– Нам конец… – выдохнул один из стражников, делая шаг назад и натыкаясь на Мирона.
– Погодите…
Человек в черном наконец-то пришел в движение. Он медленно побрел в сторону неизвестного зверя словно на прогулке в погожий денек. Земля зашевелилась еще сильнее, несколько отростков ухватили стволы самых крупных деревьев, напряглись и сжались, выдергивая могучие клены с корнем и помогая себе выбраться наружу.
Огромная, перепачканная землей туша, перевернулась на сорок пять градусов, являя два широких разреза, которые тут же зашевелились и раскрылись под давлением красноватых глазных яблок. Чудовище могло видеть. И в его взгляде не было и грамма человечности, а только лишь лютая природная ненависть, направленная на одинокую фигуру в плаще.
Зверь громогласно застрекотал. Мирон и остальные стражники почувствовали подступающую тошноту, а затем наступила тьма.
Первым очнулся старший. Он медленно приоткрыл глаза, провел ими из стороны в сторону, и только после этого попробовал подняться. Похоже, крик твари был очень силен. Остальные до сих пор лежали рядом. Кто на спине, а кто лицом во вьющихся корнях. Около их ушей виднелись запекшиеся темные ручейки. Где-то на границе леса мелькнули первые лучи солнца. Воняло гнилой рыбой.
Мертвое чудовище распласталось по округе и заняло собой всю поляну. Половина его щупалец отказалась отрублена. Глаза были закрыты. Вместо крови из нескольких ран струилась прозрачная жижа. Незнакомец снова пропал. Командир тяжело вздохнул и принялся расталкивать подчиненных.
III
Дни стояли серые, пасмурные, но совсем не дождливые. И хотя воздух был влажным и тяжелым, дышалось, несмотря на погоду, легко. Сильный ветер гнул траву к земле, солнце пряталось за тучами, а метрах в пятиста от широкого Северного тракта тянулась к небу Башня. Такая же высокая, как первые две, она отличалась от них довольно существенно. Вокруг не было ни одной, даже самой захудалой избенки, а ближайшее поселение располагалось в пяти километрах на восток.
Почему – никто не знал, ведь как правило, люди с удовольствием селились под защитными стенами, поближе к стражам. Обычно, но только не у Третьей Башни. Единственными творениями человеческих рук на всю округу были старенькие телеграфные столбы с натянутой между ними проволокой. Единственным жителем сторожевой твердыни – покрывшийся сединой и пятнами старик Хэм, который забыл не только лицо своего отца, но и как его, собственно, звали.
Жил этот почтенный господин на втором этаже, в единственной комнате с металлической печкой, еду ему доставляли из ближайшего города раз в месяц, а занимался он предпочтительно чтением. Благо, зрение еще позволяло да и книг в библиотеке хватало.
В один из бесконечных, похожих друг на друга вечеров он по обыкновению предавался любимому делу, и когда снизу раздался тихий стук, едва не опрокинул на пол свечу. Старик недовольно взглянул на самодельный календарь с обведенной в кружок датой и нахмурился. До поставок еды оставалось десять дней.
– Кого это там принесло? – спросил он сам у себя и медленно облачил ноги в отложенные сапоги.
Разговаривать вслух стало его привычной лет двадцать как. В то время Башню покинул последний живой стражник и оставил пост на него, далекого от всех этих дел столяра. С одиночеством нужно было бороться, но ни семьи, ни хотя бы животного у Хэма так и не появилось. Больно уж он был крив на лицо и горбат, да к тому же, привязан к умершему вскорости коту, которого выходил из крохотного, размером в ладонь котенка, пищащего комочка шерсти.
Стук повторился. Пришлось спускаться с лестницы на первый этаж и медленно шаркать к врезанной в ворота дверце. Открывать старик не собирался, но узнать, что там стряслось – было его прямой обязанностью, чтобы в случае чего сообщить в ближайшую Башню по телеграфу или послать голубя в город.
– Иду-иду, – проворчал Хэм, а сам ухватился за приставленный к стенке самострел. – Кого там принесла нелегкая?
– Мне бы переночевать, – ответили тихим безэмоциональным голосом.
– Тут тебе не постоялый двор! Ежели стряслось чего, аль бандиты напали – другое дело, а так – город в пяти километрах на восток. За час доберешься.
Хэм даже отступил, чтобы вернуться к раскрытой на середине книге, но неизвестный был настойчив. Стук быстро повторился.
– Ну чего еще!? – старик аккуратно приоткрыл крохотную щелку в смотровом окошке и уставился на настоящую бандитскую рожу в капюшоне, со свежим шрамом поперек переносицы.
– Можно я подожду утра здесь, на ступенях? – спросил тот.
– Мне-то что, жди! А внутрь не пущу!
– Хорошо, спасибо.
Окошко резко закрылось. Взволнованный Хэм вновь собрался уйти, но все-таки задержался.
– Звать-то тебя как?
– Авраил.
– Слушай, Авраил, оставайся, но только без глупостей. Иначе позову подмогу. Ребята уже спят, но я их все-таки подниму, – соврал «страж».
– Хорошо.
Человек в черном опустился на широкие ступени и прикоснулся спиной к двери. Если начнется дождь, сверху имелся довольно большой навес и можно было не бояться намокнуть. На его не приветливом лице появилась легкая улыбка. Глаз он так и не сомкнул, до самого утра. А когда солнце выглянуло из-за горизонта и начало подсушивать протянувшуюся во все стороны равнину – за дверью раздался кашель.
– Эй, Авраил, ты еще тут?
– Да.
– Вот ведь дурень! Вышел бы сразу – давно бы был в городе. Аль ждешь, что старый Хэм тебя впустит? Не боишься наших, а? Они уже проснулись и завтракают.
– Приятного аппетита.
– Хе. А может, пока ты сидишь тут, под дверью, твои дружки попрятались в засаде?
– Нет. Со мной никого, – произнес Авраил, добавив после непродолжительной паузы: – Путешествую.
– Что-то не верится. На тракте полно головорезов, одиночки тут не ходят. Больно уж опасно.
– Пожалуй.
– Какой-то ты немногословный, Авраил. А может дурачок? И зачем я трачу на тебя время… – старик отвернулся, сложив на груди свои тощие морщинистые руки.
– Потому что больше не на кого, – ответил человек в черном.
– Пф. В Башне целый гарнизон стражников. Джо, например, отличный игрок в шахматы, а Василий – собеседник. Можно и книжки обсудить, и местные новости…
Голос Хэма дрогнул, и он запнулся на полуслове, бессильно наклонив голову. Путник поднялся со ступеней и повернулся лицом к двери, уставившись на то место, где с противоположной стороны находился «стражник». Тот, в свою очередь, отошел к кухоньке и приволок оттуда такой же старый, как он сам, табурет.
– Куда говоришь, идешь?
– Конец Северного тракта.
– Дорога дальняя… И все один?
– Да.
– Не позавидуешь, а хотя, пес его знает, что на уме таких вот «путешественников».
– Дела… Давненько я не был в этих местах.
Старик Хэм внезапно замолк, приподняв свою морщинистую голову и уставился куда-то вперед, далеко за пределы башенных стен и окружающих их полей. От мысленного напряжения его и без того ссохшееся лицо стало еще менее привлекательным, а губы сжались в две тонкие линии.
– А знаешь, помню лет этак тридцать тому назад… Когда я был, хе-хе, немного помоложе, к нам в Башню захаживал один путешественник. Практически твоего возраста. Он так же двигался по Тракту к Белой Пустыне. Не знаю, что ему там понадобилось, но больше мы его не видели. Сгинул бесследно, а может, до сих пор жив и сидит себе в небольшой избушке и нянчится с десятком непоседливых внуков…
На последней фразе голос говорящего слегка изменился, приобрел не свойственные ему черты и затем окончательно заглох. Хэм встряхнулся всем телом, сложил руки и, казалось, разозлился.
– Дел у меня больше нет! – проворчал старик, вставая и делая несколько медленных шагов вокруг табурета. – Болтаюсь тут почем зря… Эй, Авраил, ты еще тут? Не уснул?
– Тут. Присядь, попробуй успокоиться.
Хэм ощутимо занервничал, и его немощное сердце едва справлялось с нагрузкой. Каждый удар отдавался болью в груди, дышать становилось все тяжелее, и он не понимал, почему. Сидящий за дверью незнакомец совсем его не пугал. Да и чего, собственно, бояться старику, который прожил достаточно долгую, хотя и не очень насыщенную, жизнь.
– Что-то мне нехорошо, – прошептал он ссохшимися губами и опустился на табурет, ловят ртом воздух, и каждый вздох давался ему со все большим трудом.
В глазах у Хэма помутнело, окружающее пространство начало расплываться, а голова кружиться. Он попробовал пошевелить левой рукой, она не послушалась. Старик поднялся, упал на каменную стену, и начал сползать на пол. Однако, из последних оставшихся у него сил, сумел дотянуться левой рукой до засова на двери и сдернуть его в сторону.
Человек в черном открыл створу, поймал оседающее тело и аккуратно, словно ребенка, понес на руках к лестнице. Казалось, устройство Башни было ему знакомо и он точно знал куда идти. Через минуту Хэм был на своей кровати, укрытый стареньким одеялом. Половину тела он совсем не чувствовал, но приступы удушья все-таки отступили, а сердце перестало изнывать от уколов невидимыми иглами.
Авраил зачерпнул в кадке воды и протянул старику глиняную кружку, придерживая ее, пока тот не напился. Наконец, когда жажда была утолена, Хэм заговорил.
– Кажется, мне пора… Ну ничего-ничего, – сожаления в его словах не было, как не было и страха. – Уже не мальчик, мои ровесники давно сгорели на погребальных кострах, хе-хе…
Хэм откашлялся.
– Одно жаль. Некому передать дела. Не будет у Башни смотрителя… Даже такого, простого столяра как я.
Человек в черном отвернулся. Он поднял свои облаченные в перчатки ладони и посмотрел на них, словно бы впервые. Лицо его омрачилось, а синяки под глазами стали как будто темнее.
– Нужно передать сообщение соседним Башням и в Столицу. Негоже оставлять пост без охраны… – Хэм попробовал подняться, но гость его остановил.
– Я сам. Отдыхай.
– Там сложное устройство…
– Телеграф, знаю. Не беспокойся, – Авраил поднялся и направился прямиком к аппарату.
Он не просил указывать ему путь и даже направление. Старик хотел было удивиться, но тут с ним случился очередной приступ, и ему стало совсем не до того. Гость вернулся спустя несколько минут. Вновь сел на стул у изголовья и еще раз помог смотрителю напиться.
– Доводилось бывать в Башнях? Насколько я знаю, их устройство довольно стандартно.
– Да. Строили по одним и тем же планам.
– Так я и подумал… – Хэм снова закашлялся, а затем уставился в темный от копоти потолок слегка остекленевшим взглядом.
В комнатке воцарилась тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием.
– Не мог бы ты открыть окно? Душно, хочется глотнуть свежего воздуха… Надо было помереть еще там, на пороге. В полях с зеленой травой, под лучами солнечного света…
Человек в черном беспрекословно подчинился, и в этот момент в уголках глаз старика показались две крохотные соленые капли.
– А ведь я думал, что… – он резко вдохнул, – придется прощаться с жизнью в одиночку. Что никто не придет проводить старика в последний путь… Кто бы знал! – Хэм даже хихикнул. – Что одновременно со Старухой, в Башню заявиться какой-то неизвестный человек в черном? Вы, случаем, не заодно?
– Хм. Я обещал, – ответил Авраил, внимательно наблюдая за смотрителем.
– Что? – удивленно переспросил тот, с трудом поворачивая голову на подушке, чтобы получше рассмотреть гостя. – Так это… Подумать только! Прошло столько лет, а ты совсем не изменился… И ведь не обманул. Действительно пришел!
Теперь Хэм натурально рассмеялся.
– А ведь я припрятал и табачку, и бутылочку. Там, в ящике над плитой, – казалось, к старику вновь вернулись силы и он даже свесил здоровую ногу с кровати, чтобы отправиться за заначкой.
– Только, боюсь, уже не дойду… – закончил он, возвращаясь к действительности.
– Дойдешь.
Авраил улыбнулся, помог Хэму подняться и они вместе добрались не только до припасов, но и до крыльца. Погода стояла отличная, солнце приятно грело лица, а первосортный табак шелестел в трубках с длинными изогнутыми чубуками. Смотритель опрокинул рюмку с настойкой, вытер губы единственно-послушной рукой и сделал глубокую затяжку.
– Вот это я понимаю… не хватает только женщин. Хе-хе.
– Извини, как-то не догадался.
– Да шучу я, шучу! Хорошо-то как… Спасибо, что пришел. Здорово должно быть путешествовать и не задумываться о том, что будет с тобой завтра, а?
Собеседник ничего не ответил, лишь молча окинул горизонт своим уставшим взглядом и невесело улыбнулся.
– Получается, все было не так уж и плохо, а? Можно сказать, что старику Хэму повезло?
– Можно.
– Тост! Твое здоровье и еще раз спасибо!
Смотритель с трудом ухватился на наполненную рюмку. Чокнулись и выпили, а затем сделали по несколько смачных затяжек, выпуская в воздух целые облака дыма. Через минуту, когда они рассеялись, трубка выпала изо рта старика и тлеющий табак вперемешку с серым пеплом рассыпался по ступеням.
Хозяина Башни не стало.
Но как же сильно горел среди ночи устроенный прямо под ее окнами костер.
Неделю спустя, когда к дверям явились стражники и обнаружили спрятанные ключи, от прежнего жителя осталась лишь стопка принесенных в комнату книг, одна из которых так и осталась недочитанной.
IV
На весь огромный, но сухой подвал горела одна единственная свеча. Этого было мало. Углы оставались во мраке, а жмущиеся в кучки люди не могли разглядеть лица друг друга. Каменная кладка, служившая и стенами, и фундаментом покрылась пятнами, и в некоторых ее местах торчали проросшие внутрь корни. Несмотря на это, в помещении было тепло, а сырость почти не ощущалась, и только это радовало попавших сюда людей.
Все они являлись невольниками.
Захваченными в бандитских набегах, пойманными на дороге или заведенными в ловушку обманом. Мужчин было трое, но возраст одного из них давно перевалил за шесть, а то и семь десятков. Остальные, девушки и женщины, отличались когда-то красивой внешностью и измученными лицами. Кто-то плакал, но большинство молчали и сидели на земляном полу, подобрав под себя подолы юбок и сарафанов, и даже не смотрели на закрытую стальную дверь. Они давно смирились со своей участью, а может, просто экономили силы на случай, если возникнет возможность побега.
В подвале держали порядка пятидесяти человек. Причем, раз в несколько дней приходили стражники и уводили часть женщин наверх. Некоторых из них возвращали, других – нет. Все, о чем догадывались пленники и пленницы – это то, что они попались к торговцам людьми. И хотя работорговля в Империи была строго запрещена, постоянно находились желающие нагреть руки на живом товаре для подпольных аукционов. Это убежище специализировалась на женщинах, а трое сидящих в темноте мужчин были скорее исключением.
