Он ошарашенно лупал глазами по сторонам, взгляд то и дело останавливался на Аленке и снова сновал вокруг. Избу старательно оббегал по дуге.
– А, это, – проговорил он, уставившись на девицу, – Яга, наша разлюбезная. Ить, где?!
Говорил отрывисто, часто облизывал губы.
– Яги нет, – пискнула Аленка. – Я за нее!
– Ты-ы?! – глаза мужичишки перестали бегать и уткнулись в девицу. Веки прищурились, он сунул согнутый палец в рот и принялся задумчиво грызть грязный ноготь. – Интересно. Интересно как.
Он поднялся, продолжая гразть палец. Аленку передернуло, фу, как противно, но она постаралась взять себя в руки. Не гоже гостя обижать. Тот между тем подступил ближе и вдруг ткнул Аленкупальцем под ребра. Тем самым, который только что с таким упоением грыз.
– Ай! Чего вы тыкаетесь! – воскликнула девица. Мужик отскочил, зажмурившись и прикрываясь руками. Походило на то, что он ожидает за свою дерзость молнии, не меньше.
Изба грозно скрипнула и придвинулась.
– Тише, тише, – остановила ее Аленка. – Он явно не в себе. Не порань его ненароком.
Мужичишко приоткрыл один глаз и подглядывал за этим из-под полы вскинутых рук.
– Что с вами? – шагнула к нему Аленка. – Не бойтесь. Мы не причинима вам…
– Я… э-э, случайно, – услышала она в ответ. Мужичишка выпрямился и улыбнулся. У девицы по спине холодок прошел от этой улыбки.
– А, это, как тебя величают? – он снова пристально уставился на нее, словно искал подвох.
– Аленка, – сказала Аленка и смутилась. Собственное имя показалось совершенно не внушительным и даже легкомысленным.
– Аленушкой мачеха звала, – добавила она и поняла, что стало еще хуже.
– Але-енушка, – протянул мужик. – А меня Серуней звать.
Он снова прищурился, о чем-то судорожно размышляя. Потом сызнова улыбнулся и оглянулся воровато.
– А вот скажи, хм, Аленушка. Ты это… Того… Надолго тут…
Он махнул рукой в сторону избы. Страх растворился в нем, уступив место непонятному для Аленки оживлению. Вроде бы прогнать страх и было ее целью, но то, что после него осталось, наводило на девицу дрожь. Хотя, нечего на гостя наговаривать. Он же ничего плохого не сделал. Напужался сильно, и чего теперь?
– Надолго, – вздохнула она. – А кто-то и вовсе говорит – навсегда.
Сказала так и почувствовала тоску. Хоть и не по кому было особо скучать в родной деревеньке, кому нужна сирота, но и житье в уединении посреди чудесного леса вдруг показалось пустым и безысходным.
– Неправда! – пробормотала Аленка под нос. – Я не одна!
Она оглянулась на избу, из-за неплотно притворенной двери блестел зеленый глаз Котофея.
– Не одна, – повторила девица и ощутила в груди тепло.
– А скажи, Аленка, – вновь заговорил мужичишка. Он глянул поверх ее плеча и задрожал. – А эта… тебя слушается?
Девица оглянулась и разом позабыла обо всем. Серуня спрашивал, словно про злую собаку, не покусает ли.
– Что вы! Чудышко добрая! И она не "эта"! У нее имя есть! Чудышко!
Она так ласково произнесла имя, что изба потупилась и смущенно переступила с лапы на лапу.
– Добрая не добрая, – Серуню ее слова не убедили. – Все собачники так гутарят, а потом хап – и куры пропадают. Так слушает она тебя?!
В голосе зазвучала строгость, Аленка сжалась. Таким тоном с ней в деревне разговаривали все взрослые и даже порой Петрусь.
– Слушает, – пискнула в ответ. Собственный голос показался жалобным и она добавила. – Я же хозяйка…
– Ё, – мужичишка крякнул и почесал затылок. – Интересно. Интересно как.
Он подступил к ней, Аленка попятилась. Серуня вновь ткнул в нее пальцем. "Ай!"– пискнула она и отскочила.
– А вот скажи мне, Аленка, – спросил он, и девице его тон не понравился еще больше. Развязный и даже наглый. Зачем я на него наговариваю, тут же подумала она. Человек напужался сильно, а я его успокоила. Вот он и…
– Ответствуй! Все, что Яга умела делать, тоже деешь?
– Я только вступила в должность, так что еще пока… – начала Аленка, но Серуня перебил.
– Хотя, это не важно, – он выпрямился и улыбнулся уже во всю ширь. – Не боись, Аленка. Со мной не пропадешь.
Он приобнял ее за плечо и отвернул от избы к лесу. Не смотря на дружелюбность жеста, Аленка ощутила холодок. Слишком уж крепко впились в плечо пальцы с грязными обгрызенными ногтями.
– Я возьму общение с деревенскими на себя, – сказал он, приблизив губы к самому уху. – Я с имя гутарю, прихожу, тебе докладаю. Ты делаешь чего надобно, я отношу. И тебе не придется эти вот суровости, наказания… А Яга любила наказания. Да, да. Еще как любила. Могла целую деревню выжечь.
Аленка ощутимо дрогнула под его рукой, Серуня осклабился, будто она подтвердила его мысли.
– Да-да, я тебя избавлю от этого. Ты главное в деревню не суйся. Сама значит. А я уж погутарю с имя… Все сделаю!
Напоследок он ткнул ее пальцем в бок и встал, словно ожидая чего-то. "Уй!"– воскликнула Аленка, но так и не решилась возмутиться. Серуня расхохотался и радостный потопал к лесу.
Глава 9 – Благодарность человеческая
Серуня удалился, а Аленка выдохнула. Уф, кажется пронесло.
– Жалкое зрелище, – проговорил рядом мягкий голос.
– Ну почему же, Котофеюшко? – повернулась к коту девица. – Доброта да ласка…
– Да ты погляди на него! Он твою доброту за слабость держит. Сядет на плечи и ножки свесит…
– Не суди его строго, Котофеюшко. Видел, как он избы напужался? Не жалела его бабушка, обижала, а тут…
– Тебе хоть кол на голове теши, хоть гопака пляши… – кот задумался и сверкнул зелеными глазищами. – Знаю, что нам поможет. У Яги штука одна есть. Идем!
Он ухватил ее лапой за подол и потащил в избу. В горнице он тут же потопал к блюдцу, что висело на стене. Кот огляделся, утащил со стола репу и скептично осмотрел ее.
– Хм. Цеплятся будет… Оторви хвостик! – он протянул репу Аленке. Та пожала плечами, взяла нож и отрезала загнутый хвостик репки.
– Кидай на блюдечко, – сказал кот. Аленка поглялела на блюдце и снова на кота.
– Как? Оно же висит…
– Как-как, – сварливо передразнил Котофей. – Не думай, кидай.
Аленка пожала плечиками и бросила репку навесиком к блюдцу. Тут же вспомнились Врата Мудрости. Коли бы так кинула репу к ним, она бы зависла, а потом – фьють – втянулась в око…
Бум. Репка упала на блюдце и осталась лежать, как ни в чем не бывало. Не смотря на то, что блюдце было приколочено к стене.
– Как это… – она протянула руку и ступила к стене.
– Не подходи, – остановил ее кот. – Просто гляди.
Аленка послушно вытаращила глаза. Блюдце было просторное, с красивой голубой каемочкой, чистое, без единой соринки и трещинки. Еще бы, сама его протерла, когда прибирала избу. Репка наоборот была грязной и корявой, выглядела на гладкой фарфоровой поверхности чужеродно.
– Гляжу. И чего?.. – начала говорить Аленка, и тут репка дрогнула и покатилась кругом по блюдцу. Девица даже взвизгнула от восторга. – Глянь! Катится!
– И не просто катится, – ответил кот, важно потирая усы. – Смотри дальше…
Аленка посмотрела, и сердце замерло в ее груди от восторга. Середина блюдца вдруг словно стерлась, а вместо него появилась полянка. На ней стоял олененок и глядел большими влажными глазами.
– Ой, гляди! Какой ми-милый! – закричала Аленка. – Ути, кроха!
Губы ее сложились в трубочку, она засюсюкала, зацокала. Сама попятилась к столу и не глядя нашарила кусок хлеба.
Кот хлопнул себя лапой по лбу и сказал:
– Я мог догадаться. Теперь подумай о мужике. Подумай и…
Но это было нереально. Аленка была в полном восторге от олененка. Она подошла и замахнулась, чтобы кинуть ему хлеба. Кот фыркнул.
– Это так не работае… – он не договорил, слова замерли на устах. Кусок хлеба свободно пролетел сквозь блюлце и упал на траву перед олененком. Тот присел испуганно, насторожил уши.
– Ну же, не бойся… – сказала Аленка столь ласковым голосом, что растопила бы и камень. Олененок уже тянулся носом к угощению.
– Поразительно! – подался вперед Котофей. – Так даже Яга не делала!..
Он застыл с разинутым ртом. Аленка гладила олененка, просунув руку сквозь блюдце. Тот доверчиво тыкался ей мокрым носом в ладонь, а девица звонко хохотала.
***
Коту стоило больших усилий оторвать девицу от радостного созерцания природы.
– Погляди все же на своего обиженного. Он как раз до деревни дотопал.
Аленка прикрыла глаза, а когда вновь открыла их, на блюдце уже изображалась лесная деревенька. Серуня стоял подбоченясь, перед ним столпился напуганный народ.
– Яга – зайчик в сравнении с этим чудовищем. Хотела меня безо всяких слов сожрать! А потом и вас! Но я взмолился! – голос мужичка сделался плаксивым: – Чудище, дай нам возможность! Мы отслужим!..
Лесные жители переглянулись и закивали. Да-да, отслужим. Аленка поглядела на кота.
– Что это? Он встретил какое то чудище, пока шел от нас?
Кот лишь глаза возвел да головой качнул. А Серуня продолжал:
– Там! Изба ее ужасная за холмом стоит. Совсем близко. Тащите все ценное, что есть! Я постараюсь умолить ее! Ничего не жалейте! Не то она уничтожит всех!
– Как же это?! – пролепетала Аленка. – Ведь это же… Не правда!
Кот быстро повернулся к ней. Столько в голосе было обиды и недоумения, что Котофей пробормотал, качая головой:
– Плакать или смеятся такой хозяйке, не знаю…
– Изба у нее такая страшная! Вовек ужаснее чудища не вилел! – продолжал Серуня. Пол задрожал, ставни скрипнули.
– Чудышко, не слушай его! – бросилась гладить стены ладошкой Аленка. – Он… Он не в себе! Наверное у него разум от страха помутился…
– Ага, помутился, – хихикнул кот. – Только от алчности. Глянь, как руки трясутся.
Аленка вспыхнула и раскрыла рот, чтобы защищать Серуню. Но он опередил.
– А хозяйка новая – с виду юная девица. Но нутро у нее гнилое. Так и тащит тленом и страданиями, – зловеще вещал мужик. Груда сокровищь перед ним ширилась. – В мешок все кладите. И телегу какую дайте. Как я один все утащу? Вы же не хотите к этому чудищу сами топать?
Аленка замерла с открытым ртом. Гнилое нутро? Это у меня? А как же… Глаза наполнились слезами, в груди растеклась едкая обида.
– Да он же меня не знает совсем. Как может так гутарить?!
– Как же, не знает. Он тебя почти сразу раскусил… – шепнул кот едва слышно.
Изба так и подскочила. Закудахтала, словно наседка. Сделала пару шагув.
– Нет, не надо уходить. Я должна понять! – в муке воскликнула девица. – Ведь он человек взрослый, пожил уже. Что ему позволяет так про меня говорить?
Кот хлопнул себя по лбу лапой, помотал мордой.
– Ох, Аленка, Аленка. Словно это не мы из леса глухого, а ты там все эти годы жила, людей в глаза не видела. Тебе ли не знать – есть люди подлые, недобрые. Они что угодно скажут, лишь бы выгоду поиметь.
– Котофей, что же ты такое говоришь?! – на сей раз личико Аленки полыхнуло праведным гневом. – Разве бывает такое?! Все под Богом ходим. Как и можно?..
Кот только фыркнул в ответ.
– А вот мы его спросим, когда вернется, – сказала Аленка.
