–Эриксон, чего ты от меня хочешь?! – я начал выходить из себя, – Я был на войне. Людей не убивал. У врагов пощады не просил и не давал.
–Хочу предложить тебе и здесь встать на венную стезю…
–Нет, – снова пришлось категорически отказать, – С меня войны пока хватит.
Кваз покивал лысой шишковатой башкой.
–Понимаю, – пробасил он, – С какой целью посещаешь стаб?
–Ищу относительно спокойное место, чтобы отлежаться, осмотреться, прийти в себя и принять решение, что делать дальше.
–Принято. Информацию по тебе отправил в мэрию. Документы или сам там заберёшь или девочки твои принесут. Вопросов больше не имею. Добро пожаловать в Зимний, Орк. Пойдём, я провожу тебя.
Мы прошли по длинному, узкому, извилистому коридору. Несколько поворотов обуславливались не косорукостью строителей, а оборудованными стрелковыми щелями, сейчас забранными бронезадвижками, но при необходимости в такую бойницу можно за одну минуту установить пулемёт или огнемёт.
На улице с той стороны стены я на секунду ослеп от яркого света и увидел… Правильно. Ещё один укреплённый периметр основательных стен. Нет, тут была полукилометровая зона, где ютились какие-то времянки, бытовки, сараи, быстросборные ангары, но на город это не тянуло никак. На языке вертелось слово «трущобы», но я промолчал.
Мне снова помогли забраться в «Гусар», который небыстро повёз нас за следующую стену. Вот, за ней уже расположилось что-то вроде посёлка городского типа. Здесь довольно пёстро перемешался частный сектор и городские кварталы, но обнаружился ещё один периметр стен. Какой мир, такие и города.
За третью городскую стену нас не повезли, а, покружив по второму внутреннему кольцу, высадили у добротного, основательного, трёхэтажного дома, выкрашенного в бежевый цвет. Больше всего оно походило на больницу или госпиталь советского периода. Как сразу выяснилось, оно и являлось здешним функциональным аналогом. Дом знахаря, так это называлось. После беглого, даже стремительного осмотра невысокий, громогласный, чернявый татарин с узкими, сутенёрскими усиками уложил на каталку и меня отвезли в палату.
Просторная, светлая, тёплая комната, шесть пустых коек, заправленных белым накрахмаленным бельём и синими шерстяными одеялами, шесть тумбочек, один шкаф убедили меня, что мы наконец-то в цивилизации. И пусть эта цивилизация странноватая, постапокалиптическая. Это всё можно списать на условия мира, в который мы все так внезапно провалились. Люди есть люди. Тянутся в общество себе подобных, несмотря ни на что.
Оставшись один, я встал с койки и проковылял к неприметной двери. Бинго! Санузел с душем. Проверил воду. Горячая! Забравшись в ванну, улёгся в ней, уж очень голова кружилась. Взял кусок мыла с рукомойника и тщательно, с удовольствием намылился, не пропуская ни миллиметра своей кожи. Чисто по субъективным ощущениям, смыл с себя килограмм грязи, не меньше. Вытерся полотенцем для рук. За этим делом меня и застукал один из крепких мужиков, кативших меня на каталке по коридорам больнички.
–Слушай, болезный. Тебе Лакмус капельницу с горохом прописал, а ты тут сайгаком скачешь, – навёл на меня резкость местный санитар водянистых голубых глаз, – Быстро в койку и не вставать, пока знахарь тебя не осмотрит и не отменит постельный режим.
–Понял, – развёл руками я, – Извини.
Устроившись на койке, задал один вопрос.
–Слушай, а где симпатичные сёстры милосердия в белых халатиках на кружевное бельё?
–Это Улей, бро, – небрежно бросил он, – Привыкай к сосисочным вечеринкам.
Непонимающе уставился на него. Вблизи моё подозрение оправдалось. Санитар был пьян, но в вену иголкой попал с первого раза.
–Из мужиков выживает хорошо, если десяток на сотню, а женщин ещё меньше. Намного меньше. А сколько народу погибает по пути в нормальный стаб, от заражённых, муров или атомитов, никто и не считал, наверное, – он дыхнул на меня перегаром, – Дети, старики и бабёнки съедаются первыми. Кто самый слабый, те первые уходят. А сколько потом в первые несколько месяцев руки на себя накладывают…
Уже думал, что разговор окончен, но пьяненький санитар остановился в дверях и бросил через плечо.
–То, что ты довёл столько женщин в стаб, тебе зачтётся…
–Не довёл, – грустно поправил его я, – Нас муры подловили по пути.
Он пожал плечами.
–В первые дни их не бросил и дальше возился. Респект, моряк…
Санитар ушёл по своим медицинским делам, а я снова остался один.
Глава 3
Горячая вода, электрическое освещение, накрахмаленные простыни, работающее отопление. Привычныепо прошлой жизни мелочи в Улье увидеть уже и не надеялся. Единственное, что меня напрягало – отсутствие оружия. Жизнь на кластерах приучила ходить даже до ветра с карабином. Незаметно для себя убаюкался и вырубился. Капельница приятно холодила изнутри измученное и избитое тело. Шум в голове постепенно стихал.
Разбудила меня Брусника. Услышав деликатное покашливание, открыл глаза и понял – сексапильные сёстры милосердия в белых халатиках на кружевное бельё всё-таки будут. Верней, будет. Одна. Брусника ногой закрыла дверь в палату и прошла к моей койке. Бывшая студентка принесла обед. Потянулся и посмотрел в окно. Скорей уж завтрак, на улице царило серое, тоскливо-унылое утро.
– Доброе утро, пациент, – улыбнулась мне девушка, – Ну? Как мы сегодня себя чувствуем?
Прислушался к себе. Голова ещё болела, но уже не кружилась, не было приступов тошноты, однако все мои ушибы хоть и меньше, но всё ещё болели, впрочем, также, как ампутированный палец на ноге и сточенные напильником зубы. Но стоило отметить, что болело всё намного меньше. Начался зуд, сообщавший о заживлении. Поведал о своих наблюдениях прелестной Синевласке.
– Хорошо, – серьёзно кивнула она, – Лакмус прописал тебе капельницу с раствором гороха и споранов. Так и должно быть.
– А как наши? Дарина… То есть Арманд и Аня. Как вы устроились? – задал я больше всего волновавший меня вопрос.
– Нормально устроились, – улыбнулась мне цветущая девушка, – Их поселили в бесплатном общежитии. Комната, как эта палата, только поменьше. Сделали айди – это такие документы здешние, заменяющий всё, паспорт и даже банковскую карточку. С ними поселили Мамбу. Пока, как и ты, все отсыпаются. На столовку бесплатные талоны выдали.
Пока Брусника расставляла тарелки и плошки с едой на мини-столике и приводила мою постель в полу-сидячее положение, продолжала щебетать. Я погрузился в ауру тонкого цветочного запаха женских духов. Обострённое обоняние забилось в экстазе.
– Анька гуляет, общается с местной шпаной, в приставку режется и телевизор гоняет круглосуточно. Арманд больше лежит на своей койке, варит в голове какие-то собственные мысли. Мамба вчера проводила ревизию всего наличного оружия. Чистила железки, смазывала. Ружейным маслом вся комната провонялась. Нашей группе кое-что перепало с добычи от пиковых…
– Ты говоришь, они поселились, – ухватился я за странность, проскользнувшую в речи, – А ты? Не с ними, что ли? Почему так?
– Я получила мощный Дар знахаря, – пояснила Брусника, лучась довольством, – Благодаря тому, что ты дал мне съесть тогда жемчужину. Я из-за этого хиктер, но Дар знахаря – это очень востребовано здесь.
– Хиктер? – спросил знахаря, пережевывая кашу, оголодал, как лютый зверь, – Это ещё что такое?
Бывшая студентка присела на ближайшей кровати и сложила руки на аппетитных коленках с ямочками.
– Когда мы иммунные попадаем в Улей, происходит первичное заражение…
– Угу, – поддакнул ей, – Туман…
– Да, кисляк формируется на этой стороне. Это местные споры готовятся к инициации новичков. Как только заражение произошло, запускается активная перестройка организма. Знахари видят энергетические ауры, могут определять умения и видеть потоки энергии в организме…
– Угу… – на всякий случай поддержал разговор и сделал вид, что всё понял.
– … И влиять на них. В первых несколько дней, максимум с неделю организм решает, будет ли он заражённым пустышом с перспективой эволюции или останется улучшенной версией себя прежнего.
– Я слушаю, – подбодрил я, задумавшуюся девушку, – На то, что жую, не обращай внимания.
– Кушай, тебе сейчас надо, – улыбнулась Брусника, – Приём жемчуга гарантирует, что Дар будет сильный. Это всё.
Прекратив работать челюстями, задал вопрос:
– Как понять, хипстер я или не хипстер?
Бывшая студентка прыснула от смеха.
– Хиктер, а не хипстер, – поправила она, – Я пока не знаю, как это делать. Мой знахарский талант скорей на исцеление развит, чем на определение тонкостей, связанных с Дарами. Лакмус давно в Улье. Уже несколько лет, и все эти несколько лет он в Зимнем главный знахарь. Он всё умеет делать, но лечит даже сейчас… Нет. Не хуже… Дольше, чем я.
– Хм… – глубокомысленно изрёк я, – Как так получилось?
– Лакмус говорит, от большого желания тебе помочь. Говорит, что ты стал мало изменившимся квазом, только благодаря тому, что я работала с твоей аурой почти неделю. Мы тогда думали, ты станешь как Сергей и Аксинья. Проснёшься, заурчишь и нас захочешь съесть. Страху натерпелись…
Доел всё, что принесла Брусника и вычистил куском хлеба тарелки, потому могу уже говорить нормально:
– И из-за этого…
– Да, – кивнула Синевласка, – Тогда мой Дар и активировался. Я почувствовала, что мне нужно работать с твоей аурой и как это делать.
– Когда меня осмотрит, Лакмус? – моё любопытство было непраздным, валяться в койке не хотелось, пока стоят дела.
– Сейчас мы заняты, – отрезала Брусника, – Я, вроде как, его ученица. Живу здесь. Работаю тоже. Сразу после того, как мы приехали, привезли троих трейсеров. Они схватились с Кусачом врукопашную и очень тяжёлые. Лакмус сказал, что если бы не я, то сам он сразу троих не вытянул бы.
– Мне бы узнать только, что с моим даром не так, и я бы уже с вашей больнички выписался…
– Нет! Ты что? Тебе ещё рано. Рёбра даже ещё не срослись, – Брусника начала убирать пустые тарелки, – Проткнёт тебе осколок кости лёгкое и что? Нам снова тебя штопать?
– Брусник, да, нормально всё будет…
– Ой, всё! – она привела мою койку в горизонтальное положение и положила руку на мой лоб, – Спи!
– Я не хо…
Договорить фразу не успел, сморило получше, чем от димедрола. Перед тем как уснуть, мелькнула догадка, почему я так отрубался до этого. Вряд ли виной тому сотрясение мозга. Это новоиспечённый знахарь на мне испытывала новообретённый дар.
На кластерах я спал вполглаза, так как постоянно присутствовал страх, что неслышно подкрадётся заражённый. Даже ползун может убить спящего без задних ног рейдера, если укусит в шею и порвёт сонную артерию, например. А после приказа Брусники провалился в царство Морфея так, как свет выключили. Уснул очень крепко. Без сновидений. И, вероятно, дрых бы себе дальше, если бы меня не начали настойчиво тормошить за плечо.
– Орк… Просыпайся… Орк… Вставай… Орк… Очнись… Что они с тобой сделали? … Орк…
– Ммм… – хрипло со сна, простонал я, – А ты как тут?
– Да, вот, – усмехнулась киргизка, – Уметь нужно! Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – на автомате ответил я, – Так, Ань, какое ты имя себе новое взяла, а то по голове меня много били. Вот с этой стороны помню, а с этой нет.
– Я старое пока оставила, – на азиатской мордашке появилось обеспокоенность, – Ты память потерял?
– Нет, стрекоза, нормально всё…
– А когда тебя выпустят к нам? – не унималась бывшая беспризорница, – Я разузнала всё. Хоть ты проиграл пиковым, тебе премия положена. Про кваза Орка многие знают и многие говорят. Тебя уважают.
Уважение… Уважение – это приятно, но меня беспокоили совсем другие вопросы. Например, где я буду жить, чем питаться. Хотелось бы остаться под защитой мощных железобетонных стен и спать также крепко, как сейчас, каждую ночь. Но нужно ли говорить об этом девочке?
– Это здорово, – мой бодрый голос источал уверенность, – Только, я не проиграл.
– Почему ты не признаёшь, что проиграл? – удивлённо окинула меня взглядом Аня, – Ведь ты и Арманд попались, вас пытали…
– Почему…? Потому что мы произошли от предков, которые нас роднят с обезьянами. Строго говоря, мы приматы и есть.
В глазах девочки застыл вопрос и обеспокоенность.
– Я не понимаю. Ты хорошо себя чувствуешь?
Глава 4
– Ай, ладно! – попытался отмахнуться от подростка я, – Потом как-нибудь объясню.
– Нууу… пажааалста… Пжааалстаааа! – начала канючить Аня, – «Потом» – это значит «никогда». Не избавляйся от меня, как от назойливой мухи.
– Вижу, общение с Арманд пошло тебе на пользу, – щербатая улыбка продемонстрировала, каких зубов у меня не хватает, – Хочешь узнать, слушай не перебивай. В любой стае приматов есть своя иерархия. Так?
Девочка кивнула.
– Так! Наверное…
– Ты знаешь, как у них устроена вся иерархия?
– Ну, обезьяны сбиваются в кучу и творят всякое. Бананы воруют, какашками швыряются.
– Да, всё так, – подтвердил я, – Но иерархия – это немного другое. Она определяет, кто из них главней. У животных делят самцов по буквам греческого алфавита. Например, альфа-самец, бета-самец. Слышала о таком?
– Я знаю, что такое иерархия, – вспылила киргизка, – Почему ты мне всё как маленькой разжёвываешь?!
– Ну, в школе ты не училась. Просто хочу, чтобы ты поняла ситуацию и начала разбираться, наконец, что вокруг тебя творится, а ты меня перебиваешь. И постоянно мельтешишь…
– Училась я в школе и в детский садик ходила. Нормально всё было, пока не попала в наш дом ракета, а во дворе школы не установили гаубицы.
Я смотрел на девочку молча, пока та не успокоилась.
– Хорошо… Я слушаю…
Похоже, она действительно смирилась с моим старшинством. Ещё с полминуты разглядывал девочку. Не красавица, да, но очень мила. Приятное вытянутое лицо. Высокие скулы придают степнячке диковатой пикантности. Широкие чёрные брови вразлёт над умными, внимательными глазами. Фигурка девочки ещё совсем неженская, но некоторая плавность линий уже присутствует. Налюбовавшись, продолжил:
– В стаде приматов всем заправляет альфа-самец. Он самый старший, большой и априори агрессивный. Так устроено потому, что на самцах лежит определённая задача – защищать самок и детёнышей от хищников и других самцов…
– От хищников мне понятно. Они могут съесть, а от других самцов-то зачем?
– Потому что, чужие детёныши другим самцам не нужны. Природой заложено закрепление своих генов в потомстве. Понимаешь, как всё мудро устроено? Если этот самец победил альфу, значит, он лучше и сам достоин стать альфой. Он умней, хитрей, сильней, быстрей…
