– Вернулся, – вздохнул я.
– И как? – Бакланов показал глазами на кресло возле своего стола, – Сложный заказ?
– Сложный. Слишком много деталей.
Шеф прищурился.
– Васильев хочет, как всегда, впихнуть в баннер всё сразу – и плясунов, и звукооператоров?
– Ну, да, – несколько удивлённо подтвердил я, усаживаясь. – А что, он вам уже звонил?
– Нет, – Бакланов покачал головой, усмехнулся. – Просто, я его давно знаю. В общем так….
Он перевёл взгляд на пустое пространство между столом Светланы и рабочим местом Виталия.
– Завтра нам привезут кое-какую мебель и два новых компа. Один из них – твой. Сидеть же будешь вон там.
– Хорошо.
– Сам установишь программы, которые тебе потребуются для работы? Или Виталика запрячь?
– Чего там устанавливать?! – пожал плечами я. – Адобовский пакет у меня имеется. Грамотно взломанный и не глючный. Хард принесу и поставлю.
Бакланов удовлетворённо кивнул, потом добавил:
– Приступишь к созданию эскиза для ДК, делай всё по-своему. Главное – не пытайся впихнуть в него невпихуемое. Баннер не резиновый.
– А как же пожелания Васильева?
– Филлипыч – мужик умный. Понимает, что он ни разу не художник, и не дизайнер. Поэтому особо выделываться не будет. Проверено.
– Понятно.
Я исподтишка бросил на шефа оценивающий взгляд.
«Интересно, у него уже можно деньги просить? Или рано пока? Ладно. Через полчаса попробую. Если он никуда не свинтит….».
Тут у меня в кармане, завопил сотовый. Вздрогнув от неожиданности, я вытащил трубу и уставился на высветившуюся надпись: «Love».
Почему «Love»? Да это у меня чёрный юмор такой. От полной беспросветности и безвыходности.
Можно было бы, конечно, её «Богиней» обозвать или, скажем, «Гением чистой красоты», но это уже чересчур. Тут даже Новослободская поймёт: стёб голимый!
«Ой вэй, как говорят злобные бандерлоги с Львовской области! Сейчас начнётся! Сейчас нам всё припомнят! И пропущенные вызовы, и то, что я вчера не позвонил – не заехал, и вообще – все мои прошлые прегрешения!».
– Слушаю, – промямлил я.
– Ты куда пропал?! – рявкнул мне в ухо хорошо знакомый голос, напоминающий рык надзирательницы в женской колонии.
– Почему – пропал? Никуда я не пропадал….
– А почему на звонки не отвечал?!
– Так… это…
– Чего – это?!
Ирина Анатольевна повысила громкость.
В конторе на меня начали оглядываться.
«Во ведь зараза! Вопит так, что на улице, наверное, слышно! И это ведь без громкой связи!».
– Телефон я дома забыл. Перед тем, как ехать – устраиваться на работу, зашёл переодеться, ну и вот….
Бакланов посмотрел на меня с явной издёвкой, хмыкнул.
– А ночью где ты был?! Опять со своим придурком – приятелем бухал?!
– С каким ещё приятелем?
– С этим твоим ё… тым поэтом!
– Да ни с кем я не бухал! Вернулся – и сразу спать лёг!
«Это точно! Лёг. А когда проснулся, было уже поздно дёргаться! Да и не больно-то хотелось!».
– Не надо мне врать! – заорала Новослободская столь свирепо, что я испугался – а ну-как она всё же заехала ко мне домой, вышибла дверь и увидела…. В общем, то, что увидела.
– Я не вру! Чего мне врать-то?!
– А потому-что ты всегда врёшь! Безостановочно! Как последний мудак!
За моей спиной послышался сочувственный смешок. То ли Виталия, то ли сидящего в углу и читающего электронную книгу, Косого.
– Ты уже все мозги пропил! – продолжала разоряться моя многоуважаемая стокилограммовая невеста. – И ни хрена не делаешь!
– Я, между прочим, сейчас на работе!
– Хорош пиз… ть!
– Ну-ка, дай мне! – неожиданно потребовал шеф, протянув руку. Затем, не дожидаясь моей реакции, схватил айфон и рявкнул:
– С кем я говорю?!
Очевидно, Новослободская от неожиданности на какое-то время потеряла дар речи, поскольку Григорий Александрович повторил свой вопрос.
Наконец, «на том конце провода» ему ответили, поскольку он представился и, продолжая говорить предельно жёстко, отчеканил:
– Я вас очень прошу, Ирина Анатольевна, не отвлекать Леонида по пустякам! И не устраивать скандалы! Во-первых, он только-только начал у нас осваиваться, во-вторых, работа у него ответственная и очень сложная…. Так-что будьте, пожалуйста, добры…. Что?… Нет, я не поэт, не прозаик, и даже не художник. По образованию я юрист. И в ваши личные дела я не вмешиваюсь.
Бакланов закончил разговор, отдал мне сотовый и, заведя глаза к потолку, простонал, что-то, типа «о, женщины!».
– Спасибо, Григорий Александрович! – искренне поблагодарил я.
– Тебе жена звонила?
– Невеста.
– Суровая у тебя невеста. Или ты и вправду провинился?
– Да не то, что бы провинился… Забыл позвонить.
– Бывает, – шеф снова усмехнулся. – А свадьба у вас когда? Скоро?
– Скоро, – с кислым видом подтвердил я, что заставило его окинуть меня взглядом с головы до ног, очевидно прикидывая – уж не заставляют ли меня жениться насильно? Впрочем, тему он развивать не стал.
– Ты… вот что… – Григорий Александрович в нерешительности потёр подбородок. – Есть для тебя ещё одно задание. Я конечно понимаю, что ты первый день работаешь, и всё такое, только ехать больше некому. Мне, кровь из носу, надо быть сегодня в Торковке….
– Да ладно, – я пожал плечами, не понимая чего он боится – что я обижусь или что не сумею договориться с заказчиком? – Сейчас же рабочий день….
Шеф вздохнул.
– Это да…. Вот только клиент у нас непростой.
– Что за клиент?
– Заместитель председателя областного Комитета по мониторингу неучтённых ресурсов.
– Каких-каких ресурсов? – удивился я.
Бакланов скривился, будто вляпался в какашку.
– Неучтённых, – повторил он недовольно. – Это неполное название. Там ещё слов пять. Только я их не помню. Сейчас….
Шеф порылся в бумагах, валяющихся у него на столе, схватил один из листков и с выражением прочёл:
– Комитет по мониторингу неучтённых перспективных ресурсов при распределении бюджетных средств вневедомственных учреждений и организаций. Во как!
Я хмыкнул.
– Ну, предположим. И что они хотят заказать? Наружную рекламу? Зачем?!
Бакланов помотал головой.
– Не рекламу. Их руководитель… ты запиши….
Он подождал, пока я достану блокнот и ручку, продолжил:
– Голенбоген-Урус Альберт Эдуардович. Записал?
– Записал. Прикольная фамилия.
– Угу. Так вот, этому Голенбогену… – шеф хмыкнул, – Гелентвагену нужен настенный календарь на следующий год. Большой, цветной, с хорошей печатью.
– С его собственной фотографией, что ли? Что бы подчинённые смотрели и боялись?
– Понятия не имею! – он развёл руками. – Короче, надо к нему съездить и поговорить. Берёшься?
– Легко! – я кивнул. – Куда ехать?
– В областную администрацию. Придёшь, позвонишь, тебя к нему проводят. Держи телефон. – он протянул мне глянцевую визитку с двуглавым орлом.
Тут я решил, что настал момент для выклянчивая денег и, опустив взгляд, произнёс:
– Григорий Александрович, а нельзя ли мне… э-э… в качестве небольшого аванса… выписать какую-нибудь небольшую сумму? Рублей тысячу?
Шеф удивлённо задрал брови.
– Ты чего, совсем на мели?
– Есть маленько.
– Хм! Официально, через бухгалтерию, оформить аванс не получится. Но я могу дать тебе в долг. Устроит?
– Спасибо большое! – я прижал руку к груди.
– Ладно! – Бакланов отмахнулся. – В жизни всякое бывает. С зарплаты отдашь.
5.
В областной администрации, на проходной, стояли аж два охранника с длинными прибамабасинами, издающими противный писк, и проверяли всех, входящих в здание. Кроме, разумеется, «слуг народа».
«Они тут всегда по двое дежурят?» – прикинул я, дожидаясь Голенбогена-Уруса. «Или у них нынче усиление? Приехал же кто-то сегодня в область из большого начальства…».
– Кремлёв? Леонид Владимирович? – раздался сзади скрипучий голос.
Я вздрогнул и обернулся.
За моей спиной стоял чел, похожий на Кощея Бессмертного из старого советского фильма – лысая башка, тонкие губы, глаза, смахивающие на две стеклянные пуговицы.
«Откуда он взялся?!» – мысленно удивился я. «Ещё пару секунд назад его здесь не было?!».
– Альберт Эдуардович?
