– Давай без «сэр»? Я не настолько взрослый, – с нажимом сказал я и, растянув на губах улыбку, подал ему ладонь. Не знаю, почему меня так раздражало уважительное обращение, но мне хотелось поскорее перестать его слышать. – Марвин.
– Я Ник, – парень крепко схватил мою руку и теперь энергично тряс ее в воздухе, – Ник Дэйвис.
Я кивнул. Парень расплылся в улыбке, обнажив слегка кривые, но поразительно белые зубы и, подождав немного, продолжил.
– Так вот… Смотри… Если я вот так вот поверну, – он поддел ногтем заводную головку и уже начал крутить ее, склонившись над часами, как вдруг дернулся и, вскрикнув, схватился за правый глаз.
– Что? – от неожиданности я подпрыгнул в кресле и вцепился в подлокотники. Когда подросток рядом с тобой сопит и дергается, обычно ни к чему хорошему это не приводит.
– Черт, как больно! – простонал Ник, жмурясь как от палящего солнца.
– Может, ресничка? – осторожно спросил я, пододвигаясь ближе. – Дай посмотрю…
– Как лазером, Господи, – парень продолжал корчиться от боли, раскачиваясь на сидении.
Мне как человеку с острой эмпатией стало страшно. Вдруг он уберет руку, а с глазом что-то произошло?
Я быстро откинул пластмассовый столик на спинке переднего кресла и, забрав из рук Ника часы, швырнул их туда. Они гармонично смотрелись рядом с наклейкой Пикачу, облепленной разноцветными жвачками. Я бы предпочел сто лет всматриваться в эти разноцветные шарики со следами чьих-то зубов, чем обернуться к соседу, но это было бы чересчур эгоистично. Я, взрослый, просто не имел морального права игнорировать его. Несмотря на свою фобию по отношению к травмам глаз.
Собравшись с силами, я сказал еще раз, как можно тверже:
– Дай посмотрю!
– Черт, как больно, – повторял скороговоркой Ник, все еще зажимая правую часть лица ладонью. – Черт, как больно!
– Да не дергайся ты! Убери руку. Давай, надо посмотреть, все ли в порядке.
– В порядке? Да мне глаз прожгло!
От нашей возни девушка, сидевшая впереди нас, обернулась и бесцеремонно стала наблюдать за нами, положив голову на подлокотник.
– Вы не могли бы потише, здесь люди спать пытаются… – вопреки словам, в ее голосе скорее слышалось любопытство, нежели недовольство.
– Да ему что-то в глаз попало, – я развел руками в воздухе, а Ник, обернувшись ко мне, возмущенно вскрикнул:
– Попало? Да у меня все было прекрасно, пока я не попытался завести эти… твои…
– Я слышала, как вы говорили про лазер! – глаза девушки округлились, и она восторженно уставилась на часы, а потом со знанием дела добавила. – Секретное оружие?
– Да отвали ты, дура, не лезь в мужские разговоры! Надо меньше фильмов про шпионов смотреть!
– Я могу вызвать полицию! – невозмутимо прочавкала девчонка, надув ртом большой розовый пузырь. Он неприятно щелкнул прямо перед моим носом. – Вот и разберемся, кто на кого напал…
Такая маленькая, а уже такая вредная!
– Полицию? – у меня закололо щеки, и я чуть было не признался, что только что вышел. – Валяй! Но я тут ни при чем.
– Да что за бред ты несешь? – воскликнул Ник, стуча свободной рукой по подлокотнику.
– Ты сам только что сказал, что это сверхострый лазер!
– Лазер? Острый? Ты вообще читать умеешь?
Повисла недолгая пауза, и мы молча уставились на нее, не понимая, то ли злиться, то ли смеяться. Девчонка постаралась выдавить из себя надменную улыбку, и у нее почти получилось.
– Особенно по лицам!
– И что же ты видишь на моем? – парень привстал и оказался прямо напротив нее.
– Что ты козел! – выплюнула она ему в лицо и обиженно села на свое место.
– А вот и неправильно, – сурово пробурчал под нос Ник и скрестил руки на груди. – Правда ведь? – и он повернулся ко мне.
Мне стало дурно. Правый глаз походил на поплавок. Странная ассоциация, но в то мгновение мне в голову пришло только это – красно-белый поплавок, покачивающийся на поверхности воды. Небольшая часть белка со стороны переносицы была кровавого цвета. Пятно почти доходило до радужки и напоминало размытый знак бесконечности.
Я не сдержался и выругался. Улыбка сошла с лица Ника, и он проблеял:
– Что?
– У… у тебя лопнул сосуд. Или… много сосудов.
Он опять схватился за глаз, потом вскочил и, перегнувшись через соседнее кресло, обратился к той девчонке.
– Эй, а зеркало у тебя есть?
Я услышал, как она вскрикнула, и через мгновение рука с блестящим синим кругом взмыла в воздух.
– Спасибо, – парень схватил его и, поколебавшись, протянул мне. – Давай ты… Мало ли.
Я открыл его и, прежде чем передать Нику, сам заглянул в него. От испуга кожа на лице натянулась, и я уже был похож на его ровесника, а не престарелого дядьку-путешественника. А по поведению – и того младше.
– Не тяни, – он почти вырвал из моих рук зеркало и, поднеся к лицу, застыл.
Я словно онемел. Серьезно, я не мог пошевелиться. Любые нехорошие вещи, которые происходят с глазами, вселяют в меня непередаваемый ужас. У всех нас есть слабости.
Я придвинулся как можно ближе к окну и уже продумывал наперед, чем буду разбивать стекло в попытке спастись от разбушевавшегося подростка. В состоянии аффекта даже такой хиляк может спокойно придушить слона, чего уж там.
В эту секунду Ник уставился на меня и, склонив голову набок, блаженно улыбнулся. За свою жизнь я видел много жутких вещей, но это… Одно дело, взрослые мужики, но… Поначалу я подумал, что это нервное, и от увиденного у него поехала крыша, но его поведение меня окончательно обескуражило. Он засмеялся, а у меня, если честно, пробежал холодок по спине.
– Марв, честное слово, ну что же так пугать было?
Марв нашел в себе силы отлепиться от окна и сесть ровно.
– Пугать? Да, а что, это так, пустяк? – я пытался говорить непринужденно, но моя безразличная манера оказалась чересчур смешной. Я поднял глаза и снова увидел девчонку с переднего кресла. Она была красная и прикусила указательный палец, чтобы не расхохотаться на весь автобус. Я скорчил гримасу и сам отчего-то рассмеялся.
И тут мы словно взорвались: хохот длился минуты две, и под конец уже на нас начали шикать. Вскоре мне удалось совладать с собой, и я окончательно успокоился.
– Так я не понял, что смешного-то? – спросил я уже серьезно.
Ник покосился на меня здоровым глазом и ухмыльнулся:
– Бывало и похуже.
– Правда? – я снова хотел принять безразличный вид, но поймал на себе ее взгляд. Девчонка стала молчаливым участником нашей беседы.
– Ну да, в прошлом году металлическая стружка отлетела мне прямо в глаз, была гифема. Меня передернуло от одного названия. Похоже, он этим гордился.
– Что это?
– Кровоизлияние в радужку, если по-простому.
Я сделал над собой усилие и начал непривычно часто и глубоко дышать – обычно это успокаивало меня и помогало справиться со стрессом, в отличие от сосредоточенных медленных вдохов, которые только обостряли чувства.
– Выходит, не впервой….
– Да, наведаюсь к окулисту, как вернусь… Неужели это все часы?
Мы покосились на золотой диск, еще лежавший на столике, и я, накрыв ладонью, подвинул его к самому краю и ловко перехватил другой рукой. Повозившись с крышкой, которую я до сих пор поддевал с трудом, я раскрыл часы на уровне груди.
Ник уже было нагнулся посмотреть, но я остановил его.
– Стой, второго раза захотелось?
– Твоя правда, – согласился он и, молча кивнув, наблюдал за тем, как я несколько раз открыл и закрыл часы. Я крутил их у глаз, ловил ими блики… Ничего. Абсолютно.
– Странно.
– Да… Вот так посмотришь и не понимаешь, как эта штука вообще такое смогла, – вздохнул Ник. Он казался разочарованным.
– Может, не они все-таки? – я убрал часы обратно в карман.
– А что еще? Ты сам видел.
Мне нечего было сказать. Я не мог объяснить того, что произошло, и от этого еще больше стало не по себе. Появлялось все больше вопросов, и, видимо, в скором времени мне так или иначе пришлось бы искать ответы…
Тут я спохватился и полез в рюкзак. Когда в моих руках оказалась холодная металлическая фляжка, я с ностальгической грустью погладил большими пальцами кожаную вставку на передней стороне. Именно неровными крокодильими чешуйками, покрашенными в темно-коричневый цвет, она и полюбилась мне больше остальных в магазине – даже тех, которые были крупнее и солиднее. Подарок отца на пятнадцатилетие, который я с боем выпросил, зная, что все равно буду тайком наполнять его из бара вопреки обещаниям. Она была со мной до последнего, и вот, спустя столько лет я мог снова держать ее. Не думал, что она понадобится мне так скоро, пусть и наполнил ее отборным 46-градусным Вестландом всего пару часов назад. Второй глоток за день не сделал его лучше, однако, как только тепло разлилось по глотке, я почувствовал себя в безопасности.
– Что это? – полюбопытствовала девушка.
– Это? – я с недоумением уставился на нее.
– Яблочный сок, будешь? – ухмыльнулся Ник. – Его носят в таких фляжках.
Девчонка скривилась, а он, стыдливо посмотрев на меня, тихо сказал:
– Марвин, а можно мне? Немного…
Я проникся к пареньку. Был в нем этот детский задор и блеск в глазах, который пока не успел потухнуть. Отказать ему в столь невинной просьбе, когда он пострадал по моей вине?
Я согласно кивнул и протянул ему флягу, наблюдая за тем, как он подносит горлышко к носу и, убедившись в том, что это и вправду виски, делает небольшой осторожный глоток. Его лицо мгновенно скривилось, отчего девчонка тихонько засмеялась.
– Ты сама сначала попробуй! – прохрипел он, и она заглянула мне в глаза, спрашивая разрешения.
Тело потихоньку стало расслабляться, и, чтобы не совершать лишних движений, я просто моргнул.
Меня ведь не посадят за спаивание несовершеннолетних?
Ник воодушевленно передал ей флягу, и она, не задумываясь, сделала большой глоток. По выражению ее лица, она не ожидала, что жидкость внутри окажется такой крепкой, но, нужно отдать ей должное, держалась она до последнего, пока не разразилась громким кашлем, который снова кого-то разбудил. Ничего не сказав, она протянула нам флягу и медленно сползла по спинке кресла.
Парень просиял:
– Я же говорил!
Я усмехнулся и сделал еще один глоток.
– Еще будешь?
– Да. Если только последний. Эта бурда лошадь срубит.
– Как раз то, что нужно. У нас есть пара часов на сон.
– И то верно.
Я убрал флягу в рюкзак и устроился поудобнее. Ник шепотом позвал меня, но я даже не стал открывать глаза.
– М-м-м?
– А девчонка-то ничего!
Я пожал плечами. Конечно, когда-то голубоглазые блондинки с ангельскими лицами были в моем вкусе, но сейчас… При том, как я выглядел, они бы даже не обратили на меня внимания.
В полудреме я услышал, как Ник привстал и, перегнувшись вперед, спросил ее имя.
Оказалось, ее тоже зовут Сьюзан.
ГЛАВА 12
Когда я звонил Лэйну из хостела, все казалось куда проще.
Пусть он и не горел желанием со мной общаться, он все-таки был причастен к моей судьбе. К тому же, я полагаю, за столько лет он успел от меня отвыкнуть и не слишком бы огорчился моему появлению.
На другом конце трубки задумчивый мужской голос сухо поприветствовал меня, протянув при этом мерзкое: «Это Вы-ы-ы…»
Я не был почетным клиентом, да и, честно говоря, не собирался им становиться.
