– Да, знаю. И все? же.
– Ну что, по бурбону? – он поднимается и быстрыми шагами направляется к выходу из зала.
– Тут при храме и бар есть? – следуя за ним, удивляется Чарли.
– Нет, но совсем рядом.
На выходе из кинотеатра их уже дожидается ворон.
– Цок-Цок! – радостно зове?т Чарли. – Ну как ты? Где был?
– Кар! Кар-Кар, – отвечает он.
Маи?ки вопросительно смотрит на Чарли.
– Он говорит, что слетал на крышу ратуши неподале?ку и поспорил с голубями насче?т теории струн. – Кар!
– И поел семечки! – ахает Чарли. – Подожди, с рук?!
– Кар…
– С рук какого-то дедушки. Цок-Цок! Ты же не уличная птица! – Чарли качает головои?, но ворон горделиво отворачивается, давая понять, что разговор закончен.
– Да ладно вам, что за рамки? Ну вот захотелось ему поесть семечек, почувствовать себя настоящеи? городскои? птицеи?, что такого? – надевая на плечо футляр от гитары, спрашивает Маи?ки.
– М-м-м, – закусив губу, мычит Чарли; спорить еи? не хочется. – Да ничего. Ладно, где бар?
– Отсюда минут пятнадцать пешком. Он называется La llorona, – толкая дверь кинотеатра, отвечает Маи?ки.
– Ух ты! Мексиканское местечко! Здесь? Не знала, что этот раи?он такои? модныи?. И кинотеатр в храме, и кладбище скульптур и вот теперь еще? и бар мексиканскии?.
– О, это вы еще? на Оловянке не были. Вот там совсем повышенная концентрация модных, так сказать, мест. А это так, небольшои? закуток с заморскими напитками и бурбоном – в том числе.
– Что значит «не была Оловянке»? – возмущается Чарли. – Там редакция одного издания, с которым я работала. Журнал – «Кюлоты».
– Первыи? раз о не?м слышу, – Маи?ки прикуривает сигарету.
– Ну как же, винтажныи? шик, блошиные рынки как фетиш и trash-fashion.
– Выбор редакции – Zara с помои?ки?
– Вроде того.
– Занятно.
Втрое?м они выдвигаются к бару. Обои?дя кинотеатр-храм, выходят на ухоженную дорожку, выложенную кирпичом. По обе стороны громоздятся кучки скошеннои? травы, от которыи? исходит сладкии? запах. Дорожка сливается с широким тротуаром, что тянется вдоль аккуратных низких домиков.
– Ты часто здесь бываешь? – спрашивает Чарли, разглядывая клумбы, тянущиеся вдоль дороги.
– Да, мы когда-то жили неподале?ку. Мне все? здесь знакомо, особенно кладбище скульптур. Мы там всегда играли в прятки, а в кинотеатре раньше показывали мультики. Теперь я сюда возвращаюсь по старои? памяти. Это мое? место силы.
– Вот значит как. Надо будет уделить больше внимания этому раи?ону. Может, получится занимательная статья. А знаешь еще? какие-то места интересные?
– Не скажу, – отвечает Маи?ки.
– Почему это? – удивляется Чарли.
– Тогда сюда сбегутся толпы людеи?, – объясняет он, – и весь шарм пропаде?т. Прошу, если вам не трудно, не пишите эту статью.
– Но хочется же чем-то замечательным делиться с другими.
– Я не хочу. Потому что так все? портится. Два года назад Сухои? Мост был лучшим местом города. Там собирались панки, баи?керы, художники, театральные режиссе?ры, хиппи и даже белые воротнички. И все забывали о различиях, играли музыку, жгли в бочках костры и говорили о высоком.
– А потом?
– Такои? же энтузиаст написал статью для «Северныи? город говорит». Не вы, кстати? – он резко поворачивается и смотрит на Чарли.
– Нет-нет, но я поняла, о че?м ты. Хорошая, кстати, была статья, – она осекается, – с журналистскои? точки зрения.
– Ага. Настолько, что после нее? хлынули… – Маи?ки замолкает. – Зеваки. А за ними следом и торгаши. И все?, никакого единения не осталось.
– Как же так, если людеи? стало больше?
– Все? это ерунда. Объединиться вокруг идеи, а не коробки с кедами – это совсем другое.
Они сворачивают на узкую улицу, на которои? практически не осталось целых домов. Часть из них завешана алои? сеткои?, другая – открыто заявляет миру о своеи? аварии?ности, выпячивая выбитые сте?кла и шелестя обрывками занавесок. Чарли е?жится, подумав о том, каково жить в таком доме и все? время думать, что он вот-вот развалится. Будто подслушав ее? мысли, один из домов сбрасывает с себя кусок металлическои? крыши. Он с грохотом валится на землю, рухнув в гору сухих листьев. Те подлетают в воздух, вальсируют немного и тихо опускаются, спрятав под собои? металлически? кусок.
Засмотревшись на их танец, Чарли чуть не наступает в открытыи? колодец. Маи?ки хватает ее? за руку, подтягивая обратно.
– Эи?, осторожно!
– Ну и раи?ончик! – присвистывает Чарли. – Тут хоть что-нибудь не разваливается?
– Памятник Труду, – усмехается Маи?ки.
– Покажешь?
– Он по пути.
Дорога, по которои? идут Маи?ки и Чарли с Цок-Цоком на плече, расползается множеством морщинок-трещинок, которые хрустят, как ледяная корочка. Маи?ки подгибает правую ногу и целится прямо в очерченные пространства, играя в невидимые классики. Чарли прислушивается к его ритмичному топоту и звучному хрусту асфальта; они напоминают еи? одну мелодию.
– Это Personal Jesus?
– Да! Отличныи? слух. Теперь такую, – Маи?ки прыгает с однои? ноги на другую, а потом резко преземляется сразу двумя; он повторяет свои движения несколько раз.
– Пф, легко, – Чарли узнае?т ритм с тре?х прыжков. – это же We Will Rock You.
– Кар! – Цок-Цок возбужденно хлопает крыльями.
– Он говорит, что тоже ее? сразу узнал.
– Ладно, а что если?.. – Маи?ки встае?т на цыпочки, потом резко подпрыгивает в воздух и приземляется только на левую ногу, пропрыгав на неи? три шага, он разворачивается на пятке; его комбинацию завершает два шага с притопами назад.
– Psyсho Killer! – радостно кричит Чарли.
– Да! – смее?тся Маи?ки. – А вот и памятник, кстати.
Они останавливаются у постамента, из которого вырывается рука, держащая огромныи? серп. Памятник по углам покрыт бирюзовои? ржавчинои?, но на фоне остальных сооружении? выглядит как новенькии?.
– Поставили еще? при царе Горохе, – говорит Маи?ки, – и вот, все? еще? стоит, не шатается. Вот что такое проверка временем.
– Нет, ну просто обложка для выпуска «Наследия социализма», – изумляется Чарли, – особенно если сфотографировать на фоне всех этих развалюх.
– Теперь я знаю, как выглядит религиозныи? журналист, – хмыкает Маи?ки. – Вы во все?м видите информацию для материала. – Ну да, – Чарли пожимает плечами, – профессиональную деформацию никто не отменял.
– Но не обо все?м на свете стоит рассказывать, – Маи?ки опять закуривает. – Уверен, некоторые вещи хотели бы оставаться инкогнито.
– Этого мы наверняка сказать не можем. Что, если этот памятник хочет попасть на обложку журнала Time?
– Памятник – может быть, но что насче?т жителеи? улицы?
– Об этом нужно спросить у них лично. Я, между прочим, всегда получаю согласие героев истории?. В противном случае, они остаются инкогнито.
– Ну убере?те вы имена. А место-то у жителеи? тоже отбере?те, потому что они не хотели никому рассказывать про свои? этот несчастныи? памятник.
– Так памятник – не частная собственность, иначе стоял бы у кого-нибудь на балконе или в гараже. Так что он принадлежит всем жителям Северного города, точнее, информация о не?м. И вообще, вот врачи дают клятву Гиппократа, а журналисты клянутся всем-всем делиться. Поэтому я не должна утаивать от читателеи? материал, которыи? основан на достоверных фактах и может быть полезным.
– И какая польза будет от статьи об этом памятнике?
– Как минимум привлече?т внимание. Может, после этого дома отремонтируют.
– А что, если их лучше оставить как есть? – не унимается Маи?ки.
– Почему?
– Ну, может кому-то так больше нравится! – он отворачивается.
– Не знаю, кому могут нравиться дома в аварии?ном состоянии… – О, вон и бар уже видно, – меняет он тему и ускоряет шаг. Чарли так увлеклась спором что не заметила, как они выходят на совершенно другую улицу. Здесь ровными рядами выстроены компактные панельные домики с крошечными балкончиками; ограждение каждого из них облицовано разноцветными пластиковыми кирпичиками. Чарли дивится внутреннему убранству некоторых из них. Одни завалены барахлом (от старых лыж до огромных резиновых жаб), а на других стоят аккуратные маленькие столики. Но больше всего ее? внимание привлекает балкон, на котором стоит автомат в виде рожка с мороженным.
– Смотри, Маи?ки, – Чарли указывает пальцем на автомат. – Хотел бы я такои?, только с зефиром.
– Ням!
– Кар! – Цок-Цок тоже любит зефир и не может промолчать.
До бара остае?тся всего несколько метров, но Чарли уже чувствует тень алкогольного запаха, к которому присоединяются басящие гудки сузафона.
– Так там еще? и живая музыка? – Чарли замирает от восторга.
– Каждые пятнадцать минут начинается двухминутное соло одного из инструментов Севернои? Америки, – поясняет Маи?ки.
– Уже предвкушаю, как… – она осекается, ловя слова о новои? статье зубами. – Буду под это потягивать какои?-нибудь коктеи?ль.
Маи?ки фыркает и тянет дверь, пропуская Чарли с Цок-Цоком впере?д. Они заходят в небольшое помещение с че?рными стенами, исписанными разноцветными мелками. Прямо посреди надписеи? в стены врезаны маленькие цветные лампочки, света которых хватает только для того, чтобы разбавить приятныи? полумрак. В не?м едва ли можно полностью разглядеть узкие столики и сидящих за ними гостеи?, девяносто девять процентов из которых люди, и оленя. Он стоит у столика перед самым входом и пье?т свои? коктеи?ль из веде?рка.
