– Какой ты умный! А я думаю так. Раз у тебя сегодня первое дежурство, вот ты и решай. А я буду мудро направлять твои действия в правильное русло.
– Ты это серьёзно?
– А почему бы и нет? Сегодня твой первый день. И потом тебе самому нужно учиться думать, а не выполнять чужие поручения. Договорились? Короче, ты работаешь – я отдыхаю.
Брюнет присвистывает от радости.
– Вот это по-нашему. Так точно, Босс. Ты прирождённый мотиватор.
– Но помни. Все должно быть под моим контролем. И ещё, ровно к двенадцати часам, то есть к концу смены, ты должен его найти, – грозит Седой указательным пальцем.
– Согласен, Босс. Итак. Я начинаю? Круто!
– Начинай. А я пока подумаю.
Брюнет радостно взвизгивает и размахивает кулаками. Седой откидывается, устраивается в кресле и прикрывает глаза.
– Вот что я думаю по этому поводу. Скоро он проголодается, и у него останутся только два варианта. Либо вернуться домой, либо что-нибудь украсть в магазине. Вот тогда, надеюсь, он и наследит. Камеры его тут же зафиксируют. Правильно? Что скажешь?
– Правильно, – добродушно ворчит Седой. – А пока и мы тоже что-нибудь перекусим. Поехали к Кларе. У неё всегда есть что-нибудь вкусненькое. В нашей работе главное – уметь ждать. Поехали.
Брюнет резко разворачивает машину и прибавляет газу. Седой включает приёмник. Из динамиков звучит всё та же импровизация.
– Вот это нормальная музыка.
Машина виляет хвостом и исчезает за поворотом в поисках происшествий.
За каждой неожиданной потерей идёт давно назначенная встреча.
С каждым часом ночь всё ниже и ниже спускается на город, разгоняя редких неуместных пешеходов по домам. А тех, кто уже спрятался в своих квартирах, вынуждая прятаться под одеяла и блаженно закрывать глаза в надежде на доброе ясное утро.
Вероника идёт по тротуару, надвинув козырёк, и воровато озирается по сторонам. Цепкий взгляд, словно сканер, просматривает все, что может принести хоть малейшую случайную неприятность. Возле освещённых парковок она надвигает козырёк на лоб пониже, скрываясь от камер видео наблюдения. На ней та же куртка и широкие джинсы. Но это уже не беспечная походка ребёнка, а ритмичная походка подростка. Глаза подведены карандашом, а губы вульгарно накрашены. Иногда она замедляет шаг возле стеклянных витрин и разглядывает своё отражение.
Поравнявшись с ночным магазином, Вероника останавливается, оглядывается по сторонам и решительно входит внутрь. Раздаётся звон колокольчика. В магазине нет ни одного покупателя. За прилавком у кассового аппарата стоит прыщавый увалень с пластиковым козырьком на голове и сонно моргает ресницами.
Увалень в знак приветствия кивает ей головой и пытается изобразить улыбку. Но у него почему-то выходит кривой зевок. Вероника кокетливо улыбается в ответ и проходит вдоль стоек с упакованными продуктами. Юноша с любопытством разглядывает Веронику, вытянув свою толстую шею.
Осмотрев магазин, Вероника подходит к прилавку с пустыми руками. Перед ней лежат несколько бумажных пакетов, слегка пропитанных маслом. Юноша смотрит ей в глаза и застенчиво отводит взгляд в сторону. Вероника указывает пальцем на стойку за его спиной.
– Сколько стоят вон те чипсы? – указывает она на витрину за спиной юноши.
Юноша суетливо поворачивается к витрине и разглядывает продукты. Отыскав глазами шелестящий пакет чипсов, он неловко вытаскивает его с полки. Несколько пакетов падают на пол, и юноша тут же склоняется поднять их. Пытается положить их на место, но они всё падают и падают.
В этот момент Вероника быстрым и плавным движением снимает с прилавка бумажный пакет и быстро прячет его под куртку. Когда юноша, наконец, снова поворачивается к ней и выкладывает чипсы прямо перед ней на стойку Вероника, хмуря брови, качает головой.
– Извините. Спасибо. Я передумала,– отшучивается она и торопливо выходит из магазина.
Увалень пожимает плечами и со злобой убирает. Когда он оборачивается Вероники в магазине уже нет.
Вероника сворачивает за угол, ускоряет шаг и быстро скрывается во дворах. Через несколько метров, убедившись, что за ней нет погони она останавливается, заглядывает внутрь пакета, радостно присвистывает и уже совершенно спокойно шагает дальше.
Когда она проходит мимо стенда со свежими газетами и афишами, она останавливается. На одном из них висят фотографии людей, разыскиваемых полицией. Она внимательно разглядывает их черно-белые лица и находит свою фотографию. Она срывает снимок, прячет его в карман и быстро удаляется.
Проходя мимо вспыхивающей витрины магазина свадебного платья, он смотрит на своё отражение и делает реверанс.
– Я звезда! – восклицает она.
Через двести метров она замечает в нескольких метрах перед собой припаркованную патрульную машину. Замирает, как кошка, оглядывается и ныряет в ближайший бар.
Войдя внутрь, Вероника осматривает столики. Посетителей почти нет. В дальнем углу бара в обнимку сидит влюблённая и выпившая парочка. За другим столом одиноко сидит Брюнет и торопливо вытирает рот салфеткой. Он бросает на неё беглый взгляд и отворачивается. Перед ним бутылка лимонада и уже пустая тарелка.
Вероника направляется к стойке и становится к нему спиной, словно смотрит на экран телевизора. За стойкой никого нет. Она нервно постукивает пальцами по стойке и косится на Брюнета, словно пытается предугадать его действия.
Брюнет бросает салфетку на стол, поднимается и направляется к туалету.
Вероника провожает его взглядом и, как только дверь с кашлем закрывается, проплывая мимо его столика широким жестом, снимает бутылку со стола. Через мгновение она исчезает.
Брюнет выходит из туалета, подходит к столу и растерянно смотрит то на свой стол, то на стойку бара. Оглядывает соседние столики, стойку бара, заглядывает под стол. Встаёт на колени, пытаясь обнаружить бутылку. Затем резко встаёт, словно подскакивает. Бросает мелочь в блюдце и торопливо выходит из бара. Вокруг никого нет. На его лице сосредоточенное недоумение. Он разводит руками, хмурит брови и неуклюжей подпрыгивающей походкой направляется к машине.
Когда люди боятся потерять сильнее,
чем хотят найти – начинается великая повседневность.
Полумрак подвала. Александр лежит на деревянном настиле. Его глаза закрыты. Он тихо что-то бормочет и улыбается во сне. На нем куртка униформа и рваные кроссовки.
Вероника разглядывает его лицо, осторожно протягивает руку и слегка прикасается пальцами к его руке. Он тут же открывает глаза и испуганно озирается.
– Ты кто? – оглядывается он по сторонам.
– Я – Вероника.
– А, – протягивает он басовито.
– А что я здесь делаю?
– То же что и я. Ты здесь живёшь. Вот бери и ешь.
Вероника подсаживается к нему ближе.
– Ты что опять ничего не помнишь?
Александр сосредоточенно смотрит в её вульгарно накрашенные глаза и на и губы.
– Помню, но честно говоря, без подробностей.
Вероника ставит перед ним пакет с гамбургером и бутылку с лимонадом и садится рядом.
– Ты забрался на мост. Помнишь?
Александр жадно жуёт гамбургер и кивает головой.
– И прыгнул в воду. За тобой погнались патрульные, но мы убежали. Я спрятала тебя здесь. Ты помылся, побрился, переоделся и уснул.
– Это я помню. Только без этого макияжа – ты выглядела значительно лучше.
Вероника обиженно стирает краску с губ.
– Подумаешь! Я, между прочим, ходила искать тебе еду.
– Ты будешь есть? – прожёвывает он слова с мясом вперемешку.
– Я уже поела немного. Как ты себя чувствуешь?
– Можно сказать прекрасно, – ворчит Александр, озираясь по сторонам, и продолжает, – Знаешь, Вероника, я думаю, что мне пора идти.
– Как уже? Куда?
– А что ты предлагаешь, мне остаться и закончить свою жизнь в подвале?
Вероника напряжённо думает.
– Хочешь позвонить, и тебя отвезут в эту как ее… богадельню, кажется.
– Э, нет! – перебивает её Александр. – Я больше не хочу, чтобы кто-то меня куда-то возил. Тем более в богадельню. А ты, почему не хочешь вернуться в свой приют?
– Зачем. Мне и здесь хорошо, – обиженно бубнит Вероника.
– Но ты же не должна жить в подвале.
– Я знаю. Я тоже давно хотела отсюда смотаться. Но пока некуда. Думала, мы уйдём куда-нибудь вместе.
Вероника глубоко вздыхает, замирает в нелепой позе и тревожно смотрит в его глаза. Он виновато отводит их в сторону.
– Вместе? Куда? Как я могу взять тебя с собой, если сам не знаю куда идти.
Вероника хмурит брови, между которыми появляется маленькая морщинка.
– Почему? Начнём новую жизнь.
– Потому что я ещё не знаю, куда пойду.
– Мне всё равно. Да и куда ты сейчас без меня. У тебя нет ни телефона, ни денег. Без меня ты пропадёшь. На улицах столько сумасшедших. Я пойду с тобой, – решительно заявляет она.
– Уже обыскала?
– Сейчас нельзя доверять никому.
– Спасибо тебе за всё. Не хватало, чтобы нас ещё здесь нашли. Меня же сочтут маньяком и упрячут за решётку.
– Если бы я хотела тебя сдать полиции, я бы уже сто раз это могла сделать.
– Это верно.
– Да вдвоём нам будет легче, – настаивает она с мольбой во взгляде.
Вероника пытается заглянуть в его лицо. На её глазах наворачиваются слезы. Она старается стереть их незаметно, но краска предательски выдаёт её намерения, оставляя следы чёрной краски от тонких пальцев.
Она вытаскивает из кармана рваные лоскутки бумаги со снимком и бросает перед ним. Александр разглядывает фотографию.
– Это же ты.
– Да я. Как видишь я – звезда. Меня ищет все вокруг. Да и тебя тоже, кстати.
Он комкает листок и поднимает глаза на Веронику. Они, не отрываясь, смотрят друг другу в глаза. Он обнимает её узкие плечи и тяжело вздыхает.
– А давай я к тебе завтра приду.
– Нет. Меня уже здесь не будет,– решительно заявляет Вероника.
– А где же ты будешь?
– Не знаю.
Какое-то время они сидят молча, и разглядывают подвал и мусор валяющийся на земле. Спустя несколько мгновений Александр радостно восклицает
– Знаешь, что? Давай во что-нибудь поиграем? – предлагает Александр весело и треплет её волосы.
– Я не умею играть в игры, я уже взрослая, – капризничает Вероника.
– А давай сыграем в прятки? Это же крутая игра.
На этих словах в глазах Вероники сверкает огонёк и на губах появляется робкая тень улыбки.
– В прятки? А на что мы будем играть?
