Салават Шамшутдинов "Мои миры"

– Спасибо! Как-нибудь в другой раз,– заспешил я к выходу.

Уже выходя из ворот, заметил, в углу у сарая стояла старая бадья, а может ступа. Я шёл быстрым шагом, стараясь как можно быстрее уйти от этого дома. Говорящие колобки, баба Яга не укладывались в моей голове. Казалось, что сейчас по дороге пронесётся, обгоняя меня, печка на которой Емеля поедет к своему дядьке Горынычу. Собственно говоря, дорога уже кончилась, и я шёл опять по лесу. Отойдя подальше, огляделся и понял, что не знаю куда идти. На глаз определил направление. Точнее говоря, пошёл куда глаза глядят, вертя головой по сторонам в надежде увидеть хоть какую-нибудь знакомую примету.

– Эй, мужик, поаккуратней.

Голос раздался откуда-то снизу. Пригнувшись, увидел муравьёв. Они шли своей тропой, а я наступил и покалечил нескольких из них.

– Ой, простите,– извинился, понимая, что приключения ещё не кончились,– я нечаянно.

– Под ноги надо смотреть,– огрызнулись муравьи и, быстро соорудив носилки, взяли раненных.

От общей массы отделился небольшой отряд с носилками и пошёл в сторону. Мне захотелось проследить, куда же они пойдут. Теперь шёл осторожно, боясь наступить на… Впрочем, кто его знает, что там под ногами творится? Скорость муравьёв была для меня, естественно, медленной, к тому же постоянно боялся потерять их в траве.

– Что ищете?– вдруг услышал вкрадчивый голос.

– Нет, здесь муравьи,– ответил я, оборачиваясь. Рыжая лиса удивлённо смотрела на меня.

– Эка невидаль, муравьи,– ухмыльнулась она.

– Да тут нечаянно наступил на них. Теперь они несут куда-то раненых,– сам себе удивляясь, продолжал разговор.

– Ясно, куда. К ветеринару,– посочувствовала лиса,– в лесу поосторожней надо.

– Ну, так я же перед ними уже извинился. А ветеринар далеко?

– Тут рядом один практикует. Недавно из Африки вернулся. На практику ездил. Ходит слух, что там он связался с пиратами,– принизив голос, продолжала лиса, и потом громко добавила,– хоть я в это и не верю. А, как врач, он очень даже ничего. Как-то по зиме волк хотел рыбкой побаловаться, ну и сунул хвост в прорубь, дурень, вместо удочки. Хвост примёрз, а бабки с палками тут как тут… В общем, если бы не доктор, то плохо было бы волку без хвоста. А так, бегает, как новенький.

– А волку самому такая мысль в голову пришла, или кто-то надоумил?– поинтересовался я.

Лиса подозрительно посмотрела на меня и перевела тему разговора.

– Я, между прочим, тоже к доктору иду. У меня, так сказать производственная травма.

– Что, оса укусила?– съехидничал я.

– Откуда вы знаете?

– Так, интуиция.

– Если вы не хотите тащиться за муравьями, то пойдёмте со мной.

Обойдя муравьёв, мы с лисой отправились к ветеринару. После моего замечания лиса стала осторожничать в рассказах. Однако она охотно поведала о жизни в лесу.

– Муравьёв, конечно, жалко. Жалко, что вы на них наступили. Но они тоже паразиты ещё те. Под зиму стрекоза, как-то задержалась с гастролей, а уже холодно, первый снег. Она и попросилась к ним отогреться. И что вы думаете? Пустили? Как бы не так. Допрос учинили. Где была? Что делала? А когда она с чистым сердцем рассказала о своих гастролях, о творческих поисках, они выкинули её на улицу.

– Да, да,– возбуждённо подтвердила неизвестно откуда взявшаяся стрекоза.– Я натура тонкая, артистическая! Я вся в искусстве! А они – мужланы. Они ничего не понимают в высших материях.

– Опять языком чешешь,– раздался снизу голос муравьёв.– А что ты в этом году к зиме приготовила? Или опять будешь по морозцу под дверью умолять?

– Я же говорила! Мужланы! Мужланы!– и с этими словами стрекоза умчалась прочь.

Посмотрев с улыбкой стрекозе в след, я заметил, что лес стал как-то оживлённее. Ещё никого толком не было видно, но общее присутствие уже ощущалось. Заметил, что невдалеке на дереве сидела ворона, и сказал об этом лисе.

– А, эта раззява,– ехидно проговорила она, недоверчиво скосив на меня взгляд,– как-то по случаю ухватила сыр. Кусок большой такой. Ну и почти сразу проворонила его. Впрочем, мы уже пришли.

Мы подошли к большой поляне. На ней мирно уживалось все: от паучка, который лихо приударял за мухой, до волка. Звери вели себя так, как старые добрые знакомые. На дальнем краю поляны сидел интеллигентного вида мужчина в пиджаке, с галстуком и что-то рассматривал в микроскоп. Я понял, что это и есть ветеринар, о котором мне говорила лиса.

– Здесь все больные?– поинтересовался я у лисы, как у старого знакомца.

– Нет. Половина приходит поболтать. Новости послушать. Радио то нет. А сорока вечно приврёт с три короба. И все её рассказы заканчиваются тем, какая она хорошая хозяйка, а сама кроме каши ничего готовить не умеет.

По пути разглядывая зверей, я направился к ветеринару прямо через поляну. Пёс, с перевязанным носом, стоял около зайчихи. Та держала на руках безногого зайчонка и грустно смотрела вдаль.

– Что, опять с трамваем наперегонки бегал?– от скуки спросил пёс.

– Устала я от него,– пессимистично пожаловалась зайчиха.– Который раз одно и то же, одно и то же. Как будто у меня больше дел нет, как с ним по врачам ходить. В клевере сок уже не тот, а я ещё на зиму его не заготовила. Да и морковку с огородов кто будет таскать? А ему только бы играть. Совсем о матери не думает.

Поморгав большими глазами, зайчонка отвел свой взгляд.

Подойдя поближе к доктору, я стал наблюдать за его работой, тем более было на что посмотреть. Доктор работал под микроскопом, ни на минуту не отрывая взгляда. Он называл нужные ему инструменты, которые тут же подавала небольшая мартышка. Пудель же следил, чтобы никто не мешал доктору в его работе.

– Голубчик, вы меня отвлекаете,– вдруг сказал ветеринар.

Я огляделся по сторонам. Кроме меня никого рядом не было.

– Да, да. Это я вам говорю,– сказал доктор.– Подождите голубчик. Скоро освобожусь.

– Извините! Конечно,– мне стало неудобно за свою непонятливость.

Я присел невдалеке под деревом. Наверху кто-то пел. Сначала слушал под впечатлением от пережитого. Потом до меня стал доходить смысл песни. Это был современный шлягер и, по-моему, очень безвкусный, как почти вся современная эстрада. Песня совершенно не вписывалась в окружающую обстановку. Я поднял голову, чтобы посмотреть на певицу. Невысоко на сучке сидела белка и, держа шишку вместо микрофона, самозабвенно пела. Ну, прямо суперзвезда. Закончив песню, она торжествующе посмотрела на меня и, заранее уверенная в положительном ответе, спросила:

– Нравится?

– Не в тему,– проснулся во мне критик.– А подушевней у тебя ничего нет?

– Ты чё, мужик. Хотя по твоему прикиду видно, что лох, но не на столько же,– завозмущалась белка.– Может, тебе «во саду ли в огороде» спеть?

Услышав такую тираду я, честно говоря, потерял дар речи. Хорошо, что выручил, подошедший в эту минуту доктор.

– Здравствуйте! Вижу, вы в наших краях человек новый,– определил он по моему озадаченному лицу.– На белку не обижайтесь. Просто она сегодня не в настроении.

– А вы давно вот так вот? С ними,– поинтересовался я, постепенно приходя в себя.

– Давно. Уж и не упомню, сколько,– с нежностью в голосе ответил он.– А к кому же им ещё обращаться? Кто же их ещё полечит?

– Да, действительно,– я представил, как вся эта лесная звериная братия несётся в деревенские, а то и городские ветлечебницы.

– Потом, все они – мои друзья. А сколько у них чувства юмора! Имя моё не выговорить, так мне прозвище дали по первым буквам моих инициалов – Айболит. Правда, смешно,– и вдруг спохватился.– Я же забыл представиться – Айзек Борисович Литвинов.

Я тоже представился. Так мы сидели с ним под деревом, разговаривая. Но нас всё время прерывали насекомые или звери, подходя к моему собеседнику с различными проблемами. Так что вскоре он вынужден был извиниться и вернуться к своей работе. Я тоже решил не рассиживаться, и продолжил свой путь.

Теперь же шёл, даже не пытаясь найти дорогу. Мне было всё равно. Казалось, что ничто на свете не сможет меня удивить, когда вдруг услышал приятный женский голос:

– Мужчина, а мужчина!

Оглядевшись и заранее приготовившись к любым неожиданностям, увидел лягушку. Маленькая, зелёная и скользкая, она сидела на кочке и заигрывающими глазами смотрела на меня.

– Ну что вы, мужчина, такой невоспитанный. Помогли бы даме подняться.

– Да вам вроде и там неплохо,– заосторожничал я.

– Какой вы не галантный. А, может, я принцесса, судьба ваша. Может, за вас замуж пойду,– приставала лягушка.

– У меня уже есть одна ляг… принцесса. Куда же мне вторую то.

– Мужчина, вытащите меня из грязи,– обиженно потребовала лягушка.

Я осторожно, пытаясь не испачкаться, попытался добраться до кочки. И уже когда почти достиг цели, нога соскользнула прямо в грязь.

– Экий вы неуклюжий,– выразила недовольство лягушка.

Когда протянул руку, чтобы взять зелёную, сзади послышался грозный мужской голос.

– А ну, отстань от Василисы,– голос явно не шутил.

– Вань, Вань, ты чего? Это так просто, мы шутим,– сказала лягушка.

Я оглянулся назад. В двух шагах от меня стоял крепкий парень, что называется «косая сажень в плечах». На шее висела толстая золотая цепь. Крутой стриженый затылок и размер кулака были одинакового неслабого размера. Не зная, что делать, я раскорячился в идиотской позе: одна нога на сухом месте, другая в грязи, и весь вытянулся в сторону кочки. Собравшись всё же вытащить лягушку, я протянул руку и почувствовал, что кочка пуста. В это время женский голос раздавался уже рядом с парнем. Я оглянулся. Рядом с ним стояла красивая девушка в джинсах и топике.

– Ну что ты вечно за мной ходишь,– отчитывала она парня.

– Бросай свои глупые шуточки,– миролюбиво увещевал её Ваня,– а то лягушачью шкуру сожгу. Ведёшь себя, как маленькая.

– Соскучилась я, Вань. А давай к Горынычу в гости сходим,– и Василиса прижалась к мускулистой руке парня.

– Сколько можно говорить – не Горыныч, а дядя Егорыч.

– Горыныч, Горыныч,– озорно смеясь, дразнилась Василиса, видимо, давно уж забыв про меня.

Они, обнявшись, пошли по своей, только им знакомой дороге. Только Иван, почти исчезнув за ветвями, обернулся и показал мне свой огромный кулак. Я вытер со лба холодный пот.

Вдруг очень захотелось домой, но куда идти не знал. Везде был одинаковый лес. Тем более уже столько накружил, что сориентироваться не представлялось никакой возможности. Однако идти в ту сторону, куда ушли Иван с Василисой, мне не хотелось, и я пошёл в противоположном направлении. Продравшись через попавшийся на пути кустарник, увидел свой дом. Удивлённый, оглянулся. Из-под кочки на меня глядели два озорных глаза на поросшем мхом лице и нос, похожий на сломанную веточку. Я тряхнул головой. Кочка как кочка, только теперь такое же озорное лицо смотрело на меня из-за ели. Я помахал ему рукой и пошёл домой.

CКАЗКА 2

Снова наступило долгожданное лето, а с ним и пенье птиц, ласковое прикосновение ветерка; растянутые повсюду ловушки паутины; противное жужжание мух; укусы комаров, раздражающе чешущиеся потом всю ночь, и манящая зелень леса. Сидя на балконе своей дачи, я мечтательно смотрел на опушку леса, с удовольствием и некоторой ностальгией вспоминая своё давнее путешествие. Тёплый солнечный свет разморил меня, но с трудом преодолевая лень, я всё же встал и направился к манящей опушке. Первые шаги давались мне с трудом, но чем ближе подходил к лесу, тем идти становилось всё легче. Уже оказавшись под сенью деревьев, ощутил благоприятную прохладу зелени. Пройдя ещё немного, чтобы вид посёлка не отвлекал, выбрал светлую полянку, и присел на пенёк.

– Ну, здравствуй, лес,– сказал я тихо, с радостью оглядывая окружающую растительность.

Лёгкий ветерок пробежал по веткам, словно бы отвечая на моё приветствие. Невдалеке синица присела на ветку. Немного покрутившись, она посмотрела на меня внимательно. Потом, подсвистнув, быстро упорхнула.

Встал и решил, что раз уж зашёл в лес, то надо немного прогуляться. Я шёл по знакомой с детства тропинке. Здесь зимой с друзьями мы часто катались на лыжах, а летом ходили по грибы. Солнце пробивалось сквозь ветви деревьев, заливая своими лучами каждое свободное местечко. Дойдя до Красной горки, снова присел отдохнуть. До боли знакомое место. Из лыж, сломанных здесь, можно было бы выстроить забор вокруг нашего посёлка.

– А, старый знакомый, привет!

Я оглянулся на голос. Позади меня стояла русская печь, а на ней, улыбаясь во весь рот, сидел Емельян. Печь попыхивала трубой, распространяя вокруг себя запах берёзовых поленьев.

– Здравствуй,– я приветственно взмахнул рукой.– Куда собрался?

– Не, уже возвращаюсь домой,– продолжал улыбчивый молодец.– К дядьке Горынычу ездил. Ой, Егорычу. Прихворнул старик. Еле ходит. Да изо рта дым пускает.

– Как дым?– удивился я.

– Как-как… Обыкновенно,– обеспокоено продолжал Емеля.– Он, когда болеет, очень много курит, а я с детства привык говорить, что он изо рта дым пускает.

Я кивнул головой в знак того, что понял, но в голове у меня крутились иные мысли.

– А вы-то чего здесь делаете?– поинтересовался парень.– Без корзинки, на грибника совсем не похожи.

– Просто прогуляться вышел, да вот и тебя повстречал.

– А то поехали к нам в гости,– добродушно предложил Емеля.

– Да вроде неудобно. Кстати, как там Ядвига Ивановна? Не хворает?– я хотел, но не смог назвать мою старую знакомую сокращённо.

– Она сейчас в магазин полетела, да скоро вернётся. Поехали,– подзадорил меня Емеля. Немного стушевавшись, полез на печь. Удобно усевшись, я постепенно освоился. От печки исходило приятное тепло. Разговор снова возобновился.

– А что,– поинтересовался я весело,– Ядвига Ивановна колобки-то печёт?

– Нет, пока,– огорчённо вздохнул Емеля.– На прошлой неделе у неё конфликт вышел с Иваном. Так Иван всю печь чуть не разворотил, да бабаньку чуть не ошпарил.

– Как так?– насторожился я.

– Да я Ивана не виню. Это всё бабанька. Не любит она Иванов. Ну, прямо несварение у неё какое-то от них,– и, обернувшись ко мне, спросил.– Вы ведь не Иван?

– Нет,– успокоил его, а про себя подумал: «слава Богу».

И, чтобы перевести разговор на другую тему, поинтересовался:

– А что, Емеля, это вся скорость, что может показать твоя печь?

– Да что вы!– обиделся он.– Только ехать будет не слишком удобно.

– Чего ж здесь неудобного?– спросил я, поёрзав на месте.– Очень даже удобно.

– Тогда поехали?– оживился Емеля.