В глазах старушки зажегся восторг.
– Гениально… Какая мысль… – воскликнула она. Лицо красавца обиженно вытянулось.
– Яга! Это что такое? Ты там что-ль мучаешь кого? Занимаешься пытками во время разговора со мной?!
Аленка завернулась в дерюгу и вскрикнула громче обычного. Бабушка подскочила и захихикала, потирая сухонькие ручки.
– Ихи-хи-хи! Вот это месть! Я превзойду сама себя!
– Яга! А ну прекрати меня не замечать! – голос Кощея грозно загремел. В избе потемнело, бабка охнула и застыла, словно боясь расплескаться.
– Прости, Кощеюшко, – проворковала она мягким голосочком. – Все, что ты тут говорил – правда. Обязана, нет выбора, одна дорога. Все это должна делать хозяйка избы.
Она замолчала, а красавец на портрете расплылся в довольной улыбке.
– То-то же. Я не накажу тебя слишком строго. Ведь у нас на тебя большие планы. Только ты сможешь приблизить долгожданный миг полного усмирения так некстати расплодившейся человечьей рассы…
Но Яга еще не закончила. Она присела и цапнула Аленку за плечи. Пузыри лопнули, под кожей обнажилось красное, девица закричала, обо всем забыв. Дерюга упала на пол, открывая обожженное тело.
– Поэтому с ней и решай… – сказала бабушка. – А я пошла…
Она подтолкнула девицу к портрету и похихикивая потопала к выходу.
– Эй, что за фокусы? – взъярился красавец. – Накажу! Ох как я тебя накажу!
Он едва не выпрыгнул из портрета. Бабушка остановилась у дверей и поглядела на Кощея.
– Это вряд ли. Чай я тебя весомее буду…
Яга задорно глянула на раму с Вратами Мудрости.
– Совсем из ума выжила! – Кощей напротив будто бы старался туда не глядеть. – Ты навеки повязана с избой, а это значит – ты моя!
Злоба исказила черты красавчика, делая его уродливым.
– Навеки ли? – хихикнула бабушка и начала вещать торжественным гулким голосом. – Я, Яга, добровольно отрекаюсь от владения избы на курьих ногах и оставляю за себя девицу Аленку.
Изба так и присела. Аленка перестала закрываться и обернулась.
– Соглашайтесь обе, – гаркнула Яга. – Не то девицу сварю, а избе такую жизнь устрою…
Изба задрожала и присела. Похоже знала, что хозяйка слов на ветер не бросает.
– Куда же вы, бабушка, пойдете? – пролепетала Аленка.
– Ужас! Она и здесь о других думает, – закатила глаза Яга. Ее прервал грохот, как во время грозы. Все вокруг затряслось. Бабушка просияла. – Так я и думала. Согласия новой влалелицы не нужно. Достаточно отречения старой и внутреннего желания избы. Эта дуреха сумела ее расположить. За что и поплатится.
Она сверкнула глазами, глядя на Аленку.
– Не думай о прочих. Думай о себе. И о нем! – старушка ткнула пальцем в картину. -Теперь у него над тобой полная власть! И он не преминет ей воспользоваться! Ихи-хи-хи!
И расхохотавшись, Яга выскочила за дверь.
***
В избе повисла тишина. Аленка вновь ощутила свою наготу, сжалась, закрываясь руками. Глазами искала дерюгу. Кощей глядел на нее, грозно блистая глазами. Он будто к чему то прислушивался.
– И правда… – пробормотал он. – Надо же, неужели это делается настолько просто? Согласие избы, согласие хозяйки и… непротивление нового хозяина.
Он с интересом глянул на девицу.
– С Ягой все ясно. Сделает что угодно, лишь бы досадить мне. Но как такое ничтожество смогло убедить избу?..
Аленка даже позабыла о своем состоянии.
– Добротой и хорошим отношением, – воскликнула она, подаваясь вперед и опуская руки. – Все ласку любят…
Глаза красавца расширились. Он столь пристально вглялелся в Аленку, что той стало неуютно. Она вновь сгорбилась и закрыла ладошками грудь. Но Кащею было не до ее обожженных прелестей. Он прислушался, не переставая ее разглядывать. Будто раздвоился. Глаза глядели сосредоточенно на Аленку, а уши прислушивались к чему-то внутреннему, к Аленке не относящемуся.
– И правда на ласку… – проговорил он и нахмурился. – Изба, чего же ты? Тебя так легко подкупить?
В голосе не было угрозы, но пол под ногами Аленки дрогнул и просел. Девица ощутила ужас.
– Не пугай, Чудышко! – вскричала она. – Она хорошая! Разве плохо она служила бабушке?
Кощей вышел из сосредоточенности слуха, его внимание полностью перетекло на Аленку. Он вдруг расхохотался.
– Аха-ха-ха-ха! – смех был настолько холоден, что Аленка сжалась уже не от стыда, а от озноба.
– Так хорошо служила, что поменяла хозяку при первом удобном случае… Ха-ха-ха! – он никак не мог остановиться. Изба начала подрагивать мелкой дрожью, Аленке было так жаль ее, но она не знала, что сказать этому недоброму человеку.
– Что ж, – оборвал он смех. – Яга сбежала, мне ее теперь не достать. Она столь же долго в этом мире, что и я, сил у нее и правда достаточно. Если не противостоять мне, то по крайне мере укрыться. А вот о вас такого не скажешь.
Зрачки Кощея сузились до почти незаметных точек, Аленке показалось, что из глаз красавчика на нее смотрят две взведенные стрелы, которые вот вот сорвутся с тетивы.
– Помните, что к избе я могу применить любую из четырех стихий. Могу сжечь огнем!
За окнами полыхнуло, изба так и подскочила.
– Превратить в труху и плесень водой!
На полу появилось грязные пятно и начало разрастаться. Аленка ощутила дрожь избушки.
– Лишить движения и похоронить землей!
За окном громыхнуло, пол ушел из-под ног Аленки. Изба резко просела вниз.
– И наконец разметать по всему Дремучему Лесу воздухом.
Занавески на окнах вспухли и разлетелись, горницу заполнили вихри воздуха. Чугуны и тарелки запрыгали по полу.
– Зачем вы ее пугаете?! – воскликнула Аленка, в ярости позабыв о стыде. – Чем она заслужила? Как не стыдно…
Зрачки Кощея расширились до обычного размера, он захохотал:
– Аха-ха-ха! Искать во мне стыд, как смешно! Стыд свойственен людям. Кстати, а сама ты чего же не стыдишься? Я слыхал незамужним девицам стыдно, – он выделил это слово, – являтся голой перед особями мужского полу.
Он увидел, как Аленка смутилась и заметалась по комнате, роняя вещи, вскрикивая от боли и нашаривая какую-нибудь одежду. Ничего не нашла, ухватила дерюгу и закуталась в нее, Кощей оборвал смех.
– Ты зря печешься об избе. Коли к ней у меня возможности только стихийные, ты, как новая хозяйка, в полной моей власти. Я могу просто включить в тебе боль…
Он щелкнул пальцами, ладонь Аленки обожгло, словно она сунула ее в кипяток. Девушка вскрикнула и затрясла ладошкой, но пальцы продолжало жечь.
– … и уйти гонять чаи, – продолжал Кащей. – А могу и вовсе позабыть про тебя и занятся другими делами.
Аленка застыла, подрагивая всем телом. Руку держала на весу, зубы скрипели, она вся напряглась, лишь бы не закричать. Боль была такой сильной, и к ней невозможно было притерпеться, она будто освежалась каждую минутку.
– Но я постараюсь не забывать, – добавил красавец. – Потому как случалось, что преждние хозяйки сходили с ума от этой боли. А ты мне еще понадобишься.
Он вновь щелкнул пальцами, и Аленка выдохнула, уронив руку. Боль была столь острой, что ее отсутствие ощущалось, как наслаждение.
– Пожалуйста… – пролепетала Аленка. Кощей высокомерно улыбнулся тонкими губами.
– То-то же…
– Пожалуйста, впредь наказывайте только меня, – закончила девица. – Не трогайте Чудышко… Избушку…
Кащей поменялся в лице.
– Что?! Ты жалеешь ее?! Да я…
Было видно, что он борется с желанием вернуть боль. Изба приподнялась, позабыв о страхе. Переживала за новую самоотверженную хозяйку.
– Ладно, к этому еще вернемся. А теперь я хочу обрисовать тебе твою задачу, как хозяйки избы. Главная цель – усмирение рода людского. Слишком уж вы… они расплодились. Даже Волос это признает, хотя делать ничего не желает. Тем ироничнее будет использовать его творение…
Он вновь рассмеялся.
– Но я отвлекся. Усмирение означает частичное уничтожение и полное порабощение всех человеков и человечек. И в этом деле тебе отведена ключевая роль, как хозяйки избы на курьих ногах. Понимаю Ягу, это будет весело – заставить самого доброго и сочувственного человека предать свой род и стать причиной его полного подчинения миру мертвых.
Аленка пикнула и сжала ладошкой разинутый от ужаса рот. В ушах ее прозвучало злорадное хихиканье Яги.
Глава 5 -Алёнка принимает хозяйство
Красавчик исчез из портрета, холст вновь показывал пустые залы неизвестного замка. Из Аленки словно вынули невидимый стержень, она рухнула на пол и залилась слезами.
Хуже положения сложно даже придумать. Она голая, с головы до ног обвареная кипятком совершенно одна в колдовской избе, которая предназначена для унижения рода людского.
Кожа полыхала, словно ее снова обмакнули в кипяток. Ступней своих Аленка не чувствовала, они превратились в два комка острой непреходящей боли. Девица страшилась даже глянуть на них, ну как увидит обугленные головешки вместо аккуратных пальчиков. В довершение ко всему ощутила, как в основания черепа будто вонзили стальной прут, который медленно начал погружаться все глубже. Головушка сопротивлялась, отчего затылок занемел от тупой ноющей боли, которая странным образом вполне себе соседствовала с острой и жгучей болью от ожогов.
– Нет моих сил больше терпеть! – вскричала Аленка. – Даже погибель лучше!
После этих слов изба так и подскочила. Сквозь боль Аленка ощутила беспокойство и жалость. На некоторое время изба замерла, словно раздумывая. Потом пришло ощущение, которое внутри девицы расшифровалось как: "Потерпи!"
Пол дрогнул, за окном замелькали деревья. Аленка ощутила, что изба куда-то мчиться с огромной скоростью. Думать об этом дальше не было сил, девица сомлела, освобожденно погружаясь в забытье.
***
Но облегчение не было долгим. В затылке задергался невидимый стержень. Ноющая боль растеклась по всей голове. Стержень дрогнул и продвинулся дальше, вдоль хребта прошла волна обжигающей яркой, как искра, боли. Аленку выгнуло, скрутило. Руки взмахнули перед ней, пятки застучали по полу. Рот раскрылся, она закричала во все легкие. Последнее было единственным, что она сделала сама. Руки, ноги, да и все тело словно перестали ей принадлежать, а новый хозяин пробовал свои возможности, не заботясь о сохранности.
Кощей. Он вступает в права, – мелькнула мысль. – Вот что значит, что я в полной его власти!
Неведомая сила наигралась телом Аленки и бросила ее. Боль в голове немного притухла, зато разом из небытия проступило обжигающее чувство ожогов. Девице показалось, что ее наконец доварили, и кожа отходит от костей вместе с кусками мяса. Не в силах ощущать что либо кроме боли, Аленка закричала и поползла, не зная куда. Все что угодно, лишь бы это закончилось…
***
Скрип. Дверь отворилась, пол избы наклонился, и Аленка покатилась вон. Она не успела ничего понять – бульк. На нее разом нахлынула прохлада.
Как мужики на пожаре заливают огонь водой, так и пожар на Аленкиной коже кто-то залил прохладой и чистотой. Переход от боли к прохладе был столь резок, что девица расслабилась, раскинула руки и ноги и поплыла. Блажество было столь сильным, что хотела застонать от удовольствия…
И тут она поняла, что не может дышать.
Аленка распахнула глаза. Вокруг полупрозрачно изгибались зеленые растения. Ее волосы плыли рядом, как светлое облако. Мимо, снизу вверх пробежала цепочка пузырьков.
Под водой! – полыхнула мысль. – Я под водой!
Легкие уже разрывало желание вдохнуть. Аленка панически дернулась вверх, рот раскрылся, в грудь хлынула вода. Девица заметалась, распахнув глаза, потом обмякла и повисла посреди прохладной глубины.
***
Когда открыла глаза вновь, вокруг ничего не поменялось. Водоросли, пузырьки и приятная прохлада по всему телу.
Грудь больше не рвало на куски, она вообще была неподвижна. Аленку больше не тянуло дышать.
Это осознание не вызвало ни капельки страха. В последнее время испытала столько боли, что теперь могла лишь равнодушно отмечать про себя изменения.
Я плыву… вернее вишу под водой. Я не дышу, боли нет. Есть лишь блаженство. Если это смерть, то я не против.
Она повисела какое-то время. Голова не могла быть без мыслей, и они поползли изнутри по черепной коробке как тараканы. Мне не нужно дышать. Вода внутри меня, она будто сама питает мое тело всем, что нужно.
А потом она вдруг поняла – боли больше нет. Вскинув руки, увидела гладкую белую кожу без единого пузырька. Провела по своему телу рукой и убедилась, что и там все прошло.
Извернулась и подняла перед собой обнаженную ногу. Гладкая кожа, растопырила пальцы. Все на месте, ни один не обуглился. Все розовенькие, здоровые, полные соков, как спелые ягодки.
Чудо! Это настоящее чудо! – подумала Аленка, опуская ногу. Она повисла посреди этой странной и приятной жидкости и замерла, наслаждаясь необычным никогда не изведанным состоянием. Кровь струится по жилам, а вдыхать и выдыхать не требуется.
