Александр Леонидович Кириллов "Закаленные бурей 3"

– Ты изменилась, Ален.

– Все изменились, кто был там. Все ребята другими стали, один Алексей остался таким же. Не пойму, как в нём уживаются совершенно разные ипостаси – серьёзный и весельчак, жёсткий и добрый человек. К тебе женихи сватаются?

– Сватаются, но я не хочу. Из-за этого периодически бывают домашние скандалы. А у тебя как?

– Стала встречаться с парнем из группы, но вечерами гулять нет времени.

Девочки повздыхали, да разошлись по домам. Юля шла домой и думала: "Надо было подать прошение и пойти в армию вольнонаёмной. Поехала бы на фронт, поработала при штабе, познакомилась бы с жизнью. Эх, я".

Настал день торжественного собрания и вечернего бала в Зимнем дворце. Большую группу приглашённых составляли офицеры – герои войны. Однако они терялись среди завсегдатаев таких мероприятий – чиновников, генералов и представителей высшего света. Все мы были «накрахмалены» по самое «не балуйся», то есть, одеты в пошитые в ателье новые мундиры с приколотыми орденами и медалями. Правда, в большинстве своём у нас на груди были солдатские, а не офицерские награды. Парни явно робели, когда показывали пригласительные билеты охране на входе в Зимний дворец. Все-таки попасть на императорский бал «человеку с улицы» – это серьёзное достижение. Я же стоял вполне спокойно, рассматривая окружающих. А чего я тут не видел – раз десять бывал «Эрмитаже» в прошлых жизнях, когда он являлся музеем, и всяких важных персон видел пачками и общался с ними, будучи премьер-министром с СССР. Встретили мы здесь Михаила Ананьева и Саню Титовского. Осматриваясь, взгляд задерживался на других офицерах с боевыми наградами, которые явно чувствовали себя «не в своей тарелке». Здесь же я увидел руководителей Корпуса и региональных жандармских управлений, включая Ерофеева и командира корпуса. Только общались они не с нами, а с уважаемыми генералами и чиновниками от армии и МВД. Между гостями сновали лакеи в дорогих ливреях, с расшитыми золотой нитью узорами, разнося на подносах шампанское. В зале достаточно близко я увидел Столыпина, Гурко, Розена, Витте, Святополка-Мирского, Куропатника, Гриппенберга, Мищенко, фон Бильдиринга, военно-морского министра Фёдора Авелана, адмиралов Ухтомского и Небогатова, многих других начальников отгремевшей войны.

Затем распорядитель пригласил участников в Георгиевский зал дворца. Здесь я вновь увидел Российского самодержца. Стояли мы в самом последнем ряду, дабы своим бравым видом не смущать начальство, зачастую весьма пузатое. У некоторых очень важных царедворцев плечики были узенькие и хиленькие, зато живот начинался практически от шеи, поэтому множество непонятно за что полученных орденов было приколото на мундиры даже в районе пупка и лежали, словно на подносе. Потом нас немного перетасовали: рядовых приглашённых отправили в одну сторону, а представителей высшего света и начальство – в другую. Прозвучали бравурные речи, после которых император лично стал награждать высших офицеров, стоящих в первых рядах. Ему ассистировали генерал-адъютанты, подавая награды и зачитывая фамилии награждаемых, которые бодро выходили из строя. Затем император пожелал нам всех благ, выйдя в парадную дверь. За ним потянулось руководство, а процедуру награждения продолжил придворный генерал свиты. Так что всем участникам вручили медаль «В память о русско-японской войне 1904-1905 года», мне и моим ребятам – орден «Святого Владимира» 4-й степени и документы на личное дворянство. Ребята были рады, впереди замаячила очень перспективная карьера. Зайдя в уборную, мы, как и многие офицеры, закрепили новые ордена на мундирах.

Потом нас пригласили в Белый зал на лёгкий фуршет и начавшийся праздник. К нам вышла императорская чета с двумя старшими дочерями. Мы встретили их выход громкими аплодисментами, а дамы – низкими книксетами. Я и мои товарищи, поддавшись желанию попасться на глаза сильным мира сего, начали движение вслед за другими, более разбирающимися в том, как и когда надо подсуетиться, чтобы тебя заметили. Все эти манёвры подчинённых были давно известны, поэтому семейство стояло на месте в окружении фрейлин и «совсем больших» сановников, взирая на медленно проходящих мимо них людей, склоняющих голову в верноподданическом поклоне. Девочки, то есть великие княгини, явно скучали, еле сдерживаясь, чтобы не начать зевать. Конечно, им было скучно. Это были обычные дети 10 и 8 лет – им бы со сверстницами поиграть, а тут надо царственно улыбаться всяким стариканам. Проходя мимо, я также "засвидетельствовал» своё глубочайшее почтение императорской чете, а затем дочерям. Ольге я ещё и подмигнул. Она улыбнулась и хлопнула ресницами в ответ – одним глазом не получилось, пришлось моргать двумя сразу. После попадания «на глаза», наши парни удалились в угол зала, встав у колонны. Наши институтские товарищи Панин и Таганов немного развеяли обстановку.

– Ну что, рожи дворянские, надо бы обмыть это дело?

– Сейчас бухло принесут и…

Мы рассмеялись. Поистине, такие обороты речи достойны интеллигентов и новоиспечённых дворян. Когда прошла официальная часть, народ стал вести себя свободнее, разбился на группки, и принялся поглощать закуски и вино, перемежая это дело светским разговором

– Вот вы где, господа герои!

Мы обернулись и увидели великую княгиню Ольгу с сестрой Марией, позади которых возвышалась суровая фрейлина графиня Софи Друбецкая.

– Ваше высочество, тут столько генералов, что нам немного неловко.

– Судя по наградам, на поле боя вы вели себя более храбро и генералы вас не смущали.

– Да, ваше высочество, так оно и было.

– Ах, Алексей, когда мы разговариваем по-дружески, называйте меня Ольгой.

– А меня Марией.

– Хорошо, ваши высочества.

«Ваше высочество, так нельзя. Вы – великие княгини, а они всего лишь рядовые офицеры», – вступила в разговор мадемуазель Софи.

– Мадемуазель Софи, это мои друзья. Нам можно.

«Да, мадемуазель Софи, – поддакнул я, – мы друзья с Ольгой и Марией, нам можно».

– Ох, уж эти солдафоны.

Тут снова вступила в разговор Ольга и попросила рассказать, что у нас за награды и за какие дела они были получены. Я и ребята, дополняя друг друга, пустились в воспоминания. Панин рассказывал о наших мотопланерах, Бушмен о радиосвязи, Джек об оружии, Блондин о борьбе с ниндзя, Таган и остальные парни о походах к Порт-Артуру, в Корею и бегству из Мукдена.

– Так что, ваше высочество, у вашего папы и вас под рукой есть боевой отряд, который может решить очень многие задачи.

Даже фрейлина заслушалась рассказом. Потом мы проговорили о книгах, в том числе и моих.

– Алекс, там много сражений, но очень маленькая роль у героинь. Может быть, надо добавить им подвигов?

– Тогда это будет книга о белой адмиральше, а я все-таки пишу роман про «Чёрного адмирала».

– Хорошо, пишите, как вам хочется. Я все равно его читаю с удовольствием.

– Так это вы автор «Чёрного адмирала», господин Семёнов?

– Я, мадемуазель Софи, а офицеры, стоящие вокруг меня, являются прототипами героев.

– Надо же, стою рядом с героями книжек.

Все засмеялись.

– А что с футболом, господа? Я читала в газетах о ваших играх в победном турне, вы молодцы.

– Ольга, в таком возрасте ты действительно интересуешься футболом?

– Алекс, ты осуждаешь? Я смотрела футбол на матчах первенства с участием «Зенита» ещё в 1903 году. Мне нравится ваша игра.

– Я просто не ожидал от столь юной леди такого увлечения, хотя, именно ваш приезд к пароходу в 1903 году дал нам заряд бодрости победно провести турне.

– Вот-вот, должны же быть у меня какие-то увлечения, кроме вышивания и учёбы.

К нам подошла императорская чета.

– Девочки, вот вы где пропали, больше часа беседуя с господами офицерами.

– Папа, это же футболисты "Зенита", учёные, лётчики и ди-вер-сан-ты. Они так воевали на фронте, что если бы у тебя было больше таких солдат, мы бы точно выиграли войну.

– Конечно, дочка. Господа, благодарю, что развлекли моих дочерей. А сейчас я похищу их у вас.

Мы откланялись: «До свидания, ваши высочества!».

– До встречи, господа офицеры.

Чета с детьми и фрейлиной отошли, а мы принялись доедать то, что пришлось отложить, пока разговаривали. Императрица строго спросила у Софи: «Софи, о чем эти офицеры разговаривали с моими дочерями? Надеюсь, что не об ужасах войны?».

– Ваше величество, они рассказали о военных подвигах, футболе и о романе, который читает ваша дочь. Даже я заслушалась. Всё было очень в меру.

– Это хорошо, мадемуазель Софи, незачем девочкам в столь раннем возрасте слушать солдатские разговоры.

Во время банкета к нашей компании подходили Ерофеев, и даже сам шеф корпуса. Затем мы немного разбрелись по залу, высматривая возможных знакомцев среди офицеров.

Я забрёл в компанию, где центром внимания был только что назначенный председателем реформированного Совета министров Сергей Юльевич Витте – умный, деятельный и внешне очень представительный человек, истинный руководитель, если бы не одно «но». Все его поступки были направлены для достижения своей, а не государственной выгоды. Сегодня за вклад в заключение мира ему было пожаловано графское достоинство, так что он весь светился радостью и уверенностью в будущем. Он был явно в фаворе, отчего купался в лучах славы, распинаясь о своих подвигах.

– Господа, прелестные дамы, увы, Роман Романович совершенно не выказывал инициативы. Всем пришлось заниматься лично мне, отстаивая интересы государства Российского. Да-с, господа! Розен лишь поставил свою подпись на итоговом документе. Вы не поверите, чего мне стоило отбить все претензии японцев. Я безмерно благодарен его императорскому величеству за то, что он по-царски оценил мой вклад в заключение мира.

– Если бы вы отказались от заключения этого мира, а продолжили войну, то Сахалин, Маньчжурия, Квантун и Корея остались бы за нами, господин председатель.

Все посмотрели на молодого офицера, отчеканившего такие слова, и с вызовом смотрящего на новоиспечённого графа.

– Не понял, господин ротмистр!

– Любой солдат на фронте знает, что генерал Куропаткин предал Россию, проиграв войну. Вы заключили такой мир, который лишил Россию всех завоеваний на Дальнем Востоке. Это такое же предательство в политике, как сделал Куропаткин на военном поприще.

– Вы, юноша, слишком молоды, и не вам судить о государственных делах. Мы поступали так, как могли в данных обстоятельствах, и сделали все, что могли.

– За всё придётся платить, господин Витте, за всё. Он наверху всё видит, и наградит по истинным заслугам.

Я отошёл, а Витте выругался: «Забавный малый с горящим взором, но голова бестолковая. Только настроение испортил!»

Не знаю, зачем я поддался искушению высказаться, лишь подставив себя под удар, просто накипело в душе. Радовало, не все лидеры уважали Витте, а многие были его политическими противниками. Этот прецедент не забылся, народ стал шушукаться, а в утренних газетах в описании бала был абзац о том, что молодой офицер обвинил Витте и Куропаткина в предательстве России.

Поздно вечером приём закончился, и мы разошлись по домам. Рядом со мной, вдыхая сырой прохладный воздух, шёл Серж, живущий недалеко от меня. Мы болтали.

– Вот и сбылась мечта идиота – я стал дворянином.

– Да уж, Сэм, если бы ты сейчас сватался к Юле, то, однозначно, был бы встречен благосклонно.

– Не сыпь мне соль на рану, она ещё болит. Все произошло так, как должно. Зато я встретил Оксану. Значит, это для чего-то нужно нам, потому что так решили наверху.

– Здорово ты на Витте наехал.

– Толку от этого никакого, только себя подставил.

Мы разошлись по домам, я пришёл в свою квартиру, где меня встретила моя женщина, уселся в кресло-качалку, налил в бокал грамм сто коньячку и пустился размышления: «Мы взрослеем, и вместе с нами взрослеют наши планы. Если первоначально я планировал просто жить, зарабатывая мирным трудом, то происходящие события круто изменили их. Мне пришлось вступить, пусть и с благими целями, на криминальную дорогу. Затем поступил на госслужбу, где для достижения результата также потребовались мои специальные умения. Чтобы реализовывать новые планы, потребовались деньги, и я снова встал на путь грабежа и убийств, пусть и отбросов общества. Потом пришла война, где в очередной раз произошла переоценка ценностей, и мои школьные друзья стали боевыми товарищами, повязанными кровью врагов. Теперь я офицер самой крутой спецслужбы России – жандармерии, дворянин – человек более высокого статуса. Увольняться из органов нельзя, они дают защиту от другой власти. Вот только как теперь, в мирное время, будет служиться мне и моему отряду? Ничего, утро вечера мудреннее». Затем я искупался, покувыркался с Оксаной в кровати, после чего мы завалились спать.

После яркого и запоминающегося события в императорском дворце наша жизнь снова перешла в довоенное русло. На работе наш батальон, который находился в стадии формирования, особо не трогали, давая возможность набрать людей и провести с ними первичную подготовку. Если оперативники Особого отдела находили какого-нибудь анархиста или бомбиста, засевшего с пистолетом в квартире, тогда привлекали наших ветеранов в качестве штурмовых групп. На неделе такое случалось один – два раза, а участвовало в операции по аресту такого кекса не более отделения бойцов. Студенты восстановились в институтах и ходили на учёбу, а после занятий проводили тренировки.

Отряд тренировался по скорректированной программе. Теперь специальные дисциплины в качестве преподавателей вели Клык, Серж, ТриВ, Бинд, Скрипач, Лавр, Щука, Черкас, вступивший в отряд Сытник, гоняя молодняк, ветеранов и тренируясь сами. Багай стал командовать конной подготовкой курсантов. Продолжали работать все старые преподаватели: Нагольчиков, Евтушенко, наши электрики и радисты, авиаторы и автомобилисты, педагоги-математики, языковеды и русисты. Оксана обучала китайцев русскому языку и переводила им на уроках. Так что формально она прошла полный курс подготовки бойца нашего отряда.

– Леха, вы сами какие-то монстры и готовите из молодых парней безжалостных убийц.

– Мы готовим, Оксана, подразделение, которое сможет защитить лично нас.

Василий Васин за прошедшее время активно занимался развитием спорта в России, благодаря чему его избрали секретарём Олимпийского комитета. С группой молодых единомышленников и спортсменами-энтузиастами из богатого сословия он активно занялся организацией всероссийских чемпионатов по олимпийским видам спорта. Я вошёл в число спонсоров Олимпийского комитета, выделяя примерно 50 тысяч в год на проведение чемпионатов по нескольким дисциплинам, где участвовали команды клуба «Зенит»: футбол, бокс, фехтование и пулевая стрельба. Блондин после войны серьёзно увлёкся стрельбой, да и кроме него в отряде были любители пострелять. Я сам практически каждый день тренировал руку и глаз в стрельбе из пистолета и винтовки.

В сентябре 1905 года под патронажем Васяна и Билько было организовано первенство России по пулевой стрельбе. Блондин стал чемпионом в стрельбе по движущимся мишеням. Кроме индивидуальных, были и командные соревнования. В восьми категориях выступала команда общества «Зенит». В командном первенстве от нашего клуба пришлось выступать мне, Блондину, Васяну и Сержу, где мы стали чемпионами в стрельбе по "летающим тарелочкам". Частенько приходилось выслушивать упрёки капитана футбольного «Зенита» Жоржа Ларина и игрока команды Васяна: «Забыли вы, друзья мои, о клубе «Зенит». Ребята сражаются в высшей лиге, но клуб болтается в зоне вылета. Помогать нам надо, однако. Что думаете, мастера кожаного мяча? Чемпионами, может быть, не станете, но сохранить команду в высшей лиге надо».

Жандармы чесали затылки.

– Что же, надо снова обувать бутсы и потренироваться в выходные. Я уже и по мячу не попаду.

– Бинд, ты футболист от Бога, так что не придумывай отмазки.

К сожалению, многие игроки первого состава «Зенита» перестали заниматься им профессионально – не хватало времени, да и жизненные приоритеты поменялись. Ребята встретили себе спутниц жизни, кто в Питере, а кто в Манчжурии, так что стало не до спорта. Но были среди нас и верные энтузиасты спорта. Блондин и Серж отошли от бокса, увлёкшись пулевой стрельбой, боксу высших достижений остался верен лишь Джек. Я же решил продолжать играть в футбол. Так же в «Зенит» вернулись Хотей, Бинд, Прут, Таран, Стар, Гор и Лавр. Пришлось молодым дарованиям, играющим на этих позициях, садиться на скамейку запасных.

Наступил пасмурный октябрь. В борьбу мы вступили лишь в середине чемпионата, сыграв в восьми матчах. И первый матч с нашим участием пришёлся на чемпиона страны 1904 года клуб «Невский». На поле выбегали футболисты в бело-синей форме и темно-зелёной, диктор объявлял по стадиону фамилии игроков. Стадион восторженно встречал возвратившихся футбольных ветеранов. Игра была напряжённой и закончилась со счётом 2-2. После матча пришлось констатировать, что мы растеряли былые кондиции. По итогам первенства, мы заняли третье место, а из кубка вылетели в полуфинале. В первенстве по боксу заматеревший Джек стал чемпионом страны в первом тяжёлом весе. Ничего, в планах на следующий год было вернуть себе утраченные лидерские позиции.

На политическом небосклоне страны веяли новые вихри. Чтобы погасить народные протесты, император пошёл на уступки, согласившись создать Государственную Думу. С начала 1905 года министр МВД Булыгин разрабатывал проект Государственной Думы первого созыва. Проект был забракован из-за неприемлемых для прогрессивной общественности положений.

Как будто по написанному заранее сценарию в октябре в Москве началась забастовка, переросшая во Всероссийскую октябрьскую политическую стачку. 12-18 октября в различных отраслях промышленности бастовало больше двух миллионов человек. Всеобщая забастовка вынудили императора призвать популярного среди демократов и либералов графа Витте. По поручению императора граф Витте разработал «Манифест от 17 октября 1905 года» с новыми положениями. Манифест учреждал парламент, провозглашал и предоставлял политические права и свободы, такие как: свобода совести, свобода слова, свобода собраний, свобода союзов и неприкосновенность личности. Николай 2-й подписал его, тем самым запустив процесс трансформации самодержавия в конституционную монархию, а Витте был назначен председателем реформированного Совета министров.

Нас вызвал Трепов, поздравив с дворянством и наградами, а затем часа два распинался об ухудшении революционной обстановки в стране и необходимости нам усилить и улучшить свою работу.

– Что же господа, будем работать во благо страны, как работают наши лидеры государства. Я имею в виду господина Витте – крупнейшего государственного человека современности. Если он сейчас не у дел, то скоро обязательно получит назначение. При докладе Государю я высказал мнение о Витте, как о единственном человеке, который может улучшить отношения между властью и обществом. Только он способен договориться с интеллигенцией и торгово-промышленными кругами, чтобы привлечь лучших представителей этих слоёв на сторону власти. Господа, нужно совместно бороться против подымающейся анархии. И вы должны быть моей надёжной опорой. Сейчас господин Витте разрабатывает жизнеспособный Манифест нового политкурса страны.

Вначале я не понял, что Трепов серьёзно говорит о достоинствах Витте. Затем осознал, что воевать с Витте через Трепова – бесполезно, поэтому просто спросил: «А что даст этот манифест?»

Тут раздался звонок и Трепов стал очень любезно говорить по телефону. Переговорив и положив трубку, вновь обратился к нам.

– Только что звонил Сергей Юльевич. Слава Богу, манифест одобрен. Скоро будут даны гражданские свободы, введено народное представительство, начнётся новая жизнь!

По должности я ознакомился с манифестом и, несмотря на личную антипатию к Витте, признал, что для своего времени документ под его редакцией был составлен весьма грамотно.

К Алене домой пришла Юля.

– Ой, здравствуй, Юлька! Рада тебя видеть, проходи.

– Захотелось тебя увидеть, послушать подробнее, как там было.

– Тяжело там было. Но я так понимаю, тебя больше интересует Алексей.

– Да.

– Что тебе ещё рассказать? Несколько раз в Китае видела Лёшу и ребят. Они даже помогли нам избежать японского плена, когда о нашем госпитале забыло начальство.

– Ален, как он?..

– Он, конечно, весь секретный. Там весь отряд ходил в интендантской форме, потому что они маскировались от шпионов вражеских, как мне потом Кэн рассказал. В частях этот отряд называли «призраки», потому что бойцы всегда были в масках, и никто не знал, как они выглядят. Много они крови попили японцам. В госпитале раненые солдатики рассказывали о непонятном отряде призраков.

– А ты откуда о нём узнала?

– Мне здесь Кэн рассказал об отряде подробнее, но просил не афишировать. Так что я одна из немногих, кто знает «призраков» в лицо. А теперь и ты знаешь. Алексей стал дворянином и коммерсантом. Он и товарищи открывают свой банк, организовали разные производства – есть такие вещи, которые в мире никто не делает.

– Ален, может, мне снова?..

– Он вспоминал тебя. Правда, Юль, сейчас он не один. С нами в штабе служила переводчица. Он сошёлся с ней там и привёз сюда.

– Ах! Даже так…

– Да, Юль.

Пряча слёзы, Юля ушла домой.

А ещё в октябре произошли изменения в нашем ведомстве: министр Булыгин был снят с должности, следом подал в отставку Трепов. На их места пришли Пётр Николаевич Дурново, ставший министром, а шефом Корпуса был назначен свиты Его Величества генерал-майор Владимир Александрович Дедюлин, монархист и сторонник резких мер по борьбе с нарушителями порядка. При своём вхождении в должность он познакомился со всеми начальниками.