Продолжительное время она наслаждалась этим ощущением. Наконец ей сделалось скучно и она поглядела вверх. Там дрожала поверхность воды. Плавать Аленка умела, не спеша загребая воду, она поднялась наверх. Какое-то время медлила, потом решительным гребком высунула голову из воды.
Из ноздрей полилась вода, она чихнула, машинально сделала вдох, тело скрутило судорогой. Вода внутри перестала быть приятной и ласковой, теперь она рвалась наружу, мешая воздуху войти внутрь. Аленка ощутила, что грудь рвет от нехватки воздуха, и что она не может вдохнуть. Забарахталась и забила по воде руками. Лицо залило водой, она ничего не видела. Из горла рвался кашель, из носа сип. Вода была везде. Аленка поняла, что умирает.
В следующее мгновение ощутила стальную хватку, от которой хрустнули ребра. Еще миг, рухнула на твердую поверхность. Ее скрутило судорогой, изо рта и носа текла вода. Кашель выворачивал внутренности, с сипом разевала рот и не могла вдохнуть.
Ее толкнуло в лоб, отчего Аленка распласталась на спине. В грудь тут же ткнулось что-то тяжолое. Изо рта ударил фонтан воды. Она закашлялась и повернулась на бок. Воздух наполнил грудь, она с жадностью хватала его ртом, словно ее снова должны были бросить в воду.
Кое как отдышалась и пришла в себя. Постепенно, словно отступал туман, начала ощущать мир вокруг. Голую кожу щекочет пушистый мох. Вокруг деревья, тянут колючие лапы и роняют иглы.
– Уф… – произнесла она глядя как смыкаются кроны сосен в сплошной непроницаемый потолок. – Что это было?..
Тудудам! Прямо над ней склонилась изба бабы Яги, Чудышко, как она ее прозвала. Крыша и труба втянуты, створки глаз-окон приопущены, весь вид виноватый и тревожный.
Аленка хотела успокоить избу, но согнулась в новом приступе кашля. Удалось лишь взмахнуть рукой.
– Все… Хорошо… Чудышко… Я… – исторгла из себя новый фонтан, на сей раз из живота. – Я в порядке.
Изба распахнула створки да так и подпрыгнула. Потом лапой указала в бок. Аленка глянула туда и увидела небольшое озерцо. "Вода живая"– выплыли в голове слова. Похоже у нее налаживается мысленная связь с избой.
Аленка машинально провела ладонью по плечу. Гладкая кожа, как у младенчика. Ни единой ранки или ожога. Девицу переполнило тепло благодарности.
– Ох ты Чудышко мое! Ты меня полечила!..
Она поднялась на ноги. Босые ноги щекотал мягкий мох. Легкий ветерок холодил тело, уже стала привыкать к наготе. После купания в живой воде чувствовала себя заново родившейся. Разве что ощущение стержня в затылке осталось, но голова больше не болела, а хребет не обжигало.
– Спасибо, Чудышко! – Аленка подскочила к избе и обняла ногу. Та была шершавой и холодной, как ствол дерева. Изба смущенно потупилась, осторожно, чтобы не помешать девице, переминаясь с ноги на ногу.
– Только что мы станем делать дальше? – проговорила Аленка и поежилась.
Изба услужливо распахнула дверцу и склонилась так, чтобы крыльцо коснулось земли прямо у босых ног Аленки.
Оказавшись в избе, девица выдохнула. По крайне мере здесь тепло. Ей казалось, что с момента, когда она попала сюда и устроила уборку прошли дни и целые седьмицы, хотя на самом деле вряд ли минуло пару часов.
– Добро, – сказала она и подняла горшок, сдутый ветром Кощея. – Раз уж судьба связала нас, нужно разбираться, как жить. Где мне брать покушать и чем себя занять так, чтобы приносить пользу.
– А вот здесь тебе пригожусь я, красна девица, – раздался молодой мягкий голос. Аленка застыла, потом повернулась к дверям. Там стоял молодой парень в нарядном кофтане и с любопытством изучал ее. И чем дольше он смотрел, тем шире становилась улыбка.
– Уй, я ж голая… – пикнула Аленка. Чугун со звоном покатился по полу, девица ласточкой прыгнула за стол.
Глава 6 – Котофей Мурьяныч
– Ого! – сказал юноша, вытаращив и без того огромные зеленые глаза. – Какая скорость, какая гибкость, какая грация…
– Здравствуйте, – из-за стола высунулась Аленкина голова. Девица жалась к ножке стола, чтобы скрыть свою наготу. – А вы, э-э, к кому?
– Я вообще-то домой вернулся, – проговорил юноша мягким мурлыкающим голосом и начал обходить стол. Аленка поползла вкруг, постукивая коленками об пол, так, чтобы дубовая столешница осталась между ними.
– А тут такое… – сказал гость, останавливаясь.
– Простите… Тут такое дело… – пискнула Аленка и перестала ползти. Чувствувала себя глупо. – Теперь я новая хозяйка этой избы и…
– Новая хозяйка! – юноша так и подпрыгнул, глаза сверкнули зеленым. Только теперь Аленка обратила внимание, что у них вертикальные зрачки щелки. – То-то я почуял что-то неладное…
Юноша пытливо глянул на голову Аленки, торчащую из-за стола.
– А Яга, что же?..
– Ушла, – пискнула девица.
– Может она что-то хотела передать? – подался вперед юноша. Аленка втинулась за стол, только блестели глаза.
– Нет. Ничего…
Он вдруг прикрыл глаза ладошкой и замер. Выглядело это настолько жалобно, что девица высунулась почти по пояс.
– Ой. Понимаю. Но там было такое! Уверен, она вас не забыла! Просто ее отвлекли, и потом…
Юноша отдернул ладонь и впился в Аленку взглядом. На лице не осталось ни капли печали. Девица вспыхнула и быстро присела.
– Плевать на Ягу. В конце концов в отличае от вас я – свободен.
Он галантно склонился в полупоклоне и промурлыкал:
– Приветсвую новую хозяку. Мое имя Котофей Мурьяныч. А вас, позвольте, как величать?
– Аленка я, – девица кивнула, хотя сложно быть голантной, сидя голой на полу прячась за столом. – Бабушка тут поругалась с картиной и в сердцах передала Чудышко мне, а та возьми и согласись.
– Чудышко? Хм, хм, – Котофей теребил верхнюю губу. – Стало быть преисполнилась чаша терпения. Хм. Кто знает, может быть оно и к лучшему…
Он опять потеребил верхнюю губу.
– Уважаемый Котофей. Коли вы тутошний… Может подскажете мне, где тут у вам одежка? Хоть какая-нибуть. Я то я вот…
Она переступила коленями по полу и поежилась. Юноша спохватился.
– Ох, что же это я. Опять запамятовал о вашей глупой привычке таскать на себе кучу тряпок. В кои веки думал свободная от предрассулков хозяйка… – его мягкий голос перетек в невнятное бормотание.
– Глупой привычке? – удивилась Аленка. – А сами вы разве…
Она осеклась. Изображение юноши вдруг поплыло и раздвоилось, и вот уже вместо него вышагивает по избе крупный дымчатый кот. Аленка моргнула и едва удержаламь от того, чтобы протереть глаза. Ну как обидит тем собеседника?
Кот глянул на нее, улыбнулся и потеребил усы тем же точно движением, каким юноша тер верхнюю губу.
– Можете вылазить из-за стола, – мягко проговортл он. Теперь этот мягкий мурлыкающий голос сделался очень подходящим и к месту. – Мне ваши человечьи прелести без надобности. Я больше по пушистым кошечкам озотник, мур-р…
Он закатил глаза и принялся мурлыкать. Аленка привстала, все еще ощущая себя донельзя не в своей тарелке. Но с другой стороны, не обидит ли она кота проявив недоверие.
Она поднялась в полный рост, изо всех сил удерживая руки, которые зудели от желания прикрыть самое ценное. Зеленые глаза кота сверкнули, он обвел ее наготу пристальным взглядом и ухмыльнулся.
– Эх, какая бы кошечка была…
Аленка юркнула за стол, крича что-то возмущенное. Кот тут же перестал мурлыкать и смущенно потер усы.
– Прости, хозяйка. Обращение в человечьего парня накладывает свой отпечаток. Сейчас я все поправлю…
Он прыгнул по горнице, отворил дальнюю дверь за печкой. Ту, что рядом с дверью, перетянутой стальными полосами и завешенной на огромный замок. Там обнаружилось просторное помещение, где Котофей и пропал. Аленка снова рискнула подняться, озираясь по сторонам в поисках чего-нибудь матерчатого.
– Вот, попробуйте это. Или вот это…
Из полураскрытрй двери вылетело что-то пестрое и растеклось по дубовому полу яркой кляксой.
– Юбочка! – вскричала Аленка и бросилась поднимать одежду.
– И вот это! И это еще!
В нее продолжали лететь тряпки, а она едва успевала надевать.
Через пару минуток на Аленке красовались пестрая юбка в цветочек, подол короткий, чуть выше колен. Сверху надела тонкую шелковую рубашку, а поверх красиво вышитую безрукавку из сукна потолще. Под юбку поддела короткие штанишки, которые сели, как по ней шитые и придали Аленке уверенности.
На полу осталось несколько платов, Аленка вспомнила, как воинственно сидел плат на голове бабушки. Кончики она подвязывала не как прочие старушки под подбородком, а на лбу. Девица не решилась так себя изуродовать и повязала самый большой плат на шею.
– Уф, – она притопнула босой ногой и расправила подол. – Спасибо Котофей Мурьяныч. Я себя сызнова человеком почувствовала.
– Кто знает, – кот выпятился из комнатки, что-то таща, – стоит ли в твоем положении чувствовать себя человеком.
Аленка приуныла. Он прав, коли вспомнить миссию, которую на нее возложил Кощей.
Кот резко повернулся и поставил на пол пару красных сапог с загнутыми носами.
– Последний штрих. Вот. Мур, мяу.
Он оглядел Аленку с головы до ног и замурлыкал.
– Беру мяу свои слова назад. На тебя какое тряпье не одень – красота!
Аленка потупилась и покраснела щеками.
– Спасибо…
– Надень, – кот придвинул сапоги и глядел с ожиданием. – Негоже хозяйке той самой избы босой ходить.
– Ты знаешь… – она тоже решила перейти на ты. – Я к обувке не привыкшая. Я больше босичком… Верней всегда босичком… Я же сирота, некому обновы покупать…
Она смутилась. Вдруг стыдно стало за свою бедность.
– Хозяйке избы не положено босичком, – важно мурлыкнул кот. – Надевай. Смелее.
Он был столь уверен, что она поддалась и сунула ногу в сапог. Шух, щелк. Кожа сапога сжала ногу, обтягивая ее, словно вторая кожа. Пряжка щелкнула и стянула лодыжку.
– Ай! – вскрикнула Аленка. Ее ногу вырвало из-под нее и дернуло к потолку. Не надень она предусмотрительно штанишек под юбку, сверкала бы сейчас своими прелестями на всю избу.
Она запрыгала на одной ноге по полу. Сапог жил своей жизнью, так и норовя что-нибудь пнуть. Кот глазел с интересом, предусмотрительно отодвинувшись в угол.
– Ух как, – потер он усы. – А я думал чего Ягична их никогда не надевает…
***
После того, как первый сапог немного успокоился и побудил тем самым ее надеть своего собрата на вторую ногу, Аленка скакала по горнице несколько часов кряду. Перевернула все, до чего дотянулись ноги, истратила весь запас сил, дарованных ей живой водой и навела жуткий беспорядок.
Потом ее едва не затянуло в вихрь, ой, простите, Врата Мудрости. После этого сапоги немного присмирели. Возможно поняли, что сгинули бы в черном оке вместе с девицей. Или прониклись своей новой хозяйкой, ибо перед тем, как кануть во Врата Мудрости, она искренне пыталась их скинуть и не утащить с собой.
После того у нее с сапогами наступило вроде как перемирие. Они признали, что она не желает им зла, а она согласилась их носить. Едва она убрала разбросанные чугуны и тарелки по полкам, как из-за печи показался кот. В передних лапах он нес пустую жестяную тарелку, а вид его был суров и неприступен. Со стуком тарелка встала на стол. Зеленые глаза глядели требовательно.
– И то верно, – улыбнулась Аленка. – Кушать пора. Откуда здесь берется еда?
Кот насупился.
– Так у тебя ее нет? Какая же ты тогда хозяйка?!
– Ой, прости, котик. Я же первый день. Не знаю где здесь и чего?
– Ну ла-адно, – снизошел кот. – Я расскажу тебе, где Яга брала кушанья.
Он поднялся из-за стола и встал посреди горницы.
– Сперва она становилась сюда, – он указал обеими лапами справа от себе. – Потом топала к печи…
Он указал обеими лапами в другую сторону. Аленка передернула плечиками, там стояла печь, а воспоминания, как она едва не сварилась еще свежи.
– Не надо так… – пробормотала девица, но пересилила себя и подошла к печи. Заслонка была прислонена к кирпичному боку, внутри потрескивал огонь. Вместе с котом они заглянули внутрь.
– Пусто! – сказали почти одновременно. Морда Котофея разочарованно вытянулась.
– Плохая хозяйка! Уйду я от тебя!
– Ну Котофеюшко! Ну пожалуйста! Как я без тебя? Пропаду ведь!
Аленка почти плакала, кот посомневался немножко и погладил усы.
– Ну ла-адно. Прощу тебя. Но это один раз…
Он забрался на печь, в лапах у него появился кусок капченого мяса. Кот с урчанием впился в него зубами. Аленка так и онемела.
– А ты не обнаглел ли, котовая скотина! – она зашарила вокруг, под руку попалась ухватка и тут же полетела в кота. Тот мявкнул и спрятался за трубу.
