– Даже на чай не пригласите? – ухмыляюсь, а внутри злость растет.
Как она может вот так спокойно говорить? Её там сейчас могли…
– Алексей Николаевич… пожалуйста…
– Что?
– Не надо.
***
Оттормаживаюсь. Стараюсь сдержать эмоции.
– Не надо что, Лика? Вы понимаете, что сейчас могло произойти?
– Ничего бы не произошло. Он бы просто позадирал меня, и все.
– Что бы он делал?
– Ну… он… иногда цепляется. Но редко. А тут увидел машину шикарную, дорогую, ну и… Я поэтому не хотела, чтобы вы меня возили.
– А водитель может? Он тоже на этой же тачке ездит. Я не вижу логики, Лика!
– Водителя вашего тут знают. Он местный. Знают, что он просто водитель.
– И что?
– Ох… ну как вам объяснить… – вздыхает, чуть глаза закатывая, – он может меня возить, если я у вас работаю. Он же возит вашу… помощницу по дому, да? Вот.
– Я её тоже вожу. Иногда.
– Она вас намного старше. Это другое.
Ага! Это другое! Прекрасная фраза, которая многое объясняет всегда! Бесит.
– Лика, открывайте дверь, я зайду, и мы с вами обсудим одну важную вещь.
– Давайте ее обсудим послезавтра после занятия, хорошо?
– Нет. Сейчас.
– Пожалуйста… я вас очень прошу… – Чёрт, у неё же слезы в глазах? Там на улице с отморозками она не плакала, а тут…
– Лика, что с вами?
– Ничего. Просто я хочу домой. Я устала. Я не хочу сейчас ничего обсуждать. Тем более заводить вас в комнату при всех соседях. – Смотрит умоляюще, – У меня их десять человек, и все разные. Завтра… завтра и так весь поселок будет говорить о том, что вы меня на машине катали, а если еще добавят, что я вас в комнате принимала И так уже…
– Уже что?
– Говорят…
– Ясно. Я вот тоже хотел поговорить. О том, что тебе тут оставаться нельзя. Так что заходи и собирай вещи. Отказов я не принимаю.
– Нет. Я никуда не поеду.
– Лика, ты не поняла, я предлагаю тебе работу. Полине нужна няня. Платить я буду хорошо. Очень хорошо. Через пару лет сможешь купить квартиру там, где хотела, в новостройке.
Смотрит на меня испуганно, головой качает.
– Нет, я… я не могу.
– Почему?
– Я… у меня есть работа, я не могу!
– И снова ты не поняла, я не прошу тебя бросать работу в саду. Просто после неё ты будешь вместе с Полиной возвращаться домой к нам, помогать тебе будет Нинель. Ну и… жить, соответственно, ты тоже будешь в моем… в нашем доме.
Смотрю на неё, стараясь быть сдержанным, но так, чтобы и не напугать, и не показать того, как дико я хочу, чтобы она согласилась.
А Лика опускает голову, молчит, потом поднимает на меня глаза.
– Я не могу.
– Да почему, чёрт возьми? – не выдерживаю, хватаю ее за плечи, чуть встряхиваю и прижимаю к стене. И тут же отпускаю, поняв, что в очередной раз облажался. – Прости… прости… те.
От прикосновений к ней словно током прошибает. Понимаю же, что трогать нельзя, а туда же… Ручки загребущие.
Слышу ее дыхание прерывистое, она опять на меня не смотрит. Сглатывает и произносит шёпотом.
– Я вас боюсь.
– Что? – смотрю, не понимая, в шутку она или всерьез?
– Боюсь вас. Вот этого боюсь, – кивает на мои руки, которые только что сжимали ее плечи. – Боюсь, что вы… ох…
Неожиданно закрывает лицо руками, не плачет, а прячется как ребенок.
– Лика, вы меня боитесь? – Снова перехожу на «вы», почему-то эта информация бьет по мозгам довольно больно.
Кивает.
– Простите, я… Ну… после того… после той истории, когда вы…
Чёрт, ей даже произнести это стыдно! Она боится, что я опять буду пытаться её…
И правильно, блин, боится! Потому что я именно буду! Вернее, собираюсь…
Чёрт, нет, не так… я хочу! Очень сильно хочу! Но буду стараться все-таки держать себя в руках, хотя бы… хотя бы какое-то время.
– Лика, Ангелика Витальевна, а если я… если я дам вам слово, что буду… – блин, как сказать-то это? – Буду относиться к вам как к… педагогу? И как к сотруднику? Серьезно, без всяких… глупостей?
– А вы будете? – она спрашивает, а сама не смотрит на меня. Реально боится.
Буду ли я? Какой хреновый вопрос. Хотел бы я знать, как у меня это получится!
Но ответить ей хоть что-то я должен. И вообще…
Я ведь реально ее приглашаю на работу как няню и педагога для любимой дочери? Так что…
– Лика, я вас приглашаю в дом, где живет моя дочь. Как вы думаете, буду ли я там вести себя неподобающим образом, зная, что за стенкой мой ребенок играет или спит?
Стараюсь говорить спокойно, а самого колотит. Мне главное сейчас добиться ее согласия, увезти ее из этого жуткого места, а потом…
Потом я что-нибудь придумаю.
– Я могу подумать над вашим предложением, Алексей Николаевич?
Ей еще нужно думать? Понимаю, что любая другая зубами бы вцепилась и в предложение, и в меня!
Да-да, и в меня! Потому что я богатый и холостой. И довольно симпатичный. Характер непростой, конечно, но при желании со мной вполне можно договориться обо всем!
– Думайте. Только недолго. Я реально просто боюсь вас тут оставлять. Уезжаю и… потом не могу уснуть, представляя, что вы тут, в этом месте… Простите.
– Не надо ничего представлять. И извиняться. Это нормальное место. Я тут давно живу. Раньше как-то справлялась. Почти… – последнее слово она проглатывает, поняв, что ляпнула не то.
– Почти? – я услышал! – Значит, все-таки были какие-то проблемы?
– Это неважно. Уже все нормально. – Наконец поднимает взгляд. – Я подумаю. Дам ответ послезавтра, когда приду на занятия.
– Хорошо.
Соглашаюсь, а сам про себя решаю – хрена с два! Я завтра приеду за ответом!
– Спокойной ночи, Лика.
– До свидания, Алексей Николаевич.
С опаской открывает дверь, видимо, боясь, что я таки проскочу. А я в последний момент осторожно беру ее за руку.
– Что?..
Малышка округляет глаза, потому что я наклоняюсь и прикасаюсь к ее ладони губами. Понимаю, что, возможно, зря, что она может решить, что я подкатываю, и передумать, отказать, но…
Лика краснеет, осторожно отдергивает ладошку и молча скрывается за дверью.
Почему мне кажется, что это хороший знак?
Глава9
Утро совсем не доброе.
Выхожу в ванную, в коридоре наталкиваюсь на соседку, Ирину Григорьевну, ту, с которой совсем не люблю встречаться.
Это она в тот вечер, когда Алексей Николаевич отчима утихомирил, ко мне стучала.
Ругалась, что шум опять, потом, что мужиков вожу… Хорошо, ее другие соседи тогда быстро успокоили.
Ирина, по обыкновению, не здоровается.
– Что, папика богатенького нашла-таки в своем «царском селе»?
– Доброе утро.
– С чего ему быть добрым-то? – Тут я с ней согласна. – Ну, и как они живут там, богатеи?
– Извините, я спешу.
– Спешит она, ишь… какая… морду воротит…
Она еще что-то бормочет, но я не слушаю, занимаюсь своими делами, сначала умываюсь, потом иду заваривать кофе.
На кухне завтрак готовит Тамара Васильевна, улыбается приветливо – у нас с ней хорошие отношения. Собственно, отношения со всеми нормальные, кроме вот этой Ирины. Тамара спрашивает, как дела в саду, она знакома с Элеонорой Григорьевной, потом откладывает мне на блюдечко пару сырников.
– Бери-бери, а то совсем отощаешь, завтракать надо!
– Я в саду позавтракаю, меня там кормят.
– Когда ты там позавтракаешь? Будешь до обеда голодная сидеть, если не до вечера. Ешь.
– Спасибо.
– Смотри… – наклоняется ниже, говорит шепотом, – я слышала, Кирилл вчера ругался из-за того, что ты с этим на машине приехала. Ты уж осторожнее будь с ним.
– С кем? – смотрю, не понимаю, о ком из двух она говорит, о Кирилле или об Алексее Николаевиче? Не знаю, кто еще опаснее…
– Кирилл, если что в голову втемяшит, то…
– То что?
– Сама знаешь, что. Глаз он давно положил на тебя. Значит… Пока не добьется своего, не отстанет.
– Не добьется чего? – замираю в панике. Понимаю, о чем говорит тетя Тамара, но…
– Ой, девочка, тебе бы уехать отсюда скорее. Зря ты вообще вернулась. Что там с квартирой, не ясно пока?
