Даже если эта девчонка бл*дь, на которой пробу не где ставить, как можно было её вот так? Она же…
Да, ё*б твою мать… она выглядит как… Не знаю, как сказать точнее, нежный цветок, который сорвали, смяли… но она всё еще цветок. И он нежный.
Снова раздаётся стон.
Твою мать! Отвезу-ка я её к своему приятелю, есть тут у меня недалеко доктор. Или… лучше вызвать его к себе?
– М-м-м…
– Что ты принимала?
– Ничего… я забыла таблетки…
– Забыла она. Вижу, как ты забыла!
– Что пила? Или тебе что-то подсыпали?
– Ничего… воду… чай… я не пью…я…
– Вижу, бл*дь…
– Не кричите… пожалуйста… очень… больно… голова…
– Он бил тебя? По голове бил?
– Нет, он хотел… не то… я… у меня голова болит. Мигрень…
Плачет. Бл*дь, она просто плачет от боли! Как дитё плачет. Да чтоб меня…
Мрази! Урою тех пидорасов, которые с ней это сотворили.
Стоп. Она сказала мигрень?
Мы как раз подъезжаем к моему коттеджу, вернее, общему, пацанскому.
Торможу плавно, а девчонка снова стонет тихонько, и всхлипывает.
Хотел бы я, чтобы она стонала и всхлипывала при других обстоятельствах.
Мигрень.
В памяти сразу всплывают картинки из детства. У мамы бывали приступы, во время которых она обычно лежала в темноте, с горячим полотенцем на лбу, или в горячей ванне. И если забывала принять лекарство, то боли были такие, что встать и пойти за таблеткой она не могла.
Мигрень… у такой молоденькой? Хотя мать рассказывала, что у неё эти приступы были с детства.
Ладно, пока отнесу крошку в дом, а там «будем посмотреть».
Глава 7
Грею чайник. Набираю ванную.
В голове крутится одно – если это не мигрень? Если она под препаратами? Что может спровоцировать горячая вода?
Всё-таки нужно вызвать врача. Звоню знакомому, коротко объясняю ситуацию. К моему несчастью, он сейчас далеко, на другом конце Москвы, а мы тут еще и прилично за городом. Ехать ему часа два, два с половиной, без учёта пробок. Хотя суббота, вечер, дороги почти свободны.
– Я всё равно еду домой, так что могу заскочить. Только чемоданчик возьму.
– Скажи, а определить, что человек под наркотой можно?
– У меня есть специальные маркеры, по моче можно. Но не точно. Не уверен, что могу на сто процентов сказать, какой препарат в твоей куколке.
– А если реально мигрень?
– Вколю обезбол, должен снять приступ.
– А сейчас-то как помочь? Если я её в ванну горячую посажу, а она под кайфом?
– Следи, чтобы не было судорог только.
Легко сказать.
Да уж, Руденский, получил подарок судьбы! Вот что значит шляться по ночам!
Захожу в спальню, где оставил куколку. Она лежит на кровати, свернувшись калачиком, укрывшись одеялом. Туфли скинула на пол.
Глаза закрыты. Кажется такой беззащитной, ранимой.
Куда же ты полезла, а? Принцесса?
Она чуть морщится, поворачивает голову. Точно, понял на кого она похожа. На диснеевскую Жасмин. Что-то есть.
То, что я знаю Диснеевских принцесс вообще не удивительно, потому что у моего брата Лексуса есть дочь Полина, мы все зовём её Пушинка. И, конечно, все по очереди занимаемся её воспитанием. Шутка. Просто очень любим её. Она классная. И еще любим дарить подарки. А она, как все девчонки, любит их принимать. И объяснять, почему эту диснеевскую принцессу она любит и хотела бы, а эту нет. Впрочем, вкусы меняются, и вчерашняя фаворитка может быть отправлена в угол.
Жасмин, значит. Принцесса.
Платье у неё, кстати, дорогого бренда. Туфли тоже. В ушках небольшие бриллиантики, ну или очень качественная подделка. На руке браслетик со знакомым логотипом. Настя любила «Тиффани». Я дарил.
Сейчас любое «Тиффани» на «Алиэкспрессе» можно купить, конечно.
Да и платье «Шанель» подделать как «здрасьте».
Просто малышка, видимо, любительница фейков.
Вода уже, наверняка заполнила джакузи. Подхожу к своей ночной гостье.
– Эй, слышишь меня, малыш?
– М-м?
– Тебе нужно принять ванну. Не бойся, я тебя раздену, трогать не буду.
– Ванну… да… хорошо.
Какая сговорчивая. И от ванны не отказывается. Давно я с эскортницами дела не имел, может они сейчас все… Чистоплотные? Перед качественным трахом нужно помыться?
– Я… сама разденусь. Пожалуйста.
– Попробуй.
Вижу, как она пытается расстегнуть молнию, безуспешно. Тяну руку, девчонка не протестует, только всхлипывает.
– Мне надо папе позвонить.
– А маме не надо? – не знаю почему, но с ней так и тянет на сарказм.
– Маме нет. Она в Италии. Мачеха есть. Моя подруга. Ой… где у вас туалет?
Чёрт, не хватало, чтобы её вырвало прямо в спальне! Капец!
Глава 8
Очень слабо соображаю, что происходит. Но самое интересное – мне сейчас вот вообще плевать!
У кого была хоть раз в жизни реальная мигрень – тот меня поймет. Это не просто «голова болит». Это она болит так, что ты не можешь двигаться, и хочется тихо плакать и жаждать яда, ну или гильотины.
Я очень хорошо понимаю Булгаковского Понтия Пилата я его «яду мне, яду».
Ты в таком состоянии, когда реально хочется сдохнуть, и ждёшь смерти как великого блага, как манны небесной.
Может поэтому мне так безразлично к кому я попала?
Я понимаю, что это мужчина, примерно возраста моего отца, может, моложе. И он сильный. Нёс меня на руках как пушинку. И еще он из-за меня подрался с этими малолетками, вдарил одному по челюсти.
Нет, всё-таки, наверное, мне не совсем безразлично. Если бы они меня… я бы умерла.
Он меня спас.
А если он меня? Ну, если решит сделать со мной то же, что хотели они?
Лучше просто об этом не думать.
Когда мужчина меня увез, я так обрадовалась, но было плохо, сознание даже путалось. Не помню, что мой спаситель спрашивал, о чем говорил.
Помню только, что мне очень хотелось попросить его позвонить папе, но я не могла. Не было сил.
Сейчас лежу в комнате, в каком-то доме. Наверное, в его доме. Чувствую себя всё-так же хреново. Но лежать в кровати всё-таки лучше, чем трястись в машине.
Мой спаситель предлагает принять ванну. Это хорошо. Горячая ванна мне помогает, снимает спазм. Триптаны у него просить бессмысленно я думаю, лекарства от мигрени есть далеко не в каждой аптечке. Я стараюсь всегда носить с собой. Но в эту проклятую крохотную сумку «JACQUEMUS» нифига не влезает. И я просто забываю отрезать от блистера пару таблеток.
– Я помогу тебе раздеться, не бойся…
Не бойся? Он серьезно? Нет, я, конечно, не хочу, чтобы он меня раздевал. Но если совсем откровенно – мне уже всё равно. И тошнота опять подкатывает.
Всё-таки мне надо позвонить папе. Или лучше Еве! Точно! Надо звонить подруге и мачехе. Но только после…
Боже… это ужасно, когда тебя тошнит, в принципе. Еще ужаснее, когда тошнит при незнакомом мужчине. Вижу, что он маячит в дверях, но слава Богу, через мгновение уходит.
Мне немного легче. Это всегда помогает.
Смотрю на себя в зеркало – ну и чудище! Надо было умыться нормально там, в доме приятеля Ярослава.
Вспоминаю о своем якобы женихе, тру лицо выдавив на ладонь немного жидкого мыла, которое стоит у раковины.
Почему я не послушала Еву? Она мне давно говорила, что Ярик – полный кретин. Еще после того случая на Новый год, когда он устроил в ресторане скандал.*
Да, тогда он просил прощения. Потом вел себя так примерно, оберегал меня, дарил цветы, руки всё время целовал. Не настаивал на сексе.
Сейчас понимаю, почему не настаивал. Потому что шпилил всех подряд за моей спиной! Теперь я в этом уверена.
А Ева, папина жена, легко может сказать – «А я говорила»! И даже послать мне известный мемасик из «Камеди вумен».
Ох, Яся, Яся… как ты могла так попасть! Ты1 Дочь Адама Агдамова! Одного из самых богатых людей страны!
Смотрю в зеркало на своё лицо, умылась, выгляжу более-менее.
Или… не стоило этого делать? Стоило остаться кикиморой?
Потому что я кожей чувствую заинтересованный мужской взгляд.
Поворачиваюсь и вижу того, кто смотрит.
И я в шоке.
*Эти события описаны в книге «Отец подруги. Моё наваждение».
Глава 9
