– Множество битв позади, впереди еще не меньше. И эта битва будет не последней.
– Ты прав, Фрэнк, – согласился Капитан, осушив стакан одним глотком. – Но эта битва пройдет без тебя.
– Как так? – Фрэнк с такой силой бросил стакан об стол, что он разлетелся на множество осколков. – Ты головой ударился, видать, Капитан, если решил отправить меня, как старика, в город. И рассудок твой точно помутился, если решил, что я уйду.
– У меня для тебя ответственное задание, которое я могу поручить только тебе. И поручение это – Дмитрий.
– Я что, сиделка тебе?
– Не знаю, что в этом Дмитрии такого важного, но отец Петри приказал оберегать его. И никто лучше тебя с этим не справится. Перед своим отъездом старейшина мне несколько раз это повторил. Сказал, что Дмитрий важен для нас, и мы обязаны сохранить его в целости и сохранности. Так что твоя задача – доставить парня целым и невредимым из крепости в город и передать в администрацию. Там скажешь, чтоб известили об этом отца Петри. А потом вернешься сюда.
– Не нравится мне этот план, Андрей.
– Андрей… Да уж, давненько меня так никто не называл. Я уже стал забывать это имя. Отвык я от него.
– Может, для других ты и Капитан, а для меня Андрюха. Мы же с тобой вместе с детства, с младшей оборонительной роты. А ты предлагаешь мне нянчиться с каким-то мальчишкой, пока ты против полков гетов держать оборону будешь. Не по-братски это. Всю славу победы себе присвоить хочешь.
– Будут еще победы, будут, Фрэнк. А пока это мой приказ, и он не обсуждается. Завтра ты уходишь вместе с гражданскими.
Глава 19
Наступил вечер воскресенья. Поскольку небо полностью заволокло тучами, темнело в этот день раньше обычного. Солнце еще не должно было скрыться за горизонтом, а южный лес уже начинал исчезать в дымке.
– Василий, отправь двоих солдат к лесу, – раздался приказ Капитана. – Если заметят гетов, пусть сигналят.
В воздухе чувствовалось напряжение. В крепости давно не было так тихо. Все гражданские еще вчера выдвинулись в сторону города. Не раздавались радостные возгласы детей, не слышно было женской болтовни и причитаний стариков. Солдаты не проводили учебных стрельб и тренировочных маршей.
Ставни домов были наглухо закрыты, двери в сараи и подсобные пристройки – заколочены, телеги – убраны, инвентарь – спрятан.
Все солдаты национальной гвардии в количестве двухсот человек расположились по своим местам. Автоматы и пулеметы зарядили, мины закопали, ворота в крепость закрыли. Металлическая решетка, скрывающая ворота, была опущена впервые за последний год.
Поднимался северный ветер. Капитан, стоя на стене около западной башни, не отрывал взгляда от двух фигур, бегущих к лесу.
– Сама погода сегодня против нас, – сказал Денис, который уже успел вернуться в крепость. – Будет дождь. Лучше бы он начался днем ранее, тогда подкрепление успело бы вовремя.
– Солдат должен рассчитывать лишь на себя, – только ответил Капитан, и вновь наступила тишина.
Природа смолкла. Птицы попрятались в ветвях деревьев, собаки разбежались по углам. Надвигалась гроза – природная и человеческая, и они должны были слиться воедино на поле боя.
Где-то далеко на севере сверкнула молния, после чего гулким эхом прокатился звук грома. Порывы ветра усилились, приводя в движение верхушки деревьев. Резко начало темнеть. Послышался шум приближающегося дождя.
Фигуры, за которыми неотрывно следил Капитан, слились с синевой леса и скрылись от глаз.
«Главное, чтоб гражданские добрались до города, чтоб Фрэнк справился со своей миссией», – подумал Капитан.
На его голову упала большая капля воды. За ней еще одна. Пошел проливной дождь. Молнии то тут, то там постоянно разрезали небо, гром раскатывался по вершинам деревьев и уходил далеко на юг. Лес превратился в черную полосу.
– Братья, – пронесся металлический голос Капитана по стенам крепости, – сегодня мы сражаемся не за себя, не за своих отцов и матерей, а за родную Бенгалию! За детей и светлое будущее государства нашего. Враг силен и превосходит нас численностью. Но непоколебим дух солдата бенгальского, потому что правда и Бог на нашей стороне! К бою!
Последние слова Капитана потонули в едином кличе немногочисленного гарнизона крепости Розенборг. В тот же момент со стороны леса, рассекая мрак, вверх взметнулись две красные ракеты. Это был сигнал о том, что враг подошел.
Глава 20
– Юрий, придержите двери, – крикнул Михаил Петрович, складывая бумаги в дипломат по пути к лифту. – Мы покорили межзвездное пространство, заселили планету в миллионах километрах от Земли, но стоит только упустить лифт, и новый придется ждать вечность.
– Мы все силы сосредоточили на освоении космоса, а про собственные удобства позабыли, – посмеялся Юрий Георгиевич. – Так что теперь быстрее долететь до Луны, чем подняться в лифте на десятый этаж.
– Точно. Но спасибо и на этом. А не то перспектива подниматься пешком на такую высоту, боюсь, заставила бы меня отказаться от научной деятельности, – профессор Михаил Петрович покопался в своем кейсе и достал оттуда небольшой сверток. – Это вам, коллега, так сказать, небольшой подарок.
– Мне? Но за что?
– Уже месяц прошел с тех пор, как вы к нам присоединились.
– Мне как-то неудобно…
– Берите, Юрий. Это не деньги и не алмазы, – улыбнулся профессор.
– А что это?
– Разверните и увидите.
Кабина лифта поднялась на десятый этаж. Двери открылись, и профессора вышли в коридор. Юрий Георгиевич поставил свой небольшой чемоданчик на пол и развернул сверток. Его взору представился небольшой макет космического корабля, сделанного, по всему видимому, из титана. Ученые должны были сделать аппарат пригодным для перелета на планету Ферус. Его макет они проработали до мельчайших деталей.
– Надеюсь, мы справимся с поставленной задачей, и этот корабль унесет нас с Земли в космические просторы.
– Нет ничего невозможно. У любой проблемы обязательно есть свое решение. Просто мы его еще не нашли. Но обязательно это сделаем.
– Дай-то бог.
– А вы собираетесь покинуть Землю в случае успеха проекта? – поинтересовался Юрий Георгиевич.
– А вы разве хотите остаться? Разве вам по душе жизнь на этой планете, когда известно, что есть другая, жизнь на которой не отравлена химией и людьми?
– Честно говоря, вы застали меня врасплох. Я как-то даже и не задумывался об этом.
– А зря. Подумайте об этом на досуге. Уже месяц вы тут, а нам так и не довелось узнать друг друга. Работа отнимает все время. Как вам здесь? Обустроились?
– Мой кабинет недалеко. Могу показать и угостить вас чаем.
– От крепкого чая никогда не откажусь.
Юрий Георгиевич и Михаил Петрович проследовали по коридору до кабинета молодого профессора. Довольно просторное помещение располагало всем необходимым как для работы, так и для отдыха. Всюду стояли чертежные доски, исписанные всевозможными формулами и схемами, электромониторы и другое оборудование.
– Кабинет инженера можно с легкостью отличить от любого другого, – усмехнулся Михаил Петрович. – Видели бы вы мой, там ступить некуда, чтобы не задеть что-нибудь – сплошь бумаги и чертежи.
– Присаживайтесь на диван, я сейчас принесу чай. Вам черный или зеленый?
– Лучше черный, и покрепче.
Юрию Георгиевичу впервые удалось как следует разглядеть своего нового знакомого. На вид Михаилу Петровичу можно было дать около шестидесяти лет, хотя на самом деле ему не исполнилось еще и пятидесяти пяти. На немного полноватом чисто выбритом лице глубоко посаженные глаза прятались за очками в металлической оправе. Коричневые брюки из грубой ткани и рубашка, когда-то давно бывшая белого цвета, а сейчас пожелтевшая, дополняли его образ ученого шестидесятых годов прошлого века.
Пока Юрий Георгиевич занимался приготовлением чая, Михаил Петрович смотрел по сторонам. Вскоре его взгляд упал на рабочий стол, на котором в рамках стояло несколько фотографий.
– Это ваша сестра? – спросил Михаил Петрович, указывая на фото с белокурой женщиной лет тридцати-тридцати пяти.
– Жена. А вон то – наши дети, Павел и Анастасия.
– Должен сказать, вы прелестная пара. И ваши дети очень красивы. Все в мать, – пошутил Михаил Петрович. – Вы, наверное, счастливый семьянин.
– Моя семья – моя отрада.
– Это так же замечательно, как и печально.
– Почему? – удивился Юрий Георгиевич. – Разве наличие любящей жены и замечательных детей может быть печально? – спросил он, присаживаясь в кресло напротив Михаила Петровича.
– Семья – это, несомненно, дар. Но правильно распорядиться им удается далеко не каждому.
– А вы женаты? У вас есть дети?
– Когда-то и у меня была жена и двое озорных парнишек. Я тоже был счастлив. Но научная деятельность отнимала у меня все время. Как рабочее, так и свободное. Мне приходилось постоянно приходить домой поздно. И, честно говоря, я был не против этого, мне нравилось то, что я делаю, чем занимаюсь. На обычной работе человек находится до шести, после чего, как по звонку, встает и идет домой. А ученый сидит над своим творением, забыв обо всем на свете до тех пор, пока не заметит, что последний электропоезд уходит через тридцать минут или что через двадцать минут закроется метро.
– И что произошло?
– Моя работа не отпускала меня. Тогда я этого не понимал. И я пропускал все: первые шаги детей, первые слова, первый день рождения. Представляете, поход в первый класс старшего сына я видел в записи. Но и это еще не самое страшное.
– А что же тогда? – изумился Юрий Георгиевич.
– Самое страшное – это одиночество моей супруги, – произнес Михаил Петрович. – Когда мы только начинали встречаться, обещал ей, что всегда буду рядом. Но тогда я был только практикантом. А после все больше и больше времени уделял работе. Запомните: дети, подруги, обязанности по дому никогда не заменят девушке супруга. Молодая женщина должна стареть рядом с мужем, засыпать в обнимку с ним, а не с телефоном, на котором сообщение «Задерживаюсь, к ужину не жди».
– Она ушла от вас?
– Да. Но я умудрился и это пропустить, – с иронической усмешкой Михаил Петрович покачал головой. – Как-то в очередной раз я пришел домой за полночь, так как засиделся на работе, изобретая что-то новое. Я завалился спать, даже и не заметив, что дома никого не было. Только наутро я увидел записку на столе: «Я так больше жить не могу. Я ухожу. Детей забираю с собой. Если захочешь, можешь их навещать, но не думаю, что у тебя найдется на это время. Я подготовлю документы на развод». Я не виню ее за это. Она сделала то, что должна была лет на пять-десять раньше.
– И вы не попытались ее вернуть?
– Ради чего? Чистых рубашек и горячего ужина? Ради собственного эго? Конечно нет. Ведь я свой выбор сделал очень давно: это наука. А она очень ревнива, еще та собственница. И если вы отдаетесь ей без остатка, погружаетесь в нее полностью ради того, чтобы достичь поставленных целей, а именно творить, изобретать на благо процветания человечества, то она вас уже никогда не отпустит. А Ира достойна того, чтобы с ней был рядом мужчина, который посвящал бы ей столько же времени, сколько я – работе. А я ей этого дать не мог.
– Я с вами не согласен. Считаю, что можно совмещать и работу в науке, и брак, и дом, – возразил Юрий Георгиевич.
– Разве? А как обстоят ваши дела в семье?
– Все хорошо.
– Вы в этом уверены? Или же вы хотите так думать? Или, быть может, это ваши последние воспоминания о семье? Мы ведь вместе работаем уже месяц. И я не припомню, чтобы вы уходили домой раньше восьми-девяти. Жена на это не жалуется?
– Ну, я ей объяснил, что сейчас много дел…
– Конечно же. Много дел. А где, простите, у вас много дел? В университете? В девять вечера? Вы же не можете сказать ей правду, где сейчас работаете?
– Нет, не могу.
– Вы такой же наивный, как и я в свое время: преданы своей работе. И это, конечно же, хорошо для науки, для нашей миссии. Но, быть может, эта преданность нанесет непоправимый удар по вашей семье. Когда в последний раз вы играли с детьми? Ходили в парк?
– Да вот на прошлой неделе мы все вместе ходили… Ходили… Или нет, это было не тогда. Сейчас, подождите минутку.
– Вам нужна минутка, чтобы вспомнить, когда в последний раз вы играли с детьми? Спросите любого рабочего, педагога, продавца об этом. И они тут же вам расскажут целые семейные истории, начиная с того, как обрезали пуповину, заканчивая тем, какую сказку вчера читали на ночь. Мы же, дорогой мой друг, – люди иной натуры. Семья для нас – обуза, хоть мы и не признаем этого. Не стоит мотать головой. Это так – ведь мы эгоисты. Хотим жить по-своему, делать все, что захотим, ни на кого не обращая внимания. Но при этом требуем, чтобы дома был готовый ужин, чистое белье и красавица жена ждала с бокалом вина. А такого в реальной жизни не бывает. – Михаил Петрович задумался, после чего добавил: – Мой вам совет: пока еще не поздно, ответьте для себя на главный вопрос. Что для вас важнее – ваша работа или семья? И, получив ответ, выберите что-то одно. Нельзя гнаться за двумя зайцами в нашем деле, иначе пострадает и ваша научная деятельность, и семью вы не спасете.
– Профессор Михаил Петрович, профессор Юрий Георгиевич, профессор Елизавета Денисовна, профессор Рустэм Амирович, доктор Аллон, доктор Пристон, пройдите в главный инженерный кабинет, – прервал их беседу женский голос через громкоговоритель.
– Ну что же, похоже, надо возвращаться к работе.
– Вы идите, я вас догоню.
Перед выходом из кабинета Юрий Георгиевич взял свой телефон и впервые, наверное, за несколько недель отправил жене сообщение: «Я тебя люблю. Постараюсь прийти сегодня пораньше».
Глава 21
– Спасибо, что собрались так быстро, – начал профессор Зельцин. – Сегодня у меня был разговор с Андреем Ивановичем. И он сообщил мне новости, которые не могут нас порадовать.
– Что случилось? – поинтересовался Рустэм Амирович, откидываясь на спинку кресла. – Неужели проект «Чистый дом» закрывают?
– Как раз наоборот. Проект ускоряют.
– Что это значит? – спросил Михаил Петрович.
– А то, что у нас три-четыре месяца на то, чтобы спроектировать корабль для заданных целей.
– Но это слишком мало, – возмутился Доктор Аллон с тем же американским акцентом. – Мы уже полгода ломаем головы над данной проблемой, но все наши попытки установить двигатель на основе миллениума на корабль запрашиваемых размеров провалились. Как же нам успеть сделать за три месяца то, что мы не смогли за шесть?
– Уважаемый Аллон, – усмехнулся Рустэм Амирович, – сразу видно, что вы не россиянин. Наши граждане делают все вопреки здравому смыслу. Если хотите получить от нас результат, то создайте невыносимые условия и поставьте невыполнимую задачу. Как у нас говорят, умри, но сделай. У вас, уважаемый коллега, это звучит вроде бы «сделай или умри».
– Это так.
– А у нас, как видите, смерть не является причиной для невыполнения приказа.
– Шутки в сторону, – оборвал разговор Максим Михайлович. – Время не прошло зря. У нас есть масса информации.
