– А ты молодец, Роман Торопов, не пожалел футболку.
Мама! Боже… Бледнею. Сложно понять, что она еще выдаст. Я ведь не всё ей рассказала. Далеко не всё. Только про зал. Про Анфису. И про то, что Рома меня проводил и попросил прощения.
Впрочем, прощения он просил еще в тот раз…
Глава 16.1
Мышка похожа на мать. Тот же взгляд и упрямый подбородок.
Эта белокурая женщина, которая сейчас подходит к Лере, только с виду ангел.
Там стальной стержень внутри.
Чёрт, нахрена мне надо было приезжать? Зачем?
Какой-то треш.
Еще и этот стоит… на которого Мышь вчера бросалась. Нет, они не могут быть вместе. Он старше, да и как, при матери? Это же бред?
Хотя… кто ж их знает. В конце концов, раз я уже тут – терять мне нечего.
Здороваюсь, улыбаюсь. Как любил раньше говорить отец: «Улыбайтесь, это всех раздражает».
Не хочу раздражать, наоборот, блин… выставляю себя как товар на продажу. Понравиться хочу. Расположить к себе.
Руку этому не протягиваю – тоже отец приучил. Первым руку всегда подает тот, кто старше. Есть такие мужские законы.
Матери Мышки по ходу известно то, что было вчера. Хорошо это или плохо? И что именно ей известно?
– Значит, Анфиса твоя тётя?
– Да, младшая сестра отца.
– Мир тесен. – Это точно.
– Вы не будете против, если я подвезу Калерию до школы?
– Давно водите машину? – о, вот и красавчик в пальто голос подал.
Ну что ж, жги, Рома, жги!
Стараюсь говорить просто, но мажор во мне приосанивается.
– Я чемпион России по картингу среди юниоров. Сейчас участвую в гонках Формулы-3, так что мне есть где погонять. В городе езжу аккуратно, штрафы бывают, но редко.
Спецом все так подробно рассказываю. Цену набиваю. Хотя понимаю, что с гонками пока, скорее всего, придется завязать. Надо окончить школу и поступить, а там…
– Лера, я не против, чтобы ты поехала, если ты сама… – её мама смотрит сканирующим взглядом.
– Я не против. – Мышка говорит тихо, почти пищит.
– Хорошо, тогда до вечера.
Они прощаются, целуются, и с мамой и… с этим тоже, в щеку. И он ей что-то втирает на ухо. Понторез. Пальтишко стильное, а сам…
Да нет, чёрт, сам тоже ничего. Высокий, спортивный, я бы его, конечно, уделал.
Всё-таки хорошо, что я выбрал бои без правил, а не гонки. Хотя на трассу, может, еще вернусь. Но там… там по деньгам совсем край, недешево нынче быть чемпионом, хотя рекламные заработки достойные.
На тачку, на которой я сейчас рассекаю, между прочим, сам заработал! Купил, правда, не новую, но почти девочку. Не битая, пробег маленький. Ну и… любимая присказка – «бэха» есть «бэха».
Мать Леры и пижон в пальто уходят вместе, он тоже на машине. «Мерин». Ну-ну, плавали, знаем. «Бэха» лучше.
– Поедем, а то опоздаем… – Лера трогает меня за рукав. Хочется накрыть её ладошку, но это позже.
– На физру? Думаешь, стоит?
– А что ты предлагаешь? – Мышка сканирует меня, совсем как её мать пару минут назад.
– Предлагаю провести этот час с пользой. Поехать в кофейню, взять раф или венский и пару круассанов.
– Конор доложит.
– Конора я беру на себя. Едем?
– Хорошо, – отвечает, чуть бледнея.
Обхожу машину, чтобы открыть ей дверь, помогаю, как зачарованный вдыхая нежный аромат.
Завожу машину – остыть не успела.
– Лер, ты… все время бледнеешь, к врачу ходила?
– У меня мама врач. И папа.
– Ого, круто. И что?
– Что?
– Спазм сосудов – это же не шутки?
– Запомнил? – вижу, как дергаются уголки губ. – Ничего страшного нет. Просто… все краснеют, а я…
– А ты не все, – выдаю сразу, голос звучит как-то странно, низко. Лера сразу вскидывает на меня свои пронзительные глаза.
Они у неё именно такие – пронзительные. Не могу по-другому.
Не алмазы, не топазы, не сапфиры ни разу, капля моря, капля неба, капля белого снега, как океан на Мальдивах или небо в Дубае, или цветок незабудки, распустившийся в мае…
– Ром… ты… мы поедем или будем стоять?
– Прости. Едем.
Чёрт. Оказывается, разговаривать так сложно! Мне всегда казалось, что нет ничего проще, и вот… Зашквар. Сочинять стихи получается лучше.
Может, так и говорить с ней, стихами?
– Ты не написал вечером.
Тадам… звон в ушах, как будто я под колонкой в тысячу ватт стою. Ждала?
– Не написал. – А почему – слабо сказать, а, Тор? Громовержец? Или это был Зевс? Без разницы. – Я…
– Ты увидел меня с Сашей, да?
Спасибо, Мышь. Спасла.
Жесть… реал, не могу выговорить то, что хочу и должен. Чёрт, соберись тряпка! Мужик ты или…
– Это бывший муж моей сестры, то есть… не бывший…
– Так бывает? – ухмыляюсь, прикольная формула, почему нет? Бывший-не бывший… – Тут или бывший, или…
– Соня умерла…
Шок.
Словно острым тесаком в грудину. Резко. С размаху.
Умерла. У неё умерла сестра! А я…
Как я мог? Я? Я! Который… который уж это-то точно должен был просчитать, понять…
С трудом удерживаю машину, хотя еду так, словно нет пятисот лошадок под капотом.
Мышка пережила смерть. Она поэтому такая…
Да… мы с ней могли бы видеть фестралов, если бы были в Хогвартсе.
Но мы не там…
Глава 17
Соня умерла.
Мне до сих пор нереально произносить эти слова. Каждый раз эта фраза взрывает мою вселенную.
Она не могла умереть! Просто не могла! Только не Сонька!
Она так жизнь любила! Умела радоваться всему…
– Чёрт…
Не смотрю на него, но вижу, что ему не по себе. Не надо было говорить. Не надо вот так.
Молчим, пара минут – и машина тормозит у входа в популярную здесь несетевую кофейню.
Вижу, как Тор подносит руки к лицу, закрывает глаза нижней частью ладоней. Его грудная клетка как-то слишком быстро поднимается и опускается. Потом он резко убирает руки и задирает голову вверх. Я вижу, как покраснели его веки, белки.
– Чёрт, какое я дно… – он дышит прерывисто.
Я ничего не говорю. Не могу разобрать свои эмоции. Раньше мне не хотелось, чтобы меня жалели, соболезновали, меня это не просто раздражало, вводило в ярость. Рвало на части.
Может, потому, что я не верила в то, что Сони нет? Я долго-долго не верила.
Наверное, до того момента, пока папа… Пока папа не решил уехать.
До сих пор не могу понять…
И вообще… Как стало сложно жить.
И больно. Может, просто потому, что я выросла?
Зачем я выросла?
Раньше я все время говорила Соне – хочу стать взрослой, хочу стать взрослой! А она, смеясь, отвечала, что я дурочка, что маленьким жить гораздо проще…
Соня…
– Лера… ты… Чёрт, – голос у Тора срывается, хрипит…
– Успокойся. Нормально всё. Ты не знал.
– Ничего не нормально. Как ты после всего вообще можешь со мной рядом… Просто… убиться об стену.
– Мы пойдем пить кофе?
– Кофе?
Я смотрю на него, сжав челюсти.
