Екатерина Орлова "Избранная для бастарда"

Селеста

Нас привозят в замок. Мрачный, как и его хозяин. Отвратительное место, в котором чувствуется сырость и холод каменных стен. Два здоровяка волокут меня по широкому коридору, другой открывает тяжелую деревянную дверь, и дальше мы спускаемся по ступенькам. Полагаю, это темница. Здесь воняет смертью и страхом. Мочой, сыростью и кровью. Кажется, даже стены стонут от ужаса всего того, что происходило в этом месте.

Меня подташнивает от паники и запахов. Стражники, которые тянут меня дальше, не церемонятся. Толкают и дергают так, что, кажется, сейчас вырвут руки. А потом мы останавливаемся, как вкопанные, потому что перед нами возникает Бригон. На самом деле я ожидала, что он окажется уродом. Или даже надеялась на это. Но моя мама говорила, что все, как один, сыновья Правителя Зудина красавцы. Мало того, что Верховный правитель Дальних земель Пакрайда сам славится красотой, еще и выбирает в свою постель самых лучших женщин.

У Бригона длинные волосы и щетина на щеках. Острые скулы, слегка пухлые губы, но нижняя чуть больше верхней. Прямой крупный нос, карие глаза и густые брови. Но не все это ужасает меня, а взгляд. В нем холод и жестокость, пробирающие до костей.

Глядя на меня, Бригон кривится, словно от отвращения, а затем срывает с моей головы капюшон и шапку. Хватает косу, и его верхняя губа дергается в оскале. Он достает кинжал и приближает его к моему лицу. Я отшатываюсь, но стражники не дают мне отстраниться ни на сантиметр. Вытащив вперед прядь моих волос, которые уже наполовину отливают серебром, он отрезает кусок и рассматривает, подняв выше, чтобы свет от факелов бросал блики на пряди.

– Заприте сучку в дальней камере! – рявкает он. – Сначала я разберусь с ведьмой и воительницей!

– Давай! – орет на меня один из стражников, толкая в спину. – Переставляй ноги! У нас еще другая работа есть!

Они волокут меня в самый конец вонючего коридора, где открывают решетку и заталкивают меня в камеру, закрывая в ней. Замки лязгают, и я вздрагиваю от каждого звука. Сердце вырывается из груди, подскакивая к горлу. Проглатываю его, пытаясь вернуть на место, но оно мечется в грудной клетке, как трепещущая крыльями птица. Пытаюсь рассмотреть место своего заточения, но здесь настолько темно, что я даже не вижу ближайшей стены.

– Выпустите меня! – кричу, дергая решетку, а потом начинаю долбить в нее ногами. – Выпустите! Карден вас убьет! Он разорвет вас всех на лохмотья и скормит собакам Даира! Выпустите, сволочи! Вы не имеете права!

Ответом мне служит тишина и негромкие стоны в камере неподалеку. А потом я слышу под ногами писк и с криком подпрыгиваю, вцепляюсь руками в решетку и запрыгиваю на нее, повисая в воздухе. Взгляд, полный ужаса, сканирует пол, но я не вижу крыс. Зато по звукам слышу, что они есть, и их много. Мое тело покрывается холодным, липким потом, а кровь долбит в виски. Ужас, сковывающий мои внутренности, сжимает их все сильнее, из-за чего мне становится тяжело дышать.

– Выпустите, – всхлипываю я.

Пытаюсь настроиться, чтобы мысленно обратиться к Кардену, но я в таком раздрае, что и на мгновение не могу отключить окружающие звуки. Они врываются в мои уши, смешиваясь с шумом крови, раз за разом вызывая животный ужас.

Я не знаю, сколько проходит времени прежде, чем я слышу шаги. Пытаюсь рассмотреть, кто идет, но мне не видно. Наконец напротив моей камеры останавливаются несколько стражников, один из них держит ведьму, а на руках двух других висит Волара.

– Что с ней?! – выкрикиваю я, глядя на воительницу. – Что вы с ней делали?

– Заткнись! – рявкает стражник, заставляя меня вздрогнуть, а потом бьет кулаком по решетке так, что та содрогается. Сколько же в нем силы? Когда я лупила по решетке ногой, та даже не покачнулась. – Слезай!

– Там крысы!

– Да, – тянет он улыбку. – Жирные, откормленные трупами твари. Размером с кота.

Они мерзко смеются, а я покрываюсь новой порцией колючих мурашек. Они покалывают мою кожу, заставляя волосы на голове шевелиться.

– Слезай! – рявкает он еще раз, и мне приходится опустить ноги на пол и сделать шаг в сторону, чтобы стражники открыли решетку и затолкали в камеру воительницу с ведьмой.

Волара падает на пол, словно мешок картошки, а стражники закрывают решетку и уходят. Я бросаюсь к воительнице.

– Волара, – зову шепотом и тяну ее за руку. – Волара, вставай.

Внезапно она садится и сплевывает в сторону.

– Я вырву подонкам руки и засуну конечности в их задницы, – шипит она. – Дайте только выбраться отсюда.

– Боги, ты жива, – выдыхаю облегченно, бросаясь ей на шею.

Волара похлопывает меня по плечу, а потом отлепляет от себя.

– Прибереги нежности для господина. Ведьма, как будем выбираться? Утром они придут за Тиальдой. Если она попадет в руки Бригона, умрет.

– Я смогу спасти ее. Но только ее. Ты должна будешь выбраться сама.

– За меня не волнуйся. Выведи Селесту, – добавляет она шепотом, когда мы слышим приближающиеся шаги.

– Жди от меня вестей, – шепчет ведьма.

– Идиоты! – рявкает кто-то. – Как можно было запереть их вместе?!

Перед решеткой появляется какой-то мужик с седой бородой, который кивает стоящим рядом стражникам, и те отпирают решетку. Волара снова лежит на полу, притворяясь полумертвой.

– Волару пристегните в камере пыток, – рявкает он, и двое стражников тут же подхватывают ее под руки, выволакивая из камеры.

Я бросаюсь за ними, вцепляясь в спину одного из стражников.

– Прекратите! – кричу, срывая голос. – Вы не видите?! Ей больно! Звери! Уроды!

– Ведьму в башню, – спокойно распоряжается мужик, оттаскивая меня от стражника. Я брыкаюсь и кричу, пытаясь наброситься на него и выцарапать ему глаза, но он держит меня за шкирку, как шкодливого котенка, пока Дисагру выводят из камеры. – А эту бешеную оставьте тут. Может, к утру ее крысы съедят, и господину не придется тратить на нее время.

Когда все стихает, я снова кричу и бьюсь в истерике, повиснув на решетке подальше от мерзко пищащих крыс.

Не знаю, сколько проходит времени, но вдруг я слышу новые шаги. Я обессилена криками и истерикой, горло саднит, руки онемели, как и ноги. Но я умру, только бы не слезать с решетки! К моей камере подходит какой-то молодой, одетый в лохмотья парень, и протягивает вперед поднос, на котором стоит миска с похлебкой и лежит кусок хлеба.

– Ужин.

– Отравить меня решили? – прищурившись, цежу хрипло, а потом хватаю его за грудки. – Спаси меня. Помоги. Мой жених озолотит тебя. Ты будешь купаться в богатстве. Только помоги выбраться и доехать до Рандемая, и я сделаю так, что ты разбогатеешь.

– Ужин, – повторяет он упрямо, а потом поднимает вторую руку, в которой держит небольшой пузырек с зеленой жидкостью.

– Яд? – тихо спрашиваю я, едва видя парня из-за пелены слез. Он качает головой. – Тогда что это?

– Ужин.

– А в пузырьке? – Он молчит. – Скажи. Пожалуйста. Меня хотят убить?

Парень снова качает головой и тянет вперед поднос с похлебкой и пузырек в другой руке.

– Это… ведьма прислала? – спрашиваю с надеждой, но он никак не реагирует на мои слова. Только молча смотрит. – Что ж, если это она, то я, конечно, выпью. – Выхватываю пузырек из его руки и, выдернув крохотную пробку, нюхаю. Запах еще ужаснее, чем в этих казематах. Но какой у меня выбор? Если это зелье от ведьмы, то я каким-то чудом буду спасена. Если же это яд, то его так или иначе зальют мне в глотку. – Ладно, – выдыхаю. – Встретимся на том свете.

Выдохнув, закрываю нос и проглатываю содержимое пузырька. Я не чувствую ни вкуса, ни запаха, лишь ощущаю, как мгновенно слабеет мое тело, и, отпуская решетку, опускаюсь на пол. Буквально стекаю на каменное покрытие, и мне становится плевать, есть ли тут крысы. Я готова умереть, потому что ощущение слабости и тумана усиливается, и я уже не сомневаюсь, что меня отравили. А потом наступает блаженная темнота…

Глава 7

Карден

Я иду по оборонительной стене в сопровождении Травана.

– Предлагаю еще углубить ров, – кивает он на территорию вокруг замка. – На дне воткнуть частоколы и залить все водой, чтобы, если они решат идти вброд, посдыхали там.

– Согласен, – киваю, глядя на то, как вокруг оборонительной стены суетятся люди, они укладывают камни, чтобы укрепить сооружения. – Башни тоже укрепите и поставьте там не двух, а четырех стрелков. Пускай они станут первым препятствием.

– Уже сейчас?

– Да. Как только мои братья и отец узнают о Тиальде, может сразу вспыхнуть война. Нам нужно защитить наши земли. И скажи Фидону, пусть проверят подземелья и тайный проход из замка. У жителей должна быть возможность безопасно скрыться от атакующих.

Вспомнив о Тиальде, сжимаю кулаки. Я давно ничего не слышал от нее, и это тревожит. Когда она поносила меня последними словами и мысленно кричала о том, как ненавидит, я, по крайней мере, знал, что она жива. А сейчас не понимаю, что происходит, и это приводит меня в ярость.

– Господин! – к нам бежит один из стражников со стены, потрясая каким-то свитком. – Господин, вам письмо от Верховного правителя!

– Давай, – Траван перехватывает у него заключенный в резной тубус свиток и передает мне.

Поклонившись, стражник ретируется, а я достаю письмо. Быстро пробежавшись по нему глазами, вздыхаю.

– Отец вызывает.

– Думаешь, знает?

– Понятия не имею. Но если так, поездка в столицу Дальних земель может стать для меня последней.

– А если это на самом деле ловушка? Ты же не выберешься оттуда.

– Я не могу не ехать, Траван.

– Мы что-нибудь придумаем.

– Прекрати! – рявкаю я. – Нечего придумывать. Есть четкий приказ явиться, я должен ехать.

– Я поеду с тобой.

– Даже если я умру, Рандемай должен выстоять. Зря я, что ли, столько сил вложил в эти земли? Так что ты остаешься.

Окидываю взглядом горизонт, глядя на бушующую вокруг зелень и вспоминая, что эти земли мне достались практически выжженной пустыней, на которой не было ни одной реки, ни одного источника воды, кроме Моря Сна. Но и к нему был перекрыт доступ. Сейчас же по всей территории земель Рандемая текут искусственно созданные реки, у нас есть личный порт, а город огибает высокий акведук с собственной системой очистки воды. Много жизней было положено на то, чтобы за десять лет сделать из пустыни рай, еще больше – сил и времени. И теперь, когда я почти превратил свои земли в процветающий край, я не готов их терять из-за того, что братья почувствовали угрозу.

– Надо поговорить с советниками, чтобы они создали дополнительные резервуары для воды в городе. Неизвестно, сколько времени мы проведем в осаде.

– Господин! – кричит тот же стражник, а я раздраженно вздыхаю. Отрубить бы ему голову за то, что постоянно мешает нам с Траваном, но теперь каждый мужчина, способный держать в руках меч, для меня на вес золота. – Вам послание от вашего брата.

– От которого из них? – спрашиваю, когда Траван забирает небольшой сверток.

– От господина Бригона, – кланяется стражник, и я жестом отправляю его прочь.

Беру из рук Травана сверток и бросаю взгляд на друга. Не нравится мне все это. Внутри как будто срабатывает какой-то щелчок, когда я разворачиваю тряпицу, и у меня на ладони оказывается прядь волос и свернутая записка. Рассматриваю волосы. Пшеничного цвета, блестящие, связаны тонкой веревкой. Поднимаю прядь и вдыхаю. Чувствую запах веревки, но через него слабо пробивается тонкий аромат, от которого по телу прокатывает волна жара. Едва заметная, но все равно ощутимая.

Сжав в кулаке прядь, разворачиваю записку.

“Наверное, к тому времени, как ты получишь это послание, пряди твоей Тиальды утратят серебристый блеск. Но поверь мне, Карден, они переливаются, как звезды на ночном небосклоне. Искрятся и блестят. Жаль, что ты решил скрыть от своих братьев новость о том, что задумал посягнуть на трон”

Сжимаю записку и скриплю зубами.

– Сучий пес, – рычу я. – Она у него.

– Кто?

– Тиальда у Бригона.

– Что будем делать?

– Пока не знаю. Мне точно надо ехать к отцу. Дай мне подумать, – бросаю, направляясь в башню, через которую планирую спуститься и вернуться в свой кабинет. Траван идет следом.

– Карден, давай…

– Оставь меня, я сказал! – ору на него, и он притормаживает. – Делом займись!

Как давно Бригон отправил мне прядь? Сколько уже Тиальда у него? Что он с ней сделает? Я своими руками придушу подонка, если он хоть пальцем к ней прикоснется. Мои руки зудят от желания вспороть брюхо старшему брату. Как он посмел?! Забыл, как я в одиночку перерезал всю его свиту, явившуюся ко мне с угрозами? Я напомню, если будет такая необходимость. Она уже есть. И мне предстоит выбрать, по какому пути пойти. Отцу я обещал мир с братьями, но после такого оскорбления готов забрать обещание назад.

– Черт! – хлопнув дверью, рявкаю я, и стоящие возле башни воины резко испаряются.

Я шагаю через второй ряд оборонительного сооружения, потом ныряю в “стену”, прохожу по длинному коридору и поднимаюсь по ступенькам, чтобы оказаться в замке. Возле кабинета, задрав головы, стоят слуги.

– Позовите Фидона и советника Мазу?!

– Да, Господин, – блеет один из слуг и убегает по коридору, а я, войдя в кабинет захлопываю дверь с такой силой, что скрипят петли.

Бросив на стол записку Бригона и тряпицу, в которую все это было завернуто, начинаю мерить шагами кабинет. В тишине помещения грохот моих сапог раздается так громко, что кажется оглушительным. Подхожу к окну и пялюсь на главную площадь. Жители города и торговцы у палаток ведут свою обычную жизнь, даже не подозревая, какая угроза нависла над Рандемаем. Что будет с ними, если отец решит убить меня?

Облокачиваюсь одной рукой на раму и прикрываю глаза. Подношу к носу локон и сосредотачиваюсь на том, чтобы отделить запах веревки от тонкого, изящного аромата пряди волос моей Тиальды.

Закрываю на мгновение глаза, и тогда случается нечто, чего я раньше не испытывал. Меня как будто затягивает в какой-то вихрь, и я кружусь, не понимая, что происходит, пока не оказываюсь лицом к лицу с девушкой. Я не вижу ее лица, черты расплываются. Пытаюсь ухватить и запечатлеть их в памяти, но ничего не выходит. Я чувствую ее тонкий аромат, дышу им, не в силах насытиться. Вижу ее светлые глаза, отливающие серебром волосы. Белое платье. Тонкое, полупрозрачное, через которое просвечивает обнаженная фигура. Изящная, но с выдающимися формами. И вот уже тяну руки вперед, желая прикоснуться к этой прелести. И касаюсь. Сжимаю сочную грудь, чувствуя, как член мгновенно каменеет и рвется к девушке. Она сладко стонет мне на ухо, зовет по имени. Меня трясет от желания. Хочу ее всю. Поглотить, подмять под себя, сожрать и забраться ей под кожу. Томительное, болезненное ощущение в паху не дает здраво рассуждать, и я срываю с плеч девушки это тонкое платье. Ткань с жалобным треском рвется, обнажая нежную молочную кожу, упругие полушария груди с маленькими розовыми камешками сосков. Второй рукой берусь за ширинку, чтобы как можно скорее выпустить на свободу ноющий орган и оказаться в этом нежном теле, но не успеваю…

Позади раздается стук в дверь, а потом голос Фидона:

– Господин? Вы звали.

Я не успеваю ответить ему, потому что в этот момент слышу слабый голос своей Тиальды:

– Кажется, я умираю…

Глава 8

Селеста