– Была такая актриса… – проговорил многозначительно Тимур.
– Она Миа, а я Мия! И если не перестанете смеяться, мы с Марго вам устроим! Да, Марго?
– Да, – робко отозвалась она.
Знакомство с соседями получилось провальным, снова всплыл момент созвучности моего имени с Миа Мур – актрисой очень взрослых фильмов. Ну не знала я об этом, когда брала себе псевдоним! Еще Марго очень не вовремя появилась в своем шутовском наряде. Хорошо хоть Степан смолчал, не пошел на поводу у Тимура. Это делало мужчину выше в моих глазах.
Не дожидаясь соседей, я вышла из домика и направилась к большому залу, где через пятнадцать минут должно было начаться мероприятие. Всячески старалась отпустить ситуацию с несостоявшейся битвой, но фразы Тимура больно отзывались в сердце. Все, что мне оставалось, это только фыркать себе под нос. Я даже не заметила, как приятный мужчина в смокинге придержал мне дверь. Оказавшись в зале, стала озираться по сторонам, прошла легкой походкой от бедра к одному из многочисленных столиков. Организаторы не обманули, и к мероприятию гармонично пристроились круглые островки с угощениями на шпажках и тарелками с фруктами. Официанты расхаживали по залу с подносами, угощая гостей коктейлями, музыканты разогревали сцену, поддерживая атмосферу композициями из классики. Мое длинное аристократическое платье вписывалось сюда как нельзя лучше. Я продолжала метать взглядом из стороны в сторону, выискивая человека-портал, который подвел бы меня поближе к жюри. Кстати, членов жюри я заприметила сразу же. Серьезные тетеньки и дяденьки стояли как бы отстраненно от всех, казалось, что и напитки у них подороже, и закуски им подают персональные. Я выпрямила спину и гордой ланью подошла к этой группке, удерживая в руках бокал.
– Прекрасный вечер, не так ли? – пожалуй, это было единственно верным решением: начать с чего-то нейтрального.
– Да, вайб то, что надо! – ответившая тетенька явно пыталась быть на молодежной волне. Однако это резало слух, словно неумелый сёрфер, желавший покорить самую резвую волну. Но я подыграла ей:
– Как верно вы подметили! Отличный вайб! Столько участников, я поражена организаторскими способностями.
– Вы?..
– Мия Мур, автор черновика «Поиграй в меня», – подсказала я, не дожидаясь, когда тетя и все присутствовавшие доиграют в «Угадай, кто».
– Я вас читала! Хороший слог, – внезапно проговорила девушка, стоявшая слева от меня. Она протянула руку и представилась: – Василёк Кристина Эдуардовна, журналист, автор двадцати книг, литературный критик, блогер, член Союза Писателей.
«Вот это Вася… всюду преуспела», – подумала я и ответила:
– Благодарю.
Я хотела было сказать что-то еще, но в зале зазвучала чересчур громкая музыка, привлекшая внимание всех собравшихся. Участники подобрались поближе к сцене, а члены жюри заняли свои места на специально подготовленных красных креслах-пародиях какой-нибудь американской передачи. В толпе я сумела разглядеть своих соседей по домику. Сама же держалась особняком. Собирая многочисленные скользящие взгляды, не спешила нырять в толпу. Я следила не за тем, что происходит на сцене, а за ситуацией в зале. Помимо официантов к красным креслам подходили юноши и девушки, я запомнила некоторых из них по одежде: парень в синем пиджаке, девушка в красных лодочках, очкарик в клетчатой жилетке…
Когда со сцены была произнесена вступительная речь и ведущий начал представлять членов жюри, я предприняла первую попытку познакомиться с «привилегированными». Подошла к девушке в красных лодочках.
– Потрясающе выглядишь! Это Гуччи? – указала на ее модную сумочку.
И она затрещала про нее. Минуту, две, три… я потерялась во времени, так долго и невыносимо скучно девушка говорила про предмет гардероба. Но было необходимо заговорить с человеком о том, что ему интересно. Как известно, люди обожают болтать о себе. Поэтому я, не скрывая, пользовалась золотым правилом: задавай правильные вопросы, выслушивай скучные ответы, активно кивая головой, а после получай приятные бонусы. Эта девица повелась на хвалу и на лже-заинтересованность, трюк удался, и она мне стала не интересна.
Кое-как распрощавшись с обладательницей «умопомрачительной сумочки с фирменной фурнитурой, ручкой из бамбука и формой в виде полумесяца из коллекции 1947 года», я направилась к остальным жертвам моего психологического эксперимента. С парнем в синем пиджаке и очкариком в клетчатой жилетке также проблем не возникло. Они умели много говорить о себе, а я умела делать вид, что хорошо слушаю. Не лишним оказалось и сокращение дистанции, я завоевывала новую территорию, случайно коснувшись чужого локтя и поправив мужской галстук. Парни растаяли меньше чем за тридцать секунд. Их завышенное чувство собственной важности не давало им усомниться в том, что они самые достойные из достойных. Ага, хоть сейчас созывай журналистов и бери интервью для первой полосы.
Все шло довольно-таки неплохо. Я игриво хохотала над несмешными шутками парней, к нам даже присоединился один из членов жюри, внезапно заскучавший от сидения в красном кресле. Концерт на сцене лился фоном, отлично вуалируя тишину отвлечением на происходящее в программе. Наша группка из «привилегированных» участников становилась все больше, вбирала в себя теперь еще опытных лекторов и известных редакторов, работавших в традиционных издательствах. Я пересеклась взглядом с одним значимым мужчиной, уже собиралась сказать ему приветственное слово и автоматически запустить себя в круг любимчиков этого конкурсного сезона, но… внезапно подошел Тимур. И не просто подошел, а на достаточно близкое расстояние, слегка зацепив своим кедом мою ногу в туфле.
– Извини за эту дурацкую ситуацию с именем, – проговорил Тимур, не сводя с меня глаз.
– Извинения приняты, – коротко ответила я, также не отводя взгляд.
– Я надеюсь, что мы подружимся. Все-таки двадцать дней в одном доме.
– Верно, это должно быть очень забавно.
– Ты из Ярославля? Рита сказала, что ты приехала сюда на мотоцикле.
– Так и есть.
Я любезничала, сокращала расстояние и трогала его плечо. Тимур не смущался, не отступал и не переводил взгляд. Редко, кто так нахально игнорировал психологическое нападение. Он сглаживал мои выпады, как бы закругляя углы, и не боялся пораниться. Это означало только одно: он в игре. Тимуру известны ее правила, и он не хочет уступать мне. Такое поведение вызвало во мне шок и приятный восторг. Теперь я была уверена – мне здесь не будет скучно, с удовольствием посмотрю на Тимуровское поражение в конце.
– А ты из какого города? – промурлыкала приятным тоном, притворившись поверженной, и, сделав глоток из бокала, показала зубки.
«Я тоже в игре», – мысленно произнесла я.
Марго Шар
Когда я уходила с мероприятия, в голове по-прежнему крутились эти картинки, с которыми мне предстояло жить. На самом деле я не смогла продержаться до конца, поэтому ушла раньше. Чувствовала себя белой вороной на этом чужом празднике жизни. Хотя нет, не вороной, еще хуже – я чувствовала себя попугаем, пестро обутым, которого только и научили, что повторять слова. Я была не в состоянии поддержать разговор ни с одним из участников. Мне хотелось прильнуть к Мии, всюду искала ее глазами, но она только и делала, что показывала свою красоту в вызывающем платье и флиртовала с Тимуром.
Мой мозг взрывался карнавальным этикетом местечкового праздничка. С чего вдруг эти люди так вырядились, как в последний раз? Зачем платья и сумки, кого они хотели этим удивить? Я мечтала встать посреди зала и громко сказать: «У нас тут что? Литературный вечер или вечеринка у Гэтсби?!» Мое подсознание скомандовало: «Бежать!» И я ему поверила, только вначале побежала в туалет. О, эти туалетные встречи! Наверное, когда я прославлюсь, то в своих мемуарах уделю им особое место. Так и назову главу – «Туалетные встречи», потому что даже в этой малюсенькой «Смороде» меня настигла карма. Я мыла руки и смотрела в зеркало, чтобы немного поправить макияж. В этот момент ко мне подошла девушка. Она была очень маленького роста, почти дюймовочка, но по морщинам на ее лбу и шее я поняла, что ей где-то за тридцать, а может, и больше.
– Добрый день, – очень мило поздоровалась со мной дюймовочка. – Мне кажется, вас я еще не сфотографировала. Меня зовут Инна Карлсон, я фотограф на этом мероприятии.
Что-то внутри больно кольнуло. Ну почему, почему она нашла меня именно здесь? Почему ко мне нельзя было обратиться в зале? Я что, выгляжу хуже остальных и меня можно заметить только посреди унитазов? Тем не менее я изо всех сил старалась быть милой. Меня успокаивало только одно: после этого фотографирования я смогу спокойно уйти в свой домик.
– Очень приятно познакомиться, – сказала я, стараясь улыбаться. – Сейчас только немного попудрю носик.
Я быстро вытащила из своей пестрой сумки пудреницу и заметила, как у меня нервно подрагивают руки. Не люблю, когда на меня смотрят. А она смотрела. Практически в упор. Я злилась на нее за это и улыбалась одновременно. Очень тяжело улыбаться, когда ты злишься, а еще труднее – пудриться во время этих совмещенных эмоций.
Разумеется, она фотографировала меня в зале. Говорила, как мне встать, каким боком повернуться. Периодически подходила и показывала получившиеся кадры, но я не обращала на них внимания. Была уверена, что получусь плохо. Что-то не припомню ни одной фотографии, на которой бы я получилась хорошо. Но себя утешала тем, что все мои мытарства окупятся победой в этом конкурсе.
Образ домика у меня теперь был чем-то вроде спасения. Наверное, я ушла с мероприятия первой. Хотела побыть одна. Не помню, как забежала в свою комнату и плюхнулась на пол, прислонившись спиной к кровати, вытянула измученные ноги в разноцветных кроксах. Мое сердечко бешено стучало, как будто за мной гнались, хотя за мной никто не гнался, кроме моих воспоминаний. Я была рада, что Мия осталась там и еще долго не придет. Видела, как легко она влилась в эту компанию. Мия чувствовала себя там, как рыба в воде, чего нельзя было сказать про меня. Я чувствовала себя, как рыба, которую вынесло волной на песчаный берег.
Посидев немного на полу, я стала потихоньку приходить в себя. «Ну что, уже почти один день прожит, осталось продержаться еще девятнадцать дней. До победы», – поразмыслила я. Сняв кроксы и аккуратно поставив их под кровать, потянулась к тумбочке, к ее нижнему ящичку. Там в красной коробочке у меня лежали маленькие бусинки разных цветов. Я взяла ее и осторожно высыпала содержимое на деревянный пол. Кому-то может показаться странным, но это был мой ритуал, моя гимнастика для мозга, которую я выполняла каждый день. Делала так уже почти год, и мне казалось, что был результат. Смысл заключался в том, чтобы разобрать эти бусинки по цветам: синие, красные, зеленые, желтые, оранжевые, фиолетовые и черные. Всего должно было получиться семь маленьких кучек. Таким способом я развивала мелкую моторику, запускала мозговую активность. Когда я доводила это упражнение до конца, то мне и вправду думалось, что мозги начинают шевелиться. Хотя иногда вместо них начинали дергаться нервы, все-таки упражнение затяжное. Но только так, при помощи него, я развивала терпение и выносливость. Взяла эти бусинки сюда, в «Смороду», потому что не могла оставить свой мозг без тренировки даже на день.
Собрав пятую кучку из бусин оранжевого цвета, я услышала чьи-то шаги в доме. Неужели Мия вернулась? Замерла в ожидании того, что сейчас она войдет сюда и увидит мою секретную тренировку. На всякий случай попыталась придумать, что ей соврать. Мне не хотелось, чтобы еще кто-то знал, чем я тут занимаюсь. Так просидела где-то минуту, но никто не вошел в комнату. Я быстро собрала бусинки в коробку и встала посмотреть, кто же там ходит. Медленными шагами подошла к кухне и увидела Степана. Он стоял ко мне спиной и наливал кипяток в белую большую чашку. Его спина выглядела расслабленной. Он был такой простой, равнодушный, как у себя дома. Я удивилась, что Степан покинул мероприятие, не дождавшись конца. Почувствовав мое присутствие, он обернулся.
– Будешь чай? – спросил он с доброй, чуть смешливой улыбкой. – Я привез с собой алтайские травы, теперь всегда их завариваю. Мне друзья их присылают с Алтая.
– Нет, спасибо, – чуть нервно сказала я. – Я пью только кофе.
– А, кофе. Я тоже раньше пил кофе, но чай лучше. С тех пор, как завязал с алкоголем, только его и пью, – очень просто произнес Степан.
Забавно, что этот дед делился со мной такими подробностями, ведь я предполагала, что проблемы с алкоголем надо скрывать.
– Хотя ладно, налейте и мне, – произнесла я, вспомнив, что нужно быть душкой.
Решила, что от меня не убудет, если выпью эти вонючие травы, зато коммуникацию с соседом налажу.
– Это твоя кружка? – поднял он мою полупрозрачную чашку светло-кофейного цвета.
– Да, моя.
Я, когда собиралась на конкурс, долго продумывала не только свой гардероб, но и посуду, которую возьму с собой. Лучшим вариантом мне показалась эта чашка. По чашке можно было многое сказать о ее владельце. Отдав предпочтение этой самой кружке, я хотела стать прозрачной для других. Или полупрозрачной.
Странно, но сама не заметила, как перешла со Степаном на «ты». Раньше никогда не умела так быстро сокращать дистанцию с человеком. А с ним все было слишком легко. Он просто стоял и наливал мне кипяток в чашку, а потом сыпал туда травы из маленького бумажного пакетика.
– Не беспокойся, травы сейчас осядут, и чай будет чистый, – поставил он мою чашку на стол. – Ты, кстати, из какого города?
«Фигасе», – шокировалась я. Он как будто не от мира сего, даже не посмотрел из какого я города. А я-то про него все знаю, уже все соцсети обшарила. Не женат. Из Санкт-Петербурга. Работает слесарем.
– Из Москвы, – заулыбалась я.
– Эх, – махнул он легко рукой, – моя бывшая тоже была из Москвы. Про нее-то, голубушку, вся эта повесть и написана.
– «Отпусти меня, Клара»?
– Да-да. По-честному, я просто так написал, не знал, куда ее деть. Для издательства мне не хватало количества знаков. Вот и отправил на конкурс. Только не думал, что он будет в Твери.
Я от таких откровений отхлебнула из своей чашки и обожгла язык.
– Ой! – вскрикнула я. – Обожглась.
– Ничего-ничего, – улыбнулся Степан. – Чай уже не сильно горячий. А я вот сильно, сильно обжегся на тех отношениях.
– Она что, была плохой? – я начала задавать идиотские вопросы.
– Нет, не плохой. Хорошей. Просто не сложилось, – ответил он, сделав глоток из чашки. – Мой уже заварился, ты тоже свой скоро сможешь пить.
– Замужем была? – не унималась я.
– Не-а, – махнул он головой. – Просто иногда так бывает: ну не складывается у людей, и всё. Понимаешь?
Я опустила глаза в чашку. Я должна была ему сказать, что понимаю, потому что мой образ душки требовал того самого, но вместо этого подняла глаза и тихо проговорила:
– Не понимаю.
Сказав это, испугалась и внутренне затаилась, словно если ты скажешь правду – тебя тут же рассекретят. Жить в образе другого человека – всегда безопасней, потому что он панцирь.
– С годами поймешь, – улыбнулся Степан.
И мы с удовольствием поболтали бы еще, если бы вдруг я не услышала, как скрипнула дверь. В домик вошли Мия с Тимуром, разрушив наш междусобойчик со Стёпой. И, кстати, чай мне показался приятным на вкус.
Глава 3
Мия Мур
Всю ночь перед моим носом стоял запах этих гребанных алтайских трав. Он пробирался далеко под корку головного мозга и повелевал моим подсознанием. Сначала все было хорошо, и мне снилось мероприятие, мои руки, удерживающие бокал с напитком, приятные слова от членов жюри, каждый из которых мечтал познакомиться со мной лично. Потом они учуяли странный аромат, и я поняла, что несет им от меня. Литераторы засмеялись, потом я внезапно оказалась голой, вместо человеческого голоса из моего рта послышались звуки сирены, а всего лишь запах превратился в едкий туман, как от дымовой шашки. Закончилось все тем, что я в реальности рухнула с кровати под звон чудовищно громкого будильника.
– Что? Где? – в непонятках засуетилась по полу, пытаясь продрать глаза.
Марго игнорировала будильник, спрятав уши с головой под подушку. Было видно только ее недовольную моську и губы, сложенные в обиженную трубочку. Она, как и я, ненавидела ранние подъемы, а на часах тем временем красовалась цифра шесть. Шесть утра. Я кое-как поднялась с пола, вслепую вытянула плюшевые штаны из шкафа, надела их и еще серый свитер крупной вязки с дырками – тренд этой осени. В очереди в ванную комнату стоять не пришлось, так как Тимур и Степан давно проснулись (еще задолго до будильника). Я проводила их убийственным взглядом из домика, а потом чуть не ушла в астрал, прислонившись к стене. Мне требовался сон. Но щетка, зажатая меж зубов, напомнила о себе, когда шмякнулась на пол пастой вниз. Наверное, решила поддержать закон Мёрфи: где бутерброд с маслом всегда падал маслом вниз. Марго чуть не наступила на нее, потому что шла с почти закрытыми глазами. Ей бы еще руки вытянуть перед собой и можно пародировать ходячих мертвецов. В общем-то, общий враг – раннее утро – нас объединил, и мы очень дружно почистили зубы.
– Спать хочется… – зомбировано проговорила я.
– Ага… – еле шевеля языком, ответила Марго.
Но временный дружеский союз был разрушен, как только мы вернулись в спальню и я прокатилась по какой-то маленькой цветной бусинке. Потеряв равновесие, чуть не упала. Марго тут же очнулась, ее глаза широко распахнулись, движения стали более резкими. Она в момент подобрала злосчастную бусину и на мой вопрос «Это твое?» грубо кинула:
– Мое, а тебе-то что?
«Запущенный случай. Двадцатисемилетняя девица отвоевывает разноцветную бусину», – поразмыслила я, насколько вообще могла размышлять в таком состоянии.
Выйдя из домика, я съежилась от резкого перепада температур. На улице было еще свежо, хотя к полудню уже обещалось плюс двадцать восемь. Очень скоро все участники резиденции собрались перед домиками. Они тоже задавались вопросом, зачем их подняли в такую рань. Но общее недоумение озвучил один парень, когда на поле показался мужчина в спортивном костюме. Он ответил:
– Открытие сезона, зарядка и завтрак.
Послышались недовольные возгласы, но тренер не думал их слушать. Мы гурьбой направились в сторону спортивной площадки. Я и Марго догнали соседей по домику, чтобы быть со своими среди чужих. По правде говоря, мы просто тормозили и боялись сделать что-то не так, в то время как Тимур и Степан сияли ярче всех. Ребята заряжено передвигали ногами, не шаркая ими по земле, они весело переговаривались и подтрунивали над совами, которые от недосыпа никак не могли ответить что-нибудь колкое в отместку обидчикам.
– Восхитительное утро! Какой свежий воздух! Удивительно красочные поля! Хочется петь! – громко, чуть ли не мне в ухо, проговорил Тимур.
– Не смей. Еще слово и…
– «Утренний рассвет,
Солнце поднималось над землей.
Просыпался лес,
Восхищаясь розовой зарей»
, – поэтично произнес он, игнорируя мои угрозы.
Его хотелось стукнуть чем-то тяжелым. Ничто так не раздражает, как довольный жаворонок, пытающийся доказать, что утро – это самое прекрасное время суток. Я смолчала на этот раз, но пообещала отомстить Тимуру чуть позже, когда мозг окончательно проснется и начнет подкидывать умные идеи.
Спустя десять минут разминки мы стали бегать по кругу. Тренер подгонял нас свистком и ударными хлопками ладоней, задавая темп. Я заметила боль на лице Марго, как она еле переносит происходящее, и сочувствовала ей. Нам с трудом давались все упражнения, прыжки и круговерти руками. Когда дошла очередь до поднятия колен до пояса, показалось, что к ногам цепью прикованы неподъемные глыбы, оттого стопы еле отрывались от земли и через секунду возвращались на место. Не хотела упоминать про бёрпи, иначе говоря – прыжки с планкой и отжиманиями. Вот тут большая часть участников конкретно подвыдохлась. На втором бёрпи я уже лежала на земле в позе «мертвого супермена» и молила бога о том, чтобы этот кошмар побыстрее закончился. Что-то мне подсказывало, что Марго лежала где-то рядом, но лень было поворачиваться и открывать глаза. В это «прекрасное» утро я чуть не умерла. И это был только второй день моего пребывания здесь. О вдохновении, наполнении творческой энергией и говорить нечего! Зарядка выжала из меня все соки.
В столовую мы шли дико уставшие и недовольные. Плелись как пострадавшие на поле боя. Каждый вымучено взял поднос и встал в очередь. К счастью, эта процессия надолго не затянулась, так как многие хотели есть после изнуряющей тренировки. Я заприметила, что к отвратно выглядевшей овсянке прилагается аппетитное миндальное печенье. Даже улыбнулась на это открытие. Дождалась своей очереди, выхватила печенье, стиснула зубы от вида каши и уселась на свободное место. Ко мне тотчас присоединились соседи. Степан вполне себе с удовольствием увлекся овсянкой, а Марго подозрительно щурилась на угощение, рассматривая его точно под лупой. Тимур пил кофе с молоком, похожим на вкус из детства, еще из садика, с пенкой. Я, не стесняясь, запихала в рот почти всё печенье и стала довольно пережевывать его, как хомяк.
– М-м, фкуфно! Обоваю! – я наслаждалась единственной приятностью этого утра. Нисколько не переживая, что обо мне подумают. Собиралась вобрать из этого события для себя максимум ощущений.
