Алексей Караванов "Флора и разные истории"

Мысль сбил чёрный гриф, клевавший кость в придорожной яме, которого Лара случайно заметила. Птица подняла голову, но, оценив безопасность автобуса, продолжила рвать клювом падаль, остатки несчастного животного, погибшего в этой неоглядной пустоши.

Лара сосредоточилась и, пока позволял неспешный ход автобуса, направила на птицу взгляд: взлетай, взлетай. Она мысленно пыталась приказать птице подняться в воздух. И если бы сейчас гриф взлетел по своей воле, Лара бы больше поверила в силу своего внушения. Птица быстро исчезла из обзора, так и оставшись на земле.

Овлино Лара не узнала с первого взгляда. Она была тут давно, когда Лия ездила за необходимыми инструментами. Но несколько торговых лавочек остались позади, и реальность подкинула то новое, чего недоставало памяти и воображению. Осведомляясь по пути у прохожих, Лара довольно быстро отыскала торговую лавку.

– Здравствуйте, – поприветствовала она грузного продавца, хорошо подходившего по виду тому, чем он торговал. – Мне нужен электронный помощник моторемонтника. Вроде так называется?

– Да, – отозвался продавец, как слово прикусил. – Помощник? Ну, есть.

– Современная версия, многофункциональная.

Он задумался.

– Есть, – продавец изменил голос на хриплый, – а вы, девушка, не боитесь с такой покупкой по селению бродить? У нас посёлок не самый мирный.

– Нет, – сказала Лара и почувствовала, что на эту ложь, как на приманку, крадутся фурии. Но к чему задавать такие глупые вопросы?

– Я вас проводить смогу, если что, – сказал хрипун.

Лара промолчала в знак отказа.

– Полторы тысячи такое стоит.

Продавец тяжело откинулся на стул. Стул выдержал.

– Дорого…

К трём часам она успела вернуться в свой посёлок. Замок и дверь получили снисхождение относительно вчерашнего – их не ударили. Чтобы разнообразить бесконечное возвращение домой, Лара приложила руку к саманной стене и, ступая, тёрлась ладонью о шероховатую, как рашпиль, поверхность.

Руку обтёрла об юбку. Покупку спрятала под старый диван, – в её домыслах грабители держали пустовавший ночью дом на примете. Но прежде распаковала и полюбовалась несобранными деталями, так и просящимися дать им соединиться в электронную жизнь.

Выйдя во двор, она прикрывала дверь и запирала замок ещё тише и спокойнее.

– А ты не знаешь, почему посёлок сократили, который на пути в Овлино?

– Нет. А там посёлок какой-то? – ответил Эрл.

Они стояли у входа в ремонтный ангар. Лара встретила его около четырёх часов пополудни.

– Километрах в пятидесяти от нас, совсем пустой, по крайней мере кажется. Кажется, когда проезжаешь мимо.

– А чего это ты там делала? Ездила в Овлино? – спросил Эрл с неподдельным удивлением.

– Нет, – снова легко обманывала Лара, – я по просьбе настоятеля ездила кое-куда.

– Ясно, всё ваши имена. И кто ты сегодня, Вия или Шусове какая-нибудь?

– Таких имён не бывает, – сказала Лара с грустью. Прибавила печальнее: – А что, я не могу хотеть чего-то такого? Я хочу имя не такое, как у всех.

– А зачем? Вот я этого не понимаю. Имя человека не меняет. Разве всем плохо живётся? Нет. Если будешь с другим именем, значит будешь оторвышем. Не понимаю я, не по мне всё это.

– А почему тогда у городов остались их имена?

– Так у городов и посёлков не имена, а названия. Да и как знаешь, но мне тут видится детская каприза с гордыней сразу: я не такая, как все. И прочая ерунда. Это поза, поза, – спокойно дразнил он её. – У всех должны быть условные имена.

Он помолчал.

– Одиночества не боишься?

– Нет, – Лара подождала, пока он обыщет свои карманы и перестанет смотреть по сторонам. – Часто слышать стала про боязнь в последние дни. – Она призадумалась. – И чем же хороша обычная жизнь?

– Тем, что это хорошая жизнь, вестимо.

Против такой прямоты Лара не находила, чем возразить.

– Жарко.

– Сейчас, я забыл… – сказал Эрл и развернулся.

Она зачем-то пошла за ним, хотя он её не звал.

– Да, жарко, – запоздало согласился он, подходя к сараю.

Он вошёл, пригнув голову. Она прошла следом, не понимая, что повторяет его движения. Как и он, пригнулась. Ей этого не нужно было делать из-за невысокого роста.

В сарае стоял едкий запах, похожий на смесь мочи и кофе.

– Тут вонище, – сказал Эрл и подтолкнул её к выходу. Она не задумывалась, зачем он туда ходил.

Выйдя, она вскинула голову – посмотреть, какие облака живут на небе. Они с Эрлом зашли в большую подсобку, куда часто ходили работники во время обеденного перерыва. Сейчас тут никого не было. Эрл предложил Ларе чай, но она отказалась. Неприятный запах до сих пор слышался у краешка носа.

– Остальные странные, – ухмылялся Эрл и покрутил рукой, словно в воздухе ощупал невидимую вазу, – скажем так, странные.

Он описывал новеньких, привезённых из Ивлево.

– Среди всех, конечно, есть и дебилы открытые…

От печенья она не отказалась.

– Можно промокнуть в твоём чайке? Сухое, – сказала Лара.

– Да, конечно, – он поставил чашку ближе к ней. Она быстро промокнула, но печенье, перед тем как быть съеденным, капнуло рыжей каплей на пол. Чай в такую жаркую погоду почти не остывал.

Захватило дыхание от мысли: отопьёт он сразу или нет.

Отпил. Это открыло ей многое и раскрепостило задать один вопрос.

– Ты так и не прочитал? – спросила она то, что давно хотела спросить.

– Нет времени. Ты же знаешь, в каком ритме я живу. Тут не то что прочитать, иногда полежать пару минут некогда. И сегодня не прочту – все идут на праздник.

– Да, была бы у тебя электроника какая-нибудь, электронный помощник, легче бы стало.

– Ага, – немного в сторону сказал Эрл, – вот тогда и прочёл бы.

Раскрепощения хватило и на другой вопрос.

– Как там твои сёстры?

– Не видел их в последние дни.

Вот ведь странно, испугалась Лара, они же были вчера на кухне. Я не могла ошибиться домом. Да и это были они, точно они, его сёстры.

Спустя час она провожала его на праздник.

– Жарко, да. Но на праздник пойду, – к чему-то сказал Эрл.

Лара не слушала. Зной обретал почти видимую плоть, и устали даже стрелки часов, миновавшие пятую станцию.

На перекрёстке их встретила Лара.

– Привет. А ты почему не работаешь? – легко спросила Лара.

– Так праздник ведь – сокращённый день. У многих выходной, – ответила подруга.

– Ну, мы пойдём, нас уже ждут, – сказал Эрл, встав рядом с Ларой.

– Хорошо, – вздохнула Лара.

– Может, с нами?

– Нет, храм ведь.

– Ах да. Ну, ничего. Всё равно не грусти. Все сегодня радуются.

Эрл и Лара пошли на праздник. Лара мысленно обратилась к Эрлу: уже и не нужна я тебе? Нет, вру. Соврала сегодня продавцу мотозапчастей, потом – тебе, теперь – себе. Нужна, знай, я нужна тебе.

Она вспомнила, что гриф так и не взлетел, и отвернулась от удалявшихся друзей.

Чем дальше Эрл и Лара отходили от посёлка, к праздничным палаткам и длинным накрытым столам, тем вернее в гуле моторов они могли отличить автомобильный от мотоциклетного.

– А чем они, в их церкви, отличаются от тех, кто вместо цифр использует прозвища, от дикарей? – спросил Эрл. – Вот показатель эффективности говорит об эффективности. А имя зачем?

– Не знаю. Её дело.

– Как бы не стало это не только её делом.

– Ладно, – сказала Лара и махнула рукой.

– Да, пусть. Мне тут должны привезти несколько упаковок свечей зажигания, особых. Они маленькие, меньше стандартного по ширине. И ящик шлангиков ещё…

Лара дошла до дома, где дверь и замок, благодарные за доброе обращение, ждали её с нетерпением.

В доме было скучно. Все ушли за город, на праздник всеобщего единения. Сколько ни наслаждайся лёгким предрассветным холодом – всё одно, будешь вариться в дневной жаре. Нужно отоспаться перед ночной сменой. Всё плохое пройдёт, нужно только ждать. Эрл обязательно – настанет день – поймёт, что ему нужно не общее имя, а индивидуальное. Первый крючок я забросила: пускай читает «Память героев». Дальше я как-нибудь расспрошу его о пьесах, и если он не заинтересуется сразу, то начну навязчиво рассказывать каждый день, так что свыкнется. Лара мне надоедает с переходом в дневную смену, я буду делать то же самое.

Она прижала лоб к стеклу, и стало прохладнее. Лизнула, попробовала на вкус место на пальце, которое зажило после ранки.

Завираться я начала не сегодня. Но знать, понять бы самой, почему. Вчера вот соврала Ларе, что зарплату нам не повысили.

3

С утра было очень вяло, и ветер на дворе тяжело хватал за одежду. Они сидели около его дома. Лара плохо улавливала и понимала речь Эрла, объяснявшего что-то по поводу своего индекса эффективности.

– Я внесу надбавку, может, в субботу. Если работа с новым чоппером успеется.

Лара немощно кивнула.

– Ты меня слушаешь? – спросил Эрл потому, что уже какое время его слова, казалось ему, скорее доходили до стен и деревьев, чем до ушей Лары.

Она старалась взять себя в руки и бороться с усталостью, с больши?м трудом пыталась понимать.

– Ты слушаешь? Я рассказывал…

– Да, о празднике? – перебила она.

– Праздник хорошо прошёл. Были все. Ну, кроме некоторых.

– Выходит, не все, – она говорила урывками, так как прикусила утром язык и старалась быстро сказать, прижать к зубам кончик языка и почувствовать слабую боль.

– Нет, другие не в счёт. Ты же знаешь сама.

– Не в счёт и не надо, – она зевнула.

– Всё прошло как и в прошлый раз. Песни там какие-то пели, но мы больше на мотоциклы ходили посмотреть. Я узнал, как один байк собрать, мне там показали. Стол большой был ещё, прямо под открытым небом. Отлично всё прошло.

Эрл задумался о том, что сказать об отличном ему, собственно, и нечего, но сразу вспомнил, что для всех и этого хватит. Ничего больше и не нужно.

– Там такие светильники были над столом яркие, круглые, – вдруг вспомнилось ему. Он посмотрел на точку в пространстве, где бы располагался такой светильник, будь он подвешен тут. Лара посмотрела туда же. Как представляла она, обоим иллюзорно виделась лампа в их собственном доме.

– А с посёлком твоим интересней, – отклонился от воображаемого созерцания Эрл. – Вообще его ликвидировали. Управа, конечно же. Причин не было. Вчера как раз на празднике один старикан рассказывал. По законам индекс эффективности, общий для посёлка, тогда не мог быть меньше тридцати тысяч. Возможно, его сократили за низкий уровень эффективности самого посёлка.

Лара не поняла его объяснение.

– С законами шутки не шути, – добавил Эрл.