут в атаку и то, что сказал Марк её в корни не устраивало.
– Да ну мать твою, что за бюрократическая фигня! – вскричала она – что мне надо сделать, чтобы остаться здесь? – Марк остановился и посмотрел на неё, лицо девушки горело злобой и негодованием, но он понимал, что ничего с этим не может сделать – тогда я пойду на фронт только в Свиде – твердо сказала она. Марк с удивлением глянул на неё, не понимая, чем это лучше, чем быть медсестрой, это было во много раз хуже.
– Девушки у нас не воюют, тем более живее ты будешь в качестве медсестры – глаза Розалин запылали, Марк отошел назад, боясь, что её гнев дотянется до него.
– К черту, не хочу я быть медсестрой, я хочу в машине, хочу сражаться, двигаться, жить в ней, а не бинтовать вонючих ублюдков – он зашагала дальше, Марк последовал за ней – я воин, мать твою, воин, я не девочка на побегушках, эти бабские коллективы мне осточертели. Не воюют говоришь, ну значит я буду первой. Наши тоже долго не решались, а потом забили на все правила. Люди всегда нужны – Марк не перечил ей, он молча созерцал этот буйствующий дух не переставая удивляться. Таких девушке он точно не встречал, разве только та его соседка по парте, могла сравниться с Розалин своим мужицким характером истинного бойца.
Они ехали молча по наводнённым людьми улицам района, который принимал большую части беженцев. Здесь располагалось множество недорогих гостиниц, хостелов и школ, спортивные залы, которых переоборудовали на время под спальные зоны для жителей другой части города. У кого-то была возможность разместиться у знакомых и друзей, которые жили на этой стороне, кому-то позволяли финансы снять квартиру или даже номер в отеле, однако многим пришлось воспользоваться бесплатными спальными местами в пыльных залах с высокими потолками. Здесь нашла своё место и Розалин. Её не смущали неудобства, она чувствовала себя в наивысшем комфорте, прибывая в этих стенах, когда все вокруг только и делали, что жаловались на тяжелую судьбу, а именно: на тонкие лежаки, на которых невозможно было спать; превышение нормы людей на одно помещение; отсутствие средств гигиены, хотя всем предоставили белые гостиничные полотенца, от которых Розалин была в восторге. Она даже успела парочку умыкнуть в свой потрепанные рюкзак, который оставляла в камере хранения. Таков был её характер, если кому-то не нравилась вещь, то у неё не оставалось причин не красть её.
Чем ближе они подъезжали к двадцатому кварталу, тем больше Марк осознавал, что какую-то сторону жизни людей он упустил. С момента их передислокации он решил жить в офисе, благо тот был максимально приспособлен для этого, да и найденная им в подсобке кушетка поспособствовала. Но как бы он сам не лишал себя комфорта, деньги ему всё равно позволяли жить на широкую ногу, он сразу взял себе другую машину, это было необходимостью, продолжал тратиться на всякие дорогие сладости, в которых не мог себе отказать и не допускал даже мысли, что где-то в их стране люди могли бы голодать. Да, безусловно он знал, что многие не могут позволить себе хорошее образование или дорогое жилье, но точно был уверен, что еды здесь в достатке. Но как только они въехали в новый, недавно застроенный район, который как сообщалось в сетевых газетах был рассчитан на низкодоходные группы населения, Марк с горечью осознал, что возможно здесь люди страдают куда больше, чем он думал.
Завир был городом, который позиционировался как город для юных умов, молодых и успешных людей, город для новой жизни. Однако, стоило пересечь границу пятнадцатого квартала на юге города, как картинка резко менялась. Через эту часть города не проходили основные дороги, поэтому, ездили сюда в основном люди, непосредственно проживающие здесь. Для Марка в этих местах всё было в новинку. Бесконечная грязь на улицах, да такая, будто здесь не убирались с момента застройки. Множество недостроенных зданий, которые достраивались местными умельцами, и когда-то запланированная жилая высотка, превращалась в какой-то фантастический замок, собранный из множества деталей никак между собой не связанных. А эти толпы людей, которые подозрительно заглядывали в окна автомобилей, не смущаясь, что почти уже прильнули к двери. На одном из светофоров, какой-то прохожий уже готов был дернуть ручку двери водителя, чтобы о чем-то поговорить, но Марк успел отжать кнопку блокировки и жестом показал незнакомцу, куда тот должен убраться. Розалин рассмеялась, её этот район нисколько не пугал, а наоборот нравился до глубины души, потому что напоминал дом. Но её внимательности хватило, чтобы заметить, как Марк был обеспокоен атмосферой снаружи.
– Да он просто наркоту толкает – отметил она, когда машина тронулась.
– Какое злачное место. Может тебе стоит перебраться куда-то ещё? – Розалин смотрела в окно, из всего что могло её тут смущать, была только дорога до офиса, приходилось вставать очень рано, чтобы успеть на автобус, потом метро и всё время в адской толкучке, среди потных мужчин и женщин, которые трудились изо дня в день на своё банальное будущее.
– Нормальное место – недовольно ответила Розалин, и Марк счел её ответ достаточным, чтобы не влезать в лишние детали. Он высадил её возле трехэтажной школы, облезлые стены которой, даже полумрак не мог скрыть. На площадке перед входом толклись люди, курили, выпивали, болтали. Марк хотел было проявить любезность и проводить Розалин, но она быстро хлопнула дверью, махнула рукой и пошла к входу, так уверенно, будто там её ждало, что-то приятное. Марк следил за ней взглядом до тех пор, пока силуэт девушки не скрылся за дверью. Он ехал и думал, какого было ей и другим возвращаться сюда каждый вечер, в эти унылые жилища, кишащие наркоторговцами, бандитами и прочим сбродом, но, к его удивлению, он видел на улицах, играющих в такое позднее время детей, женщин с колясками, которые без опасений разгуливали по улицам. Некоторое время он думал о том насколько здесь было безопасно для Розалин, но вскоре пришёл к выводу, что опасения его в больше мере надуманные и раздутые его бурным воображением. С её силой и характером, а также опытом, скорее она была опасна для местных, чем они для неё.
В ванной комнате было душно от горячей воды шумевшего душа, под которым, однако никто не мылся. Мари сидела на крошечном пуфике перед макияжным столиком, держа в руках тест на беременность. Рядом, на краю раковины лежало ещё пять штук таких же, и все показывали одно и то же. Взгляд её был напряжённый, она не плакала, мозг был занят подсчетом дней «две недели назад спала с Мерсадом, задержка одна неделя, овуляции не могло быть, нет, возможно либо бракованный тест, либо какие-то проблемы со здоровьем» всё указывало на то, что тест ошибочно показывал факт её беременности. Она быстро встала, собрала тесты в охапку и замерла. В голове всплыла картина её первого аборта, холод больничного пола, выложенного дешевой плиткой, поздний срок аборта, её чистили, было больно. Потом она попутно подцепила какой-то вирус и почти месяц провела в больнице. Тогда Мари очень умело скрыла от матери, та до сих пор думала, что дочери удалили аппендицит, да если бы. Из Мари удалили нежелательный плод её утех с одним не особо интересным военным, который, к слову, уже погиб на фронте. Рожать она не планировала, ни тогда, ни сейчас. Только будучи женой успешного и богатого мужчины она могла допустить такую мысль.
Мари разделась и забралась под горячий душ, минут десять она просто стояла и отогревалась, попутно убеждая себя в том, что все тесты были бракованными, а та её утренняя тошнота ничто иное, как реакция на недавнюю травму головы. Её устраивала эта версия, но внутренний голос твердил проверить, проверить не бумажным тестом, купленным за копейки на кассе супермаркета, а анализом крови, в стенах больницы, который даст ей полную уверенность. Отчасти она корила себя за то, что допустила такую оплошность, секс без предохранения, это не было похоже на неё. Всегда в этом плане предусмотрительная, она не полагалась на готовность мужчин, а всегда брала всё своё, но в этот раз напрочь обо всем забыла. Мерсад был так красив, так уверен, что мозг её словно отключился, да ещё это письмо, сбило с толку окончательно. Она проматывала каждый момент того вечера и всё равно не могла найти убедительную причину винить себя или Мерсада.
«– Может чаю? – спросил Мерсад.
– Ты пришёл сюда чай пить? Вроде ты сказал, что совсем не за этим наведался ко мне?» – Мари решила набрать ванну, чтобы полежать подольше и вспомнить каждый волнующий момент.
«– Да это я так, чтобы вы с Анри меня не съели за это письмо – добродушная улыбка, большие голубые глаза не врут.
– Хорошо, сейчас поставлю – она потянулась, но Мерсад уже схватил чайник и пошёл набрать воды. Он пытался ухаживать за ней в этих скудных на широкие жесты условиях, что тронуло Мари до глубины души.
– Откуда ты, Мари? Где твоя семья? Мать отец, братья или сестры? – Мари опешила, мужчины не интересовались её личной жизнью, да и она сама не спешила делиться. Однако, сейчас перед ней был тот, кого она больше никогда в жизни не увидит, скрываться не имело смысла.
– Я Мари, просто Мари из очень бедной семьи. Отец бросил нас уйдя к другой женщине. Есть две сестры, одна в монастыре, вторая не знаю. Мать отреклась от неё после замужества, так что путь домой ей заказан. Я живу на той стороне с матерью, она сейчас в полном здравии, почти не нуждается в моем уходе, она всех нас переживет, так что на жизнь я не жалуюсь. Всё что я хочу, я получаю, да, не всегда хорошими способами, но меня это не особо беспокоит. Мужским вниманием не обделена, но за красавчиками не гонюсь и любовь не ищу, мне нужно лишь то, что принесет мне практическую пользу – она поймала на себе удивлённый взгляд Мерсада.
– Тогда зачем тебе я? – спросил он, разливая кипяток в кружки. Мари не спешила с ответом, ей хотелось увидеть в его глазах, что-то такое, чего она не видела в других мужчинах, но там было лишь удивление и смущение.
– Хотелось попробовать что-то новое. Многие думают, что я живу лишь для удовольствий, всё у меня есть, успех, хорошая работа, внимание мужчин, дорогие подарки и прочее. Но на самом деле всё это лишь верхняя оболочка, необходимая для выживания. Завир очень дорогой для жизни город, чтобы выбиться в люди, нужно рваться, нужно отбрасывать моральные принципы и делать, то, что принесет свои плоды. Гонись я за молодыми красавчиками, жила бы уже в каком-нибудь общежитии, в бедности и с дитем на руках, а вся та выдуманная любовь разбилась бы о скалы быта. Поэтому приходится общаться, дружить и спать с теми, кто имеет хоть какую-то власть – Мерсад понимал её, он не обвинял Мари в таком меркантильном выборе, ведь это было её решение и судя по словам вполне взвешенное и обдуманное, одно его цепляло, что рассудок её отступил, как только появился он.
– Значит я для тебя что-то вроде неизвестного блюда, которое хочется попробовать? – это был почти риторический вопрос.
– Нет, не совсем так. Может сменим тему, у нас не так много времени на разговоры – предложила Мари и склонилась над столом так, чтобы все её прелести были видны Мерсаду, но тот смотрел ей в глаза.
– Я думаю у нас достаточно времени – строго сказал он и Мари поняла, что проще описать свои мысли, чем пытаться сломать этого железного человека.
– Ну началось всё с того самого Марка. Он был выбран мной по принципу денег и влияния, брак с ним дал бы мне многое, да и плюс к тому он был молод и хорош собой, но неприступный как скала. Я потратила ни один месяц на него и всё безрезультатно, потом споила и переспала. Он очень скромный парень, шуганый, я бы даже сказала, лишний раз в сторону девушки не посмотрит, но я все-таки добилась своего. А потом узнала, что я тоже человек, а не робот, и тоже могу чувствовать что-то к людям, поэтому сбежала. Стала его избегать, не реагировать на приветствия и вообще стерла его из своей жизни. Чувства – это плохо, поэтому строить семью основываясь на любви как минимум глупо, ну это для меня – она вздохнула, но так равнодушно и спокойно, что Мерсаду стало жалко этого Марка. Сам он никогда не бывал в такой ситуации, он был Мари в мире мужчин, с одной разницей, выгода его была в удовольствие и хвастовстве – а потом появился ты, тоже неприступный, равнодушный и красивый. И снова эти странные чувства, когда тебя тянет к человеку, хочется его всего расцеловать с ног до головы, стать его частью и секс, он другой понимаешь? Это не когда над тобой пыхтит старый дед, а ты делаешь вид что всё отлично, нет, совсем не так. И главное, та боль от потери Марка, она прошла, да почти прошла, я смогла жить, без ненависти к нему, к другим девушкам, которые выказывали ему знаки внимание, как будто я год таскала на себе тяжеленный мешок и вот наконец скинула. Но думаю, закинула другой – она загрустила – я не стала бы той, кем являюсь, без этих нарядов, без подтянутого тела, здоровой кожи, без этого места и должности. Я так и мыла бы полы в офисах, если бы не спала с нужными людьми. У меня нет образования, нет денег, не жилья, ничего нет. Был выбор жить в глуши и толстеть на дешевых пищевых пакетах или отдаваться в руки вонючим боровам, чтобы по выходным отдыхать в дорогих ресторанах, носить дорогой парфюм и ухаживать за собой – она словно с мольбой смотрела в глаза Мерсада и тот грустно кивнул – я сделала этот выбор и знаю, что для меня он правильный, но раз в жизни, раз в этой грёбанной жизни я могу себе позволить прикоснуться к чему-то прекрасному? Может завтра уже не будет второго такого шанса, мне нужно будет вернуться в роль и прожить эту жизнь по хорошо выверенному плану, но пусть у меня в этой скучной жизни будет одна единственная ночь, которую я запомню – слезы скатились по её щекам и Мерсад уже не мог сдержать себя, он сел на колени перед ней, не находя слова и обнял. Он понимал её, как бы грустно всё это не было.
– Мари, Мари, ты выйдешь за меня? – плечи Мари перестали вздрагивать от слез, она уставилась на щенячьи голубые глаза, которые смотрели на неё с надеждой и не понимала, к чему он это спрашивает, когда речь шла вообще о другом.
– Что ты такое говоришь? – тихо сказала она.
– Я не хочу, чтобы ты жила по тому плану, нельзя так. Разве это жизнь? Разве ты такой жизни хочешь? Если война закончится, если будет связь и я приеду, ты будешь моей женой? – Мари не отвечала, а лишь с ужасом смотрела в его глаза – я буду всегда работать, чтобы был хороший дом, чтобы ты могла заниматься собой и делать всё, что захочется и никогда, никогда не позволяла прикасаться к себе тем, к кому ничего не чувствуешь, даже если это буду я – он поднялся и Мари поднялась вместе с ним, он смотрел на неё сверху вниз и не находил в себе силы просто броситься в страсть – я буду хорошим мужем, у меня есть дом, да он разбит, но руки у меня золотые, я всё отстрою, всё как ты захочешь, но никогда не притронусь к тебе, если ты того не захочешь – Мари прижалась к его груди, от этой ночи, она ждала лишь бурную страсть и не более, просто хотела потрогать, пощупать, что-то приятное, но это приятное было живым человеком, с целым миром твердых установок, которые не сломились под гнетом войны и страданий».
Мари плавала в теплой воде, пустым взглядом уставившись в стену. Слова Мерсада прочно засели в её голове и не уходили. Она надеялась, что время сотрет их из памяти и нужно только подождать «но сколько ждать, почему так больно и почему я хочу этого ребенка?» Мари резко встала из воды, испугавшись собственных мыслей, от которых нельзя было убежать. Перед лицо встал образ Анри, ей было плевать на всё абсолютно, что говорят о Нике, кто он и что её ждет останься она с ним. Сейчас Мари завидовала ей и ненавидела, ведь благодаря Анри её собственные принципы пошатнулись, и трещина пошла по всему фундаменту, который годами бережно и со всем рвением выстраивала мать. Но теперь всё изменилось, и разум уже не умещался в те строгие рамки, которые были раньше, он требовал больше, чем просто благополучие и успех.
Глава 4
– Сандро, проснись, Сандро – шептала Эн тряся сына за плечо. Придя домой, она обнаружила на разложенном диване девушку, которая с головой зарылась в одеяло, лишь длинные волосы свисали с края подушки – кто это? Что она тут делает? – Сандро медленно встал с постели и отвел мать на кухню.
– Мама, у этой девушки очень много проблем и сейчас ей нужна наша помощь – он знал свою добросердечную мать, знал, что она не прогонит человека в беде, но Эн не могла успокоиться.
– Какие проблемы? Почему мы должны ей помогать? – шептала она, боясь разбудить незнакомку, но за спиной послышались шаги. Анри, которой Сандро предложил одну из сорочек матери, стояла босая на холодном полу, лицо её было изможденное и напуганное. Эн обернулась и сердце её упало, рукой она потянулась за стул и почти без чувств плюхнулась на него. Не узнать лицо незнакомки она не могла, её фото были развешены по всему городу, каждый канал рассказывал эту романтическую историю спасения Мерсада, но как она могла оказаться в их квартире, Эн не могла даже представить. Солнце уже сочилось в комнаты сквозь задернутые шторы, очерчивая темные силуэты молчаливой троицы на старых обоях в цветочек.
– Здравствуйте, извините, что я сейчас здесь у вас, без приглашения и без разрешения, но мне больше некуда пойти – тихо начала Анри – меня зовут Анри – она протянула руку, но Эн всё ещё с ужасом смотрела на до мурашек знакомое лицо.
– Это же… Это же – она обернулась на Сандро, тот потер трясущейся рукой лоб – это же та девушка, она спасла Мерсада, она никирийка! – шепотом кричала она – Сандро, что здесь происходит, немедленно объясни! – Анри убрала руку.
– Лучше я вам всё объясню. Сандро поставь чай, пожалуйста – спокойно сказала Анри и села на стул рядом с Эн.
Анри долго рассказывала о своих злоключениях, не утаивая роли Сандро во всем этом, который уже ненавидел себя за то, что привез девушку в дом. Эн через плечо девушки гневно смотрела на сына. О Гийоме она знала слишком много, чтобы одобрять такие связи, но стоически продолжала внимательно слушать, время от времени задавая вопросы. Эн была действительно очень доброй, и рука у неё не поднималась прогнать девушку, да и Анри была честна и открыта настолько, что сразу запала в душу.
– И что же с тобой будет теперь? Как ты вернёшься домой? – сочувственно спросила Эн. Анри уставилась в пол, она сама не знала ответа на этот вопрос. Сандро стоял у плиты, чай давно остыл, никто так и не притронулся к наполненным кружкам.
– Шанса вернуться домой у меня нет, возможно даже никогда не будет. Мне придётся сотрудничать с вашими властями, чтобы выжить, а это будет означать, что нога моя больше на ступит на никирийскую землю. Я буду враг народа номер один. Но Сандро полагает, что мы можем повлиять на ход войны, можем повлиять на людские умы, но тогда – Анри замолчала, она подперла рукой подбородок и тихо добавила – тогда меня ждут пытки и казнь – Эн вздрогнула, она перевела взгляд на Сандро, но тот даже не взглянул, чувствуя, что теперь мать будет винить во всем его.
– Сандро, да как же можно отправлять человека на верную смерть? Она ведь совсем молода? – Эн встала со стула, не сводя усталых и расстроенных глаз с сына – Анри человек, не забывай об этом, не её вина, что война началась и не она в ответе за всё что происходит – Анри подняла голову, в словах Эн было что-то важное и настоящее, была материнская любовь и забота. Вот вроде недавно она ошарашенно смотрела на незнакомку, но сейчас была готова отчитать своего сына за планы переворота ценой жизни неповинной девушки. На мгновение Анри вдруг задумалась о том, что как так получилась, что она оказалась в этих стенах, рядом с этой сильной и мудрой женщиной, ведь могла продолжать сидеть в той грязной комнатушке без окон, где в туалет можно ходить только по часам. Она повернула голову к окну, солнце уже поднималось за домами. Как долго они уже сидели и болтали здесь, на этой уютной кухне, что Анри даже не заметила, как наступило яркое утро?
– Мы все в ответе за то, что происходит сейчас – строго сказала Анри – наша слепота, наша глупость привели к тому, что мы людей за людей не считаем – Эн села на стул и положила руку на плечо Анри, в глазах её стояли слезы.
– Девочка моя, в чем же твоя вина? Мир так устроен, и он складывался так ещё задолго до твоего появления. Тебе пожить надо, семьёй обзавестись, да пусть на чужбине, но главное живой, дороже жизни у тебя ничего не будет – Анри понимающе кивала, хотя было кое-что важнее чем её жизнь – жизнь Ника. Если план сработает, то он больше не пойдёт на фронт, возможно даже его оправдают и он вернётся к нормальной жизни, если к таковой можно вернуться после всего, что он пережил. Эти мысли толкали её на то, чтобы принять окончательное решение, но жажда жизни была сильнее, она взывала оставить прошлое и начать всё заново, но как, как отречься от того, что она любила всем сердцем?
– Вы правы, Эн, вы очень мудрая женщина и мне следовало бы к вам прислушаться, но сердцу не прикажешь – она смотрела в глаза Эн, и та понимала, что речь шла уже не за мир во всем мире, а за какого-то одного, конкретного человека. Женщина женщину всегда поймет, даже без лишних слов и пояснений.
– Похоже ты уже всё решила? – ласково спросила она. Анри отвела глаза и молча кивнула, сердце её разрывалось от боли. Как бы она не старалась успокоить свою совесть, которая кричала без умолку о долге и всякий раз вбрасывала образ озлобленного паренька, в больничной робе, стоящего на разбитых осколках графина со штативом на перевес, решение было очевидным. Сандро ликовал, но хорошо это скрывал за каменным лицом. Совесть его была слишком слаба, чтобы колоть его в сердце намеками на то, что его руки будут также забрызганы кровью девушки, которую он едва знает – всех не спасешь моя дорогая и спроси себя, поступил бы он также ради тебя или нет, прежде чем принимать такое серьёзное решение.
– Знаете, это даже немного смешно – Анри повернула голову к Эн, на лице мелькнула улыбка – а он ведь постоянно пытался меня спасти, уберечь от фронта всеми силами и виду не показывал, что любит, просто делал, не спрашивая меня. Если бы вы его встретили, то он бы вам не сразу понравился, Розалин даже его побила вначале знакомства – лицо Эн резко изменилось, до этого момента речь о Розалин не заходила.
– Розалин? – Анри подняла голову, она совсем забыла, что Эн была для той колкой медсестры беглянки почти второй матерью – какая Розалин? – она перевела взгляд на Сандро, тот широко улыбался, он держал это в секрете, не хотел давать ложные надежды.
– Да мам, Розалин жива – Эн не веря свои ушам ждала ответа от Анри, руки её дрожали от волнения.
– Всё так, Розалин жива и с ней всё хорошо. Сейчас она работает медсестрой в Завире. У неё поддельные документы, так что никто её не заподозрит, тем более там Ник, рядом с ним она точно не пропадет. И Мадам, та её точно дочь родную опекает и Мари тоже рядом, они все там с ней, и не бросят в беде, не переживайте. Конечно, возможно вы её не скоро увидите, а может и никогда, но разве это имеет значение, главное, что она в безопасности и воевать точно уже не пойдёт – Анри мягко улыбалась, видя, как лицо Эн расплылось от нахлынувшего счастья.
– Рози, моя Рози, боже, сердце моё чуяло, что жива моя родная! Не верила я всем этим отпискам из комендатуры. Какое облегчение, какое счастье ты принесла в мое сердце, Анри! – слезы бежали по её щекам, слезы счастья и спокойствия, которое она не находила уже который месяц – а кто эти Ник, Мадам и Мари?
– Это мои друзья, ну Ник это – Анри замялась, не зная как объяснить кто он – Ник боец, он сражается на фронте, но когда Завир захватили, был в больнице на лечении. Мадам – это повариха со второй линии, подруга Розалин, Мари – медсестра из города. Все они очень хорошие люди и знают тайну Розалин, но будут молчать, это я вам гарантирую – ободряла Анри.
– А за что Рози этого бойца то побила? – Анри рассмеялась, вся эта комичная ситуация вернула её в те приятные деньки, по которым она так скучала и на мгновение совсем забыла о том, где находится сейчас.
– Она думала, что Ник плохой, что хочет меня использовать и решила его отвадить от меня, но по итогу они подружились, ну насколько могут подружиться такие сложные люди, как эти двое – Эн улыбалась и понимающе кивала, она знала характер Розалин и такое поведение было ожидаемо.
– Ох, проказница Рози, она знаешь всегда была такой. Бывало, у нас кого-то из соседок муж побьет, так Рози тут же бежала разбираться, да так отделывала мужа, что тот больше руки не поднимал на бедняжку – Эн смеялась, смахивая слёзы с лица – даже Сандро защищала, он ведь ей как брат был, всё с ним носилась, а ведь они даже не родственники. Большое у нее сердце, слишком большое для этого жестокого мира – она тяжело вздохнула.
Анри осталась в этом доме, всеми силами стараясь не смущать жильцов. Помогала по дому, готовила обеды, стирала бельё и каждый день со страхом просыпалась по утрам в ожидании, что Гийом снова появится в дверях и сообщит о том, что договор с властями заключен. Ночами она долго не могла уснуть, лежала под уютным одеялом и копалась в своей памяти. Всплывали лица родных, друзей и конечно лицо Ника, с неизменной ухмылкой в уголках губ. Она с некоторым стыдом прокручивала события той ночи, когда оба они были словно дети, не знающие, как друг к другу подступиться. Ник был, как выяснилось, весьма скромным в постельных делах, боязливым до такой степени, что без согласия Анри едва ли мог даже прикоснуться к ней. Каждое его движение было обдуманное. Она с волнением вспоминала его теплые руки, его упругое тело с множеством шрамов, на которые постоянно натыкались её пальцы. Ник был нежным, спокойным, как и всегда, отшучивался при каждом неверном движении, задавал вопросы, когда казалось всё было уже понятно, он словно изучал Анри, когда сама она купалась в коктейле из эндорфинов, расслабленная и счастливая. Ей всё это казалось каким-то сном, когда она думала о том Нике, которого знала как грубого и хамоватого бойца, курящего в укромном уголке и отпускающего неуместные шутки. Казалось, что такой образ никак не вязался с тем горячим, влюблённым мужчиной, который вздрагивал от каждого прикосновения, который осыпал её поцелуями и тут же успевал также неуместно шутить, чем вызывал лишь большее желания.
«– Чего ты боишься? – вопрошала Анри, видя, как лицо Ника изменилось, когда она ловко скинула с себя одежду. Он сидел напротив, пряча глаза и не смея приблизиться.
– Твоих закатывающихся глаз – Анри залилась звонким смехом, Ник улыбнулся. она подползла к нему и тот снова замялся.
– Не переживай, если я их снова закачу, то только от удовольствия – она обхватила руками его за талию и прижалась голым телом.
– Даже я в себя так не верю, как ты в меня – смешливо возмутился он, легонько касаясь спины Анри руками – это говорит либо о твоей тупости, либо о малом опыте – Анри отодвинулась и заглянула в его глаза.
– В любом случае ты в выигрыше, разве не так? – она потянула край футболки и Ник понимая намёк, снял её и швырнул с дивана.
– Нет, опять не логичные выводы. Если ты тупая, то это плохо, зачем строить отношения с тупой женщиной, а если у тебя мало опыта, то – он остановился на мгновение пытаясь выровнять дыхание – то тогда всё зависит от меня, а я вообще в этом не шарю и только разочарую – лицо его немного погрустнело, он опустил глаза в диван и руками начал перебирать складки на пледе».
Анри накрылась одеялом с головой, поёжилась, воспоминания пробуждали в ней какой-то детский стыд и ей хотелось спрятаться, скрыть свое смущение, хотя никто на неё не смотрел.
«– Ты очень красивая – тихо добавил Ник, оглядывая Анри – но тупая – они засмеялись – как тебя вообще угораздило?
– Угораздило? О чем ты? – на лице её пробежала тень сомнения.
– Ну ты здесь, раздетая, со мной, со мной, ты это понимаешь? Никаких мыслей в голову не приходит? – Анри наигранно приложила пальчик к подбородку и задумалась.
– Нет, а что я должна думать? – Ник вопросительно посмотрел на неё – то, что ты боец? То, что ты заключенный? То, что мы в плену? Ты об этом? – Ник кивнул – хм, а почему тебя это беспокоит? Меня вот это не волнует, к слову.
– Просто – он подбирал слова шаря глазами по кабинету – просто, ну ты где-то на этом уровне – он показал рукой на высоту его головы – а я где-то здесь – теперь рука оказалась у его ног – Анри рывком взяла его руку и приложила к своей груди, где билось взволнованное сердце.
– Нет, ты где-то здесь – Ник не отпускал руки, Анри следила за тем, как его глаза скользнули по её телу, она ожидала действий, но вскоре рука снова вернулась к его ногам.
– Эм, ну ты сломала систему, как в принципе и всегда, я об уровнях социального статуса, а ты о романтизации сердечной мышцы – Анри прыснула смехом. Последний её секс был похож на сношение озабоченных кроликов в стенах общежития, когда, то и дело, глаза бегают на дверь, в ожидании непрошенных гостей. Мало удовольствия, больше беспорядочной возни и полное отсутствие чувств. Но сейчас назревало что-то новое.
– Сердечной мышцы… Видимо не так я и хороша, раз ты можешь выскребать из своего крошечного мозга такие узкоспециализированные выражения – она недовольно натянула плед на плечи и укуталась. В помещении было прохладно.
– Узкоспециализированные… А это, по-твоему, вполне обычное слово для таких ситуаций, да? – Ник улыбнулся, ему стало спокойнее, когда Анри накрылась пледом и в тоже время грустно, что он возможно своими сомнениями заставляет девушку чувствовать себя некомфортно, но на лице Анри нашел лишь ехидную улыбку.
– Не я это начала – с укоризной добавила она и умолкла. Снова их словесный баттл, который лишь распалял её.
– Когда ты поняла? – на лице Анри выразился вопрос – ну о том, что чувствуешь?
– Сложно, не знаю, разве можно с уверенностью сказать, когда я влюбилась? Ты можешь? – Ник помотал отрицательно головой – ну вот и я не могу – она поплотней укуталась в плед.
– Ты замерзла? – он тут же встал и прошёл к окну. Анри следила за его движениями. Закрыл окно подошёл к дивану, хотел сесть, но замер, подумал, начал расстёгивать ремень на штанах. В этот момент Анри почувствовала, как какой-то немой страх подступил к горлу, но Ник лишь скинул ремень и снова сел рядом. До сих пор она не понимала откуда взялся этот страх. Она боялась его точно также как он её, боялась неизвестности, боялась разочарования в себе, в нем, в моменте.
– Чего задумалась? Ты же помнишь, что тебе вредно думать? – Ник мягко улыбнулся.
– Да я, да ничего – он почувствовал в её голосе нотки сомнения, заметил, как плед плотнее натянулся на её плечах и приблизился к ней. Анри немного отпрянула с каким-то напуганным взглядом и Ник остановился.
– Что с тобой?
– Ничего – твёрдо ответила Анри.
– А что такой напуганный вид?
– Нормальный у меня вид, что ты прикопался? – но голос говорил о другом, Ник медленно отодвинулся, любопытство снедало, но он боялся, что понял её поведение правильно. Хотелось проверить свою догадку, и он потянулся рукой к брюкам делая вид, что расстегивает, а сам не сводил глаз с лица Анри.
– Ты боишься меня – грустно сказал он – но до этого не боялась. Почему? – глаза Анри расширились, она сама не понимала, что её так напугало, но память вдруг начала быстро накидывать моменты с их первой встречи, потом их столкновение на лестнице, когда она также боялась его, но все страхи были лишь выдумкой. Глаза её остановились на сосредоточенном лице Ника и плед медленно соскользнул на пояс.
– Не знаю – она опустила голову. Ник приблизился к ней и поднял плед на плечи, мягко укутывая в него Анри, глаза их встретились.
– Я знаю, я страшный и многих пугаю – с улыбкой сказал он, Анри замотала головой протягивая к нему руку, но он быстро вернулся на прежнее место, и она не дотянулась. Память судорожно перебирала каждое мгновение, каждую его шутку, смех, его уверенный шаг вперёд, когда другие бойцы начали хамить Анри на вечеринке, и вот он уже ловит снежинки в облачке дыма.
– Ник – тихо сказала Анри, он улыбнулся.
– Да, меня так зовут – она взяла его за руку и потянула к себе, плед снова скользнул вниз – ты уверена? Мы можем просто посидеть и поболтать, мне больше ничего не нужно – но рука уверенно тянула его – правда, ничего – Анри словно не слышала его и тянула к себе, всё глубже уходя в воспоминания. Сражение. Мерсад бьет без остановки в лежащий Свид, этот грохот, это бесконечно синее небо и вот он здесь, живой, хотя давно уже должен был сгореть в этой чертовой машине. Он здесь, она перевела затуманенный взгляд на Ника, беспокойные глаза словно молили её о чем-то – ты уверена? – спокойно спросил он.
– В чем? – наконец отозвалась Анри, Ник выдохнул, он был рад, что молчание с её стороны прервалось, но тут же занервничал, так как теперь должен был спросить о том, о чем обычно не спрашивают. В голове стали роиться мысли, что он в принципе не понимает, чего она от него ждёт.
