– Я и есть Вакула… Бедич…
– Ты посмотри, как мы в точку! – обрадовался Тишка. – Недаром божья милость снизошла к нам, грешным, в образе святой матери Устиньи.
– Без Бога оно, конечно, не обходится, – умно продолжил Филька, – однако и везение присутствует. Как говорил твой дед Кузьма, “везёт дуракам и беременным”. Первые считают что повезло, если сломал ногу, а не шею, а вторые – если чернявому супругу родила рыжего, а не чернокожего! Красноватый оттенок волос можно списать на генную мутацию, вызванную экологией и климатом. А чернота кожи новорождённого плохо стыкуется с удалённостью Африки. Отчего, после общения со “счастливым” мужем, мамаша может остаться и без ног, и без головы.
– В таком случае, – вскинул заблестевшие лукавством глаза княжеский потомок, – я, беременный дурак!
Последняя фраза говорила о том, что Вакула не растерял природное чувство юмора, и повеселевшая компания разразилась гомерическим хохотом. Даже серьёзный и важный глава фирмы заулыбался.
Обстановка разрядилась, и теперь уже Григорий решил внести свою лепту в успех дела.
– Официально предлагаю Вам, Вакула Ардалионович, безотлагательно перебраться в нашу гостиницу, чтобы привестись в порядок и в нормальной обстановке продолжить общение с родственником.
– Трезвая и своевременная мысль, – поддержал Тишка, удивившись неожиданной активности Григория.
– В таком виде?… – засмущался потомок, – в гостиницу?…
– Не боись княже! – подвизался Филька. – У нас имеется горячий душ: отмоем и отскребём не хуже чем обсмаленного поросёнка перед разделкой на мясо и колбасу!
– Ну, если на колбасу, да ещё с водочкой – то согласен, – поднялся на ноги совсем ободрившийся княжич.
Вскоре процессия из четырёх мужчин, среди которых выделялся экстравагантным видом Вакула, шествовала вечерним городом, обходя людные места… на всякий случай.
Увлечённые обменом мнений, навеянных “бомжатником”, подшучивая над озадаченным Вакулой, фирмачи не замечали, как, в отдалении, придерживаясь затенённых мест, за ними неотступно следовал человек, одетый во всё серое. Он явно старался быть незамеченным…
Глава 8. Охота на олигарха
Синеватая гладь озера, изумрудная зелень леса, высившегося щербатой стеной на противоположном берегу; ухоженные цветочные газончики и плиточные дорожки, ведущие от дома к водоёму – приятно ласкали взор. Стоя на балконе трёхэтажного дачного “домика”, принадлежавшего когда-то обкому партии, Лазарь Самсонович Хапов сладко потягивался. Из дома доносились негромкие звуки, предвещавшие сытный завтрак, в голове роились приятные мысли.
Лазарь Самсонович, мужчина предпенсионного (по старому законодательству) возраста, имел солидный, истинно партийно-коммунистический вид: лысая лобастая голова, длинный нос между строгими, яйцевидными глазами и в меру выпирающееся брюшко. Собой являл типичного представителя того элитного круга общества, которому неуёмная “свободная” пресса присвоила почётное звание – олигархи! Бывшему заму секретаря обкома такое определение нового общественного статуса весьма льстило и чрезвычайно возвышало в собственных глазах. А как же! В энциклопедическом словаре, который Лазарь Самсонович пролистал впервые, вычитал, что олигархия – аристократический класс, верхушка общества! Это вам не рабочий или какой-нибудь класс интеллигенции в прежние времена.
Лазарь Самсоновия в коммунистической теории разбирался слабо, несмотря на солидный партийный стаж. Разницу между рухнувшей социалистической и новой рыночной системой увидел только в одном: отныне можно вообще не сгибаться перед “внутренними органами”, а смелее и побольше загребать ничейное, общенародное, то есть “прихватизировать” его. Определение, почерпнутое, опять же, от ушлых журналистов, часто порочащих законное стремление “бывших” остаться на высоте общественной пирамиды.
“Какие времена наступили! – умиленно думал Лазарь Самсонович. – Раньше надо было скрывать всё: стремление вкусно откушать, поиметь роскошную “фазенду”, фешенебельную импортную мебель, дорогой американский автомобиль… А уж про заграницу: Кипр, Мальту, Канары… – мечталось в зыбких снах. Зато сейчас… Вот пристрою мясомолочный комбинат и тогда… и умирать не надо!” От грандиозных планов голова слегка кружилась.
Да, крупный мясомолочный комплекс “Мямоком”, всесоюзного когда-то значения, был последним “прихваченным” (по жребию, не так себе!) предприятием, которое нужно было выгодно продать. И, хотя Лазарь Самсонович считал себя (где-то в глубине души) обделённым среди обкомовской верхушки при дележе госсобственности, но деньжат поднасобирал и уже нацелился эмигрировать в Канаду. Семья – жена и двое взрослых детей – уже наслаждались тамошней свободой. А его задерживал “Мямоком”, будь он не ладен!
Тем не менее, несмотря на наличие проблем, настроение обозначилось, как боевое на данный момент. Взглянув ещё раз на озеро, олигарх поспешил к завтраку.
Кроме хозяина, в доме проживала прислуга – семейная бездетная пара. Мужские обязанности как-то: сторожа, дворника, плотника – выполнял Боря, замкнутый, умеренно пьющий, но старательный мужчина лет сорока. Его жена Арина – такая же молчаливая, совсем непьющая, исполнительная женщина, выглядевшая старше мужа – совмещала обязанности повара, уборщицы и гувернантки… Жили супруги на первом этаже в угловой комнате под лестницей.
Потребление пищи олигарх проводил организованно, с налётом партийной торжественности. Пока Лазарь Самсонович поглощал блюдо за блюдом, у двери столовой по стойке смирно стоял Боря и по-солдатски чётко докладывал о ситуации на даче и в посёлке. Такой порядок хозяин ввёл давно, чтобы держать под контролем происходящее внутри, вокруг и около дома. Время было неспокойное, всё могло случиться! Надо быть настороже… Да, бывший высокопоставленный партийный работник был мнителен и осторожен, к тому же берёг и лелеял свою персону. Чтобы не возбуждать к себе лишнего интереса и нездорового любопытства, даже решил не заводить телохранителей и дорогих автомобилей. Такой ход был нестандартным для олигарха, но для Лазаря оправданным. ”Зачем понапрасну светиться роскошью и богатством? – размышлял осторожный “новый”. – “Оставим блеск для Канады…”
– … в кладовке номер два сгорела лампочка. Сегодня утром отвалилась ступенька чердачной лестницы…
– Заменил? – прервал отчёт Лазарь Самсонович, вытирая салфеткой рот после куска бифштекса.
– Извиняюсь, лестницу?
– Лампочку, дорогой, лампочку… – благодушно изумился хозяин недогадливости работника.
– А то как же – заменил лампочку и ступеньку прибил, – бодро поправился слуга.
– Продолжай… – прошамкал Лазарь, пережёвывая очередной кусок мяса.
– К нашему кобелю Джону сучка прибиваться стала – отгоняем с превеликим трудом!
– Посторонних, тем более сучек, на территории быть не должно! Ужесточи меры: камнями её, окаянную, камнями…
– Стараемся, Лазарь Самсоныч, и каменьями, и палками… Однако не помогает покеда.
– Плохо стараетесь… Продолжай.
– Рыбаки завелись, подозрительные. Рыбы в озере давно нет, ещё по весне последнюю приглушили по вашему повелению.
– Рыбаки? – насторожился олигарх. – Что ещё за рыбаки? Узнать, доложить!
– Да, вот и рыбки нам по дешёвке продали…
Тут только хозяин рассмотрел, что на столе присутствует поджаренная рыба.
– Занимательно, интересно… – повертел Лазарь головой, искривившись от боли, резанувшей в пояснице (напоминание от застарелого радикулита).
Когда-то обкомовский начальник любил охоту, рыбалку… Но, втянутый в рыночно-денежный круговорот, на время оставил прежние забавы. Однако, поскольку сегодня было воскресение, напоминание о рыбалке показалось неплохим пунктом в программе отдыха. “Раз ловят, значит, рыба есть!” – подумал олигарх, представив синюю гладь озера, лодку и удочку…
Намереваясь по своему обыкновению после завтрака прогуляться по саду, Лазарь вышел на крыльцо. Арина убирала со стола, Боря отправился в подсобку чинить стул. Олигарх потянулся и вдруг замер – кобель Джон, гремя цепью, тёрся возле ворот и тоскливо скулил, а с улицы доносилось повизгивание.
“Сучка! – проскочила дрожью мысль. – Ну, я тебе покажу, как отвлекать кобеля от сторожевых обязанностей!” – грозно прошептал олигарх и двинулся к воротам, выискивая по ходу камень поувесистей. Камня не нашёл, однако возле собачьей будки валялась обгрызенная, но массивная палка. Вооружившись, Лазарь с решительным видом открыл ворота.
Дальнейшее происходило стремительно! Собака – довольно крупная, но явно дворняжка с намётками затёртого бульдога – увидев человека с палкой, вместо того, чтобы убежать, накинулась на него. Беспородная тварь оскалила клыки в угрожающем рыке и вознамерилась ухватиться за штанину. Опешивший Лазарь был не готов к такому повороту событий и выпустил злополучную палку из рук. Тут же нагнулся, чтобы её поднять, да так и остался согбенным – поясницу сковало свинцом! От резкой боли, в глазах заметались тёмные, с просветами точки.
Принятая поза показалась злобной твари совсем не грозной, и она, изловчившись, впилась зубами в штанину и потянула на себя. Раздался треск рвущейся ткани. Понятно, что прихваченный радикулитом, олигарх не устоял и рухнул в дорожную пыль.
Пока он стонал, пытаясь осмысливать ситуацию и что-либо вразумительное предпринимать, коварная сучка напрочь стянула с мужика спортивные брюки фирмы “Адидас”!
Чем бы кончилось это издевательство, если бы не подоспевшая на помощь симпатичная девушка. Появившись, как провидение из-за угла забора, она легко отогнала вошедшую в раж тварь и наклонилась над стонущим полуголым мужиком.
– …брюки, …спина… – с трудом выдавливал из себя Лазарь, смутно понимая, что с ним происходит.
– Сейчас, потерпите… – не спешила поднимать пострадавшего девушка, почему-то завозившись с опущенными трусами олигарха.
Тот же пытался вернуть их на место, покрываясь краской откуда-то взявшегося стыда.
– Не мешайте мне, пожалуйста, ради Бога, – неожиданно мягко попросила спасительница. – У вас, кажется, приступ радикулита. Считайте, что вам повезло: я, по совместительству, практикую массаж… – говорила она, делая круговые движения по спине и пояснице страждущего.
Тот же, лёжа на боку, пыхтел, намереваясь отвернуть нос от пыльной дороги.
– Он, проклятый, радикулит… Как всегда не ко времени… – пыжился мужчина, не забывая придерживать трусы от проворных рук массажистки.
Девушка оказалась кудесницей и вскоре помогла Лазарю принять устойчивое вертикальное положение в позе сильно разогнутой буквы “г”.
– Вы меня спасли! – выдыхал Лазарь, стоя в трусах и с бордовым, вымазанным пылью лицом. – Извините за мой внешний вид – так уж вышло… Приглашаю Вас в гости, почаёвничать… – замаслился вдруг оживающий олигарх, пугливо озираясь в поисках коварной сучки.
– Ну, что Вы, рада была помочь… Каждый бы на моём месте… – смущалась девушка, блестя тёмными очами и моргая длинными ресницами
– Возражений не должно быть! – решительно взял спасительницу за руку Лазарь. – Да, а зовут-то Вас как?
– Устя, – просто ответила девушка.
– Лазарь Самсонович, хозяин этого дворца и не только… – полностью придя в себя, лукаво улыбнувшись, склонился в лёгком поклоне полуголый ловелас.
– Очень рада. Однако давайте-ка загляну к Вам, Лазарь Самсонович, позднее, скажем, к вечеру…
– Замётано! – сорвался от радости на обкомовский жаргон Лазарь. – Жду к восьми.
На прощание галантно поцеловал Усте ручку, и задержался, похотливо любуясь уходящей девушкой. Затем, уже весело насвистывая, духовно посветлевший и телесно разогнувшийся мужчина забыл про штаны и бодро отправился в дом. По дороге по-отечески потрепал кобеля Джона и выдал напутствие:
– Поразборчивее надо быть, мужик! Что ты кидаешься на всяких проходимок, да ещё и помешанных: а если в ней бешенство? – и в ответ на скулёж пса погрозил: – Смотри мне, не шали!
В окно со скрытым страхом и недоумением поглядывала на оголённого хозяина супружеская пара. Из-за угла дома дунул пыльный, резкий ветер. Взглянув на свои “семейные”, Лазарь на секунду замер в недоумении и, передёрнувшись от набежавшего холодка, заспешил в дом.
В тот же день и даже час, в километре от упомянутой дачи, на берегу озера, среди красавиц-берёз расположилась компания молодых людей. Вокруг них с радостным визгом бегала дворняжка, довольно крупная, издалека напоминавшая затёртого бульдога.
Компания – трое мужчин и девушка, известные нам фирмачи и бывшая монашка Устя – сидела кружком, посреди которого лежала газета с туристическим набором еды и напитков.
– Молодец, Нюська, – гладил подбежавшую дворняжку Тишка, – свою работу проделала с блеском!
– Если бы ещё удалось разглядеть ягодицу этого избранника жизни, совсем было бы по-божески, – допивая сок, сокрушалась Устя. – Не поддался на лечение…
– Не вечер ещё и до утра далеко… – скосив глаза, потрепав загривок Нюськи, изрёк Филька и как всегда вставил поучительную бывальщину:
– Была у меня в селе одноклассница Любка. Дивчина смазливая и страстная, заводная с пол-оборота и до мужиков охочая. Поспорила она со своими подругами, что обкрутит Митяя Косоротого, колхозного бригадира, нестарого ещё мужика, жившего бобылём. Ну, не сложилось у мужика в молодости с женским полом, от чего он оббегал этот пол окружной дорогой. Так вот, со знанием дела Любка стала обхаживать Митьку: где бы он ни появился – и она тут! Куда бы ни пошёл – и она за ним! Улыбается завлекательно, прижимается, по поводу и без, норовит поцеловать… В общем, так насела на мужика – что вся деревня заахала! А Митяй не поддаётся и всё тут, не отвечает никак! И как ни старалась похотливая девка, ничего не получилось. Отведенный срок вышел, и Любка привезла из райцентра проспоренный ящик пива… Но изюминка тут не в этом! Через несколько дней после шумной девичьей попойки, Митяй сосватал Лизку Брендиху, некрасивую, старшую его на десть лет женщину, безнадёжную девственницу…
– Знать, не даром твоя Любка старалась, – засмеялась Устя.
– Распалила мужика так, что он кинулся на первое, что подвернулось! – хохотал Тишка.
– Ну почему, – скривился Григорий, – срок мужику подошёл, вот и женился.
– Поэтому и наш клиент – только созревает! – поднял палец Филька.
– До вечера надо ещё один вариант провернуть: Самсоныч иногда принимает водные процедуры в этом благодатном озерке. Тут уж тебе, уважаемый директор, придётся отличиться, а Устенька пусть отдохнёт.
– Попрошу, Тихон Петрович, не командовать, – неожиданно гордо оборвал зама Григорий. – Как ты правильно отметил – я здесь главный!
– Ну что вы, ребята… – подавила назревающий спор Устя. – Могу опять я, мне не трудно…
– У тебя вечерняя молитва с олигархом, если купание не даст результата, – поддержал друга Филька.
Перебранка пошла на убыль, и гордый директор согласился выполнить черновую работу.
А солнце уже спряталось за набежавшую серую тучку, жара спала, и после трапезы компаньонов потянуло на сон. Тишка любезно предложил Усте свой пиджак, и, улёгшись рядом, блаженно растянулся на траве. Филька опёрся на берёзку, а Григорий прилёг на бок. Летний ветерок неназойливо раскачивал ветви деревьев, приятно ласкал лица задремавших. За всей этой идиллией наблюдали настороженные глаза из небольшой рощицы, зеленеющей на пригорке, недалеко от берега.
Бедень вспоминал прошедшие дни…
Устю приняли в сотрудники фирмы “Зад-клад-90” естественно, даже буднично…
Когда подходили с Вакулой Ардалионовичем к гостинице, Тишка обернулся от ощущения, что на него смотрят. По лицу парня проскочила невольная улыбка – на углу гостиничного здания с несчастно-обиженными глазами стояла Устя! У неё был вид девочки-подростка, у которой лучшая подруга отбила любимого мальчика.
– Секундочку, коллеги… – расшаркался Бедень и заспешил к девушке.
Устя бойко развернулась и собралась уходить, но Тишка догнал её, взял за руку и напыщенно сказал:
– Божественная леди, Устинька! Разрешите пригласить Вас к одиноким мужчинам на скромный холостяцкий обед.
Глаза у девушки сверкнули, но она не спешила соглашаться:
– Я не голодна… И, вообще, оказалась здесь случайно, однако рада видеть провинциального джентльмена…
– Уважаю Вашу скромность, но подозреваю, что у нас могут найтись общие интересы, – Тишка кивнул в сторону коллег и уточнил: – В особенности, касательно того, бомжеватого мужичка, а?
Аргумент подействовал, и Устя, решительно поправив волосы, глубоко вздохнула и сдалась.
Филька встретил бывшую монашку настороженно, но с пониманием:
– Оно, конечно, у нас не корабль, да и море не наблюдается поблизости, потому может и не утонем… от бабьего пришествия.
Глава фирмы недовольно нахмурился, но поприветствовал девушку и даже представился, сбившись, правда, на своей фамилии: перепутал с фирменной кличкой. Вакула же угрюмо молчал (очевидно, по случаю некоторого отрезвления). Тишка смягчил возникшее недовольство, обратившись к компаньонам:
– В некоторых вещах женщина ловчее мужика. Поэтому прошу любить и не обижать: Устя Посадская – большой специалист в духовных делах.
