В гостиной раздался звук оглушительной пощёчины. После короткого судорожного вздоха Маатэль на несколько мгновений всё совершенно стихло. А потом послышался гнетущий стук солдатских сапог, медленно начавших свой тяжёлый шаг.
Он услышал, как об пол что-то разбилось, и сразу же бросился в гостиную, распахнул двери и первым делом увидел в её слепящем свете разбитую вазу, мелкими осколками рассыпавшуюся по полу. Застывшие в ужасе глаза были словно высечены на побледневшем лице его матери, когда она посмотрела на него. Дарэл взглянул на него из-за плеча, отошёл от Маатэль, забрал с кушетки свой ранец и молча прошёл мимо Акселя к парадному входу, пока тот растерянно провожал его взглядом.
Он повернулся к матери, услышав её тихие всхлипы. Маатэль сползла на пол, припав плечом к столу, и закрыла лицо ладонями.
– Мама, – сказал Аксель, подбегая к ней.
– Осторожно, не поранься! – дрожащим голосом произнесла она, уводя сына подальше от осколков.
– Тебе плохо? Почему ты плачешь? – спросил он, присев перед ней на коленки.
– Всё нормально, дорогой. Просто я испугалась, когда разбилась ваза, – она старалась улыбнуться, но слёзы лились всё сильнее.
– Я помогу всё убрать.
– Нет-нет! Осколки острые, не нужно. Просто иди спать, хорошо?
– Я позову папу, – сказал он, подпрыгнув с пола.
– Аксель, нет! Он занят!
– Сейчас приведу его, – кричал он уже в коридоре.
– Аксель!
Он молнией поднялся по лестнице на второй этаж, перепрыгивая через ступеньки, пробежал в длинный коридор к дверям в кабинет отца и застыл перед ними в оцепенении. Ещё никогда он не решался побеспокоить отца во время работы и нарушить единственный запрет в доме. Но дело было серьёзное. Аксель постучал обеими руками по толстым деревянным дверям и стал ждать. Когда ожидание затянулось, он собрался постучать ещё раз, и дверь открылась на половине второго стука. Из-за неё, протирая стёкла очков о чёрный жилет, выглянул Томэль.
– Аксель?! – удивлённо произнёс он, надевая очки. – Почему ты не спишь?
– Мама и Дарэл. Она там плачет!
– Плачет? Почему?
– Они поругались, и Дарэл ушёл. Мама осталась там, в гостиной. Я решил позвать тебя.
– С ней всё хорошо?
– Я… не знаю… она… – растерялся Аксель.
– Вот что, сейчас я закончу одно дело и посмотрю, как там мама. А ты отправляйся в свою комнату.
Аксель стоял на месте, нервно поглядывая в противоположную сторону коридора.
– Ты слушаешь меня?
Он посмотрел на отца, но не мог ничего произнести. Тело сжало в тиски, а язык словно стал каменным.
– Аксель! – повысив тон, произнёс Томэль.
– Да, отец. Я всё слышал.
– Хорошо, иди, – сказал тот и немедленно вернулся обратно в кабинет.
Аксель развернулся, сделал несколько неуверенных шагов, но затем остановился. Он услышал голоса в кабинете отца и подкрался к приоткрытой двери. Прислонившись к маленькой щелочке, он стал прислушиваться к происходящему внутри.
– Всё в порядке, это был мой младший, – сказал Томэль, возвращаясь в своё кресло напротив компьютера.
– Что случилось? – спросил женский голос с примесью цифрового скрежета.
– Наверное, просто не спится, вот и гуляет по дому.
– У вас там точно всё хорошо? Даже тут было слышно, как ты его шуганул.
– Он знает правило: не отвлекать меня, когда я работаю. Пусть учится дисциплине. Кстати, запоминай, пригодится, когда заведёшь своих детей.
Женщина издала тихий вздох, за которым вместо тишины последовало едва уловимое долгое шуршание статического шума в стенах кабинета.
– У вас так и не выходит?
– Нет, – с досадой произнесла женщина.
– Может быть, стоит обратиться к врачу? Я знаю управляющего хорошей клиники в Эхо…
– Давай не будем об этом. Нам просто нужно время.
– Возможно.
– Я соскучилась по тебе, – вдруг ласково произнесла она.
Услышав эти слова, Аксель отпрянул от двери и медленно отошёл подальше. Почувствовав, что отошёл достаточно далеко, он развернулся и направился к лестнице, окинул взглядом двери в гостиную, но решил не возвращаться туда и быстро добежал до своей комнаты. Он забрался обратно в остывшую кровать, завернулся в одеяло до половины лица и устремил взгляд в темноту, пытаясь отдать ей все свои тревожные мысли, чтобы снова как можно скорее уснуть.
* * *
Подобно раскалённому добела солнцу, мраморный дворец сиял в ночи ярче лун и бесчисленной россыпи звёзд. К его дверям неспешным потоком двигалась река людей, светящихся роскошью, дороговизной своих нарядов и скрупулёзно высеченной, иногда странной красотой своих тел. Кортежи челноков прибывали один за другим, привозя на остров новых гостей: министров, бизнесменов, артистов и прочую интеллигенцию. Здесь по приглашению Консилиума собралась вся элита Эхо – сливки общества, которые сделали Харим таким, какой он есть. Этим вечером они будут праздновать и воздавать почести самим себе, любимчикам фортуны и хозяевам жизни. Гости собирались под большим куполом из мозаичного стекла ручной работы. Подсвеченный изнутри, купол был похож на гигантскую лампочку, до половины вкопанную в искусственную землю и уходящую в океан.
Прибытие самого Визора стало значимым событием, потому, стоило Габриэлю войти в главный зал, как всё внимание гостей сразу же устремилось на него. Аксель почти что физически ощущал, как пропадает и меркнет рядом с ним, а Габриэль, подобно чёрной дыре, без остатка поглощал всеобщее признание. При этом он держался спокойно, на лице его отчётливо было видно вежливое безразличие, как и подобает добросовестному руководителю, который не мог позволить себе предаться утехам или тщеславию. В то же время о его внимании и покровительстве мечтал всякий, кто прибыл сюда для больших свершений. Даже в этом зале собрались как новички, с трепетом репетирующие в уме свои заготовленные реплики для того, чтобы произвести на него впечатление, как только им представится шанс поговорить с ним хотя бы минуту, так и уже получившие от Визора карт-бланш – наиболее перспективные, по его мнению, люди, желавшие выпросить ещё немного его «благословения».
Акселя и Габриэля проводили за отдельный стол на десять персон, который пока что пустовал. Запах кожи и экзотической древесины застревал в носовых пазухах и трахее, забивая их сильнее при каждом новом вдохе. Крупицы отфильтрованного от роскоши чистого воздуха едва насыщали голодные лёгкие, его дефицит приводил разум в помутнение. Дорогой пиджак, словно кольчуга, давил на плечи, а воротник шёлковой рубашки обвил шею удавкой, упираясь в кадык. Просто нахождение здесь уже было крайне некомфортным для Акселя, и меньше всего он горел желанием общаться с кем-то из гостей, до которых ему не было никакого дела.
– Ты слушаешь меня, Аксель? – спросил Габриэль.
– Каждое слово, – учтиво произнёс тот.
– Постарайся расслабиться. На членов Консилиума нужно произвести хорошее впечатление.
– Зачем мне производить на них впечатление? Я надеялся, что донёс до вас достаточно ясно, что не мечу на пост градоначальника.
– Пойми меня правильно, как член семьи я уважаю твои желания, но их удовлетворение не стоит того, чтобы вступать в прения с Консилиумом. Они хотят увидеть наследника Томэля и не скрывают намерения продолжить династию. Если им не понравится то, что они увидят, то ты будешь свободен. Однако не думай, что их можно ввести в заблуждение. Поэтому лучше не притворяйся и будь собой, а решение они примут сами.
– С каких пор Консилиум имеет на Хариме больше власти, чем вы?
– Консилиум и есть власть, всегда ею был. Я же наблюдатель и хранитель порядка, который вмешивается только в случае крайней необходимости.
Посреди разговора к ним подошёл мужчина в белом фраке слуги и наклонился к Габриэлю.
– Ми сиба?т маро Хи?мерт,[7 - Моё почтение, Визор.] – произнёс он на безупречном клира[8 - Кли?ра – древний язык, на котором иногда общаются дворяне и священнослужители. Слуги дворян обучены всего нескольким общим фразам на нём.]. – Ом дра?тта маро Гаал Тэсмон ту хилле?т та о?рпта дэт фа?ра.[9 - Члены Консилиума приглашают вас и маро Гаал Тэсмона присоединиться к их столу.]
Габриэль кивнул и не спеша встал из-за стола. Следом поднялся и Аксель. Слуга провёл их к полукруглому огороженному подиуму, внутри которого всё было приготовлено исключительно для Консилиума. За столом сидело четверо. Первым взгляд Акселя поймал седой, до невозможности костлявый мужчина в белой мантии, напоминающей лабораторный халат, чьи волосы были взъерошены и растрёпаны в стороны, будто он вышел прямиком из эпицентра урагана. Другие двое мужчин выглядели относительно нормально. Особенно привлекал внимание хмурый тип с длинными чёрными волосами, на лице которого, казалось, была отражена боль всего человечества, перемешанная со злобой, хоть он и выглядел достаточно мирным. Другой, на вид ровесник Акселя, ехидно улыбался, рассматривая гостей и, казалось, своей улыбкой раздражал мужчину с хмурым лицом, которому не пристало быть в каком-либо другом настроении, кроме плохого. Последним членом Консилиума оказалась женщина, одетая в пёстрый наряд, украшенный кружевами и инкрустированный драгоценными камнями, с пышной причёской по виду из прошлого столетия, но с макияжем по последнему писку моды. Увидев Габриэля и Акселя, она тут же расплылась в улыбке и встала из-за стола, чтобы поприветствовать их.
– Маро Габриэль! Как замечательно видеть вас здесь сегодня, – произнесла она восхитительным, искрящимся радостью голосом. Не слишком высоким, не слишком низким, в достаточной степени приветливым и преисполненным будто бы искренним удовольствием от созерцания Визора перед собой.
– Маро Лиадэ?ль, рад встрече, – скупо улыбнувшись, ответил Габриэль.
– А это, должно быть, ваш племянник?
– Познакомься, Аксель. Маро Лиадэль Сир Линд.
– Аксель Гаал Тэсмон. Рад встрече, – представился он, чуть поклонившись.
– Как замечательно, что вы присоединились к нам, – сказала она, улыбнувшись. – Безумно интересно разделить стол с новым градоначальником Эхо.
Аксель встрепенулся, ему показалось, что даже Габриэль был удивлён, услышав это.
– Но выборы ещё не проведены, – озадаченно сказал Аксель.
– В них нет необходимости, – вдруг заговорил хмурый мужчина, не поворачиваясь к ним. – Семья Гаал доказала свою преданность и высокую компетентность на руководящих постах. Кроме того, население Эхо охотнее доверится плоти и крови своего первого в истории градоначальника, чем кому-либо другому.
– От лица семьи Гаал благодарю вас за оказанное доверие, маро Дива?д Кара?ба, – сказал Габриэль хмурому мужчине, поклонившись.
Аксель неуверенно сделал то же самое.
Ничего не ответив, Дивад жестом пригласил обоих сесть за стол. Они заняли свои места, а слуги начали разносить еду и разливать напитки.
– Ну так что, градоначальник, – в дерзкой манере сказал молодой член Консилиума. – Успеешь до тридцати научиться всему, что требуется для достойного руководства столицей? Три года – малый срок для такой задачи.
– Нас не представили, – сухо отозвался Аксель.
– Что?
– Могу я узнать ваше имя, прежде чем отвечу на вопрос?
– Брэм. Брэм Тиса?ль.
– Тиса-а-аль, – задумчиво протянул Аксель. – Хм, вспомнил, я работал с вашей матерью. Отличный специалист и один из лучших сотрудников, когда-либо бывших у меня в подчинении.
– При чём здесь это?
– Я отвечаю на ваш вопрос. Уверен, ваша мать может дать исчерпывающий отзыв обо мне как о руководителе. В данном случае давать какую-либо объективную оценку самому себе, на мой взгляд, будет неправильно.
Брэм молча пил вино, не отрывая раздражённого взгляда от Акселя. Тот предположил, что вечер будет полон нападок инфантильного члена Консилиума и придётся запастись терпением.
– Что-то вы уже должны знать. Наверняка отец время от времени посвящал вас в курс дел, – неожиданно заговорил старик со странной причёской.
– Аксель, это геттай Мала?ки Да?фе Тре?тен, наш четвёртый член и большой нелюбитель представляться сам, – сказал маро Дивад, с подозрением заглядывая в свою тарелку. – Он руководит научными разработками на Хариме.
– Рад знакомству, маро Малаки. Мне известно немногое. Последние несколько лет я занимался своим бизнесом, а на пост градоначальника готовили моего старшего брата Дарэла.
– Боже, Дарэл, – внезапно преисполнившись скорбью, сказала маро Лиадэль. – Такая трагедия.
– Вы знаете, что с ним случилось? – удивился Аксель.
– Конечно! Томэль столько о нём рассказывал. Дарэл был настоящим патриотом и ушёл на фронт, чтобы сделать завершение войны своим первым достижением, прежде чем принять пост градоначальника. Он погиб как герой, и мы все должны быть горды за него. – Лиадэль подняла свой бокал и чарующе печальным голосом произнесла тост: – За падших детей Харима и за Дарэла Гаал.
Все подняли бокалы и сделали по небольшому глотку. Опустив бокал, Аксель посмотрел на балкон вдалеке, чтобы проверить, не показалось ли ему то, что он уловил краем глаза. Но теперь разглядеть удалось лишь быстро скрывшийся в темноту пышный подол платья, несравнимого по изысканности ни с одним из сотен других в толпе гостей.
* * *
Когда Акселю наконец-то удалось вырваться из-за стола Консилиума, он первым делом отправился на свежий воздух и отошёл к пустующему пирсу подальше от главного зала, где свежесть морской прохлады и безмятежное мерцание света в окнах домов нижнего и среднего колец постепенно помогли ему успокоиться и прийти в чувство. Его спокойное одиночество вскоре было прервано чьим-то сладким и мягким голосом, будто из детских колыбельных:
– Градоначальнику не пристало ходить без охраны.
Аксель подумал, что это наверняка маро Лиадэль, но, повернувшись, он увидел девушку в сияющем золотисто-оранжевом платье. Её волосы струились по плечам и груди, подобно глади горных ручьёв. Она скромно скрестила ладони перед собой, однако её статная поза, расправленные плечи и уверенный взгляд словно требовали повиновения. Лишь в последнюю очередь Аксель заметил платиновую тиару, венчавшую её голову.
– Не градоначальник, – сказал он. – Просто гость, как и все.
– Высоко же вы забрались для обычного гостя, – сказала она, неспешно подходя к нему, подобрав подол платья. – Не каждому выпадает честь сидеть за одним столом с Консилиумом.
Она прошла мимо него, ненадолго задержав взгляд. Аксель увидел её большие и чистые, как небо, голубые глаза, сияющие, словно драгоценные камни. Она остановилась у пирса и вместе с ним стала любоваться видом ночного города.
– Однако выше всех здесь только вы. И я не про расположение вашей ложи.
Она посмотрела на него и, сжав губы, улыбнулась. Затем спросила:
– Как ваше имя?
– Аксель Гаал Тэсмон, – произнёс он уверенным ровным тоном с тонким налётом гордости.
– Представляясь, принято кланяться, – в её голосе неожиданно прорезался отзвук высокомерного гонора.
– У меня всегда были с этим проблемы.
– С этикетом?
– С чинопочитанием. И давайте будем честны, вам не нужны мои расшаркивания, ведь они лишь разочаруют вас.
Он приблизился к ней и облокотился на ограду. На её лице расцвел целый букет эмоций: растерянность, предвкушение и лёгкий оттенок стыда.
– Не так ли, Ваше Величество? – произнёс он тихо, посмотрев в её горящие глаза.
