Раздался щелчок засова на тяжелой входной двери. Включился свет. В помещение, где располагались узники, зашли трое мужчин.
– Подъем! – крикнул один из солдат громким раскатистым голосом, да так, что звук cрикошетил от стен, оставляя в ушах неприятный звон. От такого крика сложно было не проснуться.
– Ешьте! У вас пять минут.
Эти слова гулом снова ударили Юнуса в уши.
Двое других мужчин начали раздавать брикеты телесного цвета и Юнус сразу их узнал. Это были самые дешевые питательные батончики. Они имели базовый набор белков, жиров, углеводов. Он никогда не брал их в дорогу, потому что они имели тошнотворный вкус и неприятный запах. К тому же базовый не значил полноценный. Его калорийность была минимальной и в них не было ни минералов, ни витаминов. Юнус понимал, что на них долго не проживешь, но выбирать не приходилось. Он был голоден, а судя по тому, что про обещанный ужин вчера надзиратели явно забыли, пришлось согласиться на употребление этого отвратительного батончика.
Двое солдат закончили обходить клетки с людьми, раскидав как свиньям подобие еды. Юнус попытался пропихнуть батончик поглубже в рот. Соленый, с горьким послевкусием и тошнотворным запахом, он прилипал к языку, максимально вбирая влагу из ротовой полости. Питаться подобным было еще большим наказанием, чем само заточение.
«О, черт! Как же это проглотить?» – подумал про себя Юнус, пытаясь представить себе хорошую пищу.
Однако сам вкус батончика навеивал совершенно другие фантазии. Ему казалось, что это сделано из копыт и рыбьих голов, ногтей и глаз, тертых с насекомыми и высушенных на солнце. После таких живописных картин в воображении Юнуса его начало рвать. Сам организм советовал ему избавиться и не есть эту нечеловеческую пищу.
– Ничего, привыкнешь. – произнес один из людей в форме и с ухмылкой объявил об окончании приема пищи.
Ноги болели, желудок колол после брикетов, а глаза заливало слезами после рвотного рефлекса.
«Отличное начало дня» – подумал Юнус и осмотрелся по сторонам.
Он увидел, как некоторые молча ели это подобие еды, других так же, как и Юнуса вырвало, а третьи оказались, наверное, умнее первых двух категорий – они просто отказались их есть. Люди с оружием синхронно подняли его и взяли на мушку всех людей в клетках. Один из солдат приказал подняться, а другой начал открывать клетки. Затем все трое отошли в один угол помещения и велели подниматься по лестнице. Люди снова подобно стаду повиновались, что Юнусу казалось совершенно диким зрелищем. Однако он понимал, что не каждый человек силен духом или является воином. Он не редко видел, как крепко сложенные парни уходили в себя, проваливались внутрь своего сознания или впадали в острый психоз и плакали как дети, переживая сильное потрясение.
«Интересно, кого как поймали? Возможно их выдернули из постелей, расстреляв семью или выкрали из крупного поселения ночью, просто ударив прикладом, как меня. Наверняка эти люди сломлены и говорить о побеге сейчас не приходится. Побеге?» – Юнус удивился этой мысли. Еще вчера он лежал и разглядывал кладку каменной стены, ожидая своей смерти, а сейчас у него в голове уже зарождались идеи о побеге.
«Меня не сломали. Я не перешел черту отчаяния, после которой уже тяжело повернуть назад» – эта мысль придала Юнусу сил.
Однако сейчас нельзя было подавать виду что он что-то затеял. Нужно быть средним во всех смыслах в этой человеческой массе.
Тем временем всех заключенных вывели на улицу. Холодный свежий воздух ударил ему в лицо, придав сил и надежду на то, что он когда-нибудь станет свободным. Так начинался новый день.
Пока все пленники поднимались на поверхность, к образовавшейся толпе подошло еще трое конвоиров. Они вели группу людей вполовину меньше чем та, в которой был сам Юнус. Истощенные и измученные, лохмотья, в которые они были одеты, уже явно были им велики по размеру.
«Очевидно, что с момента формирования этой группы рабов, их количество изрядно уменьшилось» – подметил Юнус.
Эта встреча со старым отрядом являлась прямым доказательством того, что никакой свободы им не видать и работать их заставят до смерти. Тем временем солдаты обменялись формальным приветствием.
– Макс, давай объединим рабов в одну группу и будем следить за ними по очереди. – сказал один из солдат.
– Да что ты? Акрон нас повесит за такое самовольство.
– Все равно им работать на одной точке, а у нас осталось всего 9 голов и то несколько из них уже на грани. За кем нам следить? За полуживыми мертвецами?
– Ладно, уговорил, но если что, то мы случайно встретились и выбрали один маршрут.
– Хорошо.
Солдаты соединили две группы в одну и взяли в кольцо. Толпу людей повели по мрачным полуразрушенным улочкам города. Юнус оказался рядом с подобием человека. Он походил на призрака: темные впадины глазниц, бледно-зеленая кожа, шрамы и гематомы от побоев уходили далеко под одежду. Его явно не раз жестоко за что-то наказывали.
– Эй, мужик! – шепотом произнес Юнус в попытке привлечь его внимание, но тот лишь поднял взор на него. Из искры, которая должна гореть в глазах у человека, во взгляде осталась лишь горстка пепла. Смотря на него, Юнусу становилось тоскливо и тошно. Одно он понял наверняка: если не побег, то живым ему точно не выбраться.
Тем временем группа солдат и рабов миновала уже три квартала, улицы которых были запутаны и извилисты. Подобно кровеносным сосудам они в былые времена наполняли город жизнью, но сейчас этот организм уже мертв и лишь падальщики терзают его старые «кости». Витиеватые улочки города привели отряд к пустырю, за котором начиналась черная непроглядная пустота.
– Получается, что и города на самом деле нет. – изумленно произнес Юнус. – Уцелело лишь несколько кварталов.
– Стой! – громогласно произнес один из солдат. – Здесь вы будете работать.
Оказалось, что от города уцелела одна лишь окраина, состоящая из трех, максимум четырех довольно больших кварталов. За ними начиналась необъятная черная пустота, которая явно являлась следствием проявления чудовищной разрушительной силы. Юнусу это что-то напоминало, но он никак не мог вспомнить, что именно.
На пустыре, окруженном несколькими разрушенными домами, стояло две темно-зеленые палатки из плотной ткани. Рядом с разбитым лагерем было разбросано множество пустых черных бочек. Из нескольких штук люди Акрона сделали жаровни. На земле лежали устройства, назначение которых Юнус понял не сразу. Тем временем на территорию пустыря заехал грузовик. Он был гораздо меньше, чем тот, в котором везли Юнуса, а вместо кузова на него установили длинную платформу.
На шум подъезжающего грузовика из палатки вышел высокий хорошо сложенный мужчина. Он был похож на детскую фигурку морпеха, настолько пропорциональным были его мускулатура, черты лица и четкость стрелок на подобии военной формы. Выйдя из палатки, он окинул взглядом питона, смотрящего на мышей, толпу новоприбывших. Холодный, расчетливый взгляд давал понять, что от этого человека не ускользнет ни одна деталь. Казалось, что он полностью контролировал ситуацию, а также чувства и даже мысли. Одна ошибка и он свернет жертве шею и проглотит ее.
– Меня зовут Морок, и я рад приветствовать вас в нашем трудовом лагере. Ваше задача предельно простая: берете распылители – он указал на устройства на земле – и наносите средство из этих двух бочек на стены зданий. Затем цемент растворяется, стена осыпается, и вы выбираете целые кирпичи, металлические листы и балки, и складируете на площадку.
– Вопросы есть? – произнес один из его подопечных.
Ввиду последних событий вопросов не было ни у кого. Люди из старой группы мигом принялись разбирать распылители, явно чего-то опасаясь. А рабы из отряда Юнуса, явно поняв намек, стали следовать примеру опытных.
Так начинался первый рабочий день. Распыляемая смесь оказалась едким составом с ужасным химическим запахом. Она эффективно растворяла цемент между кирпичами, но также наверняка хорошо разрушала слизистые и легкие. Уже через двадцать минут у Юнуса заболела голова, пересохло в горле, а глаза стали наливаться кровью.
«И это я ещё стою в стороне от химикатов.» – подумал он.
Остатки старой группы держались более уверенно. Они уже привыкли к этим кислотам, однако явное истощение организма давало о себе знать. Несколько человек уже потеряло сознание. К ним подбежали смотрители в противогазах и куда-то утащили. На их место ставили новеньких. Тот, что постарше, начинал кричать и подталкивать прикладом винтовки двоих из нашей группы, попутно объясняя, как пользоваться распылителем. И люди начали работать, уже через несколько минут у них появился кашель с кровью. Их оттащили и вновь выставили новых. До Юнуса очередь еще не дошла.
Наконец-то стена здания из серого кирпича высотой в два этажа была обработана. Очередной крик «начальства» оповестил всех о прекращении распыления. Шум приборов постепенно заглох и наступила тишина. Со временем появился звук шипения, который начал нарастать, будто бы целое полчище змей ползли в направлении людей. Это начал растворяться цемент. Он шипел и пенился, превращаясь в хрупкое подобие яичной скорлупы. По стене резко начали появляться трещины. Распространялись они по швам, умело обходя и не трогая кирпичи. Шипение начало утихать, но на его место пришел треск, подобный треску льда на весенней реке. Это начала рушиться и складываться как карточный домик кирпичная кладка. Еще минуты две и стена не устояла под своим весом и осыпалась на землю. Пыль не успела осесть, как очередной крик приказал собирать кирпичи и грузить их на площадку. Юнус молча смотрел на происходящее, не двигаясь, однако удар приклада быстро вернул его в жестокую реальность. Хоть удар и был в половину силы, но он пришелся на уже отбитое в синяках место, что отозвалось болью во всем теле Юнуса.
И он принялся за работу, которая была до идиотизма проста. Несколько людей выбирали кирпичи из кучи, еще двое очищали их от окислов, еще двое складывали кирпичи на площадку, а остальные таскали. Юнус принялся перетаскивать кирпичи, складывая по пять штук. Сначала работа казалась ему не сложной, но очень быстро он начал выдыхаться. Слабость набросилась на него и каждую ходку таскать становилось все тяжелее. Очень болели фаланги пальцев, поясница и колени, дыхание сбивалось. И это спустя двадцать минут физической нагрузки. Однако он понимал, что длительное путешествие, скудное питание и отсутствие нормального сна негативно сказывалось на его организме.
Подул холодный ветер. В этот район скорее всего должна была прийти зима. Сквозняк неприятно начал лизать потное тело Юнуса, но площадка была практически заполнена.
«А что дальше?» – задумался над этим вопросом Юнус.
Машина сдала назад, опустились вилы, он подцепил площадку с кирпичом и аккуратно погрузил ее в кузов. Машина уехала, а надзиратели снова взяли в полукруг рабов и приказали им двигаться. На сегодня первый рабочий день был закончен. Обратно они шли другим путем, также затратив минут двадцать или тридцать, вернулись в свою тюрьму. Солнце еще светило, но время стремительно шло к закату. Их опять заперли в клетках, раздали еду, похожую на мыло животного происхождения, выключили свет и ушли. Так прошел первый рабочий день Юнуса, рабочий день в аду.
После того, как охранники ушли, Юнус смог немного расслабиться. Тусклый свет закатного неба слабо сочился сквозь узкие щели вентиляционных отверстий. Комната вдоль стен была окутана мраком темноты, создавая впечатление бесконечности пространства тюрьмы. Картина представлялась весьма удручающая. В большинстве своем люди в помещении лежали тихо, но иногда тишина происходящего разбавлялась слабым стоном или плачем. Будто бы их кинули в огромную бочку, закрыли крышку и бросили в океан. Все осознавали, что идут ко дну. Мольбы и плач уже не помогут, но эмоции все равно сочились сквозь каменную стену отчаяния. Так был устроен человек.
Юнус присел на пол, который был выстелен сухой грубой травой. Пульс ощущался в висках и пальцах ног, а усталость и отравление химикатами делали свое дело. Картинка перед глазами стала нечеткой и начинала раскачиваться из стороны в сторону.
«Нужно поесть, а также выпить как можно больше жидкости» – подумал он.
Или голод взял верх над разумом, или батончик был другим, но его можно было употреблять. Он был противным на вкус, однако организм его уже не отвергал. Горьковато-соленый брусок уже не казался похожим на перемолотые внутренности животных, а вперемешку с водой он спокойно проходил по пищеводу.
Закончив трапезу, он лег на пол. Самочувствие стало получше, а сердцебиение пришло в норму. Можно было обдумать все, перетереть информацию шестернями своего мышления и разработать план действий.
«Итак, что мы имеем. Я нахожусь в неизвестном месте, в котором мне долго не протянуть. Нужно выработать конкретный план действий, но так много переменных. Каково количество людей, нас удерживающих? Куда бежать? Сколько у меня времени?» – эти мысли словно рой насекомых витали в сознании Юнуса. – «Завтрашний день я точно еще протяну, а значит нужно собрать больше информации.»
Человека с целью сломать уже намного сложнее, а цель у Юнуса имелась – сбежать и выжить любой ценой.
«Интересно, куда делся «ящик материи»? Действительно ли это так интересно и важно в моем положении, когда на кону моя жизнь?»
Однако внутренний голос то и дело натыкался на мысль об этой злополучной коробке, которая стала причиной всех его бед.
Несмотря на усталость, спать Юнусу не хотелось. Мысли продолжали рождаться в голове и их нужно было обдумать. Он уже начал планировать, что будет откладывать четверть батончика каждый день про запас, на что обратить внимание, как запомнить план кварталов, как максимально долго выжить в этих условиях. Его опыт путешествий позволял максимально правильно составить алгоритм действий. Теперь у Юнуса появились хладнокровное спокойствие и ощущение того, что он контролирует ситуацию вокруг, контролирует свою жизнь. Мысли постепенно начали угасать, Юнус начал проваливаться в сон. На завтра у него уже был план действий.
Глава 8
На следующее утро Юнус проснулся за десять минут до прихода надзирателей. Ощущения силы и решительности переполняли его.
«У меня есть цель, а за целью появится план» – звучало у него в голове.
Однако выдавать непоколебимость своего духа было опасно, поэтому пришлось прикидываться сломленным и опустошенным, что оказалось очень трудно. Хитростью или актерским мастерством он не обладал.
Тем временем день начинался так же, как и вчера. Крики надзирателей, ужасная еда и питье уже не сильно волновали его. Отломив кусочек от батончика, незаметно для других он положил его под подстилку из слежавшейся за ночь сухой травы. Юнус перешел в режим «выживания любой ценой», а это означало, что его вкусы, чувства, мысли стали вторичными. Первично было лишь собственное выживание как биологического организма. Для этого он начал анализировать и запоминать все вокруг. Задачей на этот день было максимально зарисовать в голове кварталы города. И опять их вывели во двор из подземелья и соединили с еще более поредевшей группой. Проходя по улицам и закоулкам, он подметил, что у одних домов стены темнее и выбиты все окна, а у других окна целые, но крыши и вторые этажи явно были разобраны. Постройки образовывали закрытые прямоугольники с четырьмя входами. Внутри таких кварталов находились большие дворы. Сегодня их вели явно другим маршрутом, но никому это не было интересно. Ни озверевшим от безнаказанности надзирателям, ни запуганным и сломленным в рабстве людям. Однако сам Юнус понимал бесценность этой информации. Сама работа была такой же: снова яды, снова кирпичи. Многим людям из группы стало плохо, но он держался подальше от распылителей и усерднее таскал кирпичи, не снимая маску черной скорби с лица.
«Выживание и только выживание. Травить организм химикатами мне ни к чему.» – холодный голос разума глубоко посеял эту мысль в его мозгах.
Каждый день собирая информацию и анализируя ее перед сном, он постепенно выработал план побега и откладывал кусочки тошнотворных батончиков под подстилку. Иногда его режим выживания улетучивался. Обычно это происходило утром, когда кто-то из рабов в клетках просто не просыпался. Тогда разум уходил на задний план, а на поверхность всплывали чувства. Он понимал, что мог стать следующим. В такие моменты накатывала тоска вселенского масштаба. Температура на улице опускалась. Он понимал, что наступает зима, причем стремительно, что тоже не играло ему на руку. Иногда в голове всплывал тот самый «ящик материи», из-за которого он здесь оказался, что его очень сильно злило. Раз в неделю привозили новеньких. Юнус понимал, что даже в сравнении с этими оборванцами он уже проигрывает в физическом состоянии. Еще две-три недели и он превратится в такой же живой труп, каких он видел по прибытию. Нужно было лучше есть, тут и пригодились накопленные запасы.
План его был простой и наглый. Он заметил, что охранникам не очень-то и нравится заниматься рабами. Мучить – да, но сопровождать день за днем полуживых людей не самая занимательная работа. Сначала Юнус думал, что их водят разными путями, что бы у пленных не было представления о планировке улиц, но все оказалось куда проще. Надзирателям было скучно ходить одним и тем же маршрутом. Такую информацию он получил, подслушав разговор. Однако все же была система, так как каждый третий день они проходили участок улицы, представляющий собой узкий коридор. Он был настолько узкий, что группа вытягивалась в длинную цепочку, которая, впрочем, с каждым днем становилась все короче. Охрана шла спереди и позади колонны, так и проходили этот участок. Внутри этого прохода было ответвление в виде небольшого коридора с дверью в конце. Даже если дверь заперта, можно было укрыться в темном углу. Расчет был на то, что ленивые охранники не заметят потерю одного, и чем дольше они ее не заметят, тем больше у него будет времени.
Отработав очередной день, Юнус приготовился совершить побег завтра утром. Вечером, после очередного дня рабства, в своей уже родной камере он сел, достал остатки запасов из-под подстилки и начал их поглощать – завтра ему была нужна энергия. Запив все это литром воды, он принял две суточные нормы калорий. Завтра был решающий день.
Глава 9
Утром все было как обычно. Тяжелая дверь с тугим засовом и не менее тяжелые шаги армейской обуви в очередной раз разбудили Юнуса. Нужно было отдать должное этим батончикам – он чувствовал прилив сил. За время пребывания в этой рабской тюрьме его желудок привык к ним. Наутро он даже ощущал небольшое чувство голода, но в любом случае он не стал бы пропускать утреннюю трапезу, чтобы избежать подозрения.
Сегодня был тот самый третий день, когда он осуществит свой план. Тихо постанывая и опустив глаза в пол, по приказу он закончил питаться и начал изображать ходячего мертвеца. Юнус не знал, насколько это у него хорошо получалось, но реакции не возникало никакой и это было хорошим признаком.
«Боже, какие же они тупые!» – подумал он про охранников и уголки его рта невольно начали подниматься в улыбке.
Охранник заметил это и незамедлительно вывел его строя.
– Ты чего лыбишься? – не дождавшись ответа, он замахнулся Юнусу в лицо. Удар был настолько сильный, что повалил его на землю. Второй удар пришелся ногой по животу и сильные боли в области селезенки сковали его. На секунду Юнус потерял сознание, но третий удар ногой по груди и последующая боль вернули его в реальность.
Дело было плохо. Он понимал, что не боль и ушибы сейчас главное, а то, что он со своей улыбкой и этим моментом избиения выделился из толпы, что было сейчас для него крайне невыгодно. И он заплакал.
– Простите меня. – отрешенно сквозь слезы произнес Юнус, который понимал, что ему не за что извиняться. Этот акт великой актерской игры произошел лишь с одной целью – чтобы надзиратель опять записал его в серую, безвольную массу и перестал избивать.
И это подействовало. Солдат рывком поднял Юнуса с земли. Кажется, у этого парня было прозвище «теплый». Юнус не хотел выяснять почему свои его так называют, на самом деле у него внутри пылал пожар из ненависти, гнева и боли. Оставил бы кто-нибудь Юнуса вместе с «теплым», и он показал бы ему. Но внешне на Юнусе была все та же маска скорби и если бы искусство не умерло вместе с катастрофами, то он стал бы великим актером.
Тем временем весь отряд уже поднялся на поверхность. Живот у Юнуса болел, а на лице присутствовали гематомы, но его это мало волновало, к тому же везение еще не полностью покинуло его. Тот надзиратель, что нанес ему три сокрушающих удара, судя по всему, должен был замыкать строй, но вместо этого он ушел вперед к остальным то ли похвастаться тем, что избил полумертвого, то ли ему просто было скучно и противно идти сзади. Юнус надеялся, что в решающий момент, когда весь отряд вытянется в цепочку, замыкать ее никто из охранников не будет.
Отряд начал движение. Идти до точки было около пятнадцати минут, а охранники то и дело оглядывались назад, контролируя ситуацию.
«Делаю шаг в сторону, бесшумно дохожу до двери, если дверь закрыта, то прячусь в темном углу» – Юнус прокручивал в голове свой план, параллельно оглядываясь по сторонам. Серые полуразрушенные дома с покатыми крышами создавали впечатление бетонного забора.
«Тут и до разрушения было жить весьма уныло.» – подумал Юнус.
Однако солнце создавало теплый спектр освещения и немного скрашивало грустную картину реальности. Сложно было судить по городу о его руинах, да к тому же когда ты оказался в нем при таких обстоятельствах.
Все шло по плану. Группа продвигалась строго по маршруту, в котором Юнус уже изучил каждый шаг. До заветной цели оставалось пройти две улицы и пересечь несколько дворовых арок…
Кварталы представляли собой ровные прямоугольники из двух длинных домов и двух домов поменьше, но большей этажности. Внутри таких «прямоугольников» находился двор, в котором когда-то играли дети, старики сидели на лавочках и лениво шептались на разные темы, а сквозь зеленую листву деревьев пробивались солнечные лучи и ласково щекотали щеки малышей в колясках. Создавалось впечатление, что каждая группа домов образовывала неприступную крепость, в которой можно было жить и развиваться, не боясь за будущее… Сейчас же дома были разрушены, дворы пусты, и лишь утреннее солнце играло пожаром на разбитых, как судьбы людей, осколках окон.
Но времени горевать не было, это была прошлая жизнь, она осталась там без возможности вернуться в настоящее. Тем временем конвой уже был на подходе к нужному месту. Еще минут пять и совершится дерзкий и наглый акт побега.
