Так они вернули вход в долину и землю предков дорча. А потом в горы приехал наместник. Якобы посмотреть на постройку новой виллы, что обещала стать краше прежней. А остановился Векс, вместе с немалой свитой, в которой оказалось необычайно много воинов, в своей прежней, уже проданной, вилле. На следующий день он вызвал к себе Эндира. Точнее, позвал в гости. В короткой записке так и было написано: «Эндир, приезжай в гости. С братом».
Да, наместник умел играть… Переглянулись они – отказаться нельзя. А чем обернется эта поездка, предугадать невозможно. Отправили они тогда Остаха с маленьким Роконом к Матери Предков и поехали.
– Развлекаешься, Эндир? – спросил высокий сухопарый старик с гривой седых волос.
Они стояли напротив сидящего за круглым мраморным столиком наместника.
– Нет, Векс, – ответил Эндир и, не дожидаясь разрешения, сел в кресло, отщипывая виноград. – Делаю свою работу.
Гимтар стоял ни жив ни мертв, стараясь не шевелиться.
– Свою работу? – доброжелательно переспросил Векс Кней.
От этой доброжелательности Гимтар напрягся еще больше.
– Работу правителя, – кивнул Эндир, продолжая кидать в рот – ягоду за ягодой – крупный красный виноград.
– Вкусно? – спросил наместник.
Эндир кивнул, не прекращая насыщаться.
– И в чем же заключается работа правителя? – старик склонил голову к плечу.
– В умножении подданных и их объединении. В умножении земель и их объединении. В упрочении власти правителя, объединяющего всех подданных и все земли своими законами, – бойко оттараторил Эндир.
– Ты хорошо помнишь мои уроки, ученик, – усмехнулся Векс Кней. – Но неужели твоя память стала хуже? Ты забыл одно – благо Империи.
– Я не гражданин Империи.
– Но подданный! – палец старика ткнул в собеседника.
– «Народы квельги, терскелы, алайны, дремны, дворча и дорча, гверхи и гворча отныне, добровольно и без принуждения, одаривают Империю как доброго соседа чем сами захотят, не позднее Дня долгого лета», – приподняв взор к потолку, процитировал Эндир.
Старик вдруг громко захохотал, склоняясь к столешнице. Хохотал он долго и с чувством, утирая слезы. Эндир сел прямо, положив ладони на край стола. Гимтар незаметно оглянулся – не вошел ли кто. Но они по-прежнему оставались втроем.
– Законник, – хохотал старик, тряся указательным пальцем, – законник! Знаешь, кто дал тебе это прозвище? – успокаиваясь и вытирая глаза платком, спросил он.
– Ты, – кивнул Эндир. И добавил: – Учитель.
– Вот что, – другим голосом бросил наместник. Веселье слетело сдернутым покрывалом. – Ты, – махнул он рукой Гимтару, – садись, не стой.
Гимтар присел.
– Я не знаю, как тебе удалось выкопать все эти указы и соглашения. Сохранились ли в горах подлинники либо нет, – продолжил наместник. – Мои законники голову сломали и затерли глаза, пока нашли то уложение, по которому ты увел у меня мою землю.
Он помолчал, глядя на Эндира. Тот приглашение возразить не принял и молча ждал.
– Они взялись оспорить сделку. Но если наместник провинции Атариан будет судиться с горским вождишкой… над этим станет потешаться вся Империя. А власть этого позволить не может. Над властью нельзя смеяться, Эндир. И сейчас ты выслушаешь мое повеление, дан Дорчариан, Эндир Законник. – Наместник поднялся с кресла.
Эндир с Гимтаром немедленно вскочили.
– Я повелеваю тебе, дану Дорчариану, и всем данам, что будут после тебя, жить и править в бывшей имперской вилле наместника. Потому как во всех землях Дорчариан нет и быть не может жилища лучшего, чем это. Ибо иное умаляет величие Империи и императора, да продлятся его дни. Жить тебе полагается с семьей, свитой и дворней, как и должно Правителю. И обо всем этом, – голос смягчился, и он сел обратно, махнув им рукой, – мы подпишем бумагу, Законник. Хорошую бумагу, правильную.
После этого он поднял колокольчик и позвонил. На звон прибежал писарь, неся свитки, чернильницу и перья. За ним плелись остальные крючкотворы. Перед Эндиром расстелили свиток с написанным загодя текстом.
От виллы отъезжали молча. Оглянувшись, Гимтар спросил:
– Мы выиграли или проиграли, брат? Родовую землю с имением вернули, как и хотели. Но мы теперь в нем как заложники будем, в вечном кулаке у имперцев… Как захотят – сожмут пальцы и раздавят всех разом.
Дан Эндир помолчал. Потом пожал плечами:
– Посмотрим. Смогли же сторговаться… Пока наместник в своем имении – и мы рядышком… Зимой наместник в Атриан поедет, а мы – в Декурион. Но и я дал маху… Увидел, как Векс постарел, и решил немного расшевелить. В итоге сказал больше, чем стоило…
– Про старое соглашение? Меж нами и Империей?
– Верно, – кивнул Эндир. – Дал понять, что мы не вассалы, и на то у нас есть право. Зря. Не стоило это говорить, но он меня поймал… Сейчас старик скручивает нить нашего разговора в клубок. Потом уберет клубок в сторонку на день-другой, а после вновь начнет неторопливо разматывать…
– Что за глупости…
– Он сам так учил меня. Связать из этой нити многое нельзя – больно она коротковата… Но вот потянуть за нее он может – и сможет вытянуть многое.
– А все он сможет вытянуть?
– Сможет. Умнее человека я в жизни не встречал. Но у него не будет времени на спокойные размышения, так?
– Надеюсь, – выдохнул Гимтар. – Нужные новости уже разлетелись по Империи.
– Конечно, разлетелись! – расхохотался Эндир. – Мы же сами приделали им крылья. И ноги.
Они оказались правы. Векс Кней уверился, что извернулся и вновь вышел сухим из воды, прижал дана. Как же – ведь он заставил гордых горцев подписать договор, что вся семья рекса, вместе с женами, детьми, внуками, живет на вилле, когда в соседнем имении гостит наместник. Такого изъявления покорности не мог добиться ни один наместник до Векса.
Победа Империи и склоненный перед властью Арны рекс горцев…
Вот только многочисленные недоброжелатели Векса и его семьи уже успели нашептать арнскому престолу о позоре наместника, одураченного вонючим горцем. Опала, изгнание – и через пару лет Векс Кней тихо угас в родовом имении на берегу моря. Клубок остался пылиться на полке неразмотанным.
«Но как же ты смог долететь к нам в долину, Муха? – вновь спросил Гимтар, глядя на уставший улыбаться Голос Империи. – Ведь тебе же оборвали все твои крылышки!?»
Антон-Олтер (отныне и навсегда только Олтер)
Большие колеса арбы монотонно, чуть поскрипывая, вертелись, тяжело переваливаясь на неровностях извилистой горной дороги. Земля (или иная планета) тоже совершала свои обороты – и солнце приблизилось к горизонту. Близился вечер.
Наш немаленький караван растянулся по дороге, спускавшейся с предгорий. Теснины и скалы сменились холмистой местностью, а наша родная речка Джура также менялась, потихоньку превращаясь из узкой полоски кипучей воды в широкий стремительный поток.
На ночевку остановились в распадке между холмами, на опушке соснового леса. Судя по многочисленным следам от колес, обложенным камнями костровищам, перекладинам между деревьями для разбивки походных укрытий и шатров – место было для путников известным и привычным.
Сколько нужно вещей десятилетнему мальчишке, уезжающему из дома? Когда родители собирают дитятко в летний лагерь за городом, достаточно и одной сумки: трусы, носки, футболки, зарядки для гаджетов.
Здесь гаджетов никто не предлагал, и мальчишка уезжал не в детский лагерь на одну смену, а в другую страну на долгий срок. И потому скарба у наследника набралось на две повозки. Что там было? Ума не приложу, а ознакомить меня с содержимым никто не удосужился. Помимо пары телег неизвестного добра меня сопровождал сам Остах, не отходящий от ни на шаг (как будто я в нынешнем своем состоянии могу куда-то деться), некий дедок, копошащийся сейчас в одной из подвод, и пятеро крепко сбитых горцев в одинаковых безрукавках мехом внутрь и черных просторных штанах, заправленных в кожаные мягкие сапоги. На широких ремнях висели то ли короткие мечи, то ли длинные кинжалы.
Сейчас парни – а было им около двадцати – споро работали: кто-то расседлывал животных, ведя в поводу к журчащей неподалеку Джуре, кто-то, прихватив топор, отправился в лес за дровами. Дедок, прекратив изыскания, мелко крошил мясо в котелок с водой, отправив последнего из парней чистить овощи. Все заняты работой. Кроме меня и Остаха.
Что же, иерархия вполне понятна. Приказы здесь отдает дядька Остах. Пятеро парней – соплеменники, из нашего даипа. Кровные побратимы, одним словом. Подчиняются Остаху беспрекословно, хотя он им по большому счету чужак, иноплеменник. Значит, что? Правильно – распоряжение либо Гимтара, либо лично дана. Скорее последнее – отец расстарался. Ну а дедок – я вспомнил, что звали его Ллуг, – просто завхоз, кашевар, походный слуга. Такая у нас нехитрая компания. Я стоял вне иерархии – вроде как самый главный, сын правителя и прочее. Но сопляки здесь не отдают приказы и делают до поры до времени только то, что велят. Это положение дел надо менять. Хорошо хоть людей, которые вправе мне указывать, можно по пальцам одной руки пересчитать. Во всяком случае, так дела обстояли дома, в горах. Как будет в Империи?
Поживем – увидим.
«Имперская» часть каравана была куда значительнее. Когда к нам присоединились торговцы, я и не заметил – задремал в начале пути. Крытые повозки с высокими бортами, тяжело груженные товарами, занимали бо?льшую часть поляны. Из обрывков разговоров, хранящихся в памяти Олтера, я понял, что с купцами и торговлей связано постоянное недовольство со стороны отца и Гимтара. Раз даже в моей детской головенке сохранились такие воспоминания – значит, дан Дорчариан и его советник не один вечер обсуждали несправедливую торговлю с Империей. Щемили нас купцы, одним словом. А почему у горцев нет своих торговцев? Загадка. Нет данных. Ладно, разберемся с этим, дай только время.
Среди становящихся в ряд, борт к борту, купеческих повозок расхаживал высокий мужчина, энергично размахивающий руками. Если руками машет – значит, руководитель. Примета такая. Вон как руками водит… Ага, а вот и затрещина нерасторопному бедолаге прилетела.
Помимо купцов в «имперской» части каравана присутствовали и официальные лица. Речь о том типе, который с деланым безразличием разглядывал меня на пиру. Алиас Фугг, Голос Империи в землях Дорчариан, собственной персоной. Впрочем, к его чести, он не пялился на увечного в открытую, а делал это аккуратно, невзначай. Но я внимание к своей персоне заметил. Интересно, что он за фрукт и какие у него полномочия? Нет данных.
Вот и сейчас он держался среди челяди отстраненно, самостоятельно обихаживая скакуна. Имперец то и дело зыркал по сторонам, а его сопровождающие споро сооружали походный лагерь, что выдавало хорошую организацию и сноровку. Выглядел Голос Империи в землях Дорчариан весьма просто, можно даже сказать, что внешний вид чиновника никак не соответствовал его должности.
Запыленный, видавший виды дорожный плащ. Деревянные сандалии с высокой шнуровкой. Короткий меч на поясе. Никаких украшений, никаких статусных побрякушек. И сам он выглядел как один из толпы – за сорок, ближе к пятидесяти, чуть сутулый, сухощавый, с неприметным лицом.
Несмотря на свою простоту, Алиас Фугг мне откровенно не нравился. Может быть, из-за первого впечатления на пиру? Или накладывались предубеждения наследника к Империи? Не знаю. Но с этим типом надо держать ухо востро.
Я ставшим уже привычным жестом пошевелил пальцами ног. Сначала правой. Потом левой. Попытался согнуть ногу в колене. Фигушки. Не работают мои ноженьки, не слушаются. Панику отставить, доверимся мнению профессионалов, что ходить (и даже бегать) я буду. Напряг ягодичные мышцы. Отлично! Расслабил. Снова напряг. Теперь костяшками пальцев принялся массировать квадрицепцы, потом икроножные. Добрался до ахиллесова сухожилия. Затем стал слегка прихватывать мышцы, разминая и отпуская их, поднимаясь снизу вверх, от ступней к паху. Вдруг это как-то поможет непослушным конечностям, улучшит кровообмен и прочее?
Подняв глаза, я увидел Остаха. Он внимательно разглядывавшего мои необычные для малолетнего калеки действия.
«И давно стоим, дядя?» Я как можно шире и искреннее ему улыбнулся.
– Идем повечеряем, парень, – сказал он и осекся, виновато спрятав глаза. Да уж, идти в нынешнем состоянии я мог разве что на руках. Остах поправился: – Я отнесу.
Подхватив под мышками и под коленями, он отнес меня к костерку. Вокруг висящего над огнем котелка, в котором булькала похлебка, издавая дразнящие ароматы, сидела наша небольшая компания. Кто-то уже расстарался, и бросил рядом с деревом большую охапку сена с расстеленной поверх овечьей шкурой. Остах бережно опустил меня на шкуру, и я оперся на ствол. Удобно. Удобно, черт возьми! От долгого лежания и полудремотного состояния мышцы онемели. Сколько еще продлится мое нынешнее состояние?
Как к нашему костру направился высокий энергичный мужик, руководящий установкой лагеря. Купец. Он оказался высоченным, с рыжеватой копной на голове, бесцветными бровями и ресницами. Его подвижное лицо улыбалось. Улыбалось исключительно и только мне – маленькому, но важному.
«Интересно, как он обратится?» – успел подумать я.
– Олтер! – воскликнул подошедший.
«Молодец. Ловко обошел титулование и напрямую обратился по имени. И мальчишке приятно – как взрослый к взрослому. Профессионал!»
– Меня зовут Буддал Нест, я имперский купец в землях Дорчариан, хороший знакомый рекса Рокона. – Я заметил, как отвернулся Остах. – Большая честь, если ты будешь звать меня просто Буддал, как твой отец и дядя, – продолжил купец.
– Диду, – машинально поправил я.
– Что?
– Гимтар – мой диду, то есть двоюродный дедушка. Он брат дедушки Эндира, – ответил я и добавил: – Только он умер.
– Кто? – воскликнул Буддал, всплеснув руками. – Гимтар умер? Но когда? Я ведь только что…
– Нет. Умер дедушка Эндир. Давно, когда мы с братом маленькими были. А диду Гимтар живой.
Буддал расхохотался. И хохотал долго и от души, вытирая слезы. Смеясь, он напомнил мне доктора Ливси из советского мультфильма «Остров сокровищ». Правда, купец не носил парик, но смеялся так же заразительно и двигался столь же энергично.
Всласть отхохотавшись, Буддал продолжил:
– Я хотел пригласить тебя к нашему столу, Олтер. Слуги приготовили чудесный ужин. А еще у нас есть виноград, персики, заморские лакомства. Вяленые сливы и вишни, орешки в меду.
«Ага, бочка варенья и корзина печенья. И вафельный стаканчик мороженого. Какой ребенок в силах отказаться?»
– Дядька Остах! – позвал я на дорча.
Ранее мы условились, что имперского Остах будто бы не понимает. Услышав имя наставника, брови у нашего Ливси взметнулись.
– Олтер, – обратился купец на отличном дорча, – а ты не мог бы представить …
– Остах, – оборвал его дядька. – Я – Остах. И дан поручил мне отвечать за наследника. Днем и ночью.
– О! – воскликнул Ливси. Как будто потерянного горячо любимого родственника повстречал. – Я приглашаю тебя, Остах, к нашему столу. Наследнику важно как можно больше разговаривать на имперском. Хотя – отмечу это без лукавства – он у него безукоризнен. Однако где, как не среди уроженцев Атариан, Олтер сможет больше узнать о стране, где теперь будет жить?
Язык у Ливси был без костей, и молоть им он мог долго. Видимо, это понял и Остах.
– Хорошо. Мы идем.
Я сделал вид, что обрадовался. Идти не хотелось. Не хотелось категорически. Хотелось зарыться в сено, сказаться больным и не видеть никого и ничего. Впрочем, делать вид и не приходилось – эмоции бурлили и зашкаливали. Ребенок во мне веселился, грустил, горевал и делал это, как и полагалось ребенку, на полную катушку.
Остах уже привычным движением подхватил меня и понес. Я обнял его за шею, чтобы наставнику было легче. Идти, правда, было недалеко.
Глава 3
Имперцы достали и разложили большой длинный стол, накрыли столешницу яркой скатертью, поставили походные скамьи. Не то, что мои горцы-соплеменники. Впрочем, вот тут и случился небольшой прокол. Сидеть-то я мог, но только прислонясь к неподвижной опоре. К стволу дерева, например, от которого меня оторвали и притащили сюда.
Буддал соображал мгновенно. Раздав пару подзатыльников, он поднял на ноги всех слуг, и те вручную моментом прикатили распряженную повозку с высокими бортами. На пустом месте купец устроил целое представление. Прикаченную повозку поставили за скамьей, имитируя отсутствующую спинку. Купец быстро присел, откинулся спиной на импровизированную опору. Результат ему не понравился, и потому через минуту прикатили большую бочку, на бочку положили большую подушку, за бочку поставили повозку. Ну, вы поняли: Жучку за внучку, бабку за дедку… А на бочку посадили маленького меня.
– Удобно? – спросил Буддал.
И не улыбается. Переживает. Мне даже неловко стало.
– Удобно! – воскликнул я. – Никогда на бочке не сидел! А что в ней? Вино?
Вот теперь порядок. Теперь узнаю доктора Ливси. Купец опять захохотал, запрокидывая голову назад. Глядя на него, и я улыбаться начал.
Чудо, а не человек!
– Добрый вечер. – Произнесенное негромким голосом приветствие отрезало смех, как ножом.
За стол присаживался Алиас Фугг. Видимо, приглашенный ранее.
«Ведь не хотел идти…» – со злостью подумал я, придвигая тарелку.
