С ним была Анфиса, которую тёмный лорд и повелел к нему привести. Пленнице с недовольным, насупившимся личиком ничего здесь не нравилось. Во-первых, бесы чаще всего притаскивали в замок именно мясо, которое она не ела.
Ильдару, не без помощи всегда готовой услужить Лады, приходилось активнее заставлять чертей выращивать овощи. Благо те тоже любили хорошо поработать, вот только в подземелье без солнечного света урожай всё равно получался небольшим. Зато поспевали теплолюбивые культуры, которые в родном Яротруске сам Ильдар-чародей встречал нечасто. Благо хоть сыром её угощал, хоть какая-то маленькая радость была тут для пленницы.
Во-вторых, Анфису удручало всё окружение. Лорд-некромант и его сподручные, гостящие боги, некоторые из которых едва походили на людей. Вид из окон на бурлящие озёра, растрескавшуюся землю и реки лавы с огненными гейзерами девочке казался чудовищным. Сам горячий воздух воспринимался каким-то дымным, отравленным и неприятным. Хотелось домой, в Империю, не важно, в какой сезон, – сейчас там должна быть поздняя осень или начало зимы. А сколько она ещё пробудет здесь, для пленницы оставалось совсем не понятным.
– Что-то черти совсем расшалились, – хмуро отметил своим низким баритоном лорд Бальтазар.
– Так ведь веселятся, гуляют, хорошо поработали. Насос смастерили, теперь из горячих источников в замок поступает вода. Мутновата, конечно, ещё фильтры из угля с ними сделаем, – мечтательно пояснял густым, мягким и в то же время немного трескучим тембром смуглый чародей.
– Мы сейчас прогуляемся, – повернувшись, сверкнул некромант фиалковым взором на Анфису. – А потом будет ужин. Надеюсь, Догман с его пассией успеют вернуться.
– Как раз баклажаны тушёные будут, Лукреция любит их, – проговорил Ильдар.
– Вестей так и нет? – поинтересовался у него чернокнижник.
– Чертей отправлял на разведку, говорят: стоит гарнизон, что снести вы просили. Не продвинулась инфернальная армия.
– Лучше б за сыром их отправлял, – пробубнила Анфиса себе под нос.
– Церковники и белые маги всех разгромили, мне думается, – предположил ильдар. – Так что если Сетт и Лукреция до сих пор не вернулись… – замолчал чародей, не желая представлять самое страшное.
– Вероятно, в плену, – слегка обнадёжил его лорд-некромант.
Он был прав: далеко от их подземной обители, средь джунглей Лонгшира егерь Догман – демонолог, мужчина за тридцать довольно крепкого телосложения с топорщащимися щетинистыми бакенбардами – и демонесса-суккуб Лукреция с розоватой кожей и вздыбленной короткой стрижкой огненных волос были наполовину вмурованы в стену. Будто застряли в узеньком лазе сквозь оную: лишь торс торчал внутрь комнаты, а ноги болтались в соседней или же в каком-нибудь коридоре.
Каменная кладка сдавливала талию. Так обычно ванары пытали своих заключённых. Хлестали по заду или щекотали пятки, прижигали кожу, в общем, допрашивали с пристрастием. Пленники так и выглядели – избитыми, измотанными, явно обезвоженными и, вероятно, голодными.
Было слышно визгливых ванаров, что объявились по ту сторону, позади, ожидая дальнейших приказаний да следя, чтобы схваченная парочка не сбежала. В комнате перед ними тоже по краям стояли вооружённые копьями и дубинами люди-обезьяны. А прямо перед пленниками находился их лидер в багряно-золотистых шароварах в полоску, красной жилетке и такого же цвета феске на голове с чёрной бархатной кисточкой.
– Опять обезьяны… – первым пришёл в себя Сетт, оглядывая темноватое пространство вокруг заплывшими от побоев глазами.
– Все имперцы – обезьяны, – пробубнила, не открывая глаз и жмурясь, демонесса, простирая перепончатые крылья по эту сторону стены.
– Да не, это всё те же, рыжие, – покусывал растрескавшиеся губы егерь Догман.
В голове всё гудело, комната перед глазами плыла, искажалась, вид стражников-ванаров сливался в чудищ с кучей рук и обезьяньих голов, а потом расходился на их отдельно стоящие фигуры. Сильно болел левый висок. Именно туда пришёлся удар дубины, от которого Сетт потерял сознание.
– Так-так-так. Уже очнулись? В этот раз как-то быстро, – хмыкнул лидер ванаров. – Что ж, надеюсь, теперь вы будете более сговорчивыми.
– Чёрта с два, – пробурчал Сетт, подняв на ванара свои жёлтые глаза.
– Чертей ваших уже разложили в пыль, – напомнил тот. – Остался только ты и странная дамочка, которую ты зачем-то закрыл собой от церковных лучей.
– Закрыл? – кое-как истерзанная Лукреция повернулась на Сетта.
– Да не закрывал я… – проворчал демонолог. – Ничего подобного! Даже близко! Так, мимо пробегал. И вообще, как потом оправдываться, если все сдохнут? Ты и будешь потом за весь провал шишки на себя принимать.
– Шишек мне и тут хватает, твоя была идея ждать темноты и полуночи, – огрызнулась суккуба. – За это время имперцы хорошо подготовились.
– У-у-ха! Забавные же вы. Но я за вас, пленников, щедро заплатил людской страже, – напоминал главный ванар. – И я добьюсь от вас информации, чтобы средства народа Сунь не были растрачены даром.
– Я тебе, дурья пустая башка, уже сколько раз повторял, что не мы открываем порталы в подземный мир! Ты глухой или тупой? Или всё сразу? По-моему, вот как раз последнее, – прорычал Сетт, за что получил по лицу удар золотистым посохом.
– Хамства и оскорблений к своей персоне я не потерплю, – высокомерно звучал глава людей-обезьян.
– Но он прав! – вступилась Лукреция, скрипя зубами. – Порталы открываем не мы. Ты хочешь знать, где некромант? Он не здесь, не на поверхности. Сам знаешь, что его замок исчез с холма! Он перенёс его.
– И вы покажете мне туда дорогу, – наклонился к ней лидер ванаров.
– Этот доходяга скорее сдохнет под пытками, – кивнула демонесса на Сетта.
– Сама-то! – нахмурился тот и от боли задействованных мышц лица скривился сильнее.
– Со мной чего только не вытворяли всякие садисты, дело привычное. И в пище я не нуждаюсь, в отличие от смертного человека, – отметила та.
– Ваши демоны уничтожены, – напомнил рыжий ванар. – Помощи ждать не откуда. Показывайте дорогу к своему некроманту. Наш отважный герой Хануман пленил вражеских генералов, долго пытал их нещадно с целью заполучения информации…
– Да ему чихать, сколько демонов ты уничтожил. Он на тебя пошлёт и нежить, и армии орков, – хмыкнул Сетт. – И тебя самого пошлёт к чёртовой матери, будь ты трижды сожран бесами! Думаешь, ваши пытки дадут плоды? Да некромант твой только порадуется, если ты убьёшь меня здесь. Ха! Нашёл, кого в плен забирать, рыжий выродок.
– Орков? Так у него союз с Урдом, как интересно. У-у-ха! Пожалуй, стоит их навестить, – ухмыльнулся главарь ванаров. – Ценная информация. Пожалуй, я убью тебя последним.
– Вечно ты язык за зубами держать не умеешь, бесхвостый! – процедила Лукреция Сетту, оскалившись, и задёргалась так, словно пыталась ткнуть его своим лбом.
– Змея-змея! – вбежал, расталкивая остальных, со стороны лишённого всякой двери прохода в комнату ещё один ванар с кольцами серег в ушах и наплечниках из панцирей черепахи. – У водопада, где дети играют. Ребятня прибежала, кричат, что змею в воде видели. Женщины в ужасе. Сказали, срочно звать Ханумана!
– Да я что вам тут, по каждой мелочи разбираться должен? – обернулся глава ванаров к вбежавшему. – У вас оружие есть, крюком её выловили бы…
– Так змея же! – подпрыгнул тот, а в панике другие стражники тоже начали переглядываться и заголосили: – Змея! Змея! Змея!
– У меня других дел, по-вашему, что ли, нет? Только что из Мимира вернулся, а вы меня опять в горы к снегам посылаете, – всплеснул Хануман руками.
– Славься! Славься! – хором скандировали люди-обезьяны – Ук-ук-ук-укун!
– Приглядывайте за этими, сейчас поднимусь к горному озеру змей ловить. А вы закажите у Анкаши побольше противоядия на всякий случай, – сказал он, направляясь прочь и оставляя охрану у пленников.
– Эй, безрогий, силы остались ещё? – тихо поинтересовалась у Сетта Лукреция. – Надеюсь, ты выспался.
– Издеваешься? Да я как бык, меня какими-то пощёчинами не вымотаешь, – хорохорился тот.
– Ага, два пинка – и в отрубе. Пока ждала, что в себя придёшь, сама уснула. Проснулась потом от твоего медвежьего ворчания, – закатила демонесса глаза.
– Ну, так с добрым утром, красавица, – саркастично воскликнул ей Сетт.
– До кнута дотянуться способен? – поинтересовалась она.
– Может быть, ты видишь, их тут сколько? Одного за шею я притяну… – ворчал егерь Догман.
– Да тихо ты. Спросишь вопрос на «да»-«нет», он всю историю своей жизни перескажет, а потом ещё переспросит, какой был вопрос. Говорливый демонолог… – прервала его демонесса.
– Так работа такая, заговаривать демонов, – хмыкнул тот.
– Хануману вон ты не особо зубы заговорил, мог бы что-то придумать, – подметила Лукреция.
– Выгораживать Бальтазара? Да он мне кто? Сват? Брат? Отец? То, что я сейчас с ним по одну сторону, не значит, что я его не ненавижу. Это вынужденная мера объединиться. Потому что Дамиан его провоцирует уничтожить Империю. Встречала святошу, который хочет войны? – повернул Сетт голову к собеседнице.
– Кого я только не встречала, – ответила ему та. – Раз дотянешься до кнута, заставь светиться, опустив на пол, и просто вращай. Не надо никого хватать, хлестать и притягивать.
– Я тебе идиот, что ли, волчок из кнута изображать? Крутить-вертеть… – оскалился Сетт.
– Похоже, что идиот. Головой иногда надо не только есть и брагу лакать, но и думать. Говорят, полезное занятие. Ты же слышал, как они змей боятся? А тут будет вертеться-вращаться светящаяся верёвка. Они сразу запаникуют и разбегутся, – полушёпотом пояснила свой план суккуба.
– Не то чтобы я прям уж соглашался… Идея такая себе, но попробовать можно, – хмыкнул егерь Догман.
– Тогда просто ждём. Начнёшь, когда я скажу, – властно повелела Лукреция.
– Чего ждём-то, умная? У моря погоды? – прорычал Сетт, не понимая, почему уже не начать действовать.
– Умная, да! Тебя ждём, бестолочь! У кого зелье от превращений на поясе? Вот пропустишь вместо глоточка срок свой и превратишься в вервольфа. Тогда и посмотрим, каковы эти ванары, – тихо объяснила суккуба шипящим недовольным тоном. – Надо ж не только их распугать, но и раскидать, чтобы отсюда выбраться.
– Они ж не виноваты в том, что я чудищем стану, – скривил губы демонолог, засомневавшись в таком плане.
– О! О! Жалеть их собрался?! – закатила глаза Лукреция. – Себя пожалеть не думал хоть раз, альтруист заросший? Лучше б побриться надумал… Отрастил колючек, как дикобраз… Это всё, между прочим, обычная защитная реакция. Когда недотрога и одиночка не любит прикосновений к себе и контактов, он отращивает вот такие баки.
– А мне и не надо, чтобы меня трогали, – проворчал Сетт.
– Женщины у тебя ласковой не было, несчастный человек, – вздохнула, цокнув языком, демонесса.
– Ты больно счастливая?! Суккуб, спящий со всеми подряд, перемешивающий рода людей, а то и не только людей! – недовольно восклицал егерь Догман.
– О, ты бы предпочёл эльфиечку? – удлинила она свои уши. – Или полу-эльфа? Постарше, помоложе? Невинную дурочку или властную госпожу? Ты только скажи…
– Ты лучше заткнись! Ненавижу тебя! Всех вообще ненавижу! Некромант этот проклятый, эти заговоры богов, эти церковники с их Творцом. Теперь ещё обезьяны какие-то! Может, этот ваш Локи прав? Пусть все нафиг сдохнут, надоели! Все чего-то вечно хотят, да когда ж вы все успокоитесь?! – рычал Сетт.
– Ха-ха-ха, злоба, стыд, сколько всего, хоть поем, наконец, эмоций! – обрадовалась Лукреция, ноздрями шумно вдыхая окружающий воздух и подпитываясь энергией, высвобожденной демонологом.
– И вовсе никакого стыда! – возмущался тот. – Я такой, какой есть. Нечего тут мне скромничать или краснеть. Это у тебя кожа красная, морда красная, будто только что из бани или пьяная вдрызг, ядрён батон и бизон в закусон, а то и всё вместе.
Тем временем в подземелье Преисподней от чёрного замка некромант в кожаном косом мундире, с чёрным клинком на поясе и тёмно-фиолетовым плащом двигался в направлении радужного моста вместе с Анфисой, которой велел идти с ним. Пленница была, в отличие от чернокнижника, безоружной, глядела вокруг себя, а не вперёд, подмечая красноватые склоны холма среди мутных, тёмных и лавовых рек, бурлящих грязевых луж и не то багряных растений, не то торчащих из земли каких-то отростков животных, что периодически шевелились.
Позади гремела музыка – на ситаре бренчал Коркоснек, воспеваемый бесами. Анфиса пыталась придумать, как ей сбежать, но вокруг всё казалось столь опасным и враждебным, что она даже не представляла, куда спрятаться. Демоны подыгрывали дворфу с длинными толстыми дредлоками на голове и ситаром в руках на тамтамах из кожи и жилистых струнах, словно целый ансамбль. Пленница, глядя на инструменты из костей. лишь ужасалась и морщилась, старалась отвернуться, а жуткие картины вновь так и всплывали в памяти.
– Черти любят танцевать, – надрывно голосил гном, – босяком на битом стекле! И плавать в лаве, и с головой нырять, и бродить по тонкому льду…
– В своём прекрасном аду! – вместе с ним подпевали и отлынивающие от работы мелкие бесы с копытцами и крохотными, не способными поднять сгорбленную тушку в полёт крылышками.
На четырёх лапах, если не более, шастали средь растрескавшейся земли уродливые твари, прозванные адскими гончими. На собак они едва походили, разве что на таких, с которых содрали кожу. Бугристые, зубастые, иногда не всегда вообще можно было разобрать детали вытянутой морды, иногда всего с единственным глазом по центру. Позади некоторых голов, словно грива, вздымались наслаивающиеся рёбра, как будто существо шагало, вывернувшись вверх животом. У иных пасть раскрывалась «бутоном» во все стороны, а у каких-то была вертикальной, захлопывающейся с двух сторон.
Всё это девчонке казалось страшным и мерзким. Даже в кошмарных снах она не могла представить местных обитателей. Вытянутые шеи, ассиметричные туши, ползающие, бегающие, ковыляющие – всевозможные невообразимые уродцы, напоминавшие и зверей, и растения, и насекомых, и абсурдные карикатуры на зверолюдей, и даже мало на что похожие вообще.
Трёхногие сгорбленные и мускулистые демоны со спиральным рогом по центру, существа с горизонтальным гребнем-короной на голове, сгибавшимся в своих суставах на манер пальцев. Неморгающие глаза с перепончатыми крыльями, иной раз твари, у которых даже не было понятно, где зад, а где перед. Просто нагромождение копыт с мясистым шерстяным телом и ворохом взвивающихся шипов-отростков. Кто с чертами крокодила или минотавра, словно, подобно Лукреции, их преобразовали из душ погибших жителей поверхности, переродив в качестве инфернальных тварей.
Даже Бифрёст, радужный мост, Анфисе казался каким-то зловещим. Краски его составляющих – блоков из разных металлов, камней и самоцветов, казались какими-то тусклыми в скудном освещении грота Преисподней. У кристаллов не было множества граней, способных поигрывать отражением бликов света, хотя вспышек огня, внезапных искр и сверкающей магмой жёлтых, рыжих и красных оттенков здесь хватало.
– Куда мы идём хоть? – нарушила Анфиса первой молчание.
– Скоро узнаешь, – не торопился ей отвечать некромант.
– Я думала, радужный мост соединяет землю и небо… Так было в сказках, – хмыкнула девочка.
– Не стал бы я всем сказкам доверять, особенно написанным в Империи, – проворчал лорд Бальтазар, шагая сбоку от неё почти вплотную, едва не касаясь руки, готовый в любой момент схватить или же резко отправить заклятье в спину беглянке, едва та надумает куда-либо податься.
С моста, в принципе, деваться уже было некуда. Он был не слишком широким, но и не узким. И вёл в темноту. Становилось страшнее и страшнее. Вокруг сгущался мрак. Пространство внизу и по сторонам обретало очертания бескрайней бездны. Был слышен стук девичьего сердца под постукивание её обуви о плотно сдавленные друг к другу оправами блоки камней под ногами.
– Так куда мы? Что там? – снова поинтересовалась Анфиса.
– Жертвенник с вертелом, я ж ем детей, забыла? Так пишут в твоей Империи. Нельзя ж их разочаровывать и не оправдывать ожиданий, – усмехнулся некромант.
– Не смешно! – насупилась девочка. – Ну, правда?
– Что? Уже не веришь сама, что я такой, как описывают? – покосился на неё Бальтазар.
– Я и не таких отлавливала, – фыркнула та.
– О, нет. Таких ещё не видала, – гордо ухмыльнулся лорд Кроненгард.
– Все вы такие, каждый маг думает, что он особенный, что всесильный. А когда я смотрю им в глаза, вонзая катары меж рёбер или прям в горло, когда они понимают, что всё, это конец, сразу становятся другими во взгляде. Паника, страх смерти… Такие же, как самые обычные люди. Ты очень зря мнишь себя выше других, – заявила Анфиса.
– Я никому и нигде не говорил, что я выше других, – подметил Бальтазар. – У меня вообще средний рост, между прочим. Знаю хана орков одного, так тот и вправду повыше всех своих будет. Громадный такой! И звать почти как сушёный абрикос у таскарцев.
– С орками водишься, – кивнула как бы себе самой Анфиса. – Фи!
– Думаешь урвать информации? Заметь, если я не беспокоюсь, что ты кому-то что-то расскажешь, значит, в моих планах нет пункта тебя живой отпускать, – заулыбался, оскалив зубы, лорд Кроненгард.
У Анфисы снова внутри всё похолодело. Даже ноги становились ватными и не слушались. От волнения зашкаливал пульс, болели виски, широко раздувались ноздри. Она сама на себя была не похожа. Опасалась, а вдруг и вправду он сейчас попросту принесёт её в жертву и на этом вся её жизнь закончится.
– Мой папочка – доверенный посол императора… – забормотала она.
– Да расслабься. Плевал я на то, что ты кому-то расскажешь про союз с орками, – заверил её Бальтазар. – Почти пришли.
Девчонка ощутила лишь, что мост, по которому они шли, сейчас после изгиба пошёл под пологим наклоном вниз. Они явно спускались, близились к его завершению. Там было что-то похожее на ещё один грот, но в тусклом свете деталей различить было нельзя.
– Хеймдалль, ты тут? Зажги нам огня, страж, – попросил Бальтазар.
Нечто косматое и большое, поблёскивающее мускулатурой, промелькнуло во мгле. А потом в подвешенных на цепях металлических дисках вспыхнули благовония. Огоньки заотражались в бликах своего окружения, вдали силуэтами рогов-полукругов виднелось некое подобие врат, но Анфиса замерла и снизу вверх глядела на девятирукое существо с багровым цветом кожи, как будто покрытой слоем масла.
Позади раскачивался мощный хвост, ноги заканчивались копытами, скрытыми густым ворсом щёток, а голова сочетала в себе что-то демона, кабана, быка и волка. Что-то звериное, вытянутое, абсолютно дикое да с толстенными жёлтыми зубами, крайний ряд которых виднелся по краям жуткой пасти.
– Все приходят, когда им что-нибудь нужно, – промычал страж моста. – И никто не придёт просто так, навестить.
