– Может, и хотелось бы, – задумался Тим, а потом усмехнулся. – Но пока Яна не добралась до генетики, буду жить таким, какой есть.
Я рассмеялась и вдруг вспомнила:
– Кстати, почему ты ни с того, ни с сего решил скинуть мне этот клип? Откуда узнал, что я фанатею от «Драгонсов»?
– Я, если честно, не ожидал, что ты такая же их фанатка, как и я. Был период, когда я переслушал всю твою музыку и понял, что у нас вкусы схожие и «Драги» тебе тоже нравятся. А скинул, потому что клип крутой, а поделиться вообще не с кем.
– Ты очень удачно попал, – улыбнулась я. – Так странно. И часто ты так слушаешь музыку других людей?
– Не всех, – опять ухмыльнулся Тим. – Но тебя мне захотелось узнать поближе, поэтому и слушал.
– Это ж как в мысли залезть к другому человеку! – возмутилась я.
– Твои мысли мне пришлись по вкусу. Да и моя музыка открыта для тебя, если хочешь, заглядывай, мне нечего скрывать!
– А почему у тебя нет никого из наших в друзьях? И ты никуда не ходишь: ни в кванториум, ни на секции в гимназии? Что вообще делаешь вне уроков?
– Бо?льшую часть моей жизни занимает спортивная гимнастика. Я занимаюсь с детства по три-четыре часа шесть дней в неделю. И друзья у меня есть, но не в гимназии. Я физически не смог бы куда-то ещё ходить, даже если бы захотел.
Я снова удивилась. Тимофей никак не вписывался в мои представления о спортсменах. Он был лишь ненамного выше меня. Хотя если на аватаре его снимок, то там у него весьма крепкая мускулатура. Только вот без школьной рубашки и пиджака я его ни разу и не видела, да и не обращала внимания. А сейчас под объёмным худи было сложно разглядеть его телосложение.
– А сегодня у тебя разве нет тренировки?
– Я предупредил тренера, что опоздаю. По уважительной причине, – он снова улыбнулся. – Отработаю потом.
Тимофей много улыбался, и мне очень нравилась его улыбка, такая добрая, искренняя. Выглядел уверенным, но всё равно смущался, как и я. Почему-то мне казалось, что он осторожничает в разговоре. А сама я боялась спросить что-то личное или откровенное. Тимофей, в свою очередь, тоже спрашивал обо мне, но поверхностно, хотя иногда складывалось впечатление, что он знает обо мне больше, чем я могла предположить.
Оказалось, Тимофей, как и бо?льшая часть нашей гимназии, переехал в квартиру в новостройках. Он как раз начал с нами учиться с пятого класса, когда всех перемешали. Нашу старую районную школу отдали под начальные классы, а в новом здании гимназии расположились средняя и старшая школа.
Ни в кино, ни на прогулку мы не пошли: в кинотеатре не было подходящего по времени сеанса, а на улице крепчал мороз. Мы так и просидели в фудкорте, болтая обо всём. И когда я обратилась к Тимофею по имени, он вдруг перебил и попросил:
– Ты можешь называть меня просто Тим.
Имя Тим ему шло, звучало чётко и лаконично, и мысленно я тоже стала его так называть.
Когда спускались по эскалатору, Тим стоял близко, и я почувствовала, чем он пахнет: жареными орехами, мелом и чем-то приятным, мужским, терпким, но этот запах перебивал аромат кофе. Мне на мгновение захотелось приблизиться, чтобы разобрать едва уловимые ноты, внюхаться в Тима сильнее. Но я вовремя себя остановила, иначе выглядело бы это странно.
Выйдя на улицу, я снова, как мумия, стала заворачиваться в свой мегашарф. Тим натянул капюшон.
– Классный шарфик! Можно впятером замотаться, – он взял один из концов шарфа и накрутил на свою шею. Мы оказались близко и чуть не прижались друг к другу.
– Сама вязала, – призналась я.
– Наверное, очень задумалась или чем-то сильно увлеклась.
– Почти угадал! – засмеялась я. – В том году подхватила бронхит, а потом это переросло в пневмонию, и я целый месяц сидела дома. Столько сериалов пересмотрела. Поэтому и получился шарфик два с половиной метра.
– Цвет красивый, он очень подходит к твоим глазам, – Тим стал серьёзнее и понизил голос, смотря прямо в лицо, и у меня по спине поползли мурашки от близости и его тембра.
Я поёжилась и чуть улыбнулась:
– Синий мой любимый цвет!
У Тима были серо-зелёные глаза, и вблизи, под капюшоном, его лицо казалось таким красивым: точёные скулы, приятная улыбка. Хотелось его рассматривать, изучить детально, но он вдруг размотался и оставшийся конец шарфа закинул мне за плечо.
Снова беззаботно заговорил:
– Как думаешь, мне бы подошёл твой шарф?
Я сбросила временное оцепенение:
– Нет, оранжевый с синим не сочетается.
– А с каким сочетается?
– Мне кажется, оранжевый хорошо смотрится с коричневым, а если на контрасте, то с фиолетовым или зелёным.
– А синий с каким сочетается? – кивнул он на меня.
– Не знаю даже, с серым или чёрным смотрится отлично.
– Супер! Тогда в следующий раз я буду в чёрном, обмотаемся твоим шарфом и будем с тобой отлично смотреться!
Тим проводил меня до самого дома. Улыбнулся на прощание, и я поймала себя на мысли, что тоже улыбаюсь. Мне, определённо, понравился его запах, а это означало только одно: Тим «мой» человек, и мне очень бы хотелось погулять с ним ещё.
Глава 6. Ссора
– Этого я и боялась! – Инга прислонилась к шкафу и демонстративно билась об него лбом. – Скажи, пожалуйста, что ты шутишь.
А я всего лишь сказала ей, что Тим «ничего так», без каких-либо подробностей. Если бы призналась, что Тим мой краш, она бы меня прибила и его заодно. Но, видимо, я слишком сильно смутилась, и Инга сама обо всем догадалась.
– Ладно! – по-деловому заговорила она и оторвалась от своего размеренного самобичевания. – Пока это не зашло слишком далеко, я тебе подберу кого-нибудь нормального. Но с Клячиком вы вместе не будете!
– Инга, пожалуйста, не надо меня ни с кем шипперить[11 - Шипперить(сленг.) – от англ. Relationship – отношения – Приписывать кому-либо романтические отношения, сводить.]! – я засмеялась от её угрозы. – Ты так говоришь, будто мы перед алтарём стоим, а ты должна нас разлучить. Мы же просто посидели пару раз в «Маяке» и попили кофе. Всё! Мы не мутим даже. Это вообще ни о чем. Подумаешь, переписываемся и погуляли пару раз.
Но подруга пропустила мои оправдания мимо ушей и вздохнула:
– Как тебе Петренко?
– Я о нём вообще ничего не знаю, таскается с Борюсиком и Ковалёвым, – я пожала плечами, вспоминая Ингиного одноклассника. – И он длинный, как фонарный столб.
– Ты их по росту, что ли, ранжируешь?! Тебе он нравится или нет?
– Нет, конечно! Как может нравиться столб, когда сама я ростом с табуретку?!
– Жалко. А Степашка? – перебирала Инга.
– Ты издеваешься?! – я снова засмеялась и покачала головой.
Степанов Лёша – типичный ботаник, у него это разве что не на лбу написано, но круглые очки, рубашка, застёгнутая на все пуговицы, и надменный вид умника говорили за него. И он, похоже, влюблён в Ингу. Подруга его от себя не отпускала, и он этому был только рад: они вместе ходили в кванториум на робототехнику, сидели за одной партой и готовились к ЕГЭ по физике и математике, но для Инги он просто друг. И хотя до десятого они почти не общались, и Степанова травили в нашем классе, сейчас под заботливым крылом Инги его никто не трогал. Да и главный агрессор нашего класса ушёл из школы после девятого.
– Он хороший, правда. Я бы Степашку абы с кем не стала шипперить. Только тебе.
– Бедный Степашка. Если ты его завтра попросишь с крыши прыгнуть, он ведь сиганёт, – я по-прежнему качала головой от бредовости этой идеи.
– Ну кто? Есть хоть кто-нибудь, кто тебе кажется интереснее Клячика?! – не унималась Инга.
Она как заноза в заднице. Если чем-то загоралась, то не успокаивалась, пока не добивалась своего, а теперь ей чем-то не угодил Тим.
– Нет!
Мне так не нравились эти споры.
– Ты мне как-то говорила, что Ковалёв симпатичный?! – прищурилась Инга.
– Симпатичный и интересный – разные вещи. Инга, давай сменим тему, а? – устало вздохнула я.
– Только если пообещаешь не встречаться с Клячиком!
– Не могу, – я и правда за эту неделю уже не представляла себе вечера без переписок с Тимом. – Отстань от него, плиз. Всё, мне нужно, кстати, эссе по истории дописать на пятницу, – воспользовалась случаем я и полезла в сумку за тетрадью.
Но нет, беру свои слова назад, Инга хуже занозы, потому что она останавливаться совсем не умела. Человек без тормозов.
– Ян, я по-человечески прошу не общаться с ним больше, – взмолилась она.
– Но почему?! Что он сделал такого плохого?!
– Он мне не нравится! Он мелкий! Он тихушник! И ты достойна лучшего! – загибала пальцы она.
– Это всё?! – я уставилась на неё. – Его главные недостатки только в том, что он низкого роста, не общается с одноклассниками и не нравится Инге Догушевой?!
– Я же тебе лучшего желаю, а Клячик – плохой выбор.
– Зато это мой выбор! И то, что он не нравится тебе, не значит, что он не должен нравиться мне! – я, наверное, впервые за столько лет противостояла Инге: обычно я всегда во всём с ней соглашалась. И это было так похоже на спор с мамой. – Помнишь, ты сама говорила, как круто, что мне не нравятся твои краши?!
– Блин, но это же Клячик! Как он вообще может быть чьим-то крашем?!
– Оказывается, может! Всё, я больше не хочу разговаривать на эту тему! У меня эссе по истории.
Я распахнула тетрадь, но внутри всё закипало от обиды и возмущения. Ещё чуть-чуть, и я либо расплачусь, либо не сдержусь и скажу какую-нибудь гадость Инге про её неразборчивость, и тогда мы точно поссоримся, а я этого боялась больше всего на свете.
Телефон завибрировал от оповещения. Я заглянула в сообщения. Писал Тим:
«Слушаю сейчас Драгов и ловлю себя на мысли, что они у меня теперь ассоциируются с тобой. А это моя любимая группа, между прочим», – и смущённый смайлик.
Я улыбнулась, но радость моя была недолгой. Инга тоже заглянула в телефон и тут же выхватила его из рук, я даже не успела среагировать.
– Инга! Отдай!
Но та убежала в туалет и закрылась там. Я ломилась, кричала, угрожала. Меня душило отчаяние, я и не заметила, как слёзы потекли по щекам. Но в какой-то момент стало пусто и совершенно всё равно, будто батарейка эмоций разрядилась. И стало страшно. Нехорошее предчувствие подкралось откуда-то из глубин. Я взяла сумку, трясущимися руками оделась, замотала шарф и тихо-тихо вышла из квартиры Инги.
За последние два года меня впервые накрыла паническая атака. Я боялась, что не дойду до дома. Черный паук выбрался из глубин сознания, расположился на груди и начал заматывать меня в паутину звериного ужаса. Казалось, что сейчас умру прямо сейчас от безысходности. Я как рыба открывала рот, не в силах вдохнуть и выдохнуть, схватилась за голову, и мысленно умоляла паука не затягивать паутину страхов. «Только бы добраться домой. Только бы добраться…» Я боялась упасть, умереть и задохнуться от страха прямо на улице, поэтому, зайдя домой, сразу застонала:
– Мам, дай мне Феназепам.
– Яна, что случилось? Теперь нельзя без назначения врача.
– Просто… дай… таблетку… – рухнула я на четвереньки, глубоко дыша.
– Яна, что случилось? Тебе опять плохо? Что с тобой? Атаки?– Мама подскочила, опустилась рядом, вглядывалась в моё лицо.
Слёзы полились вместо слов. Паническая атака не отпускала, а мне так хотелось, чтобы это быстрее прекратилось.
Мама обняла меня, Сонечка прибежала и тоже обхватила за шею, из-за этого я разрыдалась ещё сильнее. Грудь сдавливало так, что, казалось, я вот-вот задохнусь и умру. Бесконтрольная тревога душила и лишь нарастала.
– Сейчас принесу тебе таблетку и воды. Надо показать тебя врачу! – глядя на меня, сдалась мама и пошла за аптечкой.
Папа выглядел обеспокоенным, помог подняться и взял Соню на руки, чтобы она не теребила меня за ногу. Малышка тоже начала хныкать в унисон со мной.
– Пап, я возьму ноутбук, телефон потеряла, нужно одному человеку написать срочно.
Папа без вопросов принёс ноутбук и занял игрой Соню. Я приняла таблетку, мама всё лезла с расспросами, что случилось, но я молчала. Ждала, когда меня отпустит.
Можно было догадаться, что Инга не успокоится, пока я не прекращу общаться с Тимом, но я совершенно не ожидала такого подлого поступка. Я открыла переписку с Тимом.
«Что за тупой подкат, Клячик?»
«Неужели ты не понял, что тебе со мной ничего не светит?»
«Где я, а где ты?»
«У тебя нет никаких шансов!»
«Не пиши мне больше».
От каждого сообщения становилось только больнее, как будто меня били слова. Я вытащила Тима из чёрного списка (ЧС), куда его добавила Инга.
«Тим, прости. Это всё неправда. Это написала Инга. Мой телефон у неё остался, я пишу с папиного ноутбука, поэтому пока без связи».
Ответил он тут же, и у меня камень с души свалился, что он не добавил меня в ЧС.
«Я так и подумал, что это не ты. У тебя всё нормально? Давай завтра после уроков поговорим?»
«Всё хорошо. Давай».
