– Очень нужно поставить Куренкову Валентину Романовну. Она ни на что другое в ближайшее время претендовать не будет. Это совершенно точно.
Новицкая свирепеет прямо на глазах. Вот далась ей эта круглозадая дочь кагэбэшника.
– Егор, – нравоучительным тоном произносит Захарьин, – мы тебя любим и ценим, но ты палку-то не перегибай. Ты своё место, прости если это грубо звучит, знать-то должен, правда?
– Дело в том, – отвечаю я, – что он согласился помочь с Каховским только в случае, если его дочь получит это место.
– Так а зачем, – Ефим становится заметно жёстче, – ты в это дело вообще влез? Мне Каховский не мешал.
– Зато он мешал… – я собираюсь сказать, что он мешал Ирине, но она меня перебивает.
– Я не против, Ефим Прохорович, – говорит она исподволь поглядывая на меня. – Девушка она серьёзная, нареканий никаких нет, так что пусть. Да и нам лучше смену растить из проверенных бойцов.
– Ну, – пожимает плечами Ефим, – если нет возражений, то пусть будет Куренкова.
Из этого короткого разговора я делаю вывод, что не все знают обо всём, а значит лучше держаться старого доброго правила и без команды не высовываться. Что же, впредь так и будем поступать.
Мы сидим ещё какое-то время и я начинаю собираться. Попрощавшись выхожу из кабинета. Следом за мной тут же выскакивает Новицкая.
– Ну, – говорит она, пристально глядя на меня, – доволен, что пристроил жопастую свою?
– Она не моя совсем, но доволен, разумеется. Потому что батя её теперь тебе не враг, а друг. А он довольно крутой чувак, Ир, так что пусть будет в союзниках.
– Смотри у меня, Брагин. Если узнаю, что ты к её жопе имеешь хоть какое-то отношение, я тебе знаешь, что вырву?
– Ногти? – спрашиваю я.
– Ага, и их тоже.
– Знаешь, чего бы мне хотелось, если говорить о… о жопастой, как ты её называешь?
– Хотелось? – переспрашивает она возмущённо выгнув одну бровь.
– Да. Мне бы хотелось, чтобы у неё вторым секретарём стал Крикунов. Как тебе такой расклад?
– Не лезь не в своё дело, – коротко отвечает она и тут же спрашивает. – Ты когда придёшь?
– Не знаю, – пожимаю я плечами. – Не чувствую заинтересованности, а без взаимного интереса какой смысл?
– Ах ты, мелкий наглец! – очень натурально возмущается Новицкая. – Я ещё и бегать за тобой должна?
– Зачем бегать, достаточно ласковых слов, многообещающих взглядов и нежных прикосновений…
Я не успеваю договорить, потому что её рука ложится мне чуть ниже пояса и с силой сжимает всё, что находит.
– Так достаточно нежно? – томно шепчет Ирина.
– Достаточно! – шепчу я напряжённо. – В смысле, хватит.
– Я ещё не выясняла, что там за лейтенант Лидия Пирогова, с которой ты по Москвам тёрся. Но я выясню. И если, ты слышишь меня? Не отворачивайся, смотри в глаза, и если там будет хоть вот такой маленький намёк на криминал, то… Знаешь, что я сделаю?
– Пожалуйста, не говори, не надо! – умоляю я и не могу сдержать смеха.
– То-то, – отвечает она. – Смотри у меня.
Распрощавшись с Новицкой и договорившись с ней о встрече, я звоню той самой Лиде Пироговой.
– Привет, ну как дела?
Она рассказывает, что ходила к Куренкову и он подтвердил, что возьмёт её к себе. Сейчас у неё есть несколько свободных дней, поскольку ему пока не до неё и она рассчитывает, что я хотя бы часть из них могу провести с ней.
– Конечно, Лид, я и сам об этом мечтаю. Постараюсь ещё сегодня. Ты дома будешь?
– Буду, куда я денусь?
– На меня все, как собаки набросились и рвут на части. Так что, как вырвусь, сразу прибегу.
Потом я звоню Большаку. Специально ради меня он приходит домой пораньше и я обещаю вскоре подгрести. После Платоныча я на всякий случай звоню Артюшкину и он, на удивление, оказывается на месте.
– Товарищ капитан, здравия желаю, – приветствую его я. – Это Брагин. Ну как вы там?
– А, появился, сукин сын! – отвечает на приветствие он. – Где восемь с половиной тысяч?!
– Какие тысячи? – удивляюсь я.
– Ты мне голову не морочь. Завтра чтобы явился на допрос со своим законным представителем. Ясно тебе?!
– Анатолий Семёнович, – усмехаюсь я, – трудно найти более неблагодарного человека чем вы.
– А ты думал, я тебя буду в жопу целовать?! То что ты мне Каху отдал, так это ты и должен был. Обязан!
– А то, что я практически своими руками батю его снял и дело вам оставил, это как, ничего?
– Ты не заговаривайся. Всё что я делаю – это не ради себя, а ради нашей страны, понял? И воровать у этой самой страны никому непозволительно! Вот так-то!
– Ясно всё с вами. Вы когда увольняетесь? Слыхал, будто во вневедомственную собираетесь?
– А это тебя не касается! – кричит он и наверняка курит в этот самый момент. – Не думай, что если меня не будет тебе это с рук сойдёт. Ты меня понял? Деньги придётся вернуть!
– Ну вот и помогай после этого людям, – усмехаюсь я. – Ладно, товарищ капитан, хотел зайти поздороваться, но вижу, что идея изначально была ошибочной. Про деньги лучше у Рыжего с Кахой спрашивайте. Досвидос!
Не дожидаясь его возражений, я вешаю трубку и двигаю в сторону Большака.
Мы обнимаемся, будто не виделись уже двести лет. Действительно, кажется, с нашей последней встречи полжизни прошло. Даже и не знаю, с чего начинать.
– Давай по порядку с предыдущей встречи, – смеётся Платоныч и я рассказываю всю поездку по шагам. И даже описываю вкус икры в цэковской столовой.
Рассказываю я и про Айгуль с Цветом. Большак только головой качает.
– Егор! Ну нахрена тебе вся эта казиношная белиберда сдалась? Есть ведь и без этого, чем заняться.
– Дядя Юра, нам надо заняться всем, понимаешь?
– Козьму Пруткова помнишь? – качает он головой. – Нельзя объять необъятное.
– Ну, нельзя так нельзя. Да вот только сколько сможем, всё-таки обнимем. Пофиг деньги, хотя они там тоже закрутятся немаленькие. Но мы будем контролировать потоки и людей. Пойми! Люди – главный ресурс.
– Ага, – скептически кривится он. – Кадры решают всё. Слышали. Но тут нюанс имеется. Контролировать будем не мы, а Цвет и Куренков.
– Пусть думают, что они контролируют. Но их самих будем держать на крючке мы. Так что, мне кажется всё идёт согласно нашему плану.
– Не знаю… – говорит Большак и задумчиво проводит рукой по волосам. – Ты, конечно, человек будущего, но не бессмертный же. Да даже если и бессмертный, всё равно есть такие вещи, которые даже бессмертному неприятны.
– Согласен.
– Ну, так и в чём дело? Зачем эта бравада, зачем этот ненужный риск? Да и направления, не имеющие прямого отношения к нашей цели?
– Все имеющиеся направления имеют отношение к цели. Все. И, дядь Юр, нет никакой бравады, есть лишь осознание того, что времени у нас почти не остаётся, и если не хватать всё, как говорится, и ротом, и жопой, и если не рвать себе одно место без продыху, можно не успеть к разделу пирога. Знаешь сколько на Руси-матушке ушлых, пронырливых и хитровыведенных героев будущего? И не перечесть. Так что нам предстоит жестокая борьба.
Он молчит, но я понимаю, возразить ему есть что, просто не хочет спорить.
– И поэтому, – продолжаю я, пользуясь свободной трибуной, – Юрий Платоныч, мы будем работать по всем возможным направлениям. И по колбасе, и по игорному бизнесу и по дефицитному текстилю, и по стройотрядам. По всему, до чего дотянемся. Мы должны стать гидрой, спрутом. Отрубят нам одно щупальце, другое, третье, а мы новые отрастим. И будем мы сотрудничать и с ментами, и с конторщиками, и с блатными, и со спортсменами, и с афганцами. А ещё и с номенклатурой – и с комсомольцами, и с партийцами. Вообще со всеми. И будем всем им давать корм и веру в светлое будущее.
– Слушай, – говорит он чуть помолчав. – Я тут про наших баранов. Лида ушла в КГБ, значит ценность добытого тобой компромата на неё и Баранова ощутимо снижается, и майор может попытаться вырваться на волю.
– Да ладно, ну как он вырвется? Материалы по потере табельного оружия у меня. Давление на директора мясокомбината тоже имеется. И он ведь получит крупную взятку за этот наезд. Можно теоретически факт передачи денег запротоколировать, если что. Кстати, с мясокомбинатом никаких подвижек нет?
– Есть, – кивает Большак. – Есть подвижки. Сегодня только Урусов звонил, договаривался о встрече и намекал, что очень хочет сотрудничать «как раньше».
– Ну вот, идёт работа!
– И ещё есть кое-что.
– Приятное, надеюсь?
– Ну, так, нейтральное, – пожимает Платоныч плечами. – Иван Сергеевич Подъяков, тот что совсем ещё недавно был первым секретарём горкома, а теперь занял место Каховского, тоже сегодня звонил. Все прям зашевелились, будто кто-то ткнул горящей хворостиной в муравейник.
– Ну, так и ткнули же, – самодовольно улыбаюсь я.
– Ткнули, да. Так вот, Подъяков предложил мне обдумать такую вещь. Хочет мою кандидатуру предложить на должность председателя Облпотребсоюза.
– Ух-ты! Ну так это же здорово! Конгениально, лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Там возможностей будет немеряно, и мы их все реализуем. Чувствую! Ты согласился?
– Сказал, что подумаю. Не хочется ведь упускать то что уже имеется. Здесь место очень хорошее.
– Да, очень. Надо придумать, кого можно на него поставить. Нужен проверенный и надёжный человек.
– Нужен, в том-то и дело, – смеётся Платоныч. – Да вот только в магазинах такие люди не продаются.
– От Облпотребсоюза отказываться никак нельзя, – вслух размышляю я. – Там ведь неплохая автономия, фонды выделяемые на село, собственные производства, заготовка, техника и торговая сеть. А Ефим уже знает?
– Наверное. Я с ним ещё не разговаривал. Не исключено, что это вообще с его подачи всё.
– Может из комсомольцев кого взять? Но я толком с ними и не сдружился ещё. Главное, не Игорёшу.
– Нет, ну это даже не обсуждается, – кивает Платоныч. – Ладно, подумаем, дня два у нас есть на раздумья.
– Мне ещё бюстгальтеры надо купить успеть, – смеюсь я.
– Успеешь…
От Платоныча я бегу к Лиде.
– Лида, мне домой надо, поэтому сегодня я по-быстрому, чисто деловой визит.
Я отдаю ей её тысячу, долю с выигрыша на тотализаторе. Она берёт деньги с большим удовольствием и одаривает меня нежным поцелуем.
– Хочу постоянно так зарабатывать, – смеётся она.
– Вот, я в тебе не ошибся. Ни на грамм не ошибся.
– Вообще-то я сама тебя выбрала, ты помнишь? Когда ты не мог со своими деликатесным пайком справиться.
– Это я специально горошек уронил, – смеюсь я. – Тебя подманивал.
– Ох, трепло ты, Брагин!
Она тоже смеётся.
– Лид, я сегодня говорил про тебя с Куренковым.
– С чего это? – вмиг хмурится она.
– Ну как, беспокоюсь о тебе, вот и спрашивал у него, что и как. Он тебе уже обрисовал круг твоих задач?
– Нет, – коротко машет она головой. – Сказал, что по ходу работы станет ясно, куда меня пристроить. Так и сказал, «пристроить», будто я предмет какой-то.
– Понятно. Ещё сам не решил, наверное. Но неважно, скажет ещё. Я ему предложил оставить тебя на тотализаторе. Всё то же самое, с той лишь разницей, что теперь ты будешь сама принимать ставки и выдавать выигрыши.
– Что? – вскрикивает она. – Чтобы меня опять украл какой-нибудь головорез? Нет! Только через мой труп!
– Да погоди ты, не бузи. Это же совсем другая ситуация. Просто совершенно.
