ЛА: – Не вполне, я отнюдь не являюсь лучшим учеником в своей школе.
– Сдержанность – то положительное свойство охотников, с которым наши читатели хорошо знакомы! В Вас оно совершенно точно присутствует! Расскажите, о чём Вы подумали, когда Вам поступило предложение от Ассоциации квазиохоты?
ЛА: – Что это уникальный шанс получить подобный опыт.
– Вы долго раздумывали?
ЛА: – Нет, вовсе нет.
– А как Вы оцениваете вашего наставника? Каково это – обучаться у квазиантропного охотника, к тому же, такого, как Гер Мичлав?
Здесь нужно отметить, что юный Алисар был несколько смущён заданным нами вопросом. Конечно, это неудивительно, ведь для него наша беседа являлась первым в жизни интервью. В этот момент ученик взглядом обратился за разрешением к своему наставнику и отвечал, лишь получив его одобрение – чем продемонстрировал похвальную скромность и уважение.
ЛА: – Господин Мичлав является очень интересным человеком и хорошим наставником. Сложную информацию он умеет преподнести легко, и у меня не возникает трудностей в обучении.
– Леокади, и последний вопрос! Вам предстоит принять участие в рейде в лесу, полном квазиантропов. Вы боитесь?
ЛА: – (улыбаясь) У меня просто нет времени бояться».
Далее следовало финальное хвалебное слово автора статьи.
Надо же, какой я милый! «Мягкие внешние черты»… Да они Мирои ещё не видели – вот где плюшевый медведь! «Серьёзный и дисциплинированный»… Конечно, я едва губами мог шевелить! Сидел, как доска, прибитая к стулу! «Скромность продемонстрировал» – да хотел понять, что мне прилетит за ответ о моём наставнике! Откуда я знаю, как он на это отреагирует?!
Я вообще мало знаю… Но Мичлав по пути домой похвалил – сказал, что я выражался, как всегда, красиво и всё говорил, как надо.
Ещё в статье размещалось фото. Нас сняли во время разговора – охотник сразу это оговорил. А потом, в машине, сообщил мне причину – он видел, что просьба позировать перед камерой меня вырубит окончательно. Итак, на изображении мы сидели за столом в приятной нейтральной обстановке переговорного кафе, зацепив на фоне уличную панораму. Никаких посторонних предметов в кадр удачно не попало, всё смотрелось довольно стильно. Наставник выглядел абсолютно расслаблено и всей своей позой придавал веса записанным выше словам. Я сидел рядом с ним с неприлично прямой спиной и заиндевевшим выражением лица. И был полной противоположностью охотника – мелкий (Боже, насколько я меньше его!), светловолосый, в мягкой белой одежде. И похож на бревно.
С досадой я скрыл на устройстве страничку со статьёй и попытался отвлечься на вид за окном экспресса. Ну… Зато теперь все в курсе… Наверное, это хорошо. Наверное, так должно быть. Наверное, я должен чувствовать гордость. Но нет, скорее опять смущение. Может быть, просто события развиваются слишком уж быстро, и я за ними не поспеваю.
На подходе к Ассоциации устройство пришлось вовсе отключить – на него валом сыпались сообщения от друзей и знакомых. Родители выразили свой восторг ещё вчера вечером.
А в холле, у стойки Крысы, поверх голов остальных сотрудников, я сразу увидел Мичлава. Он стоял, вольготно облокотившись о блестящую «дюну», и что-то говорил вниз – туда, где секретарь не мог от него скрыться.
– …и твою завистливую рожу! – это было окончание фразы, которую Мичлав произносил с явным удовольствием до тех пор, пока не заметил меня. – О, а вот и ты! Звезда эфира! Ну как, оклемался? А ведь это так была – мелочь! Мы тут как раз об этом и говорили, а?
Вопрос адресовался Крысе. Тот не поленился оторваться от мониторов, чтобы наградить Мичлава полным ненависти взглядом.
– Верно! – кивнул на него охотник и, оттолкнувшись от стойки, взял меня за плечо. – Ладно, пошли работать! Отвлечёшься и придёшь, наконец, в себя. Не ожидал, что ты такой скромняга, аха-ха! Но, учти, к вниманию придётся привыкнуть.
Однако с этого дня внимание стало более адекватным. То ли статья в газете наложила на меня официальный покров, то ли промывка мозгов Деменом на всех подействовала – но одногруппники от меня отвязались. Точнее, стали заметно более вежливыми. В первую очередь стихли обвинения в зазнайстве, которые и возникли по совершенно непонятной для меня причине. Никто больше не пытался «поймать» и «прижать». Мы виделись несколько раз во время моих посещений спортзала – кто-то встречался в коридорах, кто-то всё же пришёл поболтать – но общение проходило нормально. За кем-то, правда, я замечал холодность. Которую тоже не мог понять, ведь сам не чувствовал в себе никаких перемен. Но зато чувствовал их в окружающих.
Даже младшие ученики принялись меня узнавать и перешёптываться за спиной…
Родители после выхода статьи тоже стали сдержаннее. Будто она намекнула им, что ребёнок участвует в серьёзном деле, и, похоже, не надо изводить его расспросами и умилением.
В новый распорядок я втянулся и привык к постоянному притоку новой информации, новых впечатлений и эмоций. С друзьями мы виделись только в выходной день – а он, несмотря на огромное количество дел по подготовке, всё-таки существовал. Господин Мичлав крепко объяснил, почему надо отдыхать. Но я не слушался и хотя бы несколько часов, но занимался и в выходной.
Гелло и Мирои, конечно же, хотели знать больше, чем все остальные. И на правах друзей им это удавалось! Но всё-таки о технической и практической стороне своей новой работы я мог говорить только с наставником.
Друзей его личность очень интересовала – особенно Мирои. Гелло относился к моему начальнику скептически. Потому что вызывающий вид и нарушение норм общения (о которых я в красках повествовал) он одобрить никак не мог. Но всё-таки благодаря положительной оценке обществом, очевидным карьерным успехам и моим отзывам о профессиональных качествах знаменитого охотника мой строгий друг менял своё мнение о нём в лучшую сторону.
А вот Мирои наоборот нравилось всё необычное в этом человеке! Каждый раз, округлив глаза, он слушал, что кому и как тот сказанул – его это искренне веселило и ужасало. Он считал, что гении имеют право быть странными. А Гер Мичлав, несомненно, гений в своём деле – так (или почти так) последние четыре года говорили все газеты, в которых Мирои накопал кучу статей о квазиохоте.
Что же я сам думал о нём, бросая каждый новый день в копилку своих наблюдений? Не знаю. Иногда я его попросту боялся, но тут же несомненное уважение, которое он вызывал, сглаживало этот страх. Иногда в порыве симпатии мне даже хотелось поскорее начать рабочий день – именно чтобы вновь с ним встретиться и получить новую порцию знаний и грубоватого юмора. Когда накатывала такая симпатия, её сразу комкало раздражение от слишком уж фамильярного поведения наставника. О постоянных тычках я уже говорил – это было самое неприятное. Но с другой стороны! благосклонное отношение такого человека не могло не льстить! Он свободно демонстрировал своё расположение ко мне, и это видели все, кто не смел при нём лишний раз рта раскрыть. Мне дано было право называть его просто по фамилии! За это я прощал любые неприятные недоразумения. Ну имеет человек подобной профессии право на странности!
Короче говоря, из всех человеческих состояний в присутствии Гера Мичлава невозможным было только одно – равнодушие. Иногда мне казалось, что я очень устаю от того калейдоскопа эмоций, которые он вызывает. А иногда – что его энергетика, наоборот, заряжает мою внутреннюю батарейку.
Однако во всём этом присутствовал один явный и решающе положительный момент – когда дело доходит до обучения и работы, всё отлажено им без изъяна. А что может быть важнее?
Три недели длились очень долго, как три месяца! Наверное, так казалось из-за безумного количества всего нового. Срок отъезда неумолимо приближался, заставляя меня встречать каждое утро в приятном страхе. Бокс постепенно опустел, наладка оборудования закончилась, всё оно было приготовлено к погрузке, и инженеры вернулись в свой корпус. Так что занятия теперь проходили в тишине. Оказалось, в личное распоряжение каждого охотника предоставлялась отдельная мастерская, но меня туда пока не допустили, так что я видел только Бокс и обширный медицинский кабинет. Вакцины одна за одной заливались в наши вены, питательные смеси вытесняли всё вкусное из рациона. Дольше всего продержался кофе из ресторана в главном здании.
Я попривык к своей роли – к роли ученика Гера Мичлава. Уже не чувствовал стеснения, шагая перед ним по коридорам Ассоциации мимо расступающихся людей. Я одновременно и понимал, и не понимал их. Наставник вовсе не проявлял ни агрессии, ни враждебности. Ему просто было на всех плевать. Но одно его присутствие вынуждало окружающих чувствовать себя будто под прессом. Я это видел и поначалу немного пугался. При передвижениях он всегда держал меня впереди, и я спиной ощущал над собой его подавляющую громаду. Но так как наставник был полностью на моей стороне, вскоре это даже стало придавать уверенности.
Тем не менее забывать о своём месте я не собирался. Слова о зазнайстве настолько задели, что я взялся всегда следить за тем, как и с кем разговариваю, как на кого смотрю. Перенимать манеры охотников не хотелось ни сейчас, ни в будущем. И рядом с Мичлавом я, наверное, очень выделялся вежливой улыбкой, подтянутой школьной осанкой и молчанием дисциплинированного помощника.
Все официальные встречи, созвоны с представителями заказчика, общение со специалистами Инсулии – всё проходило без моего участия, в дни, когда я учился дома. Начальник считал, что эти вещи мне пока рановато посещать, голова треснет. Как у него самого не трескалась голова от объёма подготовительный работ – я не знаю. Всеми своими делами охотник занимается сам. Никому ничего не доверяя. А сейчас ему ещё и меня надо было обучить. Для выполнения рутинной работы обычно используются помощники. Но у охотников помощников никогда не было. Ох, ну я – первый! Но от меня пока мало толку. Однако уже стали мелькать мысли, как я пригожусь в следующий рейд…
Когда пришла пора отбывать, я обошёл на прощание всех добрых знакомых – особенно долго обходил наставника Демена и лучших друзей. Они говорили, что я держусь молодцом, справляюсь с нервами, а тем временем внутри меня бушевала адская паника! Три последние ночи перед отлётом не мог спать. Если спал, то видел кошмары, полные разъярённых мутантов. Усугубляло и то, что тему квазиантропологии я взялся изучать самой последней – там было мало обнадёживающей информации! Плюс впереди ждало первое в жизни путешествие… Там же всё абсолютно другое…
А ещё – два месяца жизни с Мичлавом посреди леса. Это я вообще не мог себе представить. За три недели я к нему, кажется, приноровился, мы общались вовсе неплохо. Но он сам не единожды говорил – в рейде, парень, это тебе не дома. И пояснял, что характер у него отвратнейший, что держать он меня будет в кулаке, что шуточки среди квазиантропов заканчиваются, и что я должен быть готов к сложностям. Сам он к ним давно готов. Вроде.
Но такие разговоры возникали лишь в первые две недели. А перед отъездом он заметил, как повышается градус моей нервозности, и прекратил всякую серьёзность. Его расслабленное ироничное настроение не изменилось перед рейдом ни на йоту – и это восхищало меня невероятно! Его вечная уверенность и ирония обезболивали мои воспалённые нервы лучше любого успокоительного! Несмотря на естественные страхи, я верил, что всё действительно будет хорошо, пока я держусь этого человека. И никаких мыслей об отказе от рейда не возникало.
Глава 7
Наконец этот день настал! Рано утром мы с родителями напоследок обнялись на крыльце родного дома, и я отбыл в неизвестность. Мичлав просто заехал за мной на своей огромной, немного просевшей под тяжестью охотничьего оборудования, машине. Он заранее поставил условие – никаких проводов в аэропорту и до него. Потому что якобы со своей эмоциональностью не выдержит и разрыдается. А если серьёзно, то просто ради моих нервишек не стоит придавать отъезду слишком уж большого значения.
Так что чёрная громада, уже хорошо знакомая на нашей улице, подкатила в пять утра, и из-за распахнувшейся двери мой наставник высунулся и просто сказал:
– Всех приветствую! Ну что, готов? Тогда погнали!
Родители изо всех сил держали себя в руках – кажется, они наконец испугались того, куда судьба ведёт их потомка. Но пугаться было поздно. Обнялись! И со словами «ну всё, пока!» я поспешил к машине, неся на плече единственный небольшой рюкзачок, заключавший в себе немногочисленные личные вещи. А колени дрожали.
– Во всём слушайся господина Мичлава! – понеслось мне вслед последнее напутствие.
– Это верно, – ухмыльнулся он, когда я занял своё место на соседнем сидении. – Всё, парень? Едем?
– Едем.
Ободряюще треснув меня по колену, охотник со своим всегдашним расслабленным видом облокотился одной рукой на раскрытое окно, а другой повёл машину прочь из моего родного района. Сил, чтобы ещё раз обернуться на родителей, у меня не нашлось…
Когда мы выехали на Артерию, мне вдруг показалось, что я совершил нечто слишком серьёзное, что уже поздно исправить. Посмотрел на наставника, в чьём полном распоряжении мне теперь предстояло пребывать, – тот молчал и по-прежнему усмехался каким-то своим мыслям, глядя на дорогу. Робко испросив у него разрешения заткнуть уши наушниками, я врубил самый активный альбом из всего «электрона», что у меня имелся, и попытался настроить себя на светлое будущее. Границы видимого мира расширялись, и пусть это пугает, но всё же не может не быть интересным! На устройство сыпались сообщения от друзей, пожелания удачи и счастливого пути – и я сумел почувствовать себя искателем приключений, а не пленником, которого засылают неизвестно куда.
По бесконечному небу над Артерией распылились лёгкие перистые облака, словно показывая направление движению! Воздух был холодный и чистый. Розовое солнце поднималось всё выше, предвещая сильный ветер. Через три часа впереди показалось футуристическое здание главного терминала аэропорта Мегаполиса, и оно попросту пылало, отражая солнечный свет на фоне яркой синевы.
У меня сердце оборвалось при виде него и взлетающего вдалеке самолёта… Лишь недавно всё это было мне недоступно, об этом месте нельзя было даже мечтать – сперва учёба и преддетерминационный возраст закрывают тебе возможность путешествовать, а потом первая работа, на которую надо угрохать всё имеющееся время. В современном мире не так уж и много людей, которые могут позволить себе длительные отпуска и поездки куда-либо, а уж в Мегаполисе их совсем мало.
– Хах, нас уже ждут! – сообщил Мичлав, уводя машину в сторону по виткам подъездных дорог.
Я вздрогнул, впервые за три часа услышав его голос, прорвавшийся даже сквозь громкость музыки у меня в ушах. Всегда такой многословный, сегодня наставник был необычно молчалив.
Нас действительно ждали. Прямо на одной из линий для кратковременной парковки виднелась группа людей. И мы подъезжали зачем-то прямо к ним.
– Интересно, кто же это им сообщил, а? – протянул охотник, усмехаясь, и подмигнул на мой недоумённый взгляд.
Они оказались журналистами. Точнее, один из них был из персонала, обслуживающего самолёт Ассоциации в аэропорту. Он принял от Мичлава брелок от машины и уже направился на освободившееся водительское место, но хозяин транспорта его притормозил:
– Так, пару минут, приятель, подожди в стороне, – а мне с усмешкой пояснил: – На фоне тачки мы с тобой лучше получимся.
Журналисты, всё сплошь юркие молодые парни в костюмах, уже галдели с просьбами задать пару вопросов и сделать пару фотографий. Я смутился невероятно и не знал куда деваться, ведь эти сверкающие азартом глаза смотрели именно на меня. Прижимая к себе рюкзак, я даже невольно отступил, хотя они все держались от нас на почтительном расстоянии. Но Мичлав, уже разобравшись с работником, поймал меня за плечо и без церемоний выдвинул перед собой. Я одновременно и возмутился такой подставе, но и почувствовал себя увереннее, благодаря его тяжёлой ладони на своём плече.
– Господин Мичлав, ответьте на вопрос! О вашем ученике!
– Не-ет, господа, никаких вопросов! – протянул он незаинтересованно. – Нам уже надо отбывать. А вот фотографировать можно – только быстро.
Всего полсекунды мелькнуло – и под моим носом запищало несколько камер. Я даже не успел придать лицу адекватное выражение, беспомощно замерев под ладонью наставника, как крошечная мышь.
– Но всё же скажите, правда ли то, что другие охотники тоже намерены набрать учеников? – выступил кто-то смелый поверх прыгающих объективов.
– Нет, это чушь, – милостиво прозвучал ответ.
– А правда ли то, что в случае успеха эксперимента, вы возьмёте себе ещё двоих помощников?
– Аха-ха, с одним бы справиться!
– Леокади, а правда, что ученики вашего класса были возмущены тем, что именно вы были взяты на эту должность? И чем вы это объясните?
Я задохнулся от такого поворота. Ч-что, вообще?..
– Господа, обращаться к моему ученику вы должны только через меня, – мигом сменив тон с благодушного на каменный, Мичлав дёрнул меня к себе. – Всё, хватит с вас. Пошли, мелкий. А ты можешь отчаливать.
Последнее указание относилось к работнику, терпеливо ожидавшему, когда закончится фотосессия. Итак, раздав всем по щекам, наставник за плечо вывел меня из окружения и направил наши стопы в здание аэропорта. Корреспонденты не пожелали отстать, они делали фото на ходу, вслед звучали ещё какие-то вопросы, но теперь охотник их игнорировал.
– Придётся нам пройти кое-какие формальности, малыш, – говорил он, так и не отпуская моего несчастного плеча. – Всё из-за твоего жутко зелёного возраста.
Но меня тревожило другое.
– Откуда они знают, что в школе все возмущались? – прошептал я, убедившись, что никто не услышит.
– Ай, не обращай внимания, – наставник поморщился с высоты своего огромного роста. – Ни на тех, ни на других. Всё это неизбежные шпильки, когда ты начинаешь делать что-нибудь стоящее. Привыкай! Одним мы нравимся, другим – нет. А третьи о нас пока что просто не знают. И первые два типа людей для нас с тобой гораздо полезнее, чем третий, ясно?
Ясно мне не было, но ответил я иначе. Сверкающее здание распахнуло двери, и приставучая компания, слава небесам, не решилась последовать за нами. Обернувшись, за переливающимся стеклом я увидел, что парень, разозливший господина Мичлава, схлопотал по затылку от своих коллег.
Бесконечно огромный, что в ширину, что в высоту, холл аэропорта Мегаполиса был залит солнечным светом и невероятным шумом до самых сводов. Невероятное количество людей ошеломило меня, ведь я всегда думал, что в наше время путешествия малодоступны. Да и спокойное наружное движение никак не указывало на популярность этого места. Однако я забыл о существовании понятия командировок и деловых поездок! А также о наличии многоуровневой подземной парковки, съезд в которую располагался на приличном расстоянии от терминала, чтобы не создавать у него лишней толчеи.
Спешащие люди, несущиеся за ними разноцветные чемоданы, безумные табло размером с небольшие поля, ряды хлопающих стоек для автоматического контроля, объявления на различных наречиях из-под небес – меня всё это оглушило! Какой же я лопух! Замешкался, заозирался по сторонам, уже через минуту еле догнал Мичлава на другом конце холла и получил пару «ласковых» слов о поводке, который мне, щенку, явно нужен.
Нам пришлось пройти особый контроль на отдельной стойке, выделенной специально для этой цели и ожидающей нашего прибытия. Женщина-правоохранитель в форме тщательно проверила все мои документы – разрешение на выезд от обоих родителей, заключение детерминологов и допуск к перемещению, официальное назначение Мичлава сопровождающим несовершеннолетнего, трудовой договор и опять же разрешение на привлечение к работе такого рода, как ассистирование квазиантропному охотнику. Дело в том, что до совершеннолетия ты мало где можешь передвигаться самостоятельно. Не можешь и заниматься определёнными видами деятельности, и даже совершать покупки (действия по твоему счёту свыше небольших сумм транслируются родителям). Без сопровождения я никак не могу покинуть Мегаполис. А совершеннолетним буду считаться, когда исполнится семнадцать лет и пройдёт детерминация.
Но участие наставника разом открыло в моей жизни много новых возможностей! Заворожённо следил я за тем, как контролёр перебирает, читает и сканирует все электронные коды, штампы и подписи. Боялся, что сейчас найдётся какое-нибудь несоответствие. Но этого попросту не могло произойти, и Мичлав только посмеялся, когда я облегчённо вздохнул по завершении процедуры.
Кстати, проходящие мимо пассажиры оглядывались на него. Но сложно было понять почему именно – мощная фигура в агрессивно-чёрной куртке привлекала внимание сама по себе, необязательно было её узнавать.
После контроля нас встретил ещё один работник из персонала, обслуживающего самолёт. И за ним мы прошли сквозь здание терминала по коридорам, не предназначенным для пассажиров. Он же провёз нас по аэродрому до самолёта Ассоциации, стоящего на дальней стоянке. Ветер действительно поднялся, как я и думал утром. Но даже сквозь него я старался всё разглядеть – широченное, идеально ровное поле аэродрома, расчерченное тысячью разделительных полос, горячий воздух, исходящий от покрытия, десятки воздушных машин всех разновидностей и расцветок, снующие между ними погрузчики и сервисные роботы. И, конечно же, разносящийся на километр рёв разгоняющихся турбин. Я поглощал всё это жадно, я никогда этого не видел! А Мичлав хмыкнул «чёрт, ну ты и впечатлительный» и треснул меня по спине, едва не выбив с сиденья служебного перевозчика.
Кстати, у меня глаза жутко слезились и от ветра, и от яркого света. А у него – нет. Я почти сразу напялил очки, переведя их в режим солнечного дня, а мой наставник и моргал-то, кажется, раз в минуту.
Воздушное судно, транспортирующее специалистов до локации клиентов, представляло собой малый грузовой самолёт ЧНГ-75, за оригинальную форму прозванный «Кабанчик», – малый, но тем временем с двумя палубами. И надо сказать, вместе с нами и нашим немногочисленным грузом сегодня этот агрегат подбрасывал на Инсулию «кое-какое сопутствующее барахло» и «пятёрку командировочных теоретиков».
Всходя по трапу, я бросил прощальный взгляд на родной край. Да, наверное, я очень впечатлительный…
Ждать долго не пришлось. Как только прибыл последний «теоретик», «Кабанчик» задраился и начал руление…
…Аэропорт Инсулии уже не шокировал. Потому что он был меньше. Потому что прошло уже четырнадцать часов, с тех пор как мы тронулись в путь, и я немного устал. Сейчас, едва прибыв, мы проходили въездной контроль – опять более строгий из-за моего «жутко зелёного возраста».
На выходе из самолёта я успел заметить вулкан! Это была высокая гора с довольно отвесными склонами. И он немножечко дымил – совсем чуть-чуть – тонкий виток белого пара напоминал маленькое облако, зацепившееся за его вершину. С ума сойти, как красиво! С высоты смотрелось тоже очень здорово.
Вспоминая об увиденной картине, я стоял рядом с Мичлавом, понуро прислонившись к стойке контроля. А ещё тут заметно жарче, чем дома…
Но наставник чувствовал себя прекрасно. Весь полёт он протрепался с «командировочными теоретиками», которые оказались квазиантропологами и эволюционистами, направляющимися разделить опыт инсулийских коллег во время пика засилья квазиантропами. Они и не знали, как их окрестили. Но даже если б и знали, то вряд ли попытались бы возмущаться. Надо сказать, что все мои взрослые коллеги премило общались, хотя сперва показалось, что научным работникам вовсе не улыбается так долго сидеть наедине с охотником, да ещё и в замкнутом пространстве салона самолёта. Но нет, речь зашла о квазиантропных вопросах, общих для всех – так что разговор шёл настолько свободно, насколько это было возможно в присутствии моего начальника. А я тем временем, со своей музыкой в ушах, пялился в иллюминатор. Оказалось, кстати, что ни высота, ни турбулентность мне не страшны.
Но сейчас я уже здорово устал… И всё-таки в очередной раз заметил, что сегодня наставник весь день отличается от того образа, к которому я привык за предыдущие недели. А конкретно сейчас отличается не совсем в выгодную сторону…
Господин Мичлав стоял, опершись на стойку контрольного пункта, вольготно закинув ногу за ногу, подняв подбородок, и смотрел с преимуществом крайне важного человека во взгляде. Ну да, в отличие от всех пассажиров мимоидущих рейсов он явился сюда по такому делу, плохой итог которого мог бы перечеркнуть дела всех этих людей. Да и жизнь самого острова! Признаться, каждый охотник в самом деле является важным человеком… И ни один из них не возьмётся это отрицать. Закатав рукава футболки до самых плеч, обнажив скульптурные бицепсы, наставник бросал контролёрам ответы на их банальные вопросы. Говорил при этом на чистейшем местном наречии.
Я тоже мог на нём говорить, но, если честно, смущался. Пока что. Да и шевельнуться тут сложно – с тех пор как мы высадились, мне снова стало казаться, будто руководитель знал намерения всех людей наперёд! Контролируя выгрузку оборудования и прочего «барахла» Ассоциации, он предугадывал и слова, и действия этих самых людей, корректировал их сразу, громко, чётко, приводя всех в смятение. По всем вышеописанным причинам я опять начал его побаиваться.
– Ну что, малыш, как ощущения? – грохотнуло по ушам.
Господин Мичлав смотрел на меня с бывалой усмешкой. Его что-то спрашивали из-за спины, но он вдруг пожелал обратиться к своему питомцу.
Я в который раз растерялся – говорю же, как предугадывает…
– Да ничего вроде…
– Прочувствуешь ещё, – подмигнув, он отвернулся и гаркнул что-то на кощунственный вопрос о цели визита.
И я прочувствовал, когда мы въехали в город. Название он имел то же, что и остров, потому что был тут всего один, разделённый на несколько районов, как и Мегаполис. Но местные масштабы сильно отличались от того, что я привык видеть на родине – всё здесь было таким маленьким! Как будто просто переезжаю из одного квартала в другой, а не еду по главной артерии города на пути к центру! Ну что ж поделать, это небольшой остров, а не материк. Плюс его прорезает великолепная гора, будто сошедшая с фото в моей комнате. Вулкан можно было увидеть отовсюду – его нижнюю часть покрывала густая и яркая растительность, а вот верхушка конуса имела явный рыжий оттенок, заметный даже издалека. Вулкан был действующим, он извергался, но сильных, разрушающих, извержений здесь не видели уже давно.
